Разрыв

  Что было дальше или недостающий кусок. (М.Т.)

     К сожалению, Лане не захотел разобрать своё изобретение, и кристаллический саркофаг остался на Хиэйри. Но, конечно, Лим вовсе не ожидал, что безумный экспериментатор Хафра решит испробовать это устройство на себе! Оно, предназначенное для удержания материальности Хозяина Треугольника, естественно, не сдержало полностью тела Хафры, и он практически утратил свою материальность, а вместе с ней – и статус демиурга Миэрскерта. Хорошо ещё, что внутренних составляющих у Хафры оказалось всего две, а то его и вовсе было бы не собрать воедино! Над Миэрскертом снова нависла угроза разрушения, и Эрни, Клэйтэр и друг, вынужден был отправиться на поиски Хафры.
     Увы, найти его самостоятельно у Эрни не получилось, и он обратился за помощью к своему Центру Распределения, Фируату Онтемпо.
     Фируату помог найти Хафру, и даже вернуть его в материальное состояние, но вот идеей стать Свободным Странником заразился раз и навсегда. Для начала он персонифицировался, отказался от статуса Центра и отправился в путешествие, предоставив мир Онтемпо самому себе. Затем Винс догнал его и уговорил вернуться, однако Фируату не захотел отказаться от своей персонификации и создал себе полное материальное воплощение, проще говоря, аватар. Так он стал демиургом и живым богом мира Онтемпо.
     Но, увы - миру от этого лучше отнюдь не стало, ибо демиургом Фируату никогда не был, и быть им не умел. Он постоянно вмешивался без надобности в мировой энергобаланс, воплощая свои прихоти и фантазии, поэтому зачастую служил причиной довольно серьёзных природных катаклизмов, угрожающих жизни ни в чём не повинных темпанцев.   
     Разумеется, это не могло продолжаться вечно.

Конец истории. (Айэн Файрин).

     Я всегда знал, что затея Фируату кончится плохо, но ведь даже тогда, когда неизбежность приближается до полной утраты вариабельности, до полного и абсолютного «нет», человеку продолжает где-то за гранью понимания мерещиться благоприятный исход, словно надежда продолжает существовать, опровергая объективную реальность. Так и я – ждал, ждал беды, а когда она пришла, всё равно оказался не готов.
     В тот вечер я пришёл домой, включил свет, налил себе стакан холодного чая, и практически сразу услышал стук в дверь, обыкновенный, предсказуемый стук - но у меня от него почему-то мурашки по спине побежали.
     Я открыл, и во тьме подъезда увидел Винса, который поначалу показался мне совершенно нормальным; я даже, помнится, успел подумать, что предчувствие меня обмануло - и тут Хозяин Треугольника, безо всякого предисловия, сказал:
- Фируату умер.
     От этого я, признаться, несколько растерялся, хотя изначально-то, конечно, ждал именно этого.
- И что теперь? – спросил я, просто чтобы не промолчать.
     С моей точки зрения, это был чисто риторический вопрос, однако Винс неожиданно ответил:
- Его надо похоронить.
     У меня аж глаза на лоб полезли.
- Что за бред?! Как можно похоронить аватар Центра Распределения Жизней?! – изумился я, и только тут до меня дошло, что есть в поведении Винса нечто весьма настораживающее: мой друг, психически неуравновешенный и болезненно-искренний, говорил о смерти Фируату с равнодушием механизма, без малейшей даже страдальческой нотки в голосе!
     Я испугался. Бесцеремонно ухватив Хозяина Треугольника за отвороты замызганной куртки, я втащил его на территорию освещённого коридора, вгляделся в лицо – и испугался ещё больше, ибо лицо его было ничуть не более живым, чем голос.
- Что там произошло, Винс?
- Фируату не удосужился забрать своё тело.
- Что?!!
- Он просто вышел из тела, и оставил… - мой друг запнулся, словно ему не хватило воздуха, но всё-таки собрался с силами и закончил:
- Оставил свой обезображенный труп, Айэн…
- Обезображенный?! Чем?!
- Собственной волной… Ах, да, конечно, ты же никогда не видел, что происходит с воплощением, когда его внезапно, по собственной воле, оставляет волна… Это, вообще-то, зрелище не для слабонервных, Айэн… И знаешь, если не хочешь, не помогай мне, я сам справлюсь, - вполне спокойно сказал Винс, но…
     На последнем слове его неживой голос наконец-то дрогнул, стеклянные глаза моргнули - и я заметил, что он, в действительности, совершенно пьян, а вся его ненормальная нормальность является следствием сильнейшего морального шока.
    Оставить его одного? Сейчас?! Да я просто не имел права!
- Ты не справишься, - покачав головой, сказал я. – Идём вместе.
- Спасибо… -  с изрядной долей облегчения выдохнул мой приятель.
     Несмотря на своё нестабильное состояние, он довольно-таки легко провёл меня сквозь Беловременье в Онтемпо, в дом и храм злополучного Фируату – и тут я понял, что такое «зрелище не для слабонервных»! Оболочка, которую Высшее Божество второпях бросило в своём мире, выглядела настолько нелицеприятно, что даже Винс, видевший в своей Вечности столько мёртвых тел, сколько и живых-то не видел, был поражён – а что уж говорить обо мне, обыкновенном человеке!
     Как можно быстрее мы завернули этот кошмар в простыни, вытащили в сад, окружающий храм живого (мёртвого) Бога, и принялись копать яму. Почему мы не предали его огню? Да просто потому, что это невозможно было сделать незаметно – а замеченными нам было быть никак нельзя. Нам, вообще, сильно повезло, что эгоистичный, надменный Фируату своим характером давно разогнал всех прислуживавших ему темпанцев, и в храме, равно как и в саду, сейчас не было ни души – однако дым, несомненно, привлёк бы чьё-нибудь внимание, а я и без лишних вопросов чувствовал себя убийцей, лихорадочно заметающим следы.
     Честно говоря, я был, как никогда ранее, близок к панике, и только присутствие Винса заставляло меня оставаться внешне спокойным, ибо страх за него был для меня намного сильнее любого другого страха. Я знал, сколько сил и времени Хозяин Треугольника потратил на спасение жизни Фируату, и, помимо этого, я слишком хорошо знал самого Винса, его привычку во всём обвинять себя, его завышенное чувство ответственности перед Мирозданием, и, что самое худшее – его губительное слабоволие, заставляющее топить все проблемы в спирте. Поэтому, когда я смотрел, как он, молча, сосредоточенно, всем своим ничтожным весом, налегает на лопату, мне казалось, что он роет могилу самому себе.
     И мне было очень страшно.

***
     А теперь, для порядка, мне придётся всё-таки рассказать предысторию того, что произошло с Фируату.
     Когда он объявил себя живым богом Онтемпо и принялся править уже установившуюся реальность по своему вкусу, знающие энергеты сразу же попытались ему объяснить, что задача демиурга  - это не воплощение своих нелепых капризов, а точная, технически правильная балансировка энергетических составляющих, настоящее искусство, которому даже прирождённые демиурги вынуждены обучаться веками. Однако Фируату, будучи Центром Распределения, привык считать себя наивысшей инстанцией во Вселенной, и слушать никого не хотел. Он ведь даже к Винсу, Творцу Мироздания, относился весьма скептически и высокомерно, что уж тут говорить обо всех остальных…
     Не видя разницы между собой-Центром и собой-аватаром, Фируату не признавал ошибок, не считал, что должен над собой работать, и поэтому продолжал причинять своему миру катастрофу за катастрофой.
     В конце концов, Эрни Лански, чтобы обезопасить свою семью, предпринял отчаянную попытку договориться со взбалмошным богом о том, чтобы тот предупреждал его о своих намерениях - и демиург, вроде как, даже согласился с Эрни, однако… Стоило только отважному энергету завести речь о последствиях этих самых намерений, как Фируату снова стал упрямей тупого барана. Смерив Эрни ледяным взглядом, он презрительно фыркнул: «Да кто ты такой, чтобы указывать мне, что правильно, а что – нет? Ты же - обыкновенный темпанец, которого Винсент Табу определил в иномирный Ликьюск! Неужели ты считаешь, что можешь меня контролировать?»
