Глава 3

Кошмарный Стать стал героем панны Станиславы в одно мгновение – в то, когда он, весь в испарине, проворно склонился над мертвым пиитом Стасем-упырем и угрожающе клацнул зубами. Панне Станиславе не надо было многого – отсутствия литературного вкуса и гипотетического наличия мужского полового *** было вполне достаточно.
Но ибо все имеет свойство заканчиваться, закончилось и неистовство кошмарного Стася, сменившись горем и ужасом.
- Осиротев – осиротил… - патетически возвестил он и упал в обморок.
- Какой стресс, - заявил, оглядев трактир, Стас-Пидарас.
- Бухло у нас кончилось, - согласилась панна Станислава. – А осталась куча проблем и в довесок покойник.
- Сдается мне, бежать нам нужно, кукушата. И от проблем, и от покойника, - подытожил Стас-Пидарас.
Кивнув друг другу, новые друзья схватили кошмарного Стася под руки и выволокли из трактира, где их ждала первая за уходящие сутки удача в виде телеги. Взгромоздив на оную товарища, они уселись по обе стороны от лысого одноглазого и не вызывающего доверия возницы.
- Трогай, голуба, - оробев от грозного вида мужика заискивающе проговорил Стас-Пидарас.
- Куда? – с не предвещающей ничего хорошего улыбкой молвил мужик, не вынимая изо рта цигарку.
- В горы, - решительно сказала панна Станислава. – Да побыстрее.
- Куда торопимся, профессор? – насмешливо спросил возница, оглядев девицу с грязного подола мантии до не менее грязной академической шапочки.
- На конференцию, - брякнула панна Станислава и сама охренела от своей дурости.
И наши герои помчались по мрази и слякоти.

Возница Стась, несмотря на грозный вид, оказался своим в доску.
- Цигарки кончились, коза моя давеча издохла, жена на сносях, - вымолвил он на одном дыхании, едва тронулись в путь, и подмигнул панне Станиславе. - Тебя как звать, профессор?
- Стася… - тупо молвила панна.
- Красивое имя. Мы с женой думали так дочку назвать.
- А как назвали? – все так же тупо спросила девица.
- А никак. Пацаны у нас. Старший – Станислав, а маленький – Станислав. Третьего назовем в честь деда – Станиславом…
Так они и ехали, беззаботно болтая, до самых гор. Но когда пред взорами путников предстали заснеженные вершины, те вмиг онемели от их холодного величия. Лишь искушенный возница молвил:
- Прибыли…
Красота Хреновых Гор воспета в древних драконьих балладах, наиболее знаменитая из которых выдвигает такое спорное описание, как: «Свиданья нежного приют – то оползень, то в рыло бьют». В рыло там, что правда, то правда, бьют часто и охотно, особенно в северной части – месте, с начала времен облюбованном прекрасными, но злонравными гоблинами. Но чтобы оползни?! Драконы всегда были любителями приукрасить.
Стас-Пидарас и панна Станислава спрыгнули с облучка. Секундой ранее с телеги сверзся кошмарный Стась в попытке подать даме руку. Дама, в свою очередь, недоуменно поглядела на протянутую длань недужного и хмыкнула. Однако зарделась, что не скрылось от наметанного глаза возницы. Тот бесцеремонно заржал, чем нарушил патетичность сцены и привел странников в чувство.
- Зайчик, я как-то не спросил… - задумчиво начал Стас-Пидарас, мазнув взглядом по панне Станиславе. – А нахуя в горы-то?!
Девица досадливо поморщилась. Вот ведь незадача-то… Напустив на себя сосредоточенный вид, с каковым она обыкновенно приступала к дойке дракона, панночка невнятно промямлила:
- Да, собственно… *** его знает!
От конфуза ее спас кошмарный Стась. В попытке определить свое расположение в пространстве тот ринулся на гору и, расшибив себе лоб, восхищенно возвестил:
- Панацея от моих страданий!
- Ты в себе? – недоверчиво спросила девушка.
- Более чем когда либо! Лишь пан Станислав, горный отшельник, своею мудростью и отменным чувством юмора может излечить мое горе! – примерно так удалось расшифровать товарищам раздавшийся из горла Стася хлюпающий звук.
- Разбудите, как чо, - лаконично молвил возница, успевший разлечься на телеге и прикрыться невесть откуда взявшимся тулупом.

