Nonna Бона. Рассказки об Италии

Бабку звали Бона В итальянском языке есть слово buona", что в переводе означает "добрая, хорошая" и созвучно с именем Бона. Но бабка при знакомстве предупредила, что она и не добрая, и не хорошая, а просто Бона. Слово "синьора" ей тоже не подходило и Алина вслух называла её "nonna" - бабушка, а про себя - бабка. И  сама Алина тоже была не Алина, а Галя, Галина, но в Италии все наши Галины превращались в Алин, т.к. итальянское слово "gallina" переводится, как "курица", а курицей, естественно, никто быть не хотел.
 Если вы хотите представить себе Бону, то вспомните старуху Шапокляк из всеми любимого мультика о Чебурашке. Внешне старушки  были очень похожи и характер имели одинаковый - ехидный и вздорный, с желанием везде сунуть свой нос и, по-возможности, всем насолить.  Только у Боны вместо шляпки на голове была панамка и не было крыски Лариски на поводке. Она смотрела на мир сквозь толстенные стёкла очков и от этого казалось, что всё щупленькое лицо Боны занимали глаза, между ними торчал носик, а рот всегда был приоткрыт, как у маленького любопытного ребёнка. Всю свою жизнь Бона проработала контролёром на трикотажной фабрике, видно язвить и ко всему придираться было её профессиональной привычкой, а может уродилась такая.  Никого Бона не признавала, кроме своего сына Джованни, всегда смотрела на него влюблёнными глазами и  говорила с ним тихим ласковым голосом. Невестке Анне скупо отвечала на вопросы, сама же ничего у неё не спрашивала, а дочку Джованну и зятя Альберто вообще игнорировала, сидела в своём кресле-качалке в углу возле балкона нахохлившись и помалкивала, ожидая, когда они уедут к себе в Пизу. После смерти мужа она долго жила одна, но когда ей исполнилось девяносто лет,  её забрала к себе дочь Джованна, и в спокойной дружной  семье начались скандалы,  причиной которых была Бона. Через два года невыносимой жизни  Джованна наотрез отказалась от мамы,  сдав её с рук на руки брату Джованни.  Тот жил с женой Анной, полной, но очень подвижной красавицей.  Детей у них не было, были  ни бедны - ни богаты: имели  виллу в Пизе, дом в горах, в котором скрывались от знойного лета и квартиру возле моря, в одиннадцати километрах от Пизы. Взять к себе маму Джованни  не отказался, но пошёл по другому пути, отдав той квартиру возле моря и взяв  для неё сиделку, т.е. Алину. Так что бабка была Алининой работой все двадцать четыре часа в сутки, кроме воскресенья и половины четверга. Квартира, в которой они жили,  была небольшая: спальня для Боны,  кухня-столовая, в которой спала на диване Алина,  ванная комната и балкон.
  Но главное, что через дорогу было синее-синее море! И когда море штормило, брызги долетали аж до балкона и после  Алине приходилось смывать соль со стёкол. С балкона открывался вид на пляж и  на центральную площадь города, на которой всё  лето по вечерам, до полуночи играл оркестр, приезжали выступать артисты, съезжалось  много народу из Пизы и ближайших городков, чтобы отдохнуть после рабочего дня,  подышать морским воздухом и посмотреть на закат. Солнце действительно закатывалось за море, солнечная дорожка, пересекающая море от горизонта до берега,  укорачивалась и постепенно исчезала, небо становилось розово-голубым, отражалось в море и сливалось с ним. Это был спектакль своего рода, все валуны на побережье были заняты зрителями, которые дружно  хлопали в ладоши, когда солнце исчезало за горизонтом.
  Люди гуляли по набережной, сидели за столиками баров и ресторанов, ели мороженое и пили "Кока-колу". Молодёжь отрывалась на дискотеках, их папы, мамы, дедушки и бабушки шли танцевать на площадь перед Алининым балконом. У итальянцев  танцы преподаются в начальной школе, поэтому рядом с дедушками и бабушками, плавно кружащимися в вальсе, можно было  увидеть их внуков, а то и правнуков,тоже классически танцующих вальс, танго, ча-ча-ча или тарантеллу.  Алина часами стояла на балконе, слушая музыку, глядя на танцующих, повторяя все движения танцев и дав себе слово  обязательно научится танцевать в будущем.
