Страна живых. Ритуальное осквернение

Глава 38
Савабэ Городзаэмон знакомится с Федором. Проблемы сухого ночлега в большом городе.

Когда лунные и солнечные божества заключали свое пари на Великой Горе, никто из них не принимал в расчет недавно объявившегося нового духа. Странный и непредсказуемый дух, обремененный мессианскими комплексами, принадлежал ранее Савабэ Городзаэмону.
Случилось так, что развивая свои собственные бредовые идеи, этот дух основательно спутал карты и лунным, и солнечным божествам, хотя больше всего на него обозлилась Гера, любительница составления планов влияния на будущее.
Началось все с того, что Городзаэмон толкнул Олега обратно в мир боевых искусств, на путь воина, что никак не вязалось с его плохим физическим состоянием, и перенесенными травмами. Не успокоившись на этом, дух японского шпиона еще раз протолкнул Олега на телевидение, нарушив стратегическую линию солнечной команды, которая предполагала минимум активной деятельности, устранение от любых конфликтов, и тщательную маскировку.
Лунные божества также  не могли составить грамотную тактическую линию, так как поступки Олега не поддавались уже четкому прогнозу. Его поведение становилось слишком сложным, поэтому действия за и против него неизбежно становились все более простыми, а это не входило в планы Геры, мастерицы длинных интриг.
Но последний номер, который отколол дух Савабэ-сэнсэя, был вообще вне зоны критики…

2009 год, середина лета. Федор.

Ночь. Сильный ветер. Черные ветки деревьев раскачиваются, стряхивая с себя крупные водные брызги. Небо затянуто плотными темными тучами – не видно даже Луны, что говорить о звездах, а ведь сейчас - полнолуние. К тому же, желтая подсветка фонарей «глушит» звездный свет, отрезая горожанина от контакта со звездами, разрушая тысячелетнюю связь земных судеб с движением небесных тел…
Дождь вновь моросит. Теперь его мелкие капли начинают ощутимо беспокоить идущего по асфальту человека в длинном черном пальто, с большим пластиковым пакетом в руках. Под деревьями  - крупные капли, на открытом пространстве – частая морось, да еще эти лужи на каждом шагу.
Но это еще полбеды. Беда в том, что все подъезды в этом микрорайоне снабжены кодовыми замками, а те немногие двери, которые приперты камнем, или просто настежь открыты – уже заняты группами полоумной молодежи.
Человек потрогал свое лицо. Еще одной порции побоев он сегодня не переживет, просто ляжет на мокрый асфальт в поисках смерти…
Где-то далеко сверкнула зарница, через секунд сорок донесся тихий грохот, едва различимый за скрипом деревьев и шуршанием листвы. Но вот полыхнули еще две зарницы, уже поярче… Гроза. Ко всем неприятностям, еще и эта. Где переждать эту ночь? Куда идти? Той порции хлеба с плесенью, что он вынул из мусора, явно мало, чтобы двигаться целые сутки.
«Пошарить еще?» Человек подошел к мусорному контейнеру. Донесся шорох, лязг, и из контейнера выпрыгнули собаки – штук пять, не меньше. Человек с трудом залез в контейнер. После собак поживиться нечем, хоть плачь. «Они грызли даже банки из-под колы, сладенького захотелось…»
Но вот – удача! В завязанном пакете – арбузные корки. «Нормально, и питье, и еда, и витамины!». Человек не понял, он это сказал вслух, или подумал про себя, здоровыми зубами стал осторожно догрызать остатки. Кисло-сладкая кашица стала наполнять рот, сколотые зубы тотчас отозвались острой болью.
Вернулись собаки, стали требовательно рычать, прыгать вокруг. Человек уступил, прихватив еще один кулек. Найдя место на детской площадке, он сел, и тщательно догрыз все корки.
- Было круто! – послышался голос изнутри черепной коробки.
Человек голосу не удивился, ему хотелось спать, но вариантов ночлега в сухом тепле не было.
«Досадно».
- Давно бомжуешь? – вновь послышался голос изнутри головы.
«Да почти год» - машинально ответил человек.
- Два года осталось мучиться. По статистике, срок жизни бомжа – три года.
«Блин, как долго. Это невыносимо, я не выдержу».
- Да, через год ты будешь спать на земле, отморозишь мочевой пузырь, моча не будет держаться, пойдет страшная вонь, тебя будут бить чаще и сильней, чем сейчас. Потом простынут легкие, ты начнешь кашлять, но смерть будет ждать. Только тогда, когда ты отморозишь почки, и все твое тело покроется отеками, твоя жизнь подойдет к последней черте.
«Какой черт тут разболтался»?
- Я не черт, а мое имя тебе ничего не скажет.
- Так катись отсюда, сказочник! – человек понял, что разговаривает сам с собой.
- А вот и неправильно! – голос внутри головы оскорбился, - сам с собой ты уже год, как не разговариваешь, а я – не ты!
- А кто ты?
- Сначала себя назови… пожалуйста, - голос внутри головы перешел на мягкие интонации.
- Ну точь-в-точь – участковый, - не выдержал человек, - зови меня Федькой!
- А я Савабэ Городзаэмон, из клана Айдзу. Будем знакомы, Федор!

