Навсегда - это слишком долго

Навсегда – это слишком долго. (с)

Он был самым стабильным из всего, что я когда-либо видела.  У него не было всплесков эмоций или резких перепадов настроения, он всегда точно знал, чего хотел еще с раннего детства. У него никогда не было юношеских метаний. Про таких говорят, что они крепко стоят на земле.
Я знала его с самого начала своей жизни. Мы играли в одной песочнице, потом пошли в одну школу, в один класс. Мы проучились за одной партой долгих одиннадцать лет. Затем пять коротких лет в одной группе университета. Сколько его помню, он всегда был со мной.
Мы были лучшими друзьями, хотя я знала, что он любил меня еще с того момента, как начал оценивать мир. Знали все, потому что он никогда не скрывал своих чувств, доставляя тем самым мне столько проблем. Я тогда не понимала, что нужно дорожить такими сильными чувствами. Я была глупа, как и все дети. Я всю юность металась от одного увлечения к другому, влюблялась в каждого привлекательного парня и упорно не отвечала взаимностью Ему. Ему, казалось, было все равно. Он любил меня с еще большей упорностью и постоянством. Его чувства не стали слабее ни на секунду. Вообще, насколько я знаю, он пронес через всю жизнь абсолютно все увлечения детства.
В одиннадцатом классе я поняла, что уже давно перестала относиться к нему как к другу. На втором курсе университета мы уже были женаты.
Я была, наверное, самой счастливой на всем свете. Я не ревновала его, доверяла ему во всем. Просто я знала, что он никогда меня не разлюбит. Я верила в наше «навсегда вместе», которое он мне пообещал на выпускном балу.
После университета он получил ту самую специальность, на которую хотел еще в начальной школе. Он так уверенно шел к своей цели, так легко выполнял все свои обещания, что я начала сомневаться в том, что он человек. Он смеялся над моими предположениями.
А потом у нас родилась дочь, которую он так хотел. У нее его глаза. Нет, не цветом, а этой странной целеустремленностью и спокойствием во взгляде. Когда я впервые взяла ее в руки, меня поразило это сходство. Так он смотрел на меня, когда в три года говорил, что мы поженимся.
Он любил ее. Наверное, он был самым идеальным отцом, потому что с его терпением и спокойствием могли сравниться только звезды. Даже небо слишком быстро менялось.
Наверное, счастье могло длиться вечно. Счастливы навсегда, как он говорил.
Но, когда нашей дочери исполнилось семь, он разбился на самолете.
Знаете, все дети, когда смотрят на небо, радуются. А он всегда был спокоен. Небо ему не простило.
За всю свою жизнь он не выполнил только одного своего обещания. Видимо, навсегда – это слишком долго даже для него.