В пустыне все боги злы

    Как-то.....Давным давно....На нашу святую землю спустилась великая и святая ночь. Такой темной
ночи  никто еще никогда не видел.  Невозможно  было отличить воду от суши; и
даже на самой знакомой дороге нельзя было не заблудиться. Да иначе и быть не
могло, ведь с неба не падало ни одного лучика. Все звезды оставались дома, в
своих жилищах, и ласковая луна не показывала своего лика.
     И столь же глубокими, как мрак, были безмолвие и тишина этой ночи. Реки
остановились в своем течении, не ощущалось ни малейшего  дуновения  ветерка,
листья  осины перестали дрожать. Морские волны не  бились больше о берег,  а
песок пустыни  не  хрустел под  ногами у путника.  Все окаменело,  все стало
недвижимо, чтобы не нарушать тишины святой  ночи.  Трава приостановила  свой
рост, роса не пала, цветы не источали свой аромат.
     В  эту  ночь  хищные  звери не вышли на  охоту, змеи затаились  в своих
гнездах,  собаки  не  лаяли.  Но  самое  чудесное заключалось в  том,  что и
неодушевленные  предметы хранили святость этой ночи,  не желая содействовать
злу: отмычки не отпирали замков, нож не мог пролить чью-то кровь....История о Озазе — излюбленное произведение древних египтян. В ней рассказывается о жизни  человека, бежавшего из своей страны и долгие годы прожившего среди бедуинов в северной части удивительной страны Сирии.
Тем, кто не появился на свет в этом желтом песчаном море, кто не знает его законов,тем счастливцам ничто не сулило беды. Небо тогда было чистым, в воздухе — ни ветерка.
Человек лет сорока — по внешности и одежде египетский вельможа — раздвинул полотняные завесы, чтобы дать доступ утренней прохладе. Рослые мулы, на спинах которых были укреплены носилки, весело помахивали хвостами. Они тоже отдыхали от изнуряющего зноя. Мерное покачивание усыпляло. Человек в носилках с нежностью зажмурил глаза.И вдруг....
— Господин,господин! — услышал он взволнованный шепот.
Египтянин вздрогнул и покрасневшими глазами уставился на неведомо откуда появившегося бедуина. Это был Сефу, уже не раз водивший египетские караваны и поэтому пользовавшийся неограниченным доверием посольских чинов. Место его, проводника, впереди. Почему же он покинул свой пост ?
— Посмотри же туда! — сказал бедуин так тихо, что египтянин скорее понял смысл слов по движению губ, чем услышал их.                —-Где? Ничего не вижу! — раздраженно произнес египтянин.— Впрочем, какое-то облачко.
— Как? Ты не понял? Это же желтая смерть!
Произнеся это, бедуин упал на колени и несколько раз коснулся лбом земли.
— Что же нам теперь делать? — в голосе египтянина звучала тревога.
— Надо уходить к холмам. Они закроют нас своими надежными спинами.
— Там же враги! — молвил Озаз.
— Нет, врага страшнее Желтой смерти. Она занесет тебя песком. Грамоту, которую ты несешь царю Вавилона, получит коварный Нергал.
— Не дойдем,— возразил египтянин,— холмы взгляду кажутся близкими, но они от нас далеко.
— Я знаю короткий путь,— отозвался бедуин.— Только надо идти налегке. Караван придется оставить.
Озаз задумался. Нет, его не трогала судьба стражей, носильщиков, погонщиков мулов. Он не представлял себе, как покажется в Вавилоне без подарков, которые послал Его Величество «царю Вавилона, своему брату». Этот «вавилонский брат» жаден, как шакал. В письмах Его Величеству, которые доставляли в Египет вавилонские послы, говорилось: «Шли мне золота, больше золота, ибо его у тебя, как песку».
— Решай,Озаз.
Бедуин назвал его по имени. Но египтянина эта фамильярность словно бы и не покоробила. Он промолчал и с живостью, удивительной для столь важной персоны, вылез из носилок. С Желтой смертью не шутят! Лучше вернуться к его величеству с повинной, чем быть погребенным в песках....
И вот они уже шагают по бескрайней пустыне. Сефу — впереди, египтянин за ним, едва поспевая. Никто их не окликнул, никто не последовал за ними. Караван был предоставлен своей судьбе!.