Человек встал, и переместился со своим пакетом под козырек у входа в подъезд пятиэтажного дома. В новых домах подъезды не имели козырьков – они строились, рассчитанные на эшелонированную защиту от бомжей.

- Ну, и что, так и будешь стоять тут всю ночь? Тебе поспать надо! – настырный голос внутри головы не утихал.
- А чего же делать? Ведь негде! Все закрыто, каюк.
- Федор, позволь мне, - старый самурай ловко пролез в сознание человека, взял под контроль кору головного мозга.
- Ты что делаешь, изыди! – и человек на всякий случай несколько раз перекрестился.
- Стыдно, Федор, ты же убежденный атеист, - пожурил его Савабэ Городзаэмон, - не волнуйся, тебе же лучше будет. Условия нашего контракта обсудим завтра, когда ты выспишься. А сегодня… позволь действовать мне!

… В одном из подъездов пятиэтажки, где железную дверь подпирал тяжелый камень, прямо на ступеньках сидели несколько молодых людей. Один играл в игру на мобильнике, двое курили, девушки лет тринадцати тянули коктейли. Жильцы подъезда смирились с компанией, и не предпринимали усилий по их выдворению в родные пенаты.
Внезапно подъезд наполнился ужасающей вонью, которая заглушила даже запах табака и пролитого на пол пива. В подъезд явно забрался бомж.
- Щас выгоню! – один из парней поднялся, и сунув мобильник в задний карман джинсов, спустился вниз. Послышался звук удара, и тяжелое тело грохнулось на лестницу.
- Николай, потише! – протянула одна из девушек.
Вонь усилилась.
- Что за черт? – еще двое подростков вскочили на ноги, и заглянули под лестницу, пытаясь разглядеть, что творится внизу.
- Он Кольку вырубил! - Еще один парень затушил сигарету, и помчался вниз, его друг последовал за ним с некоторым опозданием, забыв даже выплюнуть бычок изо рта. Раздалось пыхтение, опять звук столкновения тела с твердой поверхностью, сдавленный крик.
- Здравствуйте девочки! – бомж развел руки в стороны, осклабясь в улыбке, - не поможете мелочишкой на хлебушек? Что тут у вас, пиво с чипсами? Можно, я доем?
Девушки выбежали, как ошпаренные, едва сумев протиснуться мимо бомжа, чтобы не дотронуться до его распадающейся одежды.
Тот достал из сумки несколько подмокших газет, тряпье, устроил подобие гнезда…

Федор проснулся в четыре утра, с первыми проблесками восходящего солнца. Что это? Он спал на сухой площадке, подле пакетов с недоеденными чипсами, рядом лежали жестянки с недопитым пивом. В кармане пальто обнаружился мобильник, и даже какая-то мелкая наличность.
«Откуда это»?
- Самое время напомнить про мое существование! - поприветствовал его Савабэ Городзаэмон, - поднимайся, Федя, поспал, - и на зарядку!
Вид занимающего зарядкой бомжа был настолько нов для Бахтияра, руководителя дворников микрорайона, что он сам не понял, как окликнул его.
- Телефон за два ведра горячей воды и мыло? – такое тоже было в новинку, он не захотел отказаться, и не из жадности, а в изумлении перед необычным человеком.