     Не удивительно, что после этого Эрни счёл дальнейший разговор бесполезным, отправился к Винсу и потребовал любыми средствами вразумить Фируату. С точки зрения Эрни, это был последний шанс на спасение, и он, естественно, ожидал, что Творец Мироздания хоть как-то его поддержит, но, увы - тот оказался настолько невменяем, что даже ответить ничего не смог.
     Винс вообще, после частичного закрытия огненных порталов, словно умом повредился: безо всяких видимых причин впал в беспрецедентно тяжёлую депрессию, стал твердить о бессмысленности своего дальнейшего существования и, как следствие, запил так, словно решил больше никогда не приходить в себя. Впервые за долгое время, он снова начал употреблять наркотики, абсолютно любые, без разбору, только бы отрубиться - но самое ужасное было даже не это, а то, что им овладела почти забытая мания самоубийства. Целый месяц я только и делал, что спасал его и всячески уговаривал жить дальше, однако Винс, вместо того, чтобы послушать меня, только каялся во всех смертных грехах и едва головой об стену не бился в припадках бессмысленного самобичевания.
     В общем, на момент обращения Эрни, картина распада личности Винса была, как говорится, исчерпывающей - а что, на самом деле, с ним происходило, никто толком не знал. Сам Винс на этот вопрос ответить не мог, да я и спрашивать-то его боялся, если честно. Возможно, что внутренняя сущность Разрушителя, не в силах более действовать через порталы, пыталась таким образом отомстить всем остальным сущностям, или же, как предполагала Мирра, Хозяин Треугольника попросту не привык к тому, чтобы ему становилось лучше - но, в любом случае, Винсу давно пора было отправляться в психушку, а не решать чужие проблемы.
     Когда я сообщил об этом Эрни, он поначалу онемел от изумления, а затем возмущённо уставился на меня и воскликнул:
- Так что же ты его до сих пор Марику не сдал, Айэн?! 
- Мне жалко его, Эрни, - смутившись, пробормотал я.
- А такого его тебе не жалко?! – совсем взъярился Клэйтэр Миэрскерта, и направил указующий перст на Винса, который, в данный момент, неподвижно сидел на полу в нашей "штаб-квартире", прислонившись спиной к дивану, и выглядел, как натуральный зомби, только болезненный, мутный взгляд его ещё напоминал о том, что это, всё-таки, живой человек.
     Да, мне было его очень жаль. И я прекрасно знал, что ничем не могу ему помочь: не могу вывести его из запоя, не могу убедить, что он, Творец Мироздания, по-прежнему нужен своему творению, и даже, порой, не могу уследить, где он достаёт наркоту. Эрни был прав: я просто обязан был сдать Винса доктору Марику, но…
- Я не могу его предать, - сказал я.
- Да брось, Айэн! Ты делал это тысячу раз! И если бы ты этого не делал…
     Эрни осёкся, не закончив фразы, потому что в этот момент Винс шевельнулся и издал какой-то слабый стон. Я шагнул к нему, присел рядом на корточки и спросил:
- Винс, ты хочешь что-то сказать?
     Он кивнул - и вдруг заплакал, беззвучно, просто глаза ещё больше помутнели от слёз. Я вздохнул и сказал:
- Ничего страшного, Эрни. С ним это часто бывает в таком состоянии. Но, знаешь, мне кажется, ты должен уйти. Он стыдится, что ты его таким видишь.
- Стыдится?! Да он же вообще ничего не понимает! - отмахнулся темпанец, и ушёл, досадливо хлопнув дверью.
     Я и сам не знал, почему тогда попросил Эрни уйти, однако утром понял, что был прав на все сто, ибо Винс действительно всё слышал и понимал. Едва очнувшись, полуживой с похмелья, он всё-таки нашёл в себе мужество самостоятельно попроситься в больницу - а ведь это для него был воистину героический шаг! Я тогда даже, помнится, всерьёз решил, что не всё ещё потеряно – ни для Мироздания, ни для Фируату Онтемпо. Но, если бы я только знал, что будет дальше – я предпочёл бы естественный ход вещей, честное слово!
     После того, как Винсент Табу, совершенно трезвый и предельно адекватный, провёл две недели наедине с безумным демиургом, стало понятно, что ситуация, вместо того, чтобы разрешиться, запуталась окончательно. Прислушавшись к аргументам Творца, Фируату, наконец-то, согласился учиться – и Винс, по понятным причинам, в первую очередь решил научить его… Чувствовать. Жить человеческим сердцем и совестью, испытывать физическую боль и получать физические удовольствия – в общем, понять, наконец, на что способно настоящее материальное воплощение.
     Да, это было правильно, я и сам, наверное, поступил бы так же – однако Фируату, почувствовав себя человеком, почему-то сделал из этого совершенно ненормальные выводы. Он решил, что от него, в самом деле, больше вреда, чем пользы, что демиург – это совсем не его предназначение, а в итоге и вовсе заявил, что должен умереть, вернуться в мир Высших Божеств и предоставить миру Онтемпо возможность развиваться самостоятельно. Мол, я был неправ, нужно всё вернуть на круги своя и тд.
      От такой непрошибаемой глупости своего подопечного Винс, едва выбравшись из одной депрессии, немедленно погрузился в другую. При мне он постоянно проклинал себя за содеянное, а потом снова возвращался на Онтемпо, и из последних сил пытался объяснить Фируату, что обратить свершившиеся события уже никак нельзя, и надо пытаться работать со своим воплощением, вместо того, чтобы убивать его…
      Однако всё это было тщетно: Фируату умер, оставив Винса мучиться бессмысленным чувством вины; мало того - он ещё и хоронить себя заставил. Отличный способ отблагодарить за заботу, нечего сказать!

***
     После смерти Фируату мне пришлось практически бросить работу, чтобы ни на шаг не отходить от Винса. Напрасно я говорил ему, что Фируату, судя по всему, жив-здоров, и снова занимается распределением жизней: мой отчаявшийся друг продолжал сходить с ума, и ничто не могло его остановить.
     В итоге я всё-таки не выдержал, и снова сдал его в больницу - но и это неожиданно обернулось трагедией: Винс, одержимый бессознательной манией самоубийства, заключённый в войлочную палату и обколотый стиксолом, ухитрился каким-то чудом активизировать затянувшиеся порталы, после чего обхватил себя руками за плечи и шарахнул огнём. Спасла его, видимо, только чрезмерная наркотическая заторможенность, ибо, если бы не она, ни божественное бессмертие, ни четыре составляющих, ни искусство Марика не удержали бы Винса среди живых.
      Впрочем, Марику, конечно, нужно сказать отдельное спасибо. Мало кто смог бы, проснувшись среди ночи от хлопка энергетического удара, достаточно быстро сообразить, что это такое - а Марик вот сразу всё понял, словно был не врачом, а, как минимум, Клэйтэром. Сломя голову, он бросился в клинику, и весьма своевременно оказал посильную помощь катающемуся по полу, обезумевшему от боли Творцу Мироздания.
     Кроме того, уж и не знаю, что он с ним сделал ещё - но когда я, донельзя перепуганный, прибежал к Марику, Винс отнюдь не лежал, привязанный к койке, а преспокойно сидел на кухне и даже пытался забинтованными до самых плеч руками донести чашку с чаем до рта.
     Сам Марик при этом сидел напротив него и тоже пил чай, однако лицо у него было таким каменным, что и Рыцарь бы позавидовал.
- Винс, как ты? Что случилось? – даже не поздоровавшись с доктором, бросился я к своему лучшему другу.
- Бесполезно. Он не говорящий, - мрачно проворчал Марик, и отхлебнул ещё чаю.
- Не говорящий?
     Сердце моё упало. Я взял чашку из рук Винса, помог ему сделать долгожданный глоток - и он его сделал абсолютно бессознательно, равнодушно, глядя сквозь меня так, словно я был прозрачным.
- Он что, даже не узнаёт меня?
- Понятия не имею, - проворчал врач, и вдруг, неожиданно метнул в мою сторону такой яростный взгляд, что я попросту вздрогнул.
