Я погибну в автокатастрофе

                1

             Неприхотливо, в чём-то случайно, взгляд падёт на двух или трёх, и вот – распахнутая дверца машины, непомерно узкий карман – обратная рука вытягивает подкладку – бритва из пёстрой газеты, треугольное  зеркальце, взгляд. Пара случайностей,  уникальных и в фас, и в профиль, делятся-множатся, получая картинку с нарочито бесплановой постановкой. 

             - Говорю же тебе, это чья-то нелепая и циничная хохма. Ты зацепился за пару нескладных слов, и давай трагедию расстилать, - морщинистая рука напала на серый льняной, в оценочном порыве растягивая, круча и сжимая, каждый шов, каждую нелепую пуговицу – восьмидесятилетний Арчибальд (он же Арчи) ищет достойный его амбиций пиджак. 
             Свадьба приёмной дочурки брошена календарём в послезавтра, и так как времени оставалось в обрез, в поход по магазинам прихватил он советчика – своего старого друга Мишеля.
            - Моя инициатива – мои проблемы. А серый тебе к лицу. Землистый такой, с песчинками, - около часа скитаний по магазинам под руку с восемью десятками уже научили беднягу Мишеля кивать на каждый пиджак, что не дороже двух сотен. Арчи, хоть и неохотно, поначалу соглашался на каждое из предложений, но по окончании досконального осмотра товара, отклонял одно за другим, выбрасывая ладонь в критичной манере дорожного знака «Стоп».

             Не то что бы я был знаком с первым, но второго я знал основательно. Мишель приходился мне соучастником. Во всех общих и личных делах, он всё равно, как бы тут не соврать, но принимал непосильную роль. Потянулась эта привычка со школы. Невесть какой заурядный случай крепко сдружил нас на долгие годы. А вот насчёт старикана Арчи не поспею сказать подобного. Этот старый недотёпа приходился мне аналитиком. Все счета и квитанции, свидетельствующие о моём тесном контакте с психоанализом, я прятал как от чужих, так и от собственных глаз. До того неуютно и тошно было осознавать, что все свои душевные боли я вверяю тому, чья дочь уже вот-вот выйдет замуж; тому, кто прожил без малого век;  тому, кто ни разу за наше знакомство, ни бровью не повёл, ни губой не дрогнул. Выражение лица – его вечная хворь. Гримаса боли, не то по жизни, не то от старости, словно проказа прицепилась к нему, а речи старика, произнесённые этим самым лицом, безотказно наводили состояние полусна.

             - Мне очень жаль, что трагедия место имеет, но всё-таки, Мишель, осторожней. Память о Жаклин ещё веет теплом, и покрывать её отвратным юморком, прямо скажу, не стоит.
             - Юмор, Арчи, - Мишель снял ближний своей правой руке пиджак, но тут же подметив: «Ах, дамский», ловким движением накинул его обратно, - это не по мне, ты же в курсе. А вот Жаклин – ещё как по мне, и в этот террариум, я попрошу тебя не соваться. 
             Из узкого кармана пиджака, надетого на собственное тело (куплен тот был в другом магазине), Мишель достал сплющенную в доску газету. Благо, что та изначально виднелась на добрую половину, иначе процедура извлечения, в силу некстати узких карманов, была бы чересчур утомляющей. Примечательна газета была лишь квадратом шириной и длиной в пять сантиметров – весьма незначительной площадью сей неопрятной вёрстки. В нижнем углу страницы тринадцать, чёрным на красном, находилось престранное. В дословности:

                «Мы вернём к жизни ваших любимых!
                Воскреси и люби их дальше!
                Необходимо предоставить лишь праах -
                Остальное мы берём на себя}»

             Телефоны, адреса – не скрываются. Во второй половине квадрата, опечатки так и пестрят.
 Неуклюже, неопрятно, неприлично - неподобающе серьёзной конторе. 
             - Я выманю пепел у её родственников, вдохну его полной грудью, - Мишель замахнулся газетой на подошедшего в несчитанный раз замерщика. Тот согнулся пополам, и, замахав над головой руками, словно лопастями вертолёта, поспешил улететь восвояси, - и верну её к жизни, как когда-то вернулся и сам, милый Арчи. 
             - Ты, Мишель, ушёл из жизни благодаря несчастному случаю. Автокатастрофе, как нам обоим известно. А вернулся в неё, благодаря большо-о-ой, - словно заботливый дедуля беседует с внуком, - машине с мигалками. Доктора, Мишель, а не паршивые объявления вернули тебя в первый свет, - серый пиджак сменился малиновым.
             - Вот что: Я сделаю вид, что не заметил на тебе этой отвратной малины, а ты, по своей доброте,  сделаешь вид, что ни с того ни с сего обнаружил себя в одиночестве, - сочетание «авто» и «катастрофа», казалось, внезапно раздосадовали Мишеля, и тот, молча развернувшись, поспешил к выходу, чтобы секунду спустя в дверях вспять обернуться и сказать едва слышно: - Землистый, Арчи, с песчинками. 

