лабиринт для Старбека - глава 2

2 Глава

– Что значит…

    Мартин не успел закончить, так как дверь в библиотеку отворилась, и их беседе с глазу на глаз пришел конец.

В помещение зашел человек лет тридцати пяти с гладко выбритой головой и ястребиным носом. Он проигнорировал двух беседующих мужчин, и сразу направился к стеллажам с книгами.

Профессор всеми силами пытался вести себя спокойно. Но Мартин все же заметил, как побелело его, и без того бледное, лицо.

– Я говорю: у меня для тебя сюрприз. – быстро ретировался Ковдик. – пойдем, покажу.

Он не спеша поднялся с кресла, и дал знак Мартину, чтобы тот следовал за ним. Полицейский находился в полном недоумении, докуда не понял, что хотел показать ему профессор.

– Пластинки!

– Они самые! – радостно подтвердил профессор.

Глаза Мартина перебегали с одного плотно заставленного ряда к другому. Никогда в своей жизни он не видел столько виниловых дисков  собранных в одном месте.

– Это одна из не многих школ штата, которая может похвастаться подобной коллекцией.

Рука профессора потянулась к стеллажу, откуда он, казалось бы наугад, извлек внушительных размеров конверт. Бережно он разместил пластинку на барабане проигрывателя. И в следующее мгновение помещение погрузилось в звуки мелодии, когда-то навеянной Бетховену.

– Прямо как в добрые времена, – сказал Мартин.

– Знал, что тебе понравится. После смерти жены я подарил школе большую часть своих пластинок. Без нее почти вся музыка как бы утратила смысл. 

– Я помню, как мама устраивала целую охоту по всем антикварным лавкам, чтобы пополнить свою коллекцию пластинок, – предался воспоминаниям Мартин, - хотя ее трудно назвать ценителем музыки, скорее она была большим любителем старинных вещей.

– И я ее прекрасно понимаю, - проговорил профессор,- большую часть своей жизни я что-то изобретаю. Хотя многие вещи прекрасны в своем первоначальном виде. В эпоху цифровых технологий нужно постараться не забыть пилигримов, которые своим потом проложили дорогу для последующих поколений.

– Пилигримов, таких как Эмиль Берлинер ? – поинтересовался Мартин.

– Ну, – замялся профессор,- Берлинер скорее предложил модернизировать то, что уже было изобретено. В 1878 году ему пришла идея изготовить носитель в форме диска, на котором звуковая дорожка воспроизводилась бы по спирали. Это повлекло за собой развитие граммофона, патефона, и других устройств при помощи которых прослушивание музыки стало невероятно доступным. На сегодняшний момент, когда практически каждый может себе позволить iPod, многие даже не помнят, что это все усовершенствование той же идеи, которую, как эстафету, когда-то подхватил Эмиль Берлинер.

– Другими словами, пилигримом мне нужно было назвать не создателя пластинки, а человека, который изобрел первый аппарат для воспроизведения звука.

– В точку, мой друг.

– Тогда все лавры по праву должны достаться ни кому иному как Томасу Алва Эдисону  с его фонографом.

Ковдик одобрительно кивнул соглашаясь с Мартином.
– Этот одаренный умом американец внес огромный вклад в мировое развитие техники 19 столетия. Однажды он сказал: «Величайшее мое уважение и восхищение - всем инженерам, особенно же самому великому из них – Богу!» Я с ним полностью согласен. По правде говоря, сам всегда восхищался этим человеком, - признался профессор, - и считаю фонограф величайшим изобретением человечества того времени. Только представь, сколько людей после это смогли слушать свои любимые произведения, не выходя из дома.

– Я с вами полностью согласен, - безмятежным голосом вторил Мартин профессору. Боковым же зрением он пытался не терять из виду человека с ястребиным носом.

Разговор продолжался около часа, плавно переходя из одной бытовой темы в другую. Оба поделились своими излюбленными воспоминаниями о днях минувших. Но Мартину так и не удалось выудить из профессора истинную причину их встречи. Да он и не пытался. Старина Ковдик был отнюдь не глуп. И если у него были причины хранить молчание, то на это должны найтись очень весомые доводы.

Человек с ястребиным носом еще какое-то время покопался на книжных полках, и вскоре удалился. Но напряжение не улетучилось, а так и осталась витать в воздухе, не желая развеиваться даже под умиротворяющую мелодию Бетховена.

Вскоре появилась Глория в сопровождении мисс Кар.