- Ты чего, Марик? – испуганно спросил я, и тут хладнокровный молнитец буквально взорвался, словно все эмоции, накопившиеся за эту безумную ночь, выплеснулись, наконец, наружу.
- Я чего?! Ты ещё спрашиваешь?! Почему ты не предупредил меня, что он опасен?! Почему??!
- Да я и сам не знал, клянусь! Я думал, он не может бессознательно активизировать порталы!
- Думал он, - Марик с тревогой покосился на Винса и, чтобы успокоиться, снова подлил себе чаю. – Оба вы ни о чём не думаете. Сегодня же закажи для него новые браслеты, и забирай его отсюда к чёртовой матери. Молнитский мир слишком ненадёжен для содержания такого могущественного психа. Да и не смогу я ему помочь, если он сам себе не поможет.

*** 
     Ну что ж, волей-неволей, а пришлось нам вернуться в Треугольник – мне и бессловесному, морально уничтоженному Хозяину. Я понимал, что, в качестве лечения, Винса нужно было чем-то занять, как-то отвлечь его сознание от дальнейшего погружения во мрак, но очень уж сложно было придумать работу для человека с забинтованными руками. Заживляющие энергопластины, конечно, могли творить чудеса, однако всё равно восстановление после энергетических ожогов шло весьма медленно, а пока оно шло, Винс продолжал пить и молчать.
     Каждое утро он приходил со мной на работу, покорно брал в негнущиеся руки метлу, кое-как убирал двор, а потом подходил к Иштар и шёпотом просил симпэйна. Это было единственное слово, на произнесение которого он был способен - и она не видела смысла ему отказывать, ибо знала: в такой страшной депрессии трезвое состояние привело бы Хозяина Треугольника только к очередной попытке суицида, и ни к чему более.
     Таким образом, уже к середине дня Винс напивался в хлам, после чего, прихватив остаток выпивки, заползал в свой угол на кухне и молча сидел там до тех пор, пока я не утаскивал его домой.
     Через некоторое время все настолько привыкли к его немоте, что даже перестали задавать вопросы, и только я один не оставлял попыток вытащить своего друга из его внутренней «тюрьмы». Ни на что особо не надеясь, я говорил с ним, словно с самим собой, говорил так, словно это я свихнулся, а не он – и, в конце концов, я получил результат.
      Тем вечером он, как всегда, сидел в углу, а я занимался мытьём посуды и по привычке размышлял вслух:
- Знаешь, Винсент, а ведь на Онтемпо теперь всё хорошо, никаких катастроф, никакого дисбаланса, словно отлично собранный Ликьюск там работает. Эрни с Ингой просто счастливы, и вообще все считают, что ты решил проблему Фируату наилучшим образом…
- А он так считает? – внезапно послышалось из угла.
     Я аж подскочил от неожиданности. Голос Винса был хриплым и очень тихим – но ведь он, впервые за целый месяц, заговорил, и, мало того, задал вполне логичный вопрос!
     Едва не уронив тарелку, я резко развернулся к нему и сказал:
- Да кто же, кроме тебя, может это знать? Ты, насколько я понимаю, единственное божество, способное говорить с Центрами!
- Я… Я не… - он задохнулся, сорвался на всхлип, и попытался загородиться от меня забинтованными руками. 
- Не запирайся! – я так испугался, что он сейчас снова замолчит, что попросту заорал на него. – Говори, что ты хотел сказать! Говори!
     От этого моего вопля Винс содрогнулся всем телом, резко отшатнулся, и вдруг, со всей дури, ударился затылком о стену, да так, что слёзы сами собой брызнули из его глаз – однако вместе с ними, к счастью, прорвались и слова, словно бурный поток пробил бетонную плотину.
- Я не могу, не могу! Не могу поговорить с Фируату! Он умер, и…
- Фируату жив! Ему не нужна персонификация! – я понимал, что Винс сейчас сильно не в себе, и нужно попытаться успокоить его, вместо того, чтобы с ним спорить – но мне было так важно слышать его голос…
     И тут произошло неожиданное: Винс, пребывающий, на мой взгляд, в совершенно безнадёжном состоянии рассудка, внезапно притих и попытался вытереть руками лицо, то есть, привести себя в порядок! Не веря в подобное чудо, я протянул ему полотенце, заглянул в глаза и удивился ещё больше. Во взгляде Творца была прежняя безмолвная бездна, человека там было от силы процентов пять - однако же, он говорил, и даже смысл в свои слова вкладывал:
- Не в этом дело, Айэн… Жив он, или нет – сейчас уже совсем неважно… Всё, что могло случиться - случилось, и… Я больше не могу говорить с Центрами…
- Но ведь ты даже не пытался! Откуда ты знаешь?
- Я пытался, Айэн! Я, правда, не могу!
- То есть как?!
- Вот так. Всё кончено… Энергетический провал… Обрыв связи…
     Я нахмурился. Слова моего приятеля были бредовыми – однако он явно не бредил, поэтому я, закрыв краны и забив болт на недомытую посуду, сел рядом с ним на корточки и потребовал:
- А ну, выкладывай! Что это ещё за фигня?!
      Но Винс только горестно вздохнул и тихо, почти шёпотом, попросил:
- Айэн, умоляю… Дай мне ещё симпэйна… Это всё так сложно…
- Хватит, Винс! Ты и так с утра уже почти литр убрал! – в негодовании воскликнул я - и сразу же понял, что был неправ.
     От моего окрика Творец дёрнулся, словно от удара, поднял на меня испуганный взгляд – и в этом взгляде я внезапно увидел нечто, поразившее меня до глубины души. Безмолвная бездна, которую я недавно заприметил в глазах своего друга, жила и шевелилась, оттесняя всё живое и человеческое назад, за непроходимую стену, а Винс из последних сил пытался отстоять себя, остаться в своём уме.  Впервые в жизни я стал невольным свидетелем подобного сражения, смертельной битвы безумия и сознания, и поэтому в первую секунду, конечно же, растерялся – но зато уже в следующую понял всё.
     Бездна ждала паники, ждала, что Винс начнёт трезветь, не успев заснуть, и в этом тяжёлом переходном состоянии уже не сможет ей противостоять, проиграет, замолчит снова – и, может быть, уже навсегда.
- Ладно, ладно, всё нормально! – ужаснувшись, поспешно сменил тактику я. - Симпэйн, правда, остался только в баре, я сейчас сбегаю… А может быть, ты лучше сам вылезешь и пойдёшь со мной, а? Ты в сортир хочешь?
     Винс кивнул, и протянул мне руку. Бездна была повержена!
     Я вытащил его из угла, помог дойти до туалета, а затем отвёл в бар, где усадил на один из комфортабельных диванчиков энергетской половины и отправился за стойку в поисках алкоголя.
     Тем временем мой приятель осмотрелся по сторонам, понял, где он находится, и испуганно прошептал:
- Айэн, меня же Марка убьёт… Здесь нельзя находиться…
- Да ладно, Винс, во всём здании нет ни души! Она не узнает! – отмахнулся я, но мой друг меня словно не слышал.
- Нет, Айэн, нельзя! – в голосе его послышалась нарастающая паника, и я, сообразив, что дело плохо, схватил симпэйн и поспешил к нему.
     Беда была в том, что с тех пор, как у Винса съехала крыша, он стал, как никогда, бояться гнева Марки, прямо до паники, до слёз, до… Не знаю даже, чего. Я не раз бывал свидетелем того, как наша начальница, невзирая на присутствие посетителей, отчитывала подвыпившего Творца Мироздания, а тот, стоя на коленях, испуганно и униженно извинялся. Это было просто ужасно - и я, разумеется, много раз просил Марку не делать из Винса посмешище, но всё было тщетно: в пылу гнева она, как правило, забывалась, и представление повторялось снова и снова.