                2

             Моё незваное появление. История включает и выключает меня, будто по собственной прихоти. 
             Жаклин, о Жаклин. Смерть срока давности вряд ли имеет, но неделю назад бедняжка живой была, от счастья дороги домой не знала, каждый порог обретала в угоду ошибке, себе помогала мечтами. Мечтами, так и несбывшимися. Её свадьбу с Мишелем я аккуратно вырежу и выброшу как кусок киноленты, что неугодна по смыслу мне, да и вам, я думаю, ведь значения быть не может в свете трагедии, ах, Жаклин. Тяжёлая болезнь лёгких удушила её за неделю, даже не послав воскресения. Шесть дней мучений окончились погребением, а Мишель, продолжив отдавать себя без остатка, в конце концов, впустую иссяк. 
             Я сижу в прихожей на пустом кувшине для зонтиков и с секунды на секунду ожидаю сигнала. В коридоре послышался скрежет, и вот он уже у моей двери. Металлический лязг лифтовых механизмов сопроводил его до порога, после чего исчез, оставив Мишеля наедине с моей дверью. Дожидаться звонка я не стал – безотлагательно отворил. 

             - Мишель, - мягко кивнул я в приветствие.
             - Роберт, ты великолепен! – он дважды хлопнул в ладоши, поддавшись тусклой детсадовской искорке, - Фокусник-ясновидец.
             - Когда? – не буду затягивать, время терять. К чему же?
             - А? – не понял Мишель моего резкого выпада. 
             - Когда мне заехать к ним? 
             - Ты опечален, Роберт, что-то случилось? – Мишель вопросительно склонил голову, невольно уронив свои светлые жидкие волосы в точности на левое ухо.

             Случилось, Мишель, и не раз. Я потерял чувство времени, ночи. Не сплю, сколько помню себя, ощущаю. Я просто вынужден остаться с таким исходом, с каким изначально остался. Перевернуть, отменить – не имею права и воли. 

             - Нет, Мишель, - я с силой выровнял голос и жёстко пустил его по прямой. Как бы не оступиться, как бы не сдаться случаю, - Всё в полном порядке. Так что же?
             - Сегодня же, не откладывая, – он резко выпрямил голову и жалобно вскинул брови.
             - Идёт, - старательная улыбка пошла под откос и тут же срикошетила Мишелю в лицо, импульсом прошла сквозь него и потухла не оставив улик.

             Попрощавшись застенчиво с другом, я не оставил шанса дверному проёму, так и не дав ему принять в себя гостя. Просьба Мишеля была необычна. Прах Жаклин должен был вызволить я, именно я. Родители бедной девушки, мистер и миссис Уэйт, до дрожи в скулах ненавидели супруга дочурки. Мишель не пришёлся им ни приличным, ни талантливым, ни состоятельным, а всего лишь пройдохой с соседней улицы. И убеждения их, трагедия лишь подкрепила. «Довёл нашу маленькую, негодяй!», говорил мистер Уэйт. «Убийца, подлец!», добавляла избитая горем мать. И лишь моя незадачливая персона могла отвлечь их от гневных реплик. В семью Уэйтов я вжился быстро, даже можно сказать, моментально. История скоротечна, и так же никоим образом не цепляется в окружение. Пусть пройдёт стороной и оставит за собой лишь моё короткое резюме: Мистер Уэйт доверил мне сначала свой пост, затем ключи от поместья Уэйтов, а затем и проникновенную речь, которую я, без малейшей запинки, высказал на похоронах. 

