Глава Третья. Исчезновение

Вернувшись, мы честь по чести доложились Агнии Крольм. Она пожала плечами, и сказала что это были разбойники, а красные светящиеся глаза – всего лишь побочный эффект какого-то боевого эликсира. Она извинилась за то, что нам пришлось пережить. Почти искренне. Я почти поверил. И жизнь вернулась в своё тихое, размеренное русло. Всё так же я отрабатывал удары под бравадные выкрики Шаленфройда, всё так же наматывал круги вокруг академии в полном доспехе. Всё так же тихо играла музыка у нас дома, Мэйфлаур учила Хорста. Кифа оставался таким же неуклюжим и вежливым…

-- Нелохо, Рихард, совсем неплохо. Но есть нюансы. Спину держишь слишком прямо. Ноги напряжены. Пальцы на рукояти чуть свободнее. Вот так… Молодец! Дилан, левую ногу вперёд, меч держи с наклоном. Аластор! Что это за стойка? Ты же не телом торгуешь!

   И мы яростно колотили тяжеленными тренировочными мечами деревянные чучела. Потом – мы изучали типы ремней и застёжек на разных доспехах. Далее следовал краткий перерыв на теорию ведения боя, и снова изнурительные физические нагрузки. Так проходило моё время. Часы складывались в дни, вязанки дней превращались в недели. И не было вечера, когда я бы засыпал без боли в мышцах. Я становился сильнее. Я это чувствовал. Волей-неволей я разжился знакомыми среди мечников. Друзьями…  И недоброжелателями. Следует также сказать, что за дисциплину и рвение я был награждён белым крестом, аляповато намалёванным на левом наплечнике. Символ того, что я капрал. Да-да. В академии среди мечников были в ходу армейские ранги. Так старосты были десятниками, а прилежных студентов возводили в ранг капралов. Разумеется, вне чрезвычайного положения наши ранги не имели силы за пределами академии. Я узнавал многое. Многому учился. Много всего запоминал. Но было и то, что напрочь вылетело из моей увязшей в ратном деле головы.

-- Так! Отлично, Даубер и Эдингли, отработали. Кто там следующие на дежурство заступать? Зверенхофф и Таури. На месте? Хорошо. Вы прям загляденье, ребята! Пунктуальны, как всегда. Сегодня вам достаются Пустырь Хэлана, и окрестности улиц Баварди и Ноттака. Держите ухо востро, там Гильдия окопалась всерьёз и надолго. Мне нужна тихая смена. Простых крысят шмонать в случае чего, а тех засранцев, которые с «золотыми лицензиями» не трогать! На провокации не поддаваться! Вы в этом районе впервые вахту несёте, так что ходите с опаской. Ясно?

   Дитрих Манхэйм, сержант городской стражи, прогнусавил нам всю эту тираду на одном дыхании. Был он невысок, тощ, и дико неуравновешен. Хотя человеком являлся, в сущности, совсем не злым. Мы все, стражники, понимали его и где-то даже сочувствовали. Любой съехал бы с катушек, возглавляя охранников правопорядка в условиях, когда преступники имеют гарантированные законом права грабить, насиловать и убивать. Фактически стража нужна была разве что для разведения пьяных дебоширов по домам. И мне это не нравилось. Нам не нравилось. В голове у Таури, моего напарника, были сотни революционных идей по реформированию нашего общества. С большинством этих идей я был согласен.

   Итак, наступила субботняя ночь, и мы вышли в дозор.

-- Таури, так что насчёт вашего небольшого расследования по зверским убийствам бездомных животных? – спросил я из праздного любопытства.
-- Рихард, в силу ряда причин, я имею все основания полагать, что живодёр людям не страшен. – молвил Таури в ответ.

 Мы переглянулись и улыбнулись друг другу. Мы шли и болтали о том, о сём, а под ботинками весело поскрипывал снег. Я уверенно держал перед собой смоляной факел, а Таури всё пытался отогреть стылые пальцы дыханием. Его бурая шубка из собачьего меха была тёплой, но вот перчаток у него не было. У меня же было длинное пальто из парусины, подбитое изнутри козьим мехом. Я тоже не мёрз. Да и перчатки у меня были. Копеечные, вязаные, но всё же тёплые. За моей спиной был приторочен Головотяп, так я гордо именовал перекованный отцовский фламберг.