    Марка упорно не желала понять одного: как бы она не запугивала Винса, какое бы сильное влияние на него не имела, а желание выпить у него всё равно всегда оказывалось сильнее. Вот так и сейчас: едва я поставил перед ним симпэйн, как он тут же забыл обо всех своих страхах, схватил бутылку, залпом сделал несколько торопливых глотков - и, с облегчением откинувшись на спинку дивана, невнятно пробормотал:
- Айэн… Прости меня… Мне, правда, очень нужно забыться…
     Я нахмурился и покачал головой. Наверное, Винсу и впрямь это было нужно – однако сейчас я просто не мог ему этого позволить! Довольно бесцеремонно отобрав у него выпивку, я сел рядом и потребовал: 
- Ты давай, рассказывай, что там за обрыв связи! А то больше вообще ничего не получишь!
     Взгляд Винса стал совсем отчаявшимся. Он явно хотел замять эту неприятную для себя тему, но я не оставил ему ни единого шанса отмолчаться, и он обречённо признался:
- Всё очень плохо, Айэн… Похоже, что Фируату своей дурацкой выходкой нарушил структуру Беловременья…
- Ты вообще, сам-то понимаешь, что говоришь? 
- Айэн… Я знаю, это кажется бредом, но… Если ты мне не веришь, попроси Лимми найти любого из Центров…
- Лимми?! – изумился я. – Я, вообще-то, думал, что это касается только тебя!
- Слушай, Айэн, ну, причём тут я? Обрыв связи теперь у всех…
- Вообще у всех?!
- У всех Центров – со всеми остальными…
     Я так и обмер! Нет, больше, я просто охренел – и, наверное, только поэтому не залепил и без того несчастному Винсу увесистую пощёчину. Это же надо – почти месяц молчать о таких серьёзных вещах, и ничего не делать! В запое он, или нет – а даже мне сразу стало понятно, что нарушение структуры Беловременья должно быть очень опасно для энергобаланса Вселенной. Не мог же Творец Мироздания этого не понимать?!
     Однако я очень быстро сообразил, что за то время, которое прошло с момента похорон Фируату, любое нарушение баланса хоть как-нибудь, да проявилось бы. А если даже и нет – непременно нашлись бы во Вселенной умные люди, которые пришли бы к Винсу и поинтересовались, что происходит. А они… Где они?
     Устыдившись своего внезапного гнева, я взял себя в руки, и как можно спокойнее спросил:
- И почему ты до сих пор не попытался восстановить утраченное?
     Винс поначалу не ответил, мне даже показалось, что он задремал, поэтому я легонько встряхнул его за плечо, и только тогда услышал:
- Я утратил свой божественный статус…
- Что?!!
- Я… Как бы… Уже не бог… Ну, в некотором смысле…
- А кто ты?! – опешил я.
      Но он только уронил голову на руки и больше ничего не сказал. Да что там, он даже остаток симпэйна не стал у меня выпрашивать, настолько был никакой! Я понял, что допытываться правды сейчас совершенно бессмысленно, поэтому просто отнёс Винса в подсобку и уложил спать.
     К счастью, отключился он почти сразу же, без истерик и покаяний, благодаря чему я смог провести остаток ночи с пользой для нас обоих. И первое, что я сделал после того, как мой запойный друг забылся тяжёлым сном – это вызвал на разговор Лима Лане. Не удивляйтесь, я теперь умею вызывать любого из наших экранщиков, научился, наконец…
     Откликнувшись на мой зов, Властитель Хиэйри открыл портал в Треугольник и, увидев за моей спиной неподвижное тело Винса, привычно спросил:
- Что, помощь нужна?   
- Да, но немного не такая, как ты думаешь, - проследив за его взглядом, смущённо ответил я.
- Вот ведь странно, - улыбнулся Лане своей фирменной улыбкой. – Нажирается он, а краснеешь за него ты.
- Он тоже за себя краснеет, Лимми, - крайне серьёзно сказал я, отчего молнитец ещё пуще развеселился.
- Да знаю я, знаю, Айэн! Не усугубляй! Так о чём ты хотел меня попросить?
- Не попросить, а просто спросить. Тут, понимаешь, такая история… Странно это всё… Ну, в общем, Винс говорит, что…
- Говорит?! Он что, говорит?! – изумлённо перебил меня Лане.
- Да. Я разговорил его. И очень жалею, что у меня это раньше не получилось.
- Разговорил? Ну, ты талант! – покачал головой Властитель Хиэйри. – Тебе психиатром работать надо! И что же он тебе наплёл такого страшного?
- Он сказал, что из-за гибели… То есть, внезапного выхода волны Фируату, в Беловременьи произошёл какой-то обрыв связи, и теперь никто не может говорить с Центрами, даже сам Винс.
- Хм… Совсем он допился, что ли? - задумчиво почесал за своим кошачьим ухом Лане. – Какие-то небылицы придумывать начал!
- Знаешь, Лим, говорил он вполне разумно.
- А ещё что-нибудь он сказал?
- Сказал, что утратил божественный статус.
- Что?! Он – Творец Мироздания! Как, чёрт возьми, можно утратить такой статус?!
- Насколько я понимаю, Винс считает свою способность проникать во все энергетические слои Вселенной неотъемлемой частью своей божественной природы, и то, что теперь он не может достучаться до Центров, заставляет его чувствовать себя… Ущербным, что ли...
- Но это же не значит, что он утратил статус Творца Мироздания!
- Нет, конечно, но...
- Значит, говорил он всё-таки не вполне разумно, - со вздохом констатировал Лим. – Сколько он выпил?
- Много, Лимми, - снова смутился я. – А ты зачем об этом спрашиваешь?
- Пытаюсь заранее оценить масштаб проблемы, до того, как я начну поиск.
- Какой ещё поиск? Где?
- В Беловременье, конечно. Я, как-никак, владею Экраном Миров, и даже если мой статус не позволяет вести с Центрами философские беседы, то уж обнаружить-то их я по любому смогу.
- А Винс утверждает, что нет.
- Ах, вот как?! Ну, тогда… Айэн, хочешь посмотреть, как я это сделаю? – усмехнулся Лане, и, недолго думая, принялся перестраивать экранный портал с разговора на переход.
     Я, конечно, не стал отказываться от такого уникального предложения, а просто, воспользовавшись Экраном, как дверью, перешагнул на Хиэйри и принялся с интересом наблюдать за действиями великого энергета.
     Надо сказать, это было то ещё зрелище! Руки гениального молнитца двигались над переключателями кристаллических цепей, словно летучие мыши, нечего было даже пытаться уследить за ними – и при этом внутри сложнейшей машины Экрана постоянно что-то мерцало, поворачивалось и звенело мириадами стеклянных колокольчиков. Эта музыка бросала в дрожь – но, одновременно, и завораживала, приковывала внимание к экранному порталу, который теперь занимал почти всю комнату, оборачиваясь вокруг нас колеблющимся полотном, сквозь которое было видно всю Вселенную в её энергетическом отображении. Более впечатляющей штуковины я в своей жизни не видел!
     Угол моего зрения постоянно менялся: вот я смотрю на стройные геометрические фигуры маломатериальных ликьюсков с точки зрения Хиэйри, а вот уже вижу сам Хиэйри с какой-то другой стороны, и вокруг него – миры похожего уровня; вот наблюдаю разделяющую – соединяющую всё и вся сеть энергопутей, и они кажутся не толще волоска, а вот уже смотрю на Мироздание изнутри самого Беловременья, и оно оказывается огромным, как целая отдельная Вселенная. К этому, по-моему, просто невозможно было привыкнуть – однако лицо Лане оставалось бесстрастным, а руки продолжали двигаться сами собой, продолжая поиск.
     Но, увы, Винс оказался прав: даже гениальный Властитель Хиэйри не смог найти никаких следов присутствия Центров Распределения, словно подобных существ вообще никогда не существовало в нашей Вселенной. Устав от тщетных поисков, Лим зафиксировал Экран развёрнутым в направлении какого-то сектора Беловременья, а сам задумчиво повернулся ко мне и сказал:
- Да нет, Айэн, так попросту не бывает! У меня сейчас такое чувство, словно я схлопотал провал в памяти, или просто в какую-то иную реальность вылетел - ну, знаешь, в которой всё, как в детских сказках: загробная жизнь, семь кругов ада и никаких тебе перерождений…
- Что ты несёшь, Лимми?! – испугался я.
