Кызылкум. Глава третья

 


 
К обеду мужчина возвращается; вместе с ним в комнату врывается ослепительное солнце.
 
 - Ну что, Георгий Жуков, изучил? – вопрошает он.

 - Да.
 
 - Ну и?..

 - Я, что ли, ваш заложник?
 
 - Там поглядим. Пошли  обедать.  Азу по-татарски из конины пробовал? Спорим – нет?
 
 - Спасибо, не хочу.

 Обиделся. Обидчивый какой. Ну-ну.
 
 - Не хочешь обедать, пошли чайку попьём, -  уже более доброжелательным тоном сказал мужчина.

 - Так пили ж уже.

 - Не хочешь – как хочешь. Моё дело предложить, ваше, сударь, дело отказаться.
 
Он круто разворачивается и выходит, краем глаза заметив, что парень всё же двинулся за ним.  Дурак, рубашку снял. Ведь мигом сгорит. Такой белый. Потом возись с ним.

Он сказал:
 - Рубашку накинь на плечи. И не ходи много под солнцем. Ещё вот что: не вздумай шастать босиком. Скорпионы тут отборные.
 
Выйдя во двор, парень ошалело пялится вокруг. После затемнённого ставнями помещения горячее солнце больно ударило в глаза, а ногам было нестерпимо жарко даже через толстую подошву сандалий.
 
Пообедали; после обеда – сиеста.  Легли в разных помещениях. Собаки, само собой,  – на вахте.
 
Вечером мужчина поехал  позвонить в Ташкент; он знал одно место на горе, где его сотовый, худо-бедно, однако ж ловил.
 
- …Как она? Пришла в сознание? Громче говори, не слышно ничего. Тут ветер. Заторможенность? А пульс какой? Давление? Давление, говорю, сколько? Отключили от капельницы?..

Не знает она ни хрена – ни пульс, ни давление! А что она вообще знает?! Куда смотрела? Ещё оправдывается: мол, за всем не уследишь. А тебе, дура, за всем и не надо. У тебя только одна дочь! Одна, блин!!!
 
Между тем всё обстояло не так уж и плохо; то, что так быстро отменили капельницу, - хороший знак, значит, динамика положительная.
 
По дороге на водокачку ему вспомнилось про тот, самый первый в его лечебной практике инцидент, когда у их бригады на операционном столе умер пациент. Прямой вины их в том не было. Но тем не менее была неприятная разборка, и хотя главврач их тогда отмазал, всё равно всем крепко досталось.  Мать, она – гинеколог,  тогда ему сказала так: «Надо знать, куда ты пошёл. В медицине без этого не бывает. Это только первый случай. Будь готов, что будут ещё. Это как аборты у женщин фертильного возраста. Редкие счастливицы обходятся без них».

Как стемнело, легли спать, собаки устроились на дощатом полу в коридоре, но прежде, чем уснуть, долго возились, укладываясь.  Наконец они забылись глубоким сном. Не привыкший рано ложиться спать парень хотел ещё почитать, но мужчина  не позволил, выключив везде свет. Потому что,  сказал он,  если его сразу не потушить, набегут всякие ползучие твари: фаланги, пауки, сколопендры. Замучаешься потом их вылавливать.

Спали с закрытыми окнами; всю ночь сквозь незадёрнутые шторы в окна падал сноп мягких лунных лучей и было слышно, как где-то недалеко истерически вопила сова, да ещё изредка завывали и плакали шакалы...