   Мы услашали женский крик. Надрывный пронзительный. Ни говоря ни единого слова мы с Таури бросились через лабиринт предательски узких улочек. Нам достались припортовые районы, где деревянные и жестяные лачуги бедняков ютились друг к другу как мёрзнущие овцы. На источник крика мы вышли спустя три минуты.

   Нашим взорам предстали пятеро респектабельно вида молодых людей в енотовых шапках и соболиных шубах. Двое из них смотрели за окрестностями с керосиновыми фонарями в руках, они-то и заметили нас первыми, и подали голос остальным. Ещё двое держали за руки хрупкую, невысокую девушку, которая яростно старалась вырвать из их цепких рук. И наконец пятый… Он стоял перед девушкой. Он плюнул ей в лицо и изо всех сил ударил в солнечное сплетение. Девушка выдохнула, и потеряла сознание.

-- Стоять! Городская стража! Документы! – выкрикнул я, выхватывая меч.

   Таури стоял рядом, согнувшись, уперев руки в колени. Он тяжело дышал, и по его вискам струился пот. Священник пребывал не в лучшей физической форме.

-- А, стражнички! Здрасьте, здрасьте! Мы тут по делам гильдии. Отец этой шлюхи нам крепко задолжал… Ну сам-то он уже на том свете, и конуру его мы спалили, а вот с девахой хотели чуток позабавиться… Кстати вы тоже можете присоедениться… Только чур после нас! – гнусаво проговорил тот, что стоял перед бесчувственной девушкой.
-- Прекратить произвол! – Заорал я, сатанея от злобы.

   Я расправил плечи, чтобы широкая брошь с эмблемой городской стражи, красовавшаяся на моей груди, была лучше видна. Эмблема стражи… Три скрещённых меча на фоне каплевидного щита. Претензия на закон в мире беззаконья.

-- Да брось, братюня! Мы с гильды! Мы всё по лицухе, честь по чести, йопта! – пробурчал один из тех, кто держал девушку. – На вот, глянь!

   Бандит расстегнул шубу, пошарился за пазухой и достал золотую табличку, величиной чуть больше ладони. Я знал, это золотая лицензия. Я видел, как тускло мерцали в бледном свете факелов руны на табличке. Руны, выжженные при помощи особого чародейства.
-- Отпустите девушку… Вы сделали уже достаточно, чтобы удовлетворить свою жажду крови. Прошу вас… Именем церкви… -- подключился к нашей беседе Таури, выпрямившийся и пришедший наконец в себя.

-- Шли бы вы, мальцы, по добру по здорову… А то ведь у нас и ножички есть, шкурку попортить можем… Не зашьётесь потом. – сказал тот, кто стоял перед девушкой, по видимому – главарь этой шайки.
-- Таури? – шепнул я, обращаясь к свяшеннику.
-- Да, попробуем.

   Таури шустро сунул руку в карман, и извлёк оттуда сигнальный мушкет. Такими хитрыми гномьми штуками снабжалась каждая пара стражников в дозоре. В случае острой ситуации патрульному надлежало выстрелить из этого мушкетона в воздух. Я знал, что внутри конус из тонкой стали, начинённый пороховой смесью. Знал ещё, что спусковой крючок был связан с кремнем внутри, который высекал искру на «пороховую подушку», специальный взрывоопасный раствор, нанесённый на дно сигнального конуса… Манхейм как-то хитро называл сигнальный конус… Тарета? Ливрета? А! Ракета!

   Я знал, что ответ не заставит себя долго ждать… И пошёл в атаку первым.