- А, это… Извини, я пошутил, - рассеянно отмахнулся Лане и снова ушёл в себя.
- Неудачная шутка, - проворчал я угрюмо. – Что, всё настолько плохо?
     Властитель Хиэйри посмотрел на меня отсутствующим, не меньше винсовского, взглядом, помотал головой и принялся тереть ладонями лицо, пытаясь, по всей видимости, прийти в себя. Было заметно, что ему нелегко далось осознание сложившейся ситуации.
- Послушай, Айэн, - сказал, наконец, Лане. - Я сейчас, конечно, попытаюсь сам обратиться к Капитану Белого Треугольника - но вообще-то, как ты понимаешь, это должен бы сделать Винс.
- Я так понимаю, что Винс должен был это сделать давным-давно, - совсем помрачнел я.
- Наверное, но сейчас это уже не имеет значения, - немного отойдя от первоначального шока, Лане снова стал конкретен, как бетонная стена. – Сейчас нужно, чтобы ты отправился в Треугольник, и завтра же днём предоставил нам с Капитаном нормального, вменяемого Винса.
- Лим, это невозможно!
- Нет?
- Нет.
- Тогда мы будем говорить с таким Винсом, какой он есть.
     Я почувствовал, как пол уходит у меня из-под ног, словно это не мой друг находился в тяжелейшем запое, а я сам. Однако я ничего не стал объяснять Лане. Я ведь именно за тем и пришёл к нему, чтобы узнать, что мне делать дальше – и теперь я это точно знал.


***
     Проспав буквально пару часов, я вскочил, умылся, заварил на кухне свежего чаю, вернулся в подсобку и принялся бесцеремонно тормошить Винса. Я ожидал, что толку от этого будет мало - но, на деле, толку не оказалось совсем: Творец был настолько мертвецки пьян, что будить его нужно было совершенно другими способами.
    В итоге я просто отнёс его в душевую, раздел, положил под душ и открыл холодную воду. Это было, конечно, весьма жестоко - но зато возымело необходимый эффект: мой приятель мгновенно очнулся, отчаянно заорал, и, с неожиданной прытью вскочив на четвереньки, попытался выбраться из-под льющихся сверху струй.
- Э, нет! Так дело не пойдёт! – воскликнул я, подхватил его под мышки и безжалостно затолкал обратно, разве что, воду сделал немного теплее.
- Умоляю, Айэн! Пощади! – простонал Винс, едва не захлёбываясь водой.
     Он стоял на коленях, упираясь забинтованными руками в кафельный пол, и вид у него был донельзя жалкий - однако я, раз уж начал, должен был идти до конца. Чувствуя себя настоящим инквизитором, я потребовал:
- Обещай, что выслушаешь меня! Иначе я буду держать тебя тут, пока ты не протрезвеешь! 
- Выслушаю, Айэн! Выслушаю! Закрой эту чёртову воду!
- Хорошо.
     Я закрыл краны, поставил Винса на ноги и вручил ему полотенце.
- Вытирайся.
- Я не могу… - всхлипнул он, и снова повалился на колени.
- Щора миэри! – машинально выругался я, ещё раз подхватил его под мышки и, замотав в полотенце, вытолкал в коридор – разумеется, продолжая держать.
     И тут, к несчастью, я столкнулся с проблемой пострашнее запойного Винса – то есть, столкнулся с самой Маркой, которая внезапно решила проверить, насколько вовремя её подчинённые приходят на работу. Такого палева я, честно говоря, совсем не ожидал, поэтому так и застыл, словно статуя - или, точнее, словно две статуи, ибо висящий на моих руках похмельный Творец просто обмер от ужаса, даже всхлипывать и стонать забыл.
     Марка вытаращилась на нас с недоумением, плавно переходящим в ярость, и вопросила:
- Какого дьявола тут происходит?! Где остальные?!
- Так рано же ещё, Марка, - промямлил я, чувствуя себя полным идиотом.
- Рано?! А напиваться не рано?! Я, кажется, запретила ему находиться здесь в таком виде! – возмущённо воскликнула она и ткнула беднягу Винса пальцем в грудь.
      Тот вздрогнул, словно от удара током, и так сильно прикусил губу, что даже кровь пошла. Опустив глаза, я увидел, как на белом полотенце расползается алая клякса – и тут у меня в башке что-то отчётливо щёлкнуло, словно какой-то предохранитель сгорел.
     Подхватив Винса на руки, я отодвинул плечом разгневанное начальство и прошагал прямо в подсобку, где первым делом усадил своего совершенно обессилевшего от страха приятеля на топчан, и только потом обернулся к вошедшей следом Марке.
     А та, между тем, продолжала вопить:
- Да это же просто форменное безобразие! Кто, в конце концов, будет работать сегодня?
- Мэл, Кит и Лилли, - отрезал я. – Сегодня, вообще-то, их день. И перестань орать на Винса, ему и так плохо.
- Плохо ему! Да он же пьян в стельку! – и не подумала угомониться Марка. – Ты бы хоть следил за ним, что ли! Как он, вообще, в душевую попал?!
- Я его сам туда притащил. Мне, знаешь ли, нужно было его срочно в сознание привести. А сейчас ты, уж извини, очень мешаешь мне! Лучше бы перевязку помогла сделать, а то у него все бинты мокрые! – не выдержав, повысил голос я.
     На секунду Марка замолчала, прикидывая, как следует отреагировать на моё хамское поведение, а потом, видимо, приняла решение и сказала уже совершенно другим тоном:
- Ладно, помогу. Что ж я, зверь что ли? Винс, слышишь, давай сюда руки! А ты, Айэн, возьми у меня в шкафу аптечку, там всякие молнитские припарки имеются.
     Я сбегал в соседний кабинет за аптечкой, а когда вернулся, Марка уже почти справилась с бинтами на левой руке Винса. Через некоторое время она размотала и правую, а затем, аккуратно протерев специальной салфеткой обожжённую кожу, принялась накладывать новые повязки, периодически подкладывая под бинт тонкие энергопластинки. Винс при этом не проронил ни звука, только сидел, зажмурившись, и молча слизывал с губ капельки крови вперемешку со слезами: всё-таки, ему было очень больно. Помимо этого, я заметил, что его колотит сильнейшая дрожь, и подумал, что несчастному Творцу Мироздания попросту холодно в мокром полотенце.
     Я вытащил из ящика со шмотками чистую хлопковую фуфайку и молнитские махровые штаны, дождался окончания перевязки, помог своему другу одеться, и попросил:
- Винсент, скажи что-нибудь, пожалуйста! А то мне уже кажется, что ты снова замолчал на месяц!
- Нет, всё нормально… – прошептал он, морщась от боли. – Айэн… А можно мне…
- Чего - чего? – подозрительно прищурилась Марка, и мой приятель весь съёжился от этого взгляда.
- Ничего… - едва слышно ответил он.
- Вот то-то же! А то нажрался тут, как свинья последняя! Тебе лечиться надо, а ты…
- Да не дави ты на него, Марка! – пока не поздно, притормозил её я. – Ему, чтобы лечиться, надо хоть немного в себя прийти. А он, знаешь ли, должен сегодня перед Капитаном Белого Треугольника отвечать!
- Отвечать?! – ахнула Марка. – И что же он такого натворил?
- Долго рассказывать, - отмахнулся я. – Нам бы поскорее действовать начать…
- Что, прямо сейчас? Даже чаю не попьёте?! – совсем разволновалась наша хозяйка. – А может, позавтракаете, всё-таки?
- Хорошо, Марка, - согласился я, сообразив, что она права. – Чай я там заварил уже, он на кухне, поэтому, если не сложно, просто приготовь мне яичницу, а Винсу – хоть бульона разогрей, что ли, пусть он тоже чего-нибудь питательного проглотит для восстановления сил.
- Ладно, - убедившись, что без завтрака мы не сбежим, согласилась строгая начальница. – Бульон – это правильно. Не всё же спиртом питаться.
