Всамделишная неправда

Всамделишная  неправда



Дарина  Сибирцева



Никогда не спрашивай почему…
Эдгар Кейси


Кристаллизуясь, истязающая сама себя мысль бьётся в горле набившей оскомину мудростью;  от неё  осколками отрываются все ненужности, и  при всей вкусности получаемого,  послевкусие  этого блюда вечности всегда  горькое.

Дэн стояла на вершине крошечной  горы и смотрела вдаль. Бушующее  море меняло свой цвет от прозрачного, отражающего недоступность  звезд, до могильно-черного, становившегося   слепой бездной. Она пыталась, в который раз, поймать грани цветов стихии, но они ускользали от неё, стираясь в пене брызг и расходясь в лучах уже опустившегося в черноту лавы многомерного светила.

Опыт не меняет структуры сознания, растворяясь в натуре вязкой и однообразной, как желе.

Её никто не спросил, откуда и зачем она пришла в это племя.  Все, ушедшие с Большой земли преследовали здесь разные, но, в конечном счете, одну единственную цель: добрать, сфокусировать в себя то, что не  было найдено по ту сторону Зеркала. Блестели придуманным фарсом  – бегство от реальности, и желание  удовлетворять самые разные мелкие страстишки. Внимания и понимания жаждал и стар и млад, и за это бились в кровь и до самоистязания.

Первая ветка обломилась под ней ещё тогда, в самом начале пути. Забравшись в пещеру, Дэн тихонько перевела дух. Но неуёмная натура всегда берёт верх и заставляет бросаться туда, в самое месиво псевдожизни, умело претворяющейся настоящим.

Кукольный  пещерный дом оказывается не то что тридэшным, а сотнидэшным и  бьёт по ушам распоясавшимся  звоном. Эхо  зовёт в горы, спрятаться, а невидимые силы влекут обратно в кучу малу крови и дерьма. Мало, тебе всё мало.

Первобытная толпа стояла и хохотала: «Ату, Её, дебилку!»
Подлинные  охотники, только что вернувшиеся из леса с добычей, недоумевали: «Что произошло?»,- и растерянно озирались.
Большинство старых знакомых прошли равнодушно  мимо; обойдя, как прокажённую, или пожав плечами.
Трое настоящих и мудрых  друзей бесстрашно протянули руки: «Вставай, девочка, глупышка, зачем?»
Старая песня  заунывным  мотивом прошлась по пене волн.

Нырнув в кипяток,  а потом в ушат ледяной воды, Дэн  сочла себя закаленной, увы.

 Наточив лук и стрелы, она ушла в лес. Чудища обступили со всех сторон, она не боялась, только ветки хрустели не под ногами, а бились в районе солнечного сплетения. Горечь сочилась изо всех пор и охлаждала разгоревшийся костёр  обжигающих  страданий.

Неужели  многомерность и бесконечность этого леса  такова, что её не осилить любым оторвавшимся тромбом. Дэн сидела на труховатом  пне, и приложив ледяные руки к извивающимся вискам, пыталась поймать мысль под названием «правильно-мудрая», её нет, не существует.  Как не существует и придуманный тобою мир.

Она опять стояла на вершине маленькой скалы, и вдруг вокруг неё выросли сотни тысяч других скал, выше и ниже, и каждый, стоявший на своей скале что-то кричал ей.
 Перепонки лопнули, наступила пустота и тишина. Дэн спрыгнула со скалы и побежала.
 Куда? Пустота не рассеялась, а опять  поглотила её.




Использована репродукция картины Рериха Н.К.