   Глава разбойничьей шайки вскинул руки ладонями вперёд, и на нас с Таури хлынула Тьма. Густая. Древняя. Жуткая…

-- Себастиан! Рихард! Ребята! Где вы? – Манхэйм кричал во всё горло.
-- Сержант, в окрестностях нет никаких следов. Не имею ни малейшего представления, куда они могли деться! – Рапортовался стражник.
   Ночь была холодной. По краям, и в средине воронки собрались люди. Маги, священники, остальные стражники. Был даже инквизитор. Такая толпа организовалась там не случайно. Земля ещё хранила отпечаток злого и могущественного заклинания.
-- Сержант! Согласно изысканиям, сделанным нами, я могу предполагать, что Себастиан Таури и Рихард Зверенхофф были выброшены в Замкнутый Мир. – перед Дитрихом словно бы из ниоткуда возник старик-маг в пропылённом алом одеянии.
-- А теперь обьясни для народа… что за мир такой? – едко поинтересовался сержант.
-- Видите ли, заклятие, которое было здесь применено, являлось своего рода порталом. Порталом ведущим в мир тёмных существ. В мир, где человеку не выжить. Нам давно известна эта область Астральной Пустоты. Среди безжизненных планет там есть Замкнутый Мир. Мир, где жизнь уничтожила жизнь. Туда можно проникнуть, за тем миром можно наблюдать, хоть и с трудом… Но выйти оттуда – невозможно. Мы потеряли там не одну экспедицию исследователей. Боюсь, вам следует свернуть поиски.
-- Да убережёт Единый души несчастных. Я дам надлежащие распоряжения, чтобы по ним справили пышную службу. – Тихо проговорил священник.
   Инквизитор кивнул.
-- Да вы охренели совсем! Уроды учёные! Не верю я, что их оттуда нельзя вытащить! Я немедленно отправлюсь в Академию. Эй, вы там! – Дитрих во всё горло прокричал своим людям -- Не слушайте этих кретинов! Ищите тщательнее! Найдите хоть что-то!!!
-- Постойте! Вы не можете просто взять и… -- промямлил вдогонку сержанту маг.
-- Оставьте его… Он солдат. А солдатня своих не бросает… Хороший малый… Нам бы таких побольше… -- инквизитор ещё долго смотрел в сторону, куда спешно ушёл Манхэйм.

Боль. Это было не простое слово. Я бы сказал, что это было очень непростое слово. Боль. Её глубина, её безбрежная глубина – то, что я почувствовал когда очнулся. Под моей щекой был камень. Гладкий. Холодный.
-- Таури? – я произнёс всего одно слово, но оно шипастым шаром прокатилось по горлу.
   Я поморщился.
-- Рихард, с минуту советую не двигаться. Боль пройдёт. Это…. Последствия. Вы помните, как мы тут очутились?
-- Очутились ГДЕ!? – подняв бровь спросил я.
-- Мы… Мне сложно сказать, но в Азилии таких мест нет.
   Я с трудом, но всё же встал на ноги, чтобы оглядеться.
-- Храни нас Единый! – непроизвольно произнёс я.
   Вокруг… Вокруг был песок. Мы очутились посреди чужого, брошенного города. Солнце клонилось к закату, и злой, холодный ветер хлестал нас по лицам.
   Дома… Да, Таури не ошибся. Иглы из рукотворного камня попирали пламенеющие небеса. Угловатые, резкие, мрачно-серые замки и башни. Да, это место было покинуто. На ветру хлопали двери о окна, и редко где сохранились стёкла.
-- Я искал девушку… Не нашёл. Но я не отходил далеко от вас… Как вы? Идти можете?
-- Порядок… Суставы крутит, но ничего, до свадьбы заживёт. Итак, Таури… У вас есть мысли относительно нашего местонахождения?
   Священник нахмурился:
-- Навскидку не скажу, хотя есть одна очень нехорошая теория…
-- Ладно, давайте вашу теорию…
-- Расскажу… Но пока предлагаю устроится на ночлег… Мне не нравится это место.
   Да, безусловно… В словах Таури был смысл. И мы, не сговариваясь, направились к входу в ближайший дом …

-- Излагай, Кейфхар! – приказала Алая Хозяйка, как нередко называли Агнию Крольм Студенты.
-- Итак, если наши теории верны, то отсутствие астрального следа Рихарда и Таури у нас, в Эрахне, прямо говорит, что они находятся в другой мировой сфере… Правильно, мастер Грокар?
-- Верррно. – Кивнул низенький, пузатый, абсолютно лысый орк в чёрной мантии, расшитой зловещими рунами.

   Свет керосиновой лампы мягко падал на лица присутствующих, придавая людям и нелюдям сходство с мистическим Трибуналом Веков, из древних легенд.

