Глупость

Она сначала долго курила и маялась, хотя на улице был ощутимый ноябрьский морозец. Ко входу — массивной двери из темного от старости дерева — вели три разновысоких ступеньки. Фонарь, кокетливо раскачиваясь на ветру, то подсвечивал дверь, то бросал отблеск в сторону. Сначала Насте показалось, что у двери нет ручки, но через секунду она увидела голову не то льва, не то барана, зажавшего в зубах скобу. Все вместе выглядело достаточно зловеще для того, чтобы уже развернуться и уехать, но она так долго, через весь город, по пробкам, добиралась сюда! И решение принято, и уже тысячу раз сама себе объяснила, что так будет лучше для всех — нет, уезжать сейчас просто глупо. Настя решительно дернула дверь на себя и шагнула внутрь.

Она ожидала чего угодно, но только не уютного полумрака в огромном зале, в конце которого находилась стойка, похожая на библиотечную, или стойку портье в гостинице. За стойкой восседала седовласая красавица, иначе и нельзя сказать, с идеальной уладкой и равно тонкими губами и оправой очков.
- Вы хотели что-то спросить? - голос красавицы оказался неожиданно молодым и звонким.
- Я Анастасия, я звонила Вам, я пришла. Я пришла сюда. Чтобы.
- Вы, как я понимаю, сдавать, - голос, как показалось Насте, стал презрителен, - не могли бы Вы подойти поближе, это сделает наш диалог более продуктивным. Вам необходимо заполнить формуляры, и подписать договор. Вы осознаете в полной мере, что отречение безвозвратно?
- Я — да. Я, понимаете. Я думала, я все обдумала и решила, я все понимаю.
- Вам нет необходимости объяснять свое волеизъявление. Мы уважаем Ваше решение, и работаем для того, чтобы Вам было удобно жить. Где она?
Настя вздрогнула и суетливо полезла в сумку. Рядом с аккуратной стопкой бумаг, переданных ей на подпись, она положила маленький кулек. Потом, подумав, взяла его обратно в руки.
- Вот. Вот здесь, я её укутала, чтобы было теплее. Там холодно, так холодно на улице, зима же скоро, новый год, кстати. Или не очень кстати. Вот она.
- Мы присвоим ей порядковый номер, и она будет находиться у нас в условиях достаточно комфортных. Ни о каком возврате прежнему владельцу — Вам — речи, разумеется, идти не может. Отречение безвозвратно. Так же Вы не имеете права воспользоваться нашими обратными услугами: по приобретению. Мы оставляем за собой право передать её любому, проявившему подобное желание. Вы подписали документы?
- Да, да, я подписываю. Скажите, пожалуйста, а часто к вам обращаются за этой... обратной услугой? И что будет если никто не проявит желания?
- Рано или поздно она умрет. Думаю, Вы и сами это прекрасно понимаете. - презрение в голосе стало осязаемым.
- Но в объявлении было сказано, что Вы заботитесь...
- Девушка! Я объяснила Вам, что мы делаем все, что в наших силах. Но так же Вы должны понимать, что именно Вы являетесь источником жизни для неё, без Вас, Вашего внимания и эмоций, мы не даем никаких гарантий, читайте договор внимательнее, пожалуйста!
Настя пыталась внимательно читать, но буквы веселыми чертенятами скакали, и никак не складывались в слова, что уж говорить о предложениях. Маленький горячий комок, который она все ещё держала в руках, пульсировал, как живой. Хотя, отчего же «как»? Он и был живым, живым и горячим. Пока был.
- Вы не могли бы поспешить - время к закрытию.
- Послушайте, - Настя неожиданно разозлилась, не то на себя, такую нерешительную, не то на седовласую красавицу — я совершаю такой важный поступок не каждый день! Мне необходимо подумать!
- Думать стоило бы раньше: до того, Анастасия, как Вы приехали сюда! А раз приехали — подписывайте и не тяните время, не стоит распоряжаться столь легкомысленно всем, что у Вас есть.
- А знаете что? Я не стану. Не стану ничего подписывать, и провалитесь вы к черту со своими формулярами и порядковыми номерами! А я как-нибудь сама!
- Дело Ваше, не смею задерживать.
- Вот уж спасибо! Всего доброго!
Настя отшвырнула от себя бумаги и тонкую ручку, бережно положила сверток в сумку и решительно пошагала к двери.
- Анастасия! - оклик прозвучал неожиданно, и точно в тот момент, когда она уже коснулась рукою двери.
- Да?
- И Вам всего самого доброго! - очки лукаво блеснули.

Фонарь все так же раскачивался ветром, по улицам города бодро шагали прохожие, спешащие по домам. Отчего-то Настя была уверена, что именно по домам, где их обязательно ждут. И каждый из этих прохожих, вернувшись в свой теплый и светлый дом, получит и чашку чая, и внимание, и заботу. И станет устало рассказывать, как прошел день, а потом весело готовить ужин и есть его, и, возможно, при этом смотреть телевизор, в нарушение всех правил здорового питания, и ляжет спать, и станет видеть легкие сны.
Спустившись с крыльца, Настя слилась с беспорядочным потоком людей, и тоже направилась домой, где её, пока, никто не ждал. Зато в сумке она несла самое дорогое, что было у неё сейчас — горячий, живой сверток. И совсем уже не понимала, как она придумала такую глупость: сдать свою Любовь в приют?