Феникс. 2

 Голова нестерпимо болела. А это значит, скоро наступит очередной приступ. Девушка невольно сжимала виски своими хрупкими руками, неслышно молясь, что бы это все прекратилось. Рывком она подскочила с кровати и стала изо всех сил бить в железную дверь, призывая охрану.
- Ну, пожалуйста, ну хоть кто-нибудь! Надо вынести эти вещи! Это же все горит! – обессилев, она сползла по холодной поверхности двери и сквозь слезы смотрела на ненавистные вещи: стул, койку с полным комплектом белья и перьевой подушкой, одежду, какие-то бумаги, которые ей оставили. Приступ мигрени повторился вновь, словно клинок, вонзенный в затылок неведомой рукой.
  Невольно вспоминался тот вечер,  за который она теперь расплачивается здесь.
  Она возвращалась с покупками из магазина. Моросил мелкий дождик, унывный, растекающийся в черные, светящиеся отблеском фонарей, лужи. Дорога до дома шла через дворы, но так было короче, чем по светлой улице.  Как раз в это время из-за поворота вышли трое: поддатые мужчины, с заплетающимися языками, сальными шуточками и непристойными предложениями. Разнузданные, промокшие, они нахально улыбались, предлагая ей разбавить их компанию на ночь. Прямо здесь и сейчас.  Она долго терпела их брань, с надеждой, что они все-таки отстанут от нее. Когда же один из нахалов приобнял ее за плечо, девушка закрыла глаза, что бы полностью себя контролировать: она уже научилась «зажигать» только одну часть тела и решила припугнуть мужчин сверкающими во тьме глазами. Если бы она их сейчас не закрыла, то потеряв контроль, спалила бы весь этот двор и ближайшие дома.  Но тут шелест дождя прекратился, сменившись громким «шмяком» об воду. Когда она раскрыла глаза, то двор был почти полностью сух, лишь эти трое были в огромной луже грязи, полностью залитые водой, мокрые, как мыши. Поток воды струился ровной линией наискось, увенчавшись на этой троице.  Невдалеке стоял мужчина – высокий, стройный, мускулистый. Волосы средней длины слегка вились, на лице отсвечивали стекла очков. В руках был сложен зонтик-трость, полы пальто расстегнуты.
- С вами все в порядке? – отозвался он, подходя ближе к девушке. От неожиданности она выпустила пакеты с покупками из рук, и содержимое разлетелось по двору.
- Да, спасибо, со мной все хорошо, - отозвалась она, несколько погодя, разглядывая в этой тьме двор: в голове проскочила мысль, что незнакомец – Стикс2. Именно это объясняло такое резкое прекращение дождя и волну воды, буквально смывшую хулиганов с ног.  Оторвавшись от него, она с поспешностью стала собирать свои вещи с совершенно сухой земли.
 В два шага он оказался рядом с ней и помог собрать остатки покупок. В один момент они оба протянули руки к мылу. Она коснулась первой, непривычно ощутив прикосновение холодной, но мокрой руки, словно он только что вытащил ее из таза с  ледяной водой. Она знала, что ее руки обжигающе горячи, даже пар серым дымком взвился вверх. Но он не одернул руки. Кроваво-красные глаза смотрели на нее сквозь очки, задавая очередную загадку.
- Они скоро очнутся, нам надо идти. – Прохрипел он, слабо улыбнувшись.
Она бросила взгляд в сторону лужи и усмехнулась. Им все же повезло. Она не смогла бы себя контролировать: уже начиналась мигрень, она даже чувствовала, как воздух вокруг нее накаляется. Но, видимо, чувствовала не она одна. Ибо незнакомец снял со своих плеч пальто и, встряхнув им, накрыл плечи девушки. Мокрая ткань приятно остужала кожу. Нет, у нее не бывает ожогов нигде, кроме кистей рук, но все же холод воды был ей приятен, что тут же отразилось на ее усталом лице. Незнакомец усмехнулся, поправив очки на переносице. Полы пальто ползли по земле, но его это явно не волновало, впрочем, как и тяжесть ее сумок. Не говоря ни слова, он отобрал их и медленно пошел к ее дому.
-  Никогда не встречала вампиров-стихийников. – Проговорила девушка, укутываясь в мокрое пальто. Дождь вновь заморосил, под ногами звучал плеск луж.
- Я тоже, - он поправил очки и улыбнулся, тепло, как давно ей никто не улыбался. Подставив свое красивое лицо маленьким каплям дождя, он шел в сторону ее дома, и, казалось, его ничто не волновало в этой жизни. Ведь он жил здесь и сейчас. Только этот миг.