Помытый Федор все еще вонял, но уже не так сильно. Савабэ Городзаэмон еще раз взял на себя контроль, и купил в ларьке хлеба и минералки.
- Тебе надо переодеться!
- Да кто ты такой?
- Итак, расставим точки над «и»! Я могу даровать тебе легкую смерть в течении нескольких секунд. Также, я могу продлить твои мучения еще лет на пять. Но я не буду делать ни того, ни другого, если ты согласишься с моим предложением.
- Что за предложение?
- Ты мне нужен для одного дела. Вреда тебе от этого не будет, только польза. Будешь сыт и будешь спать в тепле. Не сразу, признаюсь, но постепенно. Потом, когда ты поможешь мне, я вновь предоставлю тебе свободу. И уже от тебя будет зависеть, как ей распорядиться.
- Отказы принимаются только в письменной форме?
- Не принимаются совсем, если откровенно. Но я не хочу иметь дело с полным зомби, не интересно. Соглашайся!

Федор осторожно выщипывал из сердцевины батона мякиш, и перетерев деснами, проглатывал его. Корочку он запивал минералкой, и проглатывал, не разжевывая – обломанные зубы разболелись не на шутку.
- Хорошо, я согласен! Что надо делать?
- Доедай, и покидаем этот район. Подростки могут стать нашей проблемой, надо менять местоположение. Садись в автобус, поехали!
Федор совершил еще один немыслимый для себя поступок. Он ехал в автобусе с билетом. Еще в прежней жизни, он частенько не брал билет, последние годы его в автобус просто не пускали, но этот рейс был почти пустой, и водитель не стал ломаться из-за его внешнего вида.
Савабэ подобрал для них неплохой район, с обилием пятиэтажек, и, когда на город опустилась ночь, повторил вчерашний трюк с небольшими вариациями.

Следующим утром они сдали мобильники в скупку краденого, и купили на рынке пластиковые шлепанцы, джинсовый костюм, флакон шампуня и нижнее белье. Теперь у Федора был новый пакет с «чистыми» покупками, а старый пакет Савабэ приказал выкинуть в помойку.

Глава 39
Превращение Федора. Болтовня о современных мифах. Девятый негритенок и малахитовая шкатулка.

…Савабэ покружил по району, нашел тихий дворик с деревянной детской площадкой, с качелями, горкой, домиками и даже подвесным мостиком между домиком и горкой. На удобных деревянных лавочках группировались дворовые алкоголики – неопределенного возраста мужчины в затертой темной одежде.
- Что скажешь об этих красавцах? – спросил Савабэ Городзаэмон.
- Алканы, чего сказать?
- А в чем разница между ними и тобой?
- Ну, не знаю.
- А я тебе, Федя, скажу. Они почти все имеют по две квартиры, в худшем случае – квартиру с комнатой. Половина получает пенсию по инвалидности. Они не работают уже лет десять, и никаких проблем от этого не испытывают. Понимаешь, в чем дело?
- Не понимаю.
- Федор, они органично вписаны в свой социальный слой. Это их место в социуме. А у тебя два высших образования, ты в их среде не выживаешь! Поэтому ты все потерял, а они прекрасно адаптировались.
- И что из этого?
- Федор, согласись со мной, тебе здесь не место. Не умеешь ты так жить.
- Согласен. А что делать?
- Пошли к ним, дадим им то, что нужно им, и возьмем то, что нужно тебе!

