the shortest long story ever

ы бы никогда не догадался, что я разговариваю с тобой, не издавая единого звука. Ты знаешь, все это напоминает мне игру в салки, только если раньше догнав, я знала, что буду делать, то сейчас- нет. И почему-то эта игра в моем архистратегичном сознании разворачивает все действо на территории двора моей старой, самой первой школы. Самый смак- я понимаю, что впервые представляю себя ребенком в этой игре, да и тебя тоже. Деревья, нет в моей детской фантазии это джунгли, кирпичная , окрашенная в синий цвет стенка- граница, там скрываются повстанцы. Че, где же ты, а тебя тут нет. Может , колодец? Тут надо решить, ты бегаешь быстрее, рывками никак, надо красться. Только один неверный выдох и ты услышишь. Тень твоя-предатель, ты сам это понимаешь, но не скрыть же ее . Да,ты тут, был ...Секунду назад, но куда ты бежишь. В это время все ворота закрыты бывают. Ты быстр, тебя никто никогда не ловил? Ты играешь так, будто вообще не представляешь, что моя детская рука может схватить тебя. Ты хорош, но я похорошее буду. Я делаю вид, что устаю. Останавливаюсь, наклоняюсь, опускаю голову, изображая вселенскую грусть. Ты стоял на приличном расстоянии от меня, ожидая, когда же я начну суетиться. Минута, третья. Твое сердце слишком добро, ведь так? Мы играем, мы же не притворяемся? Мы играем. Ты изумленно сощурился, три маленькие складочки пролегли чуть правее твоего правого века. Твоя мимика, она всегда будет тебя выдавать и говорить за тебя все, что ты и сам еще не до конца осознаешь. Ты мягко подходишь, так медленно, боже. Но я умею ждать. Никчемный из меня ребенок, слишком кровожадный. Ближе. Еще ближе. Сейчас не смотри на него. Ровно три кусочка гуталина , будто нарочито расставленных в виде стрелочки валялись между моих кроссовок. Нет, прикрывая глаза- нету повода искать символы и знаки , толкающие к атаке, да хоть к любому действию. Нужно задержать дыхание. Нельзя спугнуть его сейчас. Он так быстро бегает, а я так быстро перегораю.
Надо было чаще ходить гулять, когда была такая возможность, но нет, ты же уже ребенком любила играть с книжками: листать их, читать, заминать уголки, рисовать в них, подчеркивать, иногда и перечеркивать.
Его рука, он положил ее между моих лопаток. Мотор постукивает спокойно, хотя не должен. Сейчас нельзя даже переводить взгляд на него, он же бегающий. Слава генам, у моего пола периферийка куда лучше. Он расслаблен, он действительно больше не играет. Лишь снова наклонив голову нажимает кончиками пальцев на парочку из моих хребтов. Резкое "паф" и я держу рукав его небольшой синтепоновой блестящей курточки. Он попался, он водит. Он , вроде бы, водит . Но он приподнял брови так, будто предугадал все заранее, ведь мимика, она говорящая у него. Так я поняла, что больше никто не водит, не был никто пойман. Это был наш способ сказать правду.;