– Я знала, что найду вас здесь, - проговорила девушка, - дядя Сем, если вы уже закончили беседу, то мы можем ехать. Мне еще нужно успеть на работу.

– Да милая, – проговорил профессор, поднимаясь из кресла, – мы отлично провели время. Можешь подождать меня в машине. С нетерпением жду подробного описания твоей встречи с учениками.

Глория удалилась. А мисс Кар, похоже, не желала двигаться с места. Весь ее вид говорил о том, что время добродетели исчерпалось.

– Мистер Ковдик, –  обратилась она к профессору, –  я хочу быть уверенна, что мы правильно поняли друг друга…

– Да-да, –  успокоил ее профессор, – больше никакой религиозной пропаганды в стенах «вашей»  школы. Как я и обещал. Пусть эти дети обретут милость в глазах Иисуса, чтоб никто не соблазнил ни одного из малых сих. Неразумно закрывать двери овцам, и в тоже время давать место волкам.

За время, проведенное в школе, солнце уже успело набрать высоту. Этот факт не обрадовал Мартина, а усугубив и без того тревожное состояние души. Он осознавал, что раздражительность вот-вот должна была перейти границу с отчаянием. Находясь в полном неведении о происходящем, он чувствовал себя беспомощным ребенком потерявшемся в огромном мире секретов и интриг. Профессор однозначно пытался просветить Мартина по тревожащим его вопросам. Но пока, видно не нашел способа это сделать.

Выйдя из здания, они остановились на том же месте, где и встретились. Мартин бросил беглый взгляд на нанесенную мелом надпись. Сделал он это чисто машинально, так как больше ему не хотелось погружаться не в какие хитросплетенные размышления. Его утомленный разум просто напрочь отказывался брать на себя еще какие-либо нагрузки.

– Да. Не те нынче времена, – выдохнул профессор, глядя на закрытые двери школы, которые, скорее всего, больше никогда не откроются перед ним так дружелюбно, как это бывало раньше.

– Не расстраивайтесь, – попытался ободрить его Мартин, – просто обтряхните прах с ваших ног, как говорил Иисус своим ученикам, и следуйте дальше. В городе еще много школ.

– Ты не понимаешь, - с горечью в голосе ответил тот, - это последняя, более мение консервативная школа в городе. Если здесь только что закрылись двери для евангелия, то в других это произошло уже давно. Это все последствия постановления Верховного Суда Америки принятого еще в 1962 году. Мы просто пожинаем плоды.

Мартин попытался напрячь свой мозг, чтобы вспомнить, что же такого произошло в  1962. Кажется тогда правительство страны зашло в тупик, решая вопрос религии в системе образования. До этого момента в школах  преподавание Библии стояло наравне с математикой. Классы не начинали занятий до тех пор, пока не прозвучит общая молитва. В том году все это прекратилось. Было решено полностью отделить образование от религии. Кто бы подумал, что это повлечет за собой катастрофические последствия: ученики потеряли интерес к учебе, и их оценки ухудшились на столько, что пришлось облегчать  экзамены, так как никто с ними не справлялся; уровень насилия возрос в несколько раз, не говоря про сексуальное распутство, наркотики и прочее. Многие закрывали на это глаза. Но даже Мартин  понимал, что забирав веру у детей, взрослые не дали им никакой альтернативы.

– Тебя подкинуть, Мартин? - предложил Ковдик, чтобы хотя бы прощание их закончилось на бытовой, дружелюбной ноте.

– Я возьму такси, –  ответил Мартин, пожимая на прощанье руку профессора. – Использую тот же вид транспорта, на котором приехал.

Затем любопытство все же взяло над ним верх, и он спросил:
– Вы мне так и не объяснили, почему я не смог воспользоваться своим автомобилем, чтобы приехать на встречу с вами.

– Профессор, на мгновение задумался, какой из заготовленных ответов дать Мартину. Но потом решил не рассказывать небылиц своему молодому другу. Тем более этого копа было не так просто обмануть, да и говорить лож противоречило убеждениям профессора. Он просто пожал плечами и расплылся в невинной улыбке.

– Ненавижу, когда вы так делаете, –  попытался сымитировать злость Мартин, и у него это неплохо вышло, –  увиливаете от ответов.

– И как, у меня получается? – поинтересовался профессор.
– Как всегда.

