Просто он идиот

Ты смирился, сказав: «Всё, что было — прошло!»
Ты смирился, решив: «Так угодно судьбе...»
Но не в этом всё дело — весь ужас в том, что
Ты не веришь уже ни в себя, ни себе!(с)


Он сидел на крыше и смотрел на небо. Солнце уже спряталось за горизонт, но его лучи все еще окрашивали облака в багряные тона, подобно вспышкам воспоминаний, которые так же освещают лишь на несколько минут. А потом наступает тьма.
Он уже давно не был счастлив. Устраивало ли его это? Как может устраивать отсутствие счастья? Но он привык этому. Привычка настолько сильно вошла в его жизнь, что стала ее неотделимой частью. Когда к чему-то привыкаешь, уже не стремишься это изменить. А раз не стремишься, то значит - устраивает. Его все устраивало.
В его не полных сорок лет он, казалось, успел сделать много, но словно не достаточно. Из-за тяжелой травмы молодости он так до конца и не излечился: постоянные боли, ночные кошмары или бессонница, раздражительность и недоверие ко всему миру. Он сделал отличную карьеру, стал известным в своей области: знающей свое дело скотиной. Он успел нажиться как поклонниками, так и врагами. И успел потерять свою единственную любовь…
Это было так давно, но он и сейчас помнил то счастливое время, когда он был другим. Тогда ничего еще не было, ни блестящей карьеры, ни пережитой болезни, но и ненависти не было. Была она, освещавшая его изнутри, делающая его добрее. А может, он и был таким: добрым, светлым. Но тогда болезнь сломала его, сломала их. Они словно оказались по разным краям одной пропасти. Вот только расстояние было длинною в шаг, а они испугались его преодолеть.
Она ушла. Его друзья не вспоминают то время, слишком страшно им было тогда смотреть в его глаза, слишком невыносимо было видеть, как он затвердевает изнутри. Это был болезненный процесс.
Говорят, что время лечит. Он бы ударил того, кто сказал бы так ему. Особенно сейчас, когда спустя столько лет, он только себе признается, что так и не смог с этим справиться. Лава, затопившая тогда его душу, окаменела, но продолжала болеть. Со временем физическая боль стала заглушать ноющую душу. Вот только, разве можно быть если даже не счастливым, то хотя бы не несчастным, если чтобы все время не умирать от одной боли приходиться терпеть другую?
Он закрыл глаза, позволяя тьме, спустившейся на город, затопить и его душу. Неделю назад он снова встретил Ее. Она снова подобно яркому свету ворвалась в тьму его жизни, грозясь сжечь ее, отвыкшую от света. Да, любовь умирает без подпитки, но кто сказал, что она не может воскреснуть?
Вот только он сам не позволил ей пройти дальше «прихожей», беспорядок его мира не позволял принимать гостей. Он не мог позволить ей остаться, слишком хорошо знал, что люди не меняются, и та пропасть, все еще есть, и они никогда не смогут заставить себя ее перешагнуть. А пережить еще одно затопление лавой он уже не был в силах.
Привычки – сложная вещь. Он привык быть несчастным. Это как внезапная драматическая роль для актера комедий. Он не умел играть иначе, не умел жить по-другому. Слишком вжился в роль, слишком долго он к ней привыкал. Второй раз уже не сможет.


P.S. [Просто он идиот. Вот и все.]