  Такая интересная жизнь проходила перед глазами Алины! Душа её рвалась в эту круговерть, но Джованни строго- настрого наказал ей ни на минуту не оставлять маму одну. Но что же это за солдат, который не ходит в самоволку? Как-то Алина уложила Бону спать, дождалась, пока та уснёт, потом пошла в ванную, находящуюся между бабкиной спальней и входной дверью, спустила воду в унитаз и под шум сбегающей воды, открыла и закрыла громкий замок в двери. Понеслась вниз по лестнице и, казалось, никакая сила не могла удержать её в этот момент. Она  наслаждалась этой короткой свободой, ездила на подаренном ей Джованни велосипеде по набережной, ела в баре мороженое, с удовольствием наблюдала за жизнью итальянцев. А иногда,  когда хотелось тишины, уезжала на безлюдную, параллельную набережной улицу и собирала на тротуаре орешки, сыпавшиеся прямо на плечи с круглоголовых средиземноморских кедров.
  А однажды "маты  нэ спала, та всэ чисто чула" и донесла на Алину, предательница. Возвращаясь домой в полночь, Алина увидела во всех окнах квартиры свет, сердце ёкнуло, но не очень: в конце концов имеет она право подышать свежим воздухом!?  Джованни даже не повернул голову от окна и не поздоровался с ней,   Анна  дымила свою вечную сигарету и тоже не смотрела на Алину, зато в креслице сидела ухмыляющаяся Бона. Был недолгий  "разбор полётов", т.к. все хотели спать, и был вынесен вердикт: когда Алина хочет погулять ночью, вызывать Джованни из Пизы, чтобы присмотреть за мамой. Глупый приговор, главное дождаться, когда Бона уснёт и гуляй себе.  Алина кивнула в знак согласия, а  в будущем продолжала в том же духе, но уже  была осторожна и от дома далеко не отходила, чтобы видеть подъезжающую серую "Ауди" Джованни.
    А сейчас на дворе стоял май, летний сезон ещё не начался и городок был почти пуст. Только по выходным дням  синьоры приезжали помыть и приготовить квартиры к лету. Поэтому и мы вернёмся в май,  к Боне.
  С  Алиной у бабки постоянно  был если не военный конфликт, то холодная война - это уж точно. Бона любила поспать, просыпалась в девять утра, с помощью Алины умывалась, одевалась, завтракала размоченными в кофе с  молоком четырьмя  сухариками, набиралась сил для нового дня. Потом перебиралась в своё креслице и "рабочий день" начинался!
 -Включи телевизор! - командовала она.
 Алина включала телевизор, перебирая программы. Бона выбрала ралли "Формула-1" из Монте-Карло, но не выдержав бешеной скорости гоночных машин в телевизоре, через пять минут закричала:
-Шеймы (дураки)! Деньги в карманах, а головы на дороге. А дома "мольи" (жёны) останутся без мужей, "бамбини" (дети) без отцов! Переключи немедленно, не могу смотреть!
 Алина переключила телевизор на другую программу. Показывали старый фильм с Марчелло Мастрояни. Бабка оживилась:
 -О-о, Марчелло ещё тот жеребец был! Умер уже. Ну и правильно сделал, старый был.
 Бона забыла, что ей тоже недавно девяносто три годика исполнилось. Невестка Анна привезла ей небольшой тортик со вставленными в него свечками в виде цифр "93", зажгла  и предложила бабке задуть их. У Боны не получилось задуть свечки, она насупилась и торт даже не попробовала.
-Нонна, а этого певца я давно знаю, но всегда забываю, как его зовут, - спросила Алина.
- Как, как. Джани Моранди, - презрительно скривив губы, ответила бабка. - Ты на каком языке разговариваешь, на немецком или на английском? Что-то я тебя совсем не понимаю.
