Стог сена

Я  в  весеннем  лесу пил  берёзовый  сок,
С  ненаглядной  певуньей  в стогу  ночевал.
           Михаил  Ножкин

                Несмотря на то, что каждое лето в детстве и в юности я проводил в деревне, мне ни разу не довелось ночевать в стогу в поле. Позднее, когда стал женихом и бегал в клуб к невестам, тоже до сена дело не дошло. Может, в наших краях это было не модно, может,  ночи были холодные, а может, невесты у меня были с городским уклоном и сено их не возбуждало. Так что, песню Ножкина всегда слушаю с лёгкой грустью и с жалостью о том, что такое счастье,  как ночь  с любимой  в  стогу  сена,  обошло  меня  стороной.
                Ночевал в копне сена на природе  я всего один раз. Летом 1973 года был на практике в Литве и на каждые выходные, чтобы не сидеть в общежитии, ездил с друзьями по разным городам на экскурсии. Приехали вдвоём с другом в Палангу - сходили в музей янтаря, походили по городу, искупались в море, позагорали в дюнах на песочке. Так нам понравилось это курортное тихое местечко, что решили остаться ещё на один день. Мест в гостиницах, конечно, нет, в частном секторе  угол  снимать боязно - не всех ещё лесных братьев переловили, возьмут да зарубят ночью    злые  литовцы и закопают где-нибудь двух бедных студентов. Постояли мы у ресторанов, посмотрели, как гуляют курортники и, когда стемнело, пошли в сосновый лес за городом, нашли там копну сена и завалились в неё спать. Утром, когда рассвело и пригрело солнце, мы встали, осмотрелись вокруг и ахнули. Этот сосновый лесок стоял на дюнах и был такой редкий, что далеко всё просматривалось. С одной стороны виднелось море, а с другой - какие-то частные дома. Там где трава росла погуще, она вся была измята отдыхающими - тут и лежали, и сидели, видимо, каждую ночь. А мы так устали за  день,  и  так крепко спали, что ничего и не услышали бы, даже если  из-под нас влюблённые пары таскали сено. Пока мы шли обратно в город, то на этих измятых местах чего только не находили: расчёски, пуговицы, помаду, зеркальца, набрали целую горсть мелочи  на газировку и  квас. Уходили парочки уже в темноте и всё, что выпадало из карманов и сумочек, оставалось на земле. Мы шли с другом и страшно завидовали этим ночным ловеласам, надо же, они тут с девками кувыркались, а к нам до копны ни одна так и не дошла. Даже по дороге не встретилась, ни туда, ни обратно.
                На сеновалах под крышей я ночевал много раз. В деревне, когда в избе было жарко от печки и заедали мухи, я один или с братом спал на сене над коровой. Там было прохладно и удивительно приятно пахло сеном. Когда приезжало много гостей, нас тоже отправляли спать на сеновал, так как изба у деда была маленькая и на всех места не хватало, даже когда клали набитые соломой матрасы на пол. Летом по 10-15 человек гостило у деда. Особенно  хорошо  спалось, когда  по крыше  стучал дождь. Покрыта  крыша  была   в   несколько  слоёв  осиновой  дранкой  и  монотонный  стук  капель  усыплял  лучше  всякой  колыбельной. Утром нас будила  бабушка – кричала  с  моста  до тех  пор,  пока  мы не  просыпались  и не  начинали   ей  отвечать. Иногда   приходили  из  клуба в 3-4  часа  утра, а  в  6  нас  уже  будили  за  грибами  или  за  малиной. Отсыпались  в  лесу  на  солнечных  тёплых  полянах. Если  утром  никуда  не  спешили,  то  поспать не  давали   глупые  куры. Они  долго  и  нудно  кудахтали  недалеко от  нас,  после  каждого  снесённого  яйца.  Когда  нервы  не  выдерживали,  мы  кидались в  них  сверху  скомканным  сеном.
                Летом 1974 года я снимал угол в доме у Пятаковых в Антропове за 15  рублей  в месяц. У них была взрослая дочь Вера,   на которой меня  хотели женить. И сама хозяйка была строгая, рано ложилась спать, а я только под утро приходил с гулянок. Поэтому, чтобы их не будить, я попросился спать на сеновале. Туда  я и водил свою очередную невесту из общежития. Один раз рано утром хозяин зачем-то полез на сеновал. Голая девушка схватила свою одежду и в страхе забилась с ней ко мне под бочок под одеяло, будто бы я один тут сплю. А про свои красные сапожки забыла. Хозяин видит, у лестницы рядышком стоят две пары сапог - мужские и женские, долго там хмыкал и кряхтел, всё ждал, видимо, что я ему предложу тоже развлечься со своей  подругой. Не дождался, но потом долго мне  хитро  подмигивал  и  подкалывал при строгой хозяйке, намекая  на какие-то красные сапоги. Та, непонимающе вертела головой,  подозрительно смотрела  на меня  и зыкала на мужа-подкаблучника, чтобы он выражался  яснее. Но мужик он был неплохой  и мы с ним  всё равно  дружили,  даже  когда   я  переехал от  них  на  другую квартиру.

                26.08.1997