Горы изматывали пришельцев, однако те, нимало не интересуясь ни целью, ни смыслом своего путешествия, упорно двигались ввысь. Преодолев рубеж, они немедленно натыкались на другой рубеж. Казалось, оконцовья этому не видно.
Казалось правильно.
И когда надежда на появление хоть какого-то разнообразия окончательно распрощалась с нашими неудачливыми знакомцами, им встретилось это.
ЭТОГО было предположительно семеро. Около семи черно-белых пятен в обрамлении черно-белого горного пейзажа. ЭТО с пейзажем сливалось и в то же время резко, крикливо на фоне пейзажа выделялось. ЭТО было одновременно все и ничто, одновременно одинаковое и различное.
ЭТО было явно недружелюбным. Оно кривлялось, неистовствовало и глумилось, оставаясь, однако, при этом безукоризненно вежливым и корректным. Оно невоздержанно кричало и жестикулировало, и оно же ежесекундно извинялось за свое поведение, улыбалось и раскланивалось.
- Он пидор! – обличало ЭТО.
- Баба – подстилка! – визгливо поддакивало ЭТО.
- Мы прекрасно осознаем, что это как бы не имеет отношения к предмету дискурса, однако это однозначно подтверждает нашу правоту в затронутом вопросе! – заявляло ЭТО.
- И мы ни коим образом не имеем ввиду, что именно это является обоснованием основных наших претензий, однако мы над этим работаем!
- Не желая никого оскорбить, мы вынуждены признать нашу правоту!
- Какое грубое и циничное поведение!
- Однако еще грубее и циничнее было бы поддержать наш диспут!
- Или же не ответить на наши основные претензии!
- Или же выразить недоумение на счет того, каковы наши основные претензии!
- Или же не выказать вообще ничего, изображая тем самым наигранное недоумение!
- Они как будто противятся очевидному, умалчивая очевидное!
- И я вынужден повторить, что он все-таки пидор!
Крики оглушали. Крики сливались воедино. Крики заполняли все пространство, и крики же были пустотой.
- Это гоблины, - одними губами шепнул искушенный в путешествиях по горам кошмарный Стась.
Стас-Пидарас и панна Станислава взирали на яркое и неприметное, на крикливое и неслышимое, на пустоту и множественность… Стас-Пидарас и панна Станислава взирали на гоблинов.
- Они прекрасны… - выдохнула панна Станислава.

Прекрасные гоблины и велеречивые драконы издревле боролись друг с другом за право обитания в Хреновых Горах. Бытует мнение, что победили драконы, существа по природе своей более сплоченные и преданные единой и бессменной цели: от их хорового пения два века назад скончался последний гоблин юга. Но на севере, где писать и, соответственно, петь особо не о чем, верх одержали гоблины.
Потому что гоблинов не интересовал смысл. Они не углублялись в суть. Их нимало не волновала логика. Они, собственно говоря, и цель-то утеряли. Им важен был лишь Диспут.
И Диспут у них был. То была тяжба давняя, непримиримая, с давно забытым противником и давно похеренной целью. Интересовали гоблинов лишь Основания. А основания, как известно, всегда найдутся.
В стародавние времена Хреновы горы посетил один ученый-философ. Внимательно выслушав ряд Оснований претензий гоблинов, он задал Вопрос:
- А НАХУЯ?!
- То есть Вы не признаете обоснованность наших претензий? – уточнили гоблины.
- То есть Вам безразлично, каковы наши доводы? – поинтересовались гоблины.
- То есть Вы, несмотря на очевидную нашу правоту, продолжаете спорить? – взвизгнули гоблины.
- Они прекрасны… - заявил ученый-философ.
О дальнейшей его судьбе ничего не известно.
 
Наши герои долго, вдумчиво слушали прекрасных гоблинов. Стас-Пидирас и панна Станислава стояли пнями, кошмарный Стась то ли кашлял, то ли сморкался, то ли, как множественные гоблины, делал все одновременно.
- Нам пора, - просипел он вдруг.
- Но… как? – недоуменно вопросила панна Станислава.
- Просто обойдем их, - кошмарный Стась совершил движение, которое при наличии фантазии можно было бы классифицировать как «пожал плечами».
- И нам… ничего не будет? – уточнила панна Станислава.
- Абсолютно ничего, - выдохнул кошмарный Стась.
- Но с чего ты это решил? – вопросила панна Станислава, с опаской косясь на не умолкающих и выдвигающих все новые Обоснования гоблинов.
- Пан Станислав. Он многое мне… - с гордостью начал кошмарный Стась и едва не издох от приступа кашля.
И наши герои потащились дальше.