     Сказав эту убийственную фразу она, наконец-то, вышла, отчего Хозяину Треугольника сразу стало ощутимо легче. Он поднял на меня расстроенный взгляд и со вздохом произнёс:
- Вот, значит, куда дело зашло… Капитан же теперь с меня шкуру живьём снимет…
- Не снимет. При нём будет Лане, он не даст.
- А что, Лане уже там? – удивился Винс, и тут до него начало кое-что доходить.
- И кому, интересно, я обязан всей этой кутерьмой?
- Ну… - смутился я.
- Вот только не говори, что это не ты нынче ночью бегал к Лимми!
- Я.
- А тебе не кажется, что это, несколько, не твоё дело?
- А тебе не кажется, что ты должен был заняться этим делом почти месяц назад?! – не удержавшись, вспылил я. – А ты?! Ты же, вместо этого, каждый день напивался до зелёных соплей и бился в истериках от укола до укола – в то время как я работал за тебя, защищал тебя и в сортир на руках таскал! И ты ещё мне моё место указываешь?!
     Винсент, явно не ожидавший от меня подобного выпада, так часто заморгал глазами, словно опять собирался заплакать.
- Извини… Прости меня, пожалуйста, Айэн… - пробормотал он, с трудом сдерживаясь. - Ты прав… Я такое ничтожество…
- Разве я сказал, что ты ничтожество?! – окончательно рассердился я. – Да, чёрт возьми, Винс, я знаю тебя лучше, чем себя, и знаю, на что ты способен!
- Я не способен…
- А ну, прекрати, немедленно! Это всё только твои бредни! Лане вообще говорит, что ты просто допился!
- Это я от безвыходности, Айэн… Извини…
- Нет никакой безвыходности! И перестань извиняться! – я понимал, что зря, наверное, ору на него, но слишком уж накипело, ей-богу.
- Хорошо… Уже перестал… - покорно кивнул он.
- И ныть тоже прекрати! Действовать надо, понимаешь?! Действовать!
     Винс вздохнул, провёл забинтованной рукой по лицу – и вдруг, совершенно отчётливо, ответил:
- Я всё понимаю, Айэн, просто… Я не знаю, что должен делать… Если Лимми знает - пусть объяснит… Я сделаю всё, что он скажет…
     Я уже набрал воздуха для очередной тирады, но тут до меня дошёл смысл последней фразы, и я даже закашлялся, поперхнувшись собственным ором. Нет, настоящего Творца Мироздания воистину нельзя было уничтожить! Полуживой, одержимый алкогольной зависимостью и маниакально-депрессивным психозом – он сейчас сознательно согласился действовать!
     Похоже, я опять выиграл - и, видимо, у меня стало такое идиотски-счастливое выражение лица, что даже Винс, на секунду, почти улыбнулся: преодолевая боль, криво, едва заметно… Но я всё равно это заметил – и испытал ещё большее счастье, ибо с тех самых пор, как умер Фируату, я ни разу не видел, как Хозяин Треугольника улыбается.
     Я хотел было сказать ему об этом, но тут вошла Марка и, пододвинув к топчану небольшой столик, принялась расставлять приготовленный завтрак.
- Вот так как-то, - сказала она, любуясь своим творением. – И чтобы обязательно поел, слышишь, Винс?
- Марка, прошу тебя, позволь мне хотя бы одну бутылочку мири, а то я просто не смогу есть, - не глядя на начальницу, очень тихо попросил мой друг.
- Это тебе пускай Айэн разрешает, - проворчала она. – Ему же потом придётся тебя к Капитану вести.
- Да мне-то что? – пожал плечами я, прекрасно понимая, что без выпивки всё равно не обойтись.
- Тогда ладно, - сказала Марка, и принесла мири.
     Если честно, я ждал последствий винсовской опохмелки с замиранием сердца - ибо, сколько я их видел, не рассказать! - но он и на этот раз меня удивил: проглотив залпом всю бутылку, он не стал требовать ещё, а совершенно спокойно поел бульона, и даже от чая отказываться не стал. Я попытался вспомнить, когда он вообще в последний раз ел – и не смог. 
- Ты как себя чувствуешь? – спросил его я, расправившись с яичницей. – Я в том смысле, что ты портал в Беловременье сам откроешь, или Лане попросить?
- Открою. А что, уже пора? – почти буднично поинтересовался Хозяин Треугольника.
- Давно пора. Лимми уже, наверное, совсем заболтал Капитана, - пошутил я.
- Ага. Капитан-то говорить совсем отвык, наверное, - ответил мне в том же духе Винс, и попытался встать из-за стола.
     Как ни странно, у него неплохо получилось – для человека, который большую часть жизни не держался на ногах. А за руку он меня взял только для того, чтобы провести прямиком в Беловременье, на небесный корабль Капитана Белого Треугольника.


***
     Капитан, на мой взгляд, являлся самой удивительнейшей персонификацией из всех Творящих Богов. Смуглый, словно мулат, с чёрными, как смоль, заплетёнными в косу волосами, он носил пижонский белоснежный костюм с серебряными пуговицами и таким блестящим орнаментом на обшлагах и воротнике, что был похож, скорее, на выпендрёжную звезду рок-н-ролла, чем на настоящее божество.
     Нет, конечно, я не имею в виду, что все настоящие боги непременно должны быть неряхами и пофигистами: Рыцарь Табу, например, всегда уделял такое огромное внимание костюму своей персонификации, что был, по-моему, самым элегантным воплощением смерти из всех вообразимых. Однако Капитан, даже по сравнению с ним, несколько перебарщивал, ведь костюм, даже очень хороший – это одно, а всякие блёсточки и ювелирные украшения – уже нечто совершенно другое, непостижимое божественному разуму.
    Ко всему прочему, Капитан имел почти болезненную тягу к роскоши, и в этом своём увлечении превосходил даже известного эстета Лане – а даже если и нет, то эти двое всё равно были вполне достойны друг друга. Когда мы явились в Белый Треугольник, они сидели прямо на палубе в неимоверно шикарных креслах, и вели неторопливую беседу. Корабль неподвижно висел в уютной пустоте Беловременья, а всё пространство вокруг было таким сияющим, словно сам воздух в нём был чистейшим серебром - и всё было бы хорошо, если бы перед Капитаном и Лимом не стоял накрытый  белоснежной скатертью столик с огромной кучей початых винных бутылок. 
- Господи боже! – автоматом вырвалось у меня вместо приветствия, и Лане искренне расхохотался.
- И мне тоже очень приятно, Айэн! – с лёгким кивком головы ответил  он.
- Вы тут что, на дегустацию собрались?! – возмутился я. – Лучше ничего не придумали?! Я же сегодня всё утро убил, чтобы Винса привести в норму, а вы…
     Хозяин Треугольника стоял рядом и молчал – но делал это так красноречиво, что никакие мои слова не смогли бы выразить. Я покосился на него, и почти упал духом, потому что взгляд Винса, прикованный к столу, был застывшим и совершенно безумным.
     Впрочем, от Капитана этот взгляд тоже не укрылся.
- Дегустация отменяется, - хмуро ответил он. – Если честно, мы просто не ждали вас так скоро, поэтому и решили немного расслабиться. 
- Это же п-просто… Какое-то… Издевательство... – заикаясь от внутреннего напряжения, еле слышно выговорил Хозяин Треугольника.
    Я отчётливо видел, что он из последних сил старается удержаться от соблазна, а рука, тем временем, сама тянется к ближайшей бутылке. Рука эта была вся в бинтах, едва только пальцы торчали, и так сильно дрожала, что Капитан нахмурился ещё больше: конечно, уж с его-то точки зрения, Творец Мироздания, сумевший довести своё воплощение до такого безобразного состояния, был достоин всяческого порицания!
     Покосившись на Капитана, Лане согнал с лица привычную улыбку и сказал:
- Винс, прости, пожалуйста, но мы действительно не ждали тебя прямо сейчас. 
- Если я не вовремя, я позже могу, - бессильно огрызнулся Винс, и каким-то чудом ухитрился спрятать руки за спину.
- Не говори глупостей! – строго осадил его Капитан. – Ты и так опоздал на целый месяц! Мы за это время почти погрязли в хаосе - и до сих пор, почему-то, один только Лимми думает над тем, как восстановить связь!