                3

             На чёрной краске Понтиака сияют белёсые пятна солнца. На своём месте, ничуть не уставши, он встречает меня, обнимая кривым отражением. Посадка мягкая как всегда, рычание мотора по-доброму сходит на тихий лай, а затем и вовсе перетекает в вибрацию. Пятнадцать минуть, лишь три из которых дорога жива, и Понтиак отражает поместье Уэйтов.
             Я понимаю желание солнца, принимаю отважные попытки ветра не пускать меня дальше, удержать меня силой, прижать к земле. Но все усилия чересчур управляемы и сгибаются при первом желании. Едва передвигая ноги сквозь вязкий воздух, я ступаю на террасу поместья и утираю рукавом свою холодную щёку. Рукав дрожит поддаваясь телу и дрожь не унять, не усмирить тот бешеный механизм, что крутится и бьётся внутри меня. Мне пора, ну же, ты, дай развернуться, дай вдохнуть хоть немного, прошу тебя. И он подчиняется, дрожь отпускает, роняя синусоиду в горизонталь. 

             - Мистер Уэйт, разрешите? – я перегибаюсь через перилла, дабы разглядеть Сэма Уэйта, медленно копошащегося в складе садовых приспособлений, собранных у южной стены гаража.
             - А, Роберт! – вполне бодро и молодо он откликается, давая свободу рукам броском наземь.

             Старик живёт и живёт себе дальше, кропотливо ухаживая за садом. Поливает цветы, что посадила когда-то Жаклин. И я более чем уверен, что плачет, плачет в обнимку ночами и днями, подальше от глаз, внутри печального дома, на кровати Жаклин держит волосы миссис Уэйт, и плачет, сжимает их всей своей силой. Силой данной ему в недостатке и отнятой теперь окончательно.

             - Я бы хотел, - не вижу причины, - но я бы очень хотел, чтобы прах Жаклин отныне был у меня, мистер Уэйт, - бессмысленно было дрожь скрывать голосом – она здесь и так вполне себе кстати.
             - А.. – на секунду прикрыв глаза, он решил должно быть, что я свихнулся, прошу невозможного, - Раз ты считаешь, что так будет правильно, Роберт.

             Утверждение, знаю. Я делаю шаг назад, освобождая дорогу в дом, но он на месте стоит, в глаза мои смотрит. Наивный ты созерцатель, ну иди же скорее в дом, расскажи жене, обними её и отдай мне ту вазу, урну, не знаю что; я спешу, поспеши же и ты.
 И он, наконец, идёт в дом, закрывается сама по себе за ним дверь. Я думаю о том, что спешу напрасно, неоправданно тороплюсь и насильно толкаю своё тело к финалу, но с меня хватит – в этом кругу уж точно. 
             На совещание с миссис Уэйт ушло не более двух минут, и уже поджидая на ступеньках террасы, я принимаю из рук старика, размером с котёнка, урну. Так и не произнеся имя Мишеля, я доподлинно знал, о чём сейчас думает чета Уэйтов. Отныне они в душе ненавидят меня, презирают всего без остатка, но больше ничем не могу помочь, ни себе, ни их невыносимому горю.

             - Храни, - мистер Уэйт улыбнулся так, как, наверное, улыбался в молодости.
 Я лишь едва шевельнул губами, замаскировав несказанное звуком мотора. Легче всего, спрятать лишь то, чего просто-напросто нет в действительности.