Оба замолчали. Прощание затянулось. Об этом можно было судить хотя бы по тому, что Глория вышла из машины профессора и теперь ожидала его стоя, как бы подчеркивая, насколько сильно она спешит. Сколько Мартин ее помнил, она всегда была энергичной, непоседливой молодой девушкой, которая все время куда-то торопится. И похоже так и осталось.

– А приходи к нам в церковь, –  застал старик врасплох Мартина, – в воскресенье. Познакомлю тебя с мужем Глори.

– Даже не знаю, – замялся Мартин, до этого момента профессору не разу не удалось приобщить его к посещению Богослужений, – а там я получу ответы на свои вопросы?

– Возможно, – интригующе промолвил Ковдик, – если верно истолкуешь тайну надписи о Ницше.

– Я устал от загадок, – отмахнулся Мартин, – на сегодня с меня хватит.

– Давай же Мартин, не тяни – с наигранной мольбой попросил профессор, – пожалей Глори, она все еще надеется попасть сегодня на работу. Так что там насчет надписи?

Ну ладно, подумал про себя Мартин, лучше дать профессору то чего он хочет, иначе эта встреча действительно никогда не закончится. Он набрал полную грудь воздуха, и выпалил:

– Ну, я начал с набора стандартных вопросов: кто-что-когда-где-и-тому подобное. Используя этот подход, в своем воображении территориально я очутился в Веймаре. Двигаясь дальше, я переместился в древний Вавилон, и оттуда в Мидо-Персидскую империю. Признаться честно, после этого я зашел в тупик, и начал делать то, что обычно делаю в подобной ситуации – смотреть по сторонам. То, что я обнаружил, заставило меня отказаться от заключения, что надпись сделана ребенком. Если б человек сделавший эту надпись стоял там же где и я, то он должен быть низкого роста. Для этого ему необходимо было подняться на пять ступеней, обложенных мраморными плитами, и оказаться пред дверью ведущей в здание. Но если обойти ступени с права и пройтись по газону, то подойдя в плотную к стене, взрослый человек среднего роста без проблем смог бы дотянуться до того места где находиться надпись. И если человеку стоящему на верхней ступени кажется что эта надпись сделана слишком низко, то можно учесть, что тому кто писал ее  находясь внизу прошлось даже тянуться вверх и в лево. Отсюда корявый почерк, который на первый взгляд кажется детским: ему пришлось писать левой рукой, что крайне неудобно, особенно находясь в таком положении.

Мартин остановился, чтобы передохнуть и отдышаться. Для него, обычно не многословного в присутствии профессора, эта речь была равносильна нагорной проповеди.
 
– Так кто же был тот человек? – попытался уточнить профессор, явно не удовлетворенный не полным ответом Мартина.

– По правде сказать, в начале у меня были только догадки. Но потом они подтвердились. Изучив газон в том участке, где должен был находиться «автор» послания, я обнаружил углубление в земле цилиндрической формы. От сюда следует, что «автор» под тяжестью собственного веса вынужден был опереться на трость или что-то в этом роде. И я взял на себя ответственность заключить, что вчера, после встречи с мисс Кар, вы сделали эту надпись. Возможно находясь под воздействием раздражения вызванного упрямством директора школы, или же заранее зная, что в будущем предстоит разговор со мной на этом месте. Это объясняет то, что вы, как бы случайно были готовы продекламировать «оду Неизвестному Богу» Ницше.

Мартин сымитировал звук, защелкивающихся на запястье профессора, наручников:
– Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете…

Профессор заразительно рассмеялся, оценивши остроумие молодого друга.
– Будут тебе ответы, – пообещал он полицейскому продолжая улыбаться. – Но, по правде я думал, что в своем индуктивном расследовании ты продвинешься дальше Мидо-Персии.
 
– И куда именно? – поинтересовался Мартин.

– В Иерусалим, – ответил профессор, и голос его обрел былую серьезность:
– Wer an ihn glaubt, der soll nicht zuschanden werden . Как гласит Книга, хранящаяся в библиотеке Герцогини Анны Амалии.

– Та которая чуть не сгорела в 2004 году? – поинтересовался Мартин.

– Та самая.

Профессор, не спеша, спустился по мраморным ступеням. Обошел их справа, и прошагав по газону, достал из кармана пиджака кусочек мела. Опершись правой рукой на трость, левой он начал писать адрес церкви на стене. Заголовком послужила уже готовая надпись:
«Ницше умер.
          Бог. »

***

Мартин проследил, как машина профессора, выпустив очередные клубы черного дыма, скрылась за поворотом. Привычными нажатиями нескольких клавиш он внес адрес церкви в электронную записную книжку. С трудом верилось, что старику удалось таки убедить его прийти на служение, используя при этом довольно странные аргументы.

Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, он попытался сосредоточится. Из-за жары это далось ему с трудом, но все же мозг оживленно заработал, обрабатывая и отсеивая тонны информации, подобно мельнице перемалывающей пшеницу в сезон урожая. Ускорено перемотав в уме события происшедшие за последний час, (разговоры, люди, предметы), он попытался принять самое верное, как ему показалось на тот момент, решение. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он открыл дверь и снова скрылся в здании школы.

После того, как полицейский исчез за дверью, мини-вен зеленого цвета, не спеша, вырулил из своего укрытия и медленно покатился по следам автомобиля профессора. Водитель не опасался потерять объект своей слежки в шумном потоке машин. Преследователи  знали маршрут профессора как свои пять пальцев. Так как не первый день за ним наблюдали. Да и красная точка, мерцающая на экране приборной панели, как бы вторила их мыслям:
«Мы тебя видим. Где бы ты не находился».

В холле Мартин чуть не столкнулся лбом с мисс Кар.

– Куда вы так несетесь, молодой человек?! – возмутилась она, преграждая дорогу полицейскому.

– В библиотеке мы с профессором забыли привести в порядок пластинки, после того как насладились замечательными произведениями Бетховена, – нашелся Мартин.

– Не волнуйтесь, об этом есть кому позаботиться. – уперлась директор не желая уступать ему дорогу.

– Я все же настаиваю, – проговорил он, аккуратным движением отодвигая мисс Кар в сторону, - это единственный способ побороть рассеянность. Я должен себя дисциплинировать.

Мартин не расслышал реплику, которую она послала ему вдогонку. Да и его мысли были заняты более важными вопросами.

Оказавшись в библиотеке, первым делом он вынул пластинку из проигрывателя, поместил ее обратно в конверт и вернул на полку, где она заняла свое место среди других виниловых сестер.

Затем он направился к стеллажам с книгами, где до этого копался человек с орлиным носом. Мартин хорошо помнил, что тот не был в перчатках. А это значило, что где-то здесь еще теплые «пальчики» ожидают, когда их обнаружат.

– Ну где же ты? – прошептал Мартин, изучая полки с книгами.
– Вот!

Его бегающий взгляд, в конце концов, остановился на том, что он искал. При помощи салфетки он достал за корешок одну из книг. Довольно таки увесистый томик «Моби Дика», не смотря на то, что был выполнен в мягком переплете. Именно эту книгу «орлиный нос» читал (или делал вид что читает), параллельно наблюдая за их с профессором беседой. На пыльной обложке отчетливо выделялись несколько отпечатков, которые даже не удостоились стереть.

«Как не разумно» - подумал про себя Мартин. Книга была бережно погружена в полиэтиленовый пакет, после чего скрылась за пазухой полицейского. Хоть одна весомая улика в водовороте этих бешеных событий.


***
– Как мне осточертел этот религиозный фанатизм, – ворчал Гарри, продолжая свое занятие. Он проработал уборщиком и сторожем тридцать пять лет. За это время обитатели школы, сменяя друг-друга, просто перестали его замечать. А вспоминали о его существовании только когда кто-то разобьет окно, или сломает стул, или как сейчас: разукрасит стены школы. К счастью для него –  писали мелом. А мел, в отличии от краски, смывался быстро. Ему многократно приходилось отчищать стены от граффити. Но сейчас он бы с радостью предпочел иметь дело с трудно смываемой краской, чем с этим...

Орудуя мокрой губкой, Гарри все же не забывал те двадцать долларов, которые профессор ему лично вручил вчера, взамен на то, что надпись еще сутки должна быть не стерта. Кто же знал, что старик решит продолжить творчество и допишет адрес свей секты. За это Гарри получил выговор от мисс Кар. Хотя кого волнуют упреки этой старой девы. Тем более что двадцатка уже была успешно потрачена.

Гарри терпеть не мог религиозных фундаменталистов, подобных Самуилу Ковдику. То, что он взял деньги, еще не говорило об общности взглядов. Но скоро все должно измениться. Грядут большие перемены. Это ощутимо, как потрескивание в воздухе статического электричества перед грозой. Наконец-то люди будут свободны от рамок религии. Все к этому ведет.

Он бережно погладил значок прикрепленный к карману его униформы. На ярком значке красовался слоган: "Америка за свободу. Толерантность и терпимость - залог здорового государства" . И логотип политической партии.

