Несколько жизней

В прошлой жизни я был мексиканским кактусом. Таким экзотическим, что сразу привлекал к себе взоры двуногих, бесцеремонных существ. Им всем хотелось до меня дотронуться, но их страшили мои шипы. Мои предки жили в прекрасной Мексике, а я родился в изгнании, но мне часто снилась моя страна, где кактусы украшали прерию, и где все относились к ним с уважением. А в эмиграции я стоял на подоконнике в красивом горшке, и на меня таращились пришельцы со стороны. Мною даже иногда пугали детей, а хозяйка квартиры сердитая женщина Алевтина меня ненавидела всеми фибрами колючей души. Она часто приводила в дом мужчин, которые дышали на меня спиртными парами и тушили в моей среде обитания свои противные сигареты. И только Варя меня любила: оберегала от холода, поливала, подкармливала, протирала щипы и тело, рассказывала о своей нелёгкой судьбе.

В позапрошлой жизни я был одуванчиком. Помню, когда я только ещё желтел на городском лужке, меня увидела Варя, и она сразу захотела сплести из меня и моих собратьев венок, чтобы я украсил её красивую голову, но женщина Алевтина запретила ей прикасаться ко мне, сказав, что я испачкаю руки. Варя вздохнула и обошла меня стороной. А Алевтина дождалась, когда я распушился воздушным шариком, и пнула меня ногой. Этот варвар в юбке думал, что я погибну, но я раскидал своё семя по белу свету, и теперь моя Варюша встречает меня летом на каждом шагу.

Да я и в этой жизни всегда с моей Варей рядом. И как бы моя тёща Алевтина Игнатьевна не старалась разрушить наш союз, ничего у неё из этого не выходит. И мы с Варей любуемся нашим кактусом, а летом я дарю ей юные одуванчики, из которых Варя плетёт свою золотую корону. А тех наглых хахалей тёщи, которые не видят разницы между пепельницей и средой обитанья кактуса, я без лишнего шума вывожу из квартиры и спускаю их с лестницы с одного пинка: летите, голуби, летите! Алевтина, конечно, верещит, что я её убиваю, но соседи на помощь ей не бросаются и милицию по телефону не вызывают, так как прекрасно знают эту змею.

Кстати, в своей будущей жизни я непременно стану мангустом, и если кобра Алевтина хотя бы раз покусится на мой союз с Варей, я не знаю, что с нею сделаю! Впрочем, знаю, но промолчу, ибо это настолько бесчеловечно, что в этой жизни я на это не пойду никогда.