- Не восстановить, а установить заново, - поправил его Лане. – Восстанавливать там, судя по всему, вообще нечего.
- Конечно, нечего, -  вздохнул Хозяин Треугольника, очень стараясь ни на кого не смотреть. – Ведь говорил же я этому оболтусу Фируату: нельзя воплощение бросать…
- Ты что, знал о последствиях?! – изумился Капитан.
- Нет. Просто… Предполагал, что…
- Так какого чёрта ты никого не предупредил?!
- Я… Не успел…
- А потом почему молчал?! Предупреждаю сразу: запил – это не оправдание!
- А я и не оправдываюсь, - тихо, отчаянно ответил Винс. – Я - алкоголик. У меня сорвало башню от собственного безволия. Я молчал, потому что… Вообще не говорил. Я провёл этот месяц, как заспиртованный овощ. И вообще, если я прямо сейчас не выпью, то просто сбегу отсюда, и всё равно где-нибудь напьюсь.
     Капитан и Лане обалдело вытаращились на него, а потом, примерно так же - на меня, словно это я был во всём виноват.
- Винс, да ты что?! – зашипел я, схватил своего приятеля за локоть - и вдруг понял, что он, на самом деле, находится на грани обморока.
- Капитан, у вас ещё одно кресло есть? – в таких случаях я соображал очень быстро.
     К счастью, Хозяин Беловременья соображал ничуть не медленнее: он просто щёлкнул пальцами - и в ту же секунду прямо из ниоткуда появились две огромные птицы с человечьими лицами, которые держали когтями за подлокотники небольшой диванчик. Аккуратно поставив его на палубу, они точно так же быстро растворились в окружающем «нигде».
- Привет… - только и успел прошептать Винс, а потом всё-таки отключился.
- Вот ничего себе! – покачал головой Лане, недоумённо глядя, как я подхватываю падающее тело и укладываю на диван. – Ему что, настолько плохо? Может, капельница нужна?
- Не надо, Лимми, он сейчас сам очнётся, - вздохнул я. – Просто налейте ему чуть-чуть вина, ладно? Мне кажется…Ну, в общем… У него просто серьёзные проблемы с силой воли.
- Вот это точно, - хмуро произнёс Капитан, а затем снова щёлкнул пальцами.
     На сей раз из-под стола высунулся змеиный хвост и поставил на скатерть третий бокал. Я ещё успел подумать, что и сам бы не отказался выпить – как хвост с бокалом появился снова, прямо напротив меня. Не удержавшись, я приподнял край скатерти и заглянул под стол – но, естественно, никого не увидел.
- В Беловременье всегда так, - усмехнулся Лане. – Что, непривычно?
- А кто это?
- Великий змей, - ответил за Лима пришедший в себя Винсент.
- Кто?! – обернулся к нему я.
- Ну, этот… Глюк чешуйчатый… Да, Капитан?
- Винс, ты уж с ним полюбезней, пожалуйста, - хмыкнул тот. – Тебе очень скоро придётся с ним в паре работать.
- Это ещё зачем? - увидев, что Лане наливает ещё два бокала вина, Хозяин Треугольника осторожно сел на диване и удивлённо посмотрел на Капитана. - Прости, я, кажется, вырубился и что-то пропустил?
- Не пропустил. Ты очень быстро оклемался. А Змей будет твоим спутником и, одновременно, транспортом внутри Беловременья, пока ты не установишь маяки.
- Какие ещё маяки? – Винс залпом проглотил вино, и кажется, начал испытывать интерес к происходящему.
- Понимаешь, идея Лане, по сути, очень проста – и столь же оригинальна. Лимми, может, ты сам расскажешь об этом?
- Хорошо. В общем, Винс, суть в том, что энерговолны сейчас просто в панике от информационного разрыва со своими Центрами. Никто не знает, кому и когда надо перевоплощаться, и Ждущие…
- Ё-моё! – воскликнул Винсент и схватился за голову. – Я - идиот, Лимми! Ведь Центрам-то, получается, ещё хуже, чем Ждущим! Как они, вообще, распределяют воплощения?
- Судя по всему, никак, - проворчал Капитан. – Ждущих всё прибывает, а уходящих – единицы, и те, похоже, случайные.
- Ужас… Это ведь тоже, получается, я виноват… - совсем расстроился Винс, и снова потянулся к столу.
     Однако Лане, заметив это, не позволил ему схватить целую бутылку, а вместо этого налил ещё бокал. Я мысленно сказал Лиму «спасибо», и подумал, что, таким образом, наверное, можно действительно научиться контролировать опьянение Винса – конечно, только до определённой степени, но всё-таки…
     Мой приятель немного смущённо покосился на Лане, однако бокал всё равно замахнул целиком, просто потому, что иначе он не умел. Капитан презрительно фыркнул – мол, ещё напитки хорошие на тебя переводить! – однако, читать морали не стал, а вместо этого тоже сделал глоток вина и сказал:
- Зря ты всё на себя сваливаешь, Винс. Фируату, вообще-то, и сам - Центр, и причина обрыва связи, наверняка, кроется в кратковременной утрате его целостности.
- Да, Капитан, - вздохнул Хозяин Треугольника. – Но целостность-то свою он утратил из-за меня…
- Да перестань ты казниться! – не выдержал Лане. – Давай лучше, выкладывай свою версию причины разрыва, а то у нас что-то картинка не складывается!
- Версию? Ну… А чего тут гадать-то? – пожал плечами мой всезнающий друг. - Утраченная энергетическая целостность Центров, так или иначе, всегда восполняется. Центры не могут быть меньше самих себя – иначе они просто не смогут быть Центрами. А Фируату, сбросив тело, значительно уменьшил собственный уровень – поэтому он автоматически восполнился при возвращении ему статуса Центра.
- А статус Центра вернулся к нему как раз в момент перехода из одного состояния в другое, то есть, ровно на грани между Обителью Ждущих и Сияющей Пустотой! – завершил Лане так азартно, словно только что решил математическую задачу. – И как же я сам не додумался? Я ведь себе голову сломал над тем, почему энергетический провал возник именно в Беловременье!
- Я тоже долго этого не понимал, - вздохнул Винс. – Хотя… Я даже не пытался, если честно-то…
- Ну вот, опять ты за своё, - отмахнулся Лим. – Ты не ной, ты послушай, что я придумал в качестве решения! Центры очень тяжело переживают разрыв связи, так?
- Да, - кивнул Хозяин Треугольника. - И Ждущие тоже, соответственно.
- Правильно! А теперь представь, какое у них должно быть сильное стремление друг к другу! Да если это стремление превратить в одновременное, целенаправленное действие – оно же моментально преодолеет любой разрыв!
- То есть, нужно сделать так, чтобы и Ждущие, и их Центры одновременно устремились друг к другу?
- Я считаю, что достаточно объединить стремления Ждущих. У них огромный энергетический потенциал, и они сами смогут создать новую связь, нужно только правильно её организовать.
- Каким способом? – начав активно мыслить, Винсент, казалось, даже несколько протрезвел, несмотря на второй бокал вина.
- Ты, по-моему, об этих способах знаешь гораздо больше меня, - лукаво усмехнулся Лим.
- Ты что, о Ликьюске говоришь? – изумился Хозяин Треугольника. – Но из энерговолн нельзя составить Ликьюск!
- Почему?
- Как это – почему? Потому что их количество и состав постоянно меняется! Это сейчас у них застой – а в нормальных условиях…
- Погоди, Винс, послушай! – перебил моего приятеля Капитан. – Ликьюск, конечно, должен быть постоянным – но он ведь может состоять и из переменных единиц! Тут ведь главное – их способность к совместной работе, так?
- Ну, если посмотреть с этой точки зрения… Волны, конечно, абсолютно все способны к балансировке, они же не люди… Но всё равно, в их Ликьюске должен быть некий постоянный, организующий всю геометрию Эрну Клэйтэр, иначе ничего не получится. Я ведь так понимаю, что этот Ликьюск теперь нужен будет всегда?
- Да. Ты всё правильно понимаешь.