– Никакого Бога нет, –  в очередной раз убеждал он сам себя, - Только просветленный, человеческий разум.

Разум, ну и разве что бутылка виски в бумажном пакете, которую Гарри припрятал в своей тележке между тряпками и средством для мытья окон. При мысли о виски его рот в предвкушении наполнился липкой слюной.



***

– Нет, Маркос, я не сомневаюсь в том, что ты отлично делаешь свою работу, - постарался Мартин объясниться со своим соседом, – я просто хочу, чтобы ты еще раз заглянул под капот моей старушки.

Маркос был отличным механиком. Если у кого-то  что-то ломалось, то он об этом узнавал в первую очередь. В конце концов, это был его хлеб. И в этот раз Мартин снова пригласил его в свой гараж. Но механик, похоже, не спешил выполнять просьбу Мартина, воспринимая ее как обиду на свой счет.

– Я же дал тебе слово, что она без проблем будет еще как минимум месяц ездить, – продолжал возмущаться Маркос, – два дня тому назад я ее по винтику перебрал…

– Я не говорю, что с ней проблемы, – попытался Мартин уладить ситуацию, – просто хочу, чтобы ты еще раз все внимательно осмотрел и сообщил мне, если обнаружишь что-то необычное.

Маркос просканировал взглядом полицейского, надеясь прочесть у того на лбу хоть какое-то объяснение. Но Мартин, похоже, не спешил посвящать его в свои секреты.
В конце концов механик сдался, и начал предварительное исследование корпуса автомобиля.

– Процесс ускорится, если ты хотя бы намекешь мне, что нужно искать. – поговорил он, но сознание его уже полностью переключилось на объект исследования. Так было всегда, когда Маркос начинал работать.

– Я уже сказал…

– Да, да, – отмахнулся тот, – «что-то необычное», это я услышал. Держу пари, здесь не обошлось без игры в плохих-хороших парней.  Мне понадобится время.

– Позовешь мена, когда закончишь, – одобрительно похлопал Мартин по плечу механика, – я буду у себя.

– А где же еще, – съязвил Маркос шутки ради. Он не хотел по пустякам портить отношения с таким щедрым клиентом. Но все же не удержался от вопроса:

– Детектив, почему все люди – как люди, во время отпуска летят на Таити, в Европу, а вы безвылазно торчите в своей норе?

– Пес должен охранять дом, – бросил коп свою коронную фразу заготовленную на подобный момент.

– По-моему это полнейшая чушь. – подытожил Маркос.

Мартин равнодушно пожал плечами, мол что тут еще скажешь, и поспешил побыстрей удалиться, чтобы избежать дальнейших допросов.

– Гринго. – бросил ему вдогонку Маркос, не громко, так чтобы его реплика не достигла слуха адресата, и продолжил поиски «чего-то необычного».


Квартира Мартина Бриза имела две комнаты. В одной он спал. В другой работал. А иногда случалось и наоборот. Интерьер был незамысловатый, но подобран со вкусом. Никаких излишеств. Хотя женский глаз с легкостью бы определил в обладателе квартиры холостяка. Уж слишком все выглядело практично.

Он бросил томик Моби Дика на стол, рядом с ноутбуком, и не сбавляя скорости отправился на кухню. Чтобы продолжать функционирование, мозг требовал свою дозу кофеина. Ни что так не радовало Мартина, в такой ситуации, как чашка любимого кофе. Совершая старинный обряд над кофеваркой, и наслаждаясь исходящим из нее ароматом бодрящего напитка, он наконец-то смог расслабиться и успокоить бешенный поток мыслей. День норовил стать одним из самых странных в его жизни. Единственным способом помочь профессору было - сохранить ясность ума, что Мартин старался и сделать в данный момент. Черная жидкость в кофеварке закипела, но на этом церемония обрядов не закончилась. Следующим этапом следовало выбрать чашку, из которой он собирался вкушать свой кофе. А выбор был не маленький: с два десятка керамических "произведений искусства". На всех красовалась эмблема  «Starbucks Coffee». Сотрудники отдела, в котором Мартин работал, безошибочно знали, какой подарок на рождество и другие праздники порадует их коллегу больше всего. Поэтому всегда дарили ему чашку Сity mug  с изображением какого-то из штатов. В его коллекции была даже парочка, привезенных из Европы (разуметься не им лично).

