Диагноз

      ДИАГНОЗ

       
       Моя ментальность - странная смесь индивидуализма с человеколюбием. По теории Льва Гумилева, я субпассионарий. То есть обычный человек - не «конкистадор». Но все же с преобладанием знака «минус» (в сторону пассионарства). Об этом говорят мои метания по свету.
        К счастью, моя «малая пассионарность» не выродилась в нигилизм. Я не стал безбожником. Балансируя на грани, я все же возвращаюсь к самым глубинным и романтическим интуициям.
        Но в реальной жизни мое поведение не соответствует моей сути (в большинстве бытовых случаев). От того я и стал писать, пытаясь творчеством догнать свою "вторую половину". И, бывает, падаю духом, понимая, какой тяжкий груз взвалил на свои плечи. Ведь вместо того, чтобы всеми силами устремится к какой-нибудь практической цели, я занимаюсь своей душой.
      - Но зачем?!
      Не так давно я понял – «зачем». Чтобы как-то примерить в себе два мироощущения.
      С одной стороны я – христианин. То есть изначально пропитан сознанием своей греховности. С другой стороны, интуиция мне подсказывает: что изначально мое сознание и моя чувственность чиста (восточный взгляд на мир). Что все на земле священно. От былинки до дубового листка, оторвавшегося от ветки родимой. Все тайна! И все священно.
     - В чем же исток греха?
     - Не знаю!
     Ясно мне только одно, что путь, на который я вступил «волею судьбы», обрекает меня на внутреннее одиночество. А социальная моя бесперспективность это плата за вход в «царствие духа». Здесь, на Западе, у меня нет ни близких друзей, ни родственников, ни необходимых для выживания связей, то есть всего того, без чего человек, существо общественное, неизбежно идет к своей катастрофе под грубым натиском агрессивной материальной цивилизации (я называю ее детским словом "Чудовище").      
         И, конечно, мне тоже бывает страшно: ведь я человек и склонен думать о хлебе насущном.    
         Но страдаю я больше не от этого. Мое страдание какое-то особое страдание. Оно исходит не столько от «судьбы» (я бы и в России, на родине, чувствовал себя «иностранцем»), сколько от внутреннего состояния. Будто временами меня спрашивает Он: что же ты с собой сделал, парень?
        Вот и сейчас, на кухне, я веду диалог не с людьми, а с какой-то иной, нечеловеческой силой. К счастью, понимаю, что это не патология, а мое сущностное. И не парюсь по этому поводу. Варю уху - очень кушать хочется.