   Агния Крольм сидела на высоком стуле без спинке. Её дерзко-алое платье с глубоким декольте притягивало взгляды мужчин, очаровывало изначальной, самой первой и самой верной магией мира. Магией страсти.

   Агния выглядела молодо. Человек, не знакомый с магией, сказал бы, что она была молодой, но для магов время идёт иначе. Они стареют гораздо медленнее смертных, лишённых колдовского дара. И только чернокнижники, ступая на стезю злого волшебства, отдают пол жизни тёмным силам.
   А Крольм была хороша. Невысокая, пышногрудая и смуглая брюнетка, с озорными зелёными глазами. Она немного лишней смотрелась в величественной Академии Волшебства, ведь воображение тут же рисовало её в простом крестьянском домике, подающей к столу дышащий жаром картофель и пенный эль… В одном фартуке на голое тело.
   Но, не смотря на нежное, округлое личико, несмотря на по-дестки пышные губки, Агния была женщиной властной и серьезной.
   Кроме неё в комнате, за круглым столом собрались орк, вампир, «проклятый», и два человека.
   Орка звали Грокар. Грокар Тёмное Пламя. Никто не знал, откуда появился этот зловещий шаман, со стёртыми от возраста клыками. Но он преподавал чернокнижие ещё со времён основания Академии. Костяные серьги на манер цыганских украшали его остроконечные, покрытые бурой шёрсткой уши. Лицо орка венчала длинная, до пояса, седая борода, заплетённая в косу. Руки орк держал на столе, тихонечко царапая дерево столешницы неровными, расслаивающимися когтями.

   Далее, скромно потупив взор и смиренно сложив руки на колени сидел Кейфхар. За ним, зашвырнув ноги на стол, что-то мурлыкая себе под нос, сидел Шорран Фаул, «проклятый».
   Шорран как и Агния выглядел весьма молодо. Одет второй преподаватель кафедры Предметного Волшебства был в серую рубаху, серые штаны, и маленькую серую же шапочку. Шоррана боялась вся без исключения Академия, и за пределами стен Академии он был бы признан как особо опасный малефик, и немедленно сожжён заживо. Было в Шорране что-то... Что-то не от мира сего...

   Левой руки у Фаула не было… Точнее заменяло Фаулу левую руку длинное, до лодыжки, чёрное чешуйчатое щупальце с множеством присосок. Эта жуткая конечность была платой Шоррана по Контракту Крови.

   Агния спасла чернокнижника от страшного и скоро суда инквизиции, сказав что его знания пригодятся Азилии и пообещав церковникам лично присматривать за ним. Вот так Шорран Фаул, добровольно принявший Проклятие, обменявшись с демоном гордыни конечностями, и стал вместо шашлыка, преподавателем Академии.

   И благодаря тому, что отныне и навсегда, Фаул был связан с Пылающей Бездной, он приобрёл бессмертие, вечную молодость, гибельную власть над злыми чарами, но потерял память, руку, и как многие были уверены – душу. Ибо таковой была плата. Ещё проклятие меняло, совершенно чудовищно меняло его распорядок дня. При свете солнца Шорран либо спал, либо таскался как зомби, едва держась на ногах. Но сейчас, когда солнце, страшась лютых зимних морозов, отнюдь не долго дарило миру свет, периоды бодрствования Фаула значительно увеличились.

   Лицо Фаула было невзрачным и незапоминающимся. Бледные щёки, тонкие губы, маленькие, хитрые чёрные глазки, лёгкая трёхдневная чёрная щетина, короткие чёрные волосы… Вы видите таких каждый день на рынках, в качестве торговцев. Такой может быть тихим и вежливым соседом, или случайным попутчиком. Не из тех, чьё лицо останется в памяти.

   Далее, на стуле нервно ёрзал Дитрих Манхейм.

   И последним в черезвычайной комиссии был Экхарт Годгриф.

  Немолодой уже седовласый, коротко стриженный инквизитор. Высокий, широкоплечий. В сверкающем пурпурном костюме. С суровым, обветренным лицом, с мохнатыми, мрачно сдвинутыми к переносице бровями. Экхарт был главой отряда особого назначения, и был обязан присутствовать на подобном мероприятии как наблюдатель, и, если понадобится – как палач от Церкви.