   Алина готовила нехитрый обед: супчик, куриные окорочка, салат из помидор, фрукты. Джованни наказывал всю еду Боне давать только в протёртом виде, хлеба ни-ни-ни, т.к. "у мамы узкий пищевод и она может  поперхнуться". Алина послушно протирала для Боны и суп, и курицу и на фоне Алининой еды,  бабкина выглядела не очень... . И стоило Алине отвернуться к печке, как Бона запихала весь её хлеб себе в рот и сидела с вытаращенными глазами - и выплюнуть жалко, и проглотить невозможно.
 -Вот узнает Джованни, влетит мне за тебя.
 -Не влетит, Джованни в Пизе, а мы здесь, - резонно ответила Бона, кое-как справившись с хлебом.
 А когда приехал Джованни и спросил у неё, что она сегодня кушала, бабка, поджав губки, ответила жалобно:
 -Ничего, сынок, всё она съела, - и кивнула на Алину.
 Та возмущённо всплеснула руками, но Джованни, смеясь, остановил её: он-то хорошо знал свою матушку.
 Иногда, будучи в хорошем настроении, Бона вызывалась помочь Алине вытереть ложки, вилки и стаканы, но и тут не могла не вредничать:
 -Забери стаканы, я их уже вытерла. Не заберёшь - сброшу на пол!
 Алина спешила убрать, т.к. бабка свои угрозы выполняла и уже летели на пол и стаканы, и ложки с вилками.
 После обеда они отдыхали: Бона в кресле, а Алина на диване. Жалюзи были опущены, в квартире было полутемно и тихо. Однажды  Алина задремала, как вдруг услышала над головой:
 -А-ну, вставай! Вставай, говорю, или я тебя ударю палкой!
 -Ну, ты не очень-то, у палки два конца и один будет твой! - угрожающе сказала Алина. Бабку она не боялась и надо было поставить её на место.
 Бона испуганно засеменила в свой угол, бурча под нос:
 -Она тут ест, спит и ей ещё за это деньги платят! Интересно, где ты их прячешь? - поинтересовалась она.
  А как-то раз на море был  шторм, дул сильный ветер и Алина выскочила на балкон снять бельё. И эта немощная старушка с прытью кошки вскочила и закрыла балконную дверь на шпингалет. Алина умоляла бабку открыть дверь, но та и ухом не вела. Подмела шваброй вымытый пол, съела из хлебницы весь хлеб, крутила зачем-то газовые горелки и на Алинин стук в окно и мольбу  не реагировала никак.  Алина замёрзла, она была сердита на бабку и со всей силы тарабанила в балконную дверь. На её крик на соседний балкон вышла соседка, быстро вошла в курс дела и пошла звонить во входную дверь. Бона из любопытства, "а кто же там?",  дверь открыла и попалась.  Алина была сильно возбуждена, руки её дрожали и она  вызвала по телефону Джованни. Тот приехал и начал выговаривать бабке, но та сидела с  невинным видом, потупив глазки и повторяла:
 -"О-о-о, Джованни! О-о-о Джованни!"
 Взять с неё было нечего.
 Раз в неделю Алина с Боной делали покупки в соседнем супермаркете. Алина принаряжала бабку и приодевалась сама.
 -Ты зачем мой пиджак одела? Снимай!
 Алина, смеясь, сняла свой красный пиджак и одела его на Бону. Пиджак бабке был мал и она сказала:
 -Что-то я поправилась. Ладно, бери его себе, дарю.
 В супермаркете она клала в корзину всё, что ей попадалось под руку, а Алина выкладывала и, вконец обессиленная, в одной руке несла покупки, а другой рукой тащила то и дело спотыкающуюся бабку.
      "В одной руке сетка, в другой руке Светка,
        Позади пьяный Иван, впереди пятилетний план." - вспоминался Союзный каламбурчик.
 Они пришли домой, Алина разбирала сумку, а Бона засеменила в туалет, напевая:
       "Papa, mi scappa lа pipi, pa-pa.
        Papa, mi scappa lа pipi, pa-pa.
 В переводе с итальянского это означало:
        "Папа, мне хочется пописать,"- и потом следовало игривое - " па-па."
 Посередине комнаты она остановилась, обернулась к Алине и спросила:
 -Ты не знаешь композитора, который написал эту песню?
