Всегда буду помнить

Это осень?
Так неожиданно пошли дожди. Еще только середина жаркого августа, а небо вдруг опустилось на окна темными жалюзи, загрохотало гулкими разрядами, сотрясая землю, пугая все живое на ней, и заплакало ливнями. Неужели уже осень!?

Каждый год она начинается по разному – то сушит душу и тело суховеями, то посыпает землю некрасивой ржавостью, а в этот раз заплакала. Наверно оттого, что дождавшись своего времени в природе, тебя она уже не нашла. Ты ушел из лета в безвременье, и стало грустно и больно. Оттого, что все радостное и доброе, что было связано с тобой, осталось здесь только в памяти. Оттого, что в ответ на бесконечные мои «папа, а почему..?» гудит тишина.

Папа.
 Я давно-давно тебя знаю, даже дольше, чем себя. Я так много о тебе помню. Но сначала я помню твои смеющиеся глаза и сильные, бережные руки, подхватывающие меня. И душа маленькой девочки взлетала на них в восторге. Самый первый в моей памяти такой полет закончился твоими словами: - «вот здесь мы теперь будем жить». Какие-то люди мимо меня носили из машины наши вещи, а потом загружали  в нее чужие, ожидающие своей очереди возле дома, который теперь был нашим.

Уже потом, когда я стала намного взрослее, память нарисовала картинку с черной лентой асфальтовой дороги, убегающей из-под колес большой машины, через горы и степи в незнакомые края, к чужой речке. И еще один мой полет в твоих руках, закончившийся приземлением на мамины колени, уже сидевшей в кабине этой машины.

Я очень хорошо помню этот дом, оставшийся в моей памяти нашим первым домом. Потом был еще один и еще один, и еще. Но именно в этом первом, долгими зимними вечерами, частенько освещенными  керосиновой лампой, я забиралась к тебе на кровать, выполняющую для нас функцию дивана, укладывалась под бочок, смотрела в раскрытую книгу, которую ты держал в руках, и просила почитать вслух, и ты читал:
«Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя…»
И чем дальше ты читал, тем суровее и вьюжнее становилась зима за окном. Но больше всего я любила слушать другие строчки, которые были прочитаны из той же твоей книги:
«Однажды в студеную зимнюю пору
Я из лесу вышел, был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору…»

Ты читал их наизусть – почти всего Некрасова и ужасно много Пушкина. А помнишь, как я раскусила тебя и попросила читать то, что написано именно в этой книге, которая у тебя в руках? Ты хитро улыбнулся и, читая, время от времени поглядывал – не сплю ли я. А потом с удивлением спросил – ты что-то понимаешь?! Я ничего не понимала, я не помню, что за книга это была, но тебе уверенно ответила: да. Просто мне очень нравилось лежать рядом с тобой и слушать тебя. А когда я уже сама научилась читать, мы с тобой, лежа рядом, читали одну книгу на двоих. И ты терпеливо ждал, когда я закончу страницу, чтобы перевернуть ее.
 
Мы вспоминали с тобой об этом недавно, в последний месяц твоей болезни. Ты сказал: - «я и сейчас  помню все эти стихи, и лежу и читаю их сам себе». «Как здорово», - ответила я, - «у нас ведь уже есть двое новых малышей, вот, и будешь скоро знакомить их и с Некрасовым и с Пушкиным. Только подожди немножко, дедушка Павлик, пусть еще чуть –чуть подтянутся росточком». Я почему-то точно знала, что так и будет.

Да, это ты приучил меня к книгам. Это ты учил меня приветливо и уважительно относиться к людям, даже незнакомым. Это ты мне долго объяснял, что невозможно обидеть человека ни тогда, когда он не позволяет себя обижать, а тогда, когда он не позволяет себе обижаться. Я запомнила это на всю жизнь, но, кажется, так и не смогла уловить самую последнюю капельку сути твоей мудрости.
 
Ну вот, ты опять улыбнулся мне? Как тогда, в детстве, когда тебе приходилось обрабатывать ссадины на коленях и локтях своей очень непоседливой и неосторожной дочке. Ты всегда делал это заботливо, осторожно дул на ранки. Смотрел добрыми, смеющимися глазами на мое пыльное лицо, размазанное слезами, и приговаривал: - «терпи казак, атаманом будешь», - и я начинала смеяться, еще больше размазывая лицо остатками слез.

Я очень любила слушать твои беседы с твоим старшим братом про жизнь, про давно ушедшую, но так и не забытую войну. Я тоже была с вами там, в той войне - ты, мой крестный и я. Я видела все о чем вы рассказывали, а потом разучивала песни о войне и пела их вам в День Победы.

С тобой мы любили ходить на стадион смотреть футбольные матчи, в парк, на речку. А потом мы ходили туда уже вместе с моими детьми, ты помнишь?..

Конечно, ты все помнишь. И как на зимних каникулах моего первого школьного года привез мне коньки, а потом учил меня кататься на них. И как по субботам забирал меня из школы в первом классе и всегда приносил с собой что-нибудь вкусненькое. И как учил меня рисовать, когда заметил, что в моих руках очень часто появляются карандаш и кисточки. Ты сам не умел ни рисовать, ни стоять на коньках, как же тебе удавалось учить нас?!

Ты очень любил нас, своих девчонок. Я не помню, чтобы ты хоть когда-то на меня кричал, а тем более бил. Достаточно было твоего взгляда, чтобы я поняла - что-то не так.
Однажды ты, молча, запустил в меня своей книгой, когда я, уже повзрослевшая, попыталась противостоять твоему взгляду. Моя попытка успешно провалилась и я не помню, чтобы еще когда-нибудь игнорировала твое молчаливое недовольство…

Зато я помню, что ты вместе с мамой вставал ко мне ночами, когда я болела, и массажировал мне спинку и ножки, чтобы я быстрее успокоилась и уснула. Я помню, как ты ухаживал за нами и даже пол в доме помыл, когда нас, всех четверых, уложил грипп.
Я до сих пор помню твой голос, зовущий меня по утрам по имени. И до сих пор, в самые ответственные моменты, когда мне надо рано проснуться, я слышу во сне твое ласковое – «Алёёёнкааа».

Воспоминания из детства, разбуженные грозовым ливнем. Их, оказывается, так много живет во мне и в них так много тебя. Тебя много и во взрослой моей жизни. Нам не удавалось очень часто встречаться, я далеко от нашего дома нашла свою судьбу, но когда мы встречались, то всегда находили время побыть вдвоем, поговорить о своем.

Я помню. И никогда не забуду то, что ты, мой самый лучший папа из всех. Самый сильный, самый нежный, самый добрый,  самый заботливый, самый любящий. Я очень люблю тебя и всегда буду любить.

Я знаю, ты не остался там, под маленьким холмиком земли, с любовью украшенном нами цветами. Ты  сейчас здесь, рядом со мной. И всегда теперь будешь там, где я.