-- Суть в том, что учитывая силу и ударную волну от заклинания, нет никаких сомнений в конечном пункте назначения. Это… Замкнутый Мир. – горестно вздохнул Кейфхар.
-- Да-да, я это уже слышал… И как из оттуда вытащить? – злобно посматривая по сторонам и стуча пальцами по столешнице спросил сержант стражи.
-- Невозможно. По крайней мере, у нас нет ни технологий, ни заклинаний, способных на такое… Мне очень жаль… -- Агния сказав это склонила голову в знак сочувствия.
-- Так значит… Ребята пропали? – всё ещё не желая верить, вопрошал Манхейм.
-- Аха! А вот тут в дело вступают еретики! – поднял щупальце вверх Фаул. – Киф, кто дальше? Ты или я?
-- Мастер Фаул… Мне… Мне сложно… Я даже не знаю, с чего начать…
-- Ладно, расскажу я… Мы тут со стариной Грокаром посоветовались, и решили, что если наша достопочтимая Церковь даст разрешение на применение малого тактического заклинания, то мы вытащим этих двоих оттуда.

   Инквизитор вскочил с места, и,  сжав кулаки возмущённо прокричал:

-- Да вы в своём уме? Вам мало замученных дев и младенцев!? Вам мало пролитой крови!? Да такие как ты и твои гнусные братья должны гореть в Пылающей Бездне! Я не позволю вам использовать заклинание, могущее стереть город с лица земли!
-- А ведь вы ещё не знаете подробностей, господин Годгриф… Я считаю, что нам нужно хотя бы выслушать наставника Фаула…
-- Да что тут слушать?! Тактические заклинания создают лишь с одной целью! Нести смерть и разрушение! После них даже трава не растёт по полсотни лет. Ни зверь ни птица не желает подходить к местам такого колдовства! – Экхарт хватил кулаком по столу.
-- Господин Годгриф! Успокойтесь! Это вам не Святая Война! Наставник Фаул, изложите план… -- глаза Агнии, казалось, метали молнии.
-- А план предельно прост! Суть тактического заклинания заключается в удержании колоссального обьёма энергии в одной точки с последующим мгновенным высвобождением этой самой энергии. Духи стихий приходят в ярость от такого жестокого обращения. И мы получаем потопы, ураганы, землетрясения и ещё Тьма знает что, на участке размером с город. Так вот, если направить высвобожденную энергию через Пылающую Бездну, можно продержать до полуминуты канал в Замкнутый Мир. В теории. – Пожал плечами Шорран.
-- В… теории? – переспросила Агния.
-- Ну да… в теории. Прошлые ректоры, знаете ли, экспедиции только в один конец посылали, и ждали как раз этого дня. Возможность вытащить наших людей оттуда… Если они, конечно, живы…
-- Может получиться. Сильный план. – Тихо проговорил Грокар.
-- А если не получится – столица обречена? – Едко спросил Экхарт, всё так же стоят со сжатыми кулаками.
-- А если не получится – обречён я. Меня разметает в пыль по всей Эрахне. И не будет мне могилы от Славии, и до Трави. А городу ничего не грозит. Инквизитор, соглашайтесь… Даже при самом плохом раскладе вы в выигрыше… Одним еретиком меньше.
-- Да… Звучит… Заманчиво. Но я должен переговорить со Святейшим Советом. Вы получите ответ завтра вечером.
-- Радует, что вы умеете слушать, господин Годгриф. – оскалился Шорран.
Инквизитор проигнорировал его реплику.
-- Так… Так вы их спасёте? А этот ваш… Канал… Он точно будет рядом с ребятами? Я полагаю мир – место большое… -- Дитрих склонил голову набок, пристально глядя на остальных собеседников.
-- Не извольте волноваться, мастер Манхейм. Мы воспользуемся личными вещами Рихарда и Таури, и тем самым разместим точки перехода прямо перед ними. Это наше, бреголов, заклинание. – успокоил Кейфхар.
-- Ну, господа… Вопросы? – подитожила Агния.

   Вопросов не последовало.

-- Тогда все свободны. Годгриф, уведомите меня о решении Совета. При положительном ответе епископов, начинаем операцию завтра в девять вечера. Собираемся в восемь вечера здесь же, в моём кабинете. -- Агния демонстративно встала из-за стола, давая понять что заседание закрыто.