- Ну, и кто же будет этим Эрну Клэйтэром? – подозрительно прищурившись, спросил Винс.
- Великий Змей, - невозмутимо ответил Капитан.
- Но... Каким образом?! – опешил Хозяин Треугольника. – Да с таким же успехом можно припахать к этому делу моего Фонтэйра, Маприлесскую Гидру или даже Человека-Плазму! Все эти существа одинаково не способны быть Клэйтэрами!
- Почему?
- Они – животные, - развёл руками Винс. – Разумные, божественные – но всё-таки животные. Они не могут ни за что отвечать, для них всё происходящее – только игра, и, рано или поздно, она им надоест.
     Капитан глубоко задумался, и тогда Лане, подлив всем ещё немного вина, сказал:
- Ну, знаешь ли, Винсент, если смотреть с этой точки зрения, то вся команда Капитана, за исключением Навигатора – животные. Однако все они прекрасно выполняют свою работу, и делают это тысячелетиями! А вот Слэрш, человек по происхождению, довольно быстро сделал отсюда ноги.
     Винс пожал плечами, опрокинул ещё бокал вина, (третий, я считал!), немного помолчал, размышляя, и вынес своё решение:
- Ладно, Капитан, я согласен обучить кое-чему твоего Змея, да и волн я организую, конечно – нужно же им помочь, в конце-то концов… Но учти, заниматься этим я буду только с тем условием, что впоследствии ты будешь лично курировать работу нового Ликьюска, или, хотя бы, Навигатору поручишь, а то… Не доверяю я этим животным…
    И тут, в ответ на эти слова, из-под скатерти снова показался хвост Великого Змея – однако на сей раз, этим дело не ограничилось. Словно из шляпы фокусника, на палубу следом за хвостом выбрались когтистые задние лапы, длинное чешуйчатое тело,  мощные передние конечности и, наконец, голова, увенчанная парой загнутых назад рогов, четвёркой длинных, как у сома, усов, и огромной, зубастой пастью, которой позавидовал бы любой аллигатор. Проще говоря, это был классический, словно сошедший со старинной монеты, китайский дракон – вот только размеров он был совсем не монетных!
- Так ты мне не доверяешь? – несколько шепеляво поинтересовалась зверюга.
- Ничего личного, коллега, - ничуть не смущаясь, ответил Винс, а затем встал с дивана, нетвёрдым шагом подошёл к дракону и ободряюще похлопал его по шее. – Ты не обижайся, я просто врать не умею.
     Хозяин Треугольника не отличался высоким ростом, поэтому был вынужден смотреть на монстра снизу вверх, а тому, в свою очередь, приходилось забавно наклонять голову набок, чтобы видеть своего собеседника.
     Чудовище принюхалось, фыркнуло и неодобрительно сощурило направленный на «коллегу» глаз:
- Знаешь, я тебе тоже не очень-то доверяю. А ты себе?
- Я? Да знаешь, пожалуй, ещё меньше, чем ты - мне, - откровенно признался Винс. – Но вообще-то, это ничего не меняет. Капитан назначил меня твоим учителем, а значит, у нас с тобой очень много совместных дел.
- Я в курсе, - кивнул рогатой головой Змей. – Оспаривать приказы Капитана – не моё дело. И, в общем-то, если ты в состоянии забраться ко мне на шею, мы можем начать прямо сейчас.
- Вот это – правильный подход! – одобряюще воскликнул Винс, и попытался  вскарабкаться на шею дракона.
     Я немного подсадил его, чтобы он мог схватиться за рога Великого Змея - и буквально через мгновение они оба взлетели вверх, растаяв в белой, туманной пустоте.


***
       Как когда-то говорил Винс, есть время богов и время людей. Для него было совершенно нормально такое разделение своих сфер деятельности, и я к этому достаточно быстро привык. Я привык ждать его возвращения в Треугольнике, потому что не имел возможности присутствовать при свершении структурных перемен Вселенной, не имел божественной энергоформы, чтобы их наблюдать, а, возможно, не имел даже способности понимать происходящее там, на энергетической изнанке Мироздания.
      Лане пытался показывать мне на Экране Миров, как Винс и Змей строят свой гигантский Ликьюск – а я видел только волнующееся море цвета и света, постепенно образующее причудливый, геометрический узор, словно Лим крутил перед моими глазами игрушечный калейдоскоп.
     Конечно, Властитель Хиэйри, находясь в азартном и радостном возбуждении, комментировал мне происходящие в данный момент события. Словно болельщик у телевизора, он внезапно начинал кричать:
- Да ты глянь, они же просто боготворят его! Ну, эти своего места не упустят!
Или:
- А ты, чучело, что, воплощаться раздумало?! Вставай на точку, не трать время!
     Но я всё равно ничего не понимал – где там, кто там… Я ждал возвращения Винса. А он вернулся, только спустя трое суток – до невозможности трезвый, усталый и какой-то по-особенному просветлённый.
     Было утро, я только что пришёл на работу, и тут он, словно Чеширский кот, материализовался из воздуха прямо посреди кухни. Конечно, уж меня-то он никогда не боялся шокировать!
- Айэн, я только что виделся с Фируату! – радостно воскликнул мой лучший друг.
     Я взглянул на его сияющую физиономию, и подумал, что вообще ни разу в жизни не видел его таким.
- С Фируату? Значит, связь налажена? – спросил я.
- Конечно! Иначе и быть не могло!
- Ага, - усмехнулся я. – Ты мне целый месяц мне про безвыходность твердил, а теперь…
- Я помню, Айэн, - Винс на секунду помрачнел, но, к счастью, всего на секунду.
- Да ладно, я тоже могу ошибаться, – махнул рукой он. – Я, например, раньше очень страдал оттого, что Фируату меня за человека не считает - а теперь, похоже, мне придётся бегать от его благодарности.
- Что, он тоже от прозрения свихнулся? Как Хафра когда-то?
- Ещё хуже. Потому что теперь все Центры считают, что чем-то мне обязаны – а всё этот идиот Фируату! – со смехом сказал Винс, и я тоже расхохотался.
- Даже не представляю, чем они могут отблагодарить тебя! – сказал я.
- Да, это действительно смешно. Представляешь, Ангзирба предложил тем, кто помельче, скинуться энергией, а тем, кто побольше – и вовсе, подарить мне с десяток своих энерговолн. Я им говорю, мол, что я с ними делать буду? А они говорят: «Воплощать».
- Ты же и так кого угодно воплотить можешь!
- Разумеется. Я – Творец Мироздания. Если мне вдруг приспичит кого-то воплотить, я использую любую волну, а Центры этого даже не заметят. Помнишь, я когда-то, от скуки, сотворил несколько сотен Каменных Тварей? Так я тогда вообще не знал, что у них есть энерговолны!
- И энергия тебе, собственно, тоже ни к чему, да?
- Да я не знаю, куда её девать, энергию эту! – снова рассмеялся Винс.
      И тут кухонная дверь резко распахнулась, являя нашим радостным взорам одну весьма знакомую фигуру.
- Это кто это тут не знает, куда энергию девать?! Двор неделю не метён! Вчера из-за вас, прогульщиков, эти ящеры - сетхии сами свой товар разгружали! Вся брусчатка в глине и ещё чёрт-те в чём! – Марка, как всегда, вмешалась в наш разговор так внезапно и бесцеремонно, словно умела нырять сквозь миры не хуже Хозяина Треугольника.
- Привет, Марка! Не горячись, Марка! Сейчас всё будет в норме! – воскликнул Винс, подмигнул мне и пулей вылетел в коридор.
     Строгая начальница изумлённо посмотрела ему вслед, потом перевела ошарашенный взгляд на меня и спросила:
- Что, в каком-то мире изобрели наркотик, заставляющий людей работать?
- Да что ты, Марка! – улыбнулся я. – Он просто счастлив, и всё.
- А, понятно, хэппи-энд, - проворчала она, и, мгновенно успокоившись, как ни в чём не бывало, подвела итог: – Ну, раз у вас хэппи-энд, значит, и тебе поработать пора.
 

                Айэн Файрин, июнь-июль 2011г.