                4

             Плавно заехав на горячий асфальт, Понтиак был подхвачен потоком машин, захвачен глухими звуками. А отражения льются и льются, рвутся друг о друга, растекаясь по углам, набиваясь в щели меж зеркалами и окнами. Сохраняя свой путь прямым, я бережно в левой руке держу урну. Дорога пошла в наклон и немного увеличила скорость. Нажатием на кнопку открываю окно. Ветер хлестнул в лицо, ошпарил внутренний мой механизм, что усмирило его на мгновение, дало возможность взять себя в руки. В салоне, казалось, начался ураган, но для меня никакой нет разницы – я не почувствую покоя, пока она здесь, в моих предсмертных объятиях. Прощай, Жаклин – и урна, сделав тройной кувырок из окна, вдребезги разбилась о проезжую часть, сию же минуту была молота в пыль, втоптана в прах колёсами тяжёлых металлических монстров.  Сердце потерялось на секунду-другую, но вот оно, здесь, нашёл. Ну что же, встречная, мне пора. Я высовываю голову из окна и вижу, как автомобили радостно подмигивают мне и смеются, оставляя за собой разноцветный шлейф, который вот-вот проникнет да овладеет мною всецело. Страшно, не надо, прошу тебя. Отрываю зеркальце заднего вида и кладу напротив себя; свой взгляд безжалостно созерцаю. Крепко держась за руль, вычерчиваю полнолуние в сторону встречной. Никаких преград, что за сказка! Отколовшись от потока, неизбежно испытываю противоток. Встречный, смеющийся мне в лицо Кадиллак – не чёрный, скорее всего, тёмно-синий, - своей правой половиной пронзает мою левую встречную. Хрустальным звоном зеркальце надвое, летит на меня, каплями осколков разбиваясь о веки. И лязг метала, и треск, и скрежет, дикий скрежет управляемый громом, искрами, дымом. Чёрный капот атакует обидчика и улетает за пределы дороги. Расстояние отрицательно – столкновение призраков. Обломок металла, с моей левой руки, снимает мягкие мышцы и уносит их далеко-далеко, за безбрежие. Оглушительный треск костей в ногах, а механизм уже в бешенстве, пытается выплыть, карабкается, трещит и вращается. Кровь бурлит, но всё почти кончено. Руль достигает моей грудной клетки, а тёмно-синий роковой, словно туча, нависая надо мной, поднимается. Вращаясь вокруг, тащит меня за собой – металлический вальс в обоюдной агонии. Не замечая остальных пришедших на бал,  на карусель меридиана мы прыгаем, вокруг полюса танцуем мы, мечемся. Скоро закончится, не кричи. Мишель, прости, я не мог иначе. Ещё раз, ещё, повторить; и карусель замедляется, глохнет устало, и от меня уже ничего не осталось. Вот он я - поломаны кости, нет половины лица. А вот и оно - последнее моё издыхание.          

                5

             На долю секунды, во всей округе,  тишина заняла своё почётное место. 

                6

             А теперь, я, пожалуй, обязан признать, что задолжал вам парочку объяснений. Призрачная суть моего поступка не должна пугать, не должна зависеть от скоротечного перехода из настоящего в прошлое. Память об этом случае, как и её визуальная форма, хранятся во мне по сей день. Метаморфозы перезаписи весьма незначительны, и потому я с уверенностью могу утверждать, что обрисовал вам самый достоверный из подлинников.  Замена времени, смена места, перескок на шаг и обратно – ничуть не испортили исходный сценарий. Вырезанные сцены таковыми пусть остаются, ведь они и вправду излишни. С самого первого кадра и до последнего я описал воспоминание, всецело созданное моими же силами. Я переживал его снова и вновь вот уже битую сотню раз. Монтаж завершился не столь давно, но поверьте мне, финальную версию этого действия я пересматриваю далеко не впервые. Автокатастрофа – финальный штрих с наспех закрашенным треугольником, который, состыкуюсь с таким же в самом начале, образует красивый ромб и бесконечную киноленту одновременно. История Мишеля и Жаклин подчерпнута мной из местной газеты, где двумя страницами позже, психоаналитик по имени Арчибальд, публикует свою объёмистую статью; опытным примером служили отец и его приёмная дочь, а предметом конфликта – свадьба. Моим же поступком движет невозможность. То бессилие, которое я испытал, узнав печальную историю жениха и невесты, толкнула меня на действие. Неведанный механизм, от которого нет мне спасения, загудел во мне, набирая мощь. Я пытался победить его всю свою жизнь, но лишь своими и только усилиями. И в этом, пожалуй, моя ошибка. Но не мог же я – не смел я просто – молить о помощи кого бы то ни было, не будучи уверенным наверняка, только моё ли это проклятие или же кто случайный-любой точно так же терпит подобное, возможно даже в привычку. Как бы то ни было, здесь мой выход. Рано утром, едва проснувшись, я подал объявление в ту же газету. По моему нехитрому замыслу, бедный Мишель, потерявший супругу, непременно заметит его, зацепится взглядом. Опечаток, сделанных мною случайно, в спешке, я сперва не приметил вовсе. Лишь позднее, когда лента была уже сомкнута, и всё то пережитое по первому кругу гудело в моей голове, газета, торчащая из почтового ящика, попалась мне на глаза. Наплевать на опечатки, на вымышленный адрес – сработало. Лента пришла в движение, завертелась. С тех пор, я наблюдал, пытался вмешаться, помочь, но ни единое моё действие так и не возымело успеха. Всё по одной элементарной причине – и не должно было. Лишь дать надежду Мишелю, – тому Мишелю, о котором не имею и представления; почувствовать несчастную Жаклин, которой не знаю вовсе, - да раствориться в пыли. Ещё и ещё, и каждый раз безвозвратно.