И вот, уже к полудню набежал ветер. Небо затянулось пеленой, через которую едва пробивалось солнце. То там, то здесь возникали песчаные воронки. Колючие камешки били по лицу и ногам. Ветер все крепчал. Беглецам пришлось взяться за руки, чтобы их не отнесло друг от друга. Мгла сгущалась, и вскоре стало совсем темно.
И когда Озазу уже казалось, что он теряет сознание, ветер как-то ослабел. Во всяком случае, он перестал бить в лицо, свирепствуя где-то позади. Плечо оперлось обо что-то твердое. Бедуин подтолкнул Озаза, и он оказался, как выяснилось утром, в пещере.
Слушая свист и завывание бури, Озаз вспомнил поговорку: «В пустыне все боги злы». Как можно жить в этой стране, где нет божественного Нила, где земля пылает, как раскаленная сковорода?
Так прошла ночь, а может быть, и больше времени, потому что Озаз утомленный долго спал. А был он утомленный схваткой со Смертью.
Проснулся и услышал песню бедуина, которая доносилась откуда-то издалека, словно из другого мира:
Знойные вихри желтой земли
Целые горы вокруг намели,
Но небосвод, как и прежде, высок…
Озаз, разгребая ладонями песок, полз к свету. Наконец он оказался рядом с бедуином.
Отряхнувшись и очистив рот от песка, египтянин огляделся. Перед ним лежала равнина с зелеными и голубыми пятнами оазисов и озер. Окаймлявшие ее справа и слева острые скалы напоминали клыки какого-то удивительного хищника. Не потому ли их называют «Пасть льва»?
Или правы те, кто рассказывает о ловушке, в которую попало здесь египетское войско триста или двести лет назад? Пасть эта захлопнулась тогда и не вышел ни один. С тех пор египтяне обходили эту долину.
Видимо, понимая опасения своего спутника, Сефу сказал:
— Это страна вольного народа. Им правит вождь Уотти. Здесь пастбища вождя.
На спуске с холма беглецам преградило дорогу стадо овец. Что возьмешь с бессловесных животных. Разве им постичь разницу между египтянином - послом Его Величества и простым смертным. Но вот пастуху надо бы ее знать! Невежа не пал на живот. Он стоял вылупив глаза и, когда Озаз поравнялся с ним, лишь приподнял широкополую шляпу. Вот бы схватить его да палками, палками!.... Но это чужая страна.
К вечеру путники приблизились к оазису. Здесь была резиденция Уотти. Вождь приветствовал египтянина без подобострастия.
— Сто лет жизни тебе и твоему владыке. Пусть в твоей стране никогда не
иссякнет вода и будет Жизнь!. Чем я обязан столь великой чести?
— Желтая смерть засыпала мой караван. Без твоей помощи мне не обойтись. Мой повелитель, владыка северной и южной земли, наградит тебя, если я возвращусь в столицу.
— Я не нуждаюсь в награде. Что же касается помощи, поговори с моим зятем Хамади.
— Хамади? Но ведь это египетское имя?
— Египетское! — отвечал вождь.— Тридцать лет назад я нашел этого человека обессилевшим от жажды и страха. Я вернул его к жизни. Он остался у нас, научился пасти овец и защищать их ото львов. Но вот,как ни печально, семя страха неискоренимо.
— Чего же он страшится теперь?
— Что ж! Пусть об этом он расскажет тебе сам.
Прошел еще один год. В эту страну  прибыл торговый караван. За Хамади прислали носилки. Покачиваясь на плечах у рослых эфиопов, старец, похожий на мумию, вчитывался в строки папируса, и слезы текли по его впалым щекам.
— Обошел ты дальние земли. Сердце заставляло тебя бежать из одной страны в другую, потому что им овладел страх. Многие годы ты прожил в стране бедуинов и стал сам как бедуин, но мы тебя помним таким, каким ты был. Посему возвращайся в столицу, где ты вырос, чтобы поцеловать землю у Великих Врат. Грязь с твоего тела возвратят пустыне, отдадут твою одежду обитателям песков. Тебя умастят благовонным маслом и облекут в прохладный лен. Не встретишь ты кончину в чужеземной стране, не завернут тебя азиаты в баранью шкуру. Для твоей мумии изготовят ящик из ливанского кедра, и быки потянут тебя, и певцы будут шагать перед тобой. Будут плясать карлики у входа в гробницу твою! Возвращайся, Хамади!.....