 Алина не знала и бабка напевая побежала дальше.
  А вечером, когда спадала жара, они шли гулять по набережной. Все улыбались, глядя на симпатичную молодую иностранку, которая тащила под руку смешную старушонку и обязательно здоровались. Бона же крутила головой по сторонам, выбирая с чего бы ей начать.
 - Эй, вы чего расселись, хотите растолстеть? Смотрите на меня, мне уже 95 лет, а фигурка у меня что надо! - закричала она сидящим на скамейке импозантным синьорам. Бабка кокетничая прибавляла себе пару лет. Синьоры доброжелательно поздоровались с Боной улыбаясь и долго смотрели вслед, а та семенила дальше, косолапя, как маленький медвежонок и  с силой налегая  на руку Алины. А потом, находившись  они присаживались на свободную мраморную скамейку. Алина подкладывала под Бону взятую с собой плоскую подушку, а под себя подкладывала журнал, т.к. мрамор даже в жаркую погоду всегда был холодный.
 Бона не пропускала никого, обсуждая каждого, кто проходил мимо. Сюсюкала с хорошеньким кудрявым малышом, которого везла в коляске молодая, но очень полная мама, спрашивала, сколько ему месяцев, что он ест и как спит. Довольная мама ответила и покатила коляску дальше, а Бона, не заботясь о том, что её слышат, ляпнула:
 - Ну и ж-а у этой мамочки!
 Алина от неожиданности крепко шлёпнула бабку по губам. Бона надулась, но не надолго, увидев девочку с чёрненьким пуделем на поводке. Всё шло по накатанному сценарию, спрашивалось, что собачка ест и как спит, и какая она симпатичная эта собачка. Ответив, девочка пошла вперёд, а пудель приотстав, крутился возле ног Боны. "Бэмсь!" Бабкина палка больно ткнула собаку под хвост и та, бедная, с визгом бросилась вперёд хозяйки, натягивая поводок, а та, оглянувшись и не понимая, кто же мог обидеть её любимицу, удивлённо посмотрела на Бону и Алину. Алине стыдно было за бабку, она виновато улыбалась, а бабка... . Бабка смотрела в другую сторону и  была вообще ни причём!  Может вашу собаку блоха укусила или нет, десять блох сразу. Да-да, блох надо выводить!
  Следующей жертвой был  высокий пожилой синьор в элегантном бежевом  костюме, с тросточкой в руке.  Он тоже поздоровался и прошёл мимо. Бабка задумчиво посмотрела ему вслед и выдала:
  - Старый, а волосы  крашенные. Интересно, а что у него там?.. Хи-хи-хи, - ехидно посмеиваясь, Бона  многозначительно показала глазами на брюки ниже пояса.
 Соскучится с бабкой было невозможно. Но сидеть с ней в закрытом пространстве целыми днями, неделями, месяцами - это уж было слишком для обеих. Однажды Бона довела Алину до слёз и та ушла плакать в ванную комнату.
  -Ты что там, плачешь? Пхи-пхи-пхи... , - передразнила Бона Алину и та вбежала в комнату с искаженным от злости  лицом с твёрдым намерением задушить бабку и покончить с этой старой стервой раз и навсегда. Но бабка приняла позу боксёра, поднимая к лицу кулачки, молотила ими воздух и пыталась пинать Алину, сидя в креслице и высоко задирая ноги. Алинына злость мгновенно испарилась, она передумала душить девяностотрёхлетнюю бабку, захохотала и звонко поцеловала её в обе щёки. День закончился перемирием.
 Вечером помыв Бону, одев её в памперсы и в розовую пижамку с мотыльками, Алина пожелала ей спокойной ночи и ещё раз поцеловала на прощанье. Бабка смотрела на неё влюблёнными глазами и сказала:
 - Ты ангел мой!
 Алина засмеялась:
  - А что ж ты целый день кровь мою пила?
 Бона растерянно заморгала глазами:
 - Я кровь не пью, я пью только минеральную воду!
 Ну, нет в Италии такого выражения "пить чью-то кровь".
               
                Италия. Пиза. Август 2011год