Остановив свой выбор на чашке-гиганте с надписью Big Apple , сделав глоток, он зажмурился  от удовольствия и мысленно перенесся  в Нью-Йорк. «Вот так я и путешествую», сказал бы он Маркосу. Но вряд ли б механик оценил его чувство юмора.

Ну, за дело! Еще во многом предстояло разобраться. Направляясь к столу с компьютером, где и было рабочее место Мартина, по пути он задержался возле книжного шкафа из дуба, полки которого были заполнены книгами, аккуратно рассортированными по тематике. Солнечный луч, попавший в окно, преломившись, отразился на кожаном переплете одной из книг, подсветив надпись выполненную золотым теснением, на мгновение создав мерцающий ореол вокруг слова Библия. Книга, которую Мартин так и не смог осилить до конца.

Что там профессор говорил насчет  Иерусалима? Наверняка ответ крылся в той части Священного Писания, которую Мартин еще не успел прочесть. То, что эта книга так и осталась недочитанной, он оправдывал тем, что она изобиловала непонятными ему обрядами и прообразами. Мартин просто не понимал, какое может быть практическое применение от историй, записанных народом, который к нему не имел совершенно никакого отношения.

Голос, который Мартин  неоднократно слышал в голове, как бы подталкивал его взять Библию и полностью погрузиться в благоговейное чтение. Но он снова сумел побороть это «проявление религиозности». На кону было много нерешенных дел, чтобы тратить драгоценное время на философствование о небесных материях. Тем более его ожидала еще одна книга, которая сулила ответить на парочку интригующих его вопросов.

Практически все необходимое для работы Мартин хранил в ящиках стола. Там же находились пара наручников и традиционная полицейская «берета». Он не испытывал удовольствия от использования оружия, но это была неотъемлемой частью его работы, как и то, что он собирался сделать сейчас.

Достав маленькую железную коробочку с порошком диоксида титана , направив луч от настольной лампы на «Моби Дика», он начал наносить «пудру» при помощи кисточки, равномерно распределяя ее по обложке книги. На данный момент были разработаны и другие способы снятия отпечатков: кто-то использует йод бензофлавона в составе с четырехокисью рутения, а кто-то даже рентгеновские лучи. Но сам Мартин предпочитал старую, проверенную школу. Так было быстрей, надежней и не требовало особых затрат.

TiO2 сделал свою роботу. Линии отпечатков стали более контрастными относительно обложки книги. Полицейский без труда, при помощи ручного сканера, внес их в компьютер. Затем запустил на поиск по базам данных полиции штатов. Если обладатель «пальчиков» хоть раз проштрафился, то его досье должно храниться в картотеке в каком-нибудь полицейском управлении. А значит Мартин бес проблем мог получить к нему доступ. Но обладатель «орлиного» носа мог и не быть преступником. Или оказаться достаточно умным, чтобы ни разу не засветиться. В таком случае старания копа были тщетны, так как никакими другими данными, кроме этих отпечатков, он не обладал. Ни имени, ни адреса, ни номера машины, ничего. Оставался еще вариант с фото-роботом. Но подобная процедура требовала больше времени.

Мартин откинулся на спинку стула в терпеливом ожидании. Теперь все должна сделать техника. Какое-то время нужно было подождать пока компьютер, сопоставляя отпечатки полученные Мартином с теми которые находились в базе данных,  выдаст досье на подозреваемого.

На столе стояла недопитая чашка кофе, от которой все еще исходили струйки едва заметного пара. Мартин подумал, что если на небе все же Кто-то есть, то у Него явно развито чувство юмора. Эмблема на чашке изображала девушку с длинными вьющимися волосами, спадающими из под короны. Мартин прекрасно знал, что это была не девушка вовсе, а мифический персонаж, величаемый Сиреной, которая своим пением увлекала мореплавателей на верную гибель.  Герман Мелвилл упоминал об этих созданиях в своей книге, которая лежала на столе перед Мартином. Да и название свое корпорация  starbucks, кофе которой Мартин так любил, позаимствовала у персонажа той же книги, Старбека, уроженца Нантакета и потомственного квакера. Можно было выразится так, что совокупность культуры Соединенных Штатов сконцентрировалась и сомкнулась у Мартина на столе. Книга, которая навсегда стала классикой и культурным достоянием его страны, и кофе, которое просто пьется, и это просто замечательно.

На экране лэптопа высветилось сообщение. Мартин придвинулся ближе, чтобы прочесть строки, которые снова повергли его в уныние:
«Поиск прерван.
Доступ к информации закрыт.»