… Анализ ситуации показал со всей определенностью, что для засылки гонца не хватает около трехсот рублей. После тщательных подсчетов, взаимозачетов, взыскания отложенных долгов, и сбора наличности, сумма была просто смехотворно мала. Они уже поругались, помирились, проработали массу вариантов, но финансовый вопрос так и оставался открытым, а время уже шло к десяти утра. Дискуссия продолжалась, но вдруг мужики прекратили свои разговоры. К их площадке приближался совершенно посторонний бомж.

- Как дела? – бомж подошел к лидеру собравшихся во дворике алкашей.
- Проваливай отсюда, козел, - лидер алкоголиков тут же погнал его прочь, показывая крутость нрава.
- Уже собрали на выпивку? – поинтересовался Фелор.
- Наберем попозже, - и алкаш попытался срубить Федора коротким крюком в ухо.
Фелор пригнулся, толкнул плечом в поясницу, алкаш упал.
- Мужики! – закричал Федор, - вот даю пятьсот рублей, дайте помыться в горячей воде!
Алкоголики не были готовы к такому повороту событий. Наконец, лежащий на земле лидер поднялся, отряхнулся, под его черепной коробкой происходили сложные математические вычисления:
- Берем! Сашка, пусть он у тебя помоется, мы на твою долю оставим!
Федор потащился с Сашкой, алканы обсудили план покупок, и снарядили гонца в ближайший супермаркет.
Через час Сашка вернулся в компанию в сопровождении бородатого длинноволосого мужика в новом джинсовом костюме, и пластиковых шлепанцах на босу ногу.
- Тебя как звать-то? – хмыкнул лидер.
- Федькой кличут.
- Ты мужик, Федька! Пить будешь?
- Не сегодня!
- Ну, как хочешь!
Федор попрощался с алканами, запомнил ключевых личностей по именам, и направился в сторону гипермаркета.

- Ну, и зачем я тебе нужен?
- Нужен, пойми. Я бы и сам все сделал, да есть небольшая трудность.
- Какая трудность?
- Видишь ли, я недавно умер.
- Понимаю…
- Федор, ты в прежней жизни кем был?
- Никем. Физиком я был. Сократили. Пошел холодильники ремонтировать, стиральные машины. Философом был. Но меня никто не хотел понимать.
- Это очень интересно, Федор. И в чем твое открытие в философии?
- Смеяться не будешь?
Савабе успокоил своего подопечного:
- Не буду, конечно. Сейчас покупаем йогурт и мягкий белый хлеб. Берем еще минералки – пить-то захочется.
Покупатели в гипермаркете отодвигались подальше от длинноволосого бородатого бродяги в шлепанцах, с разбитым лицом и кровоточащими осколками зубов во рту. Длинноволосый покупал еду, и пришепетывая, разговаривал сам с собой:
- Ключевой момент массового мышления состоит в том, какой миф овладевает умами людей. Это может быть миф о посмертном воскресении, миф о стране золота Эльдорадо, миф о царстве свободы и справедливости.
В новейшее время достоверно известно о возникновении только одного нового мифа. Это так называемый карго-миф. Суть его в следующем:
Во время второй мировой войны морской пехотинец армии США ответил на вопрос некоего островитянина. Так как английский язык аборигена был далеко не идеальным, то возникла забавная путаница.
Абориген спросил: «Как тебя зовут»?
Солдат ответил: «Джон фром Амэрика»
«Джон Фрум!» - повторил абориген - «У вас так много вещей – машин, кораблей, консервов и прочего. Когда вы привезете подарки (груз) нам»?
Солдат ответил:
«Скоро, самолеты скоро привезут еще груз».
- Да, я знаю этот случай, - вставил свою реплику Гродзаэмон, - забавная вышла путаница.
Посетители гипермаркета отодвигались подальше, и издалека разглядывали чудака, говорящего с самим собой разными голосами. Тот продолжал, пришепетывая разбитыми губами:
- С тех пор туземцы свято верят, что американский солдат Джон Фрум привезет им массу подарков на самолете с красным крестом. В некоторых государствах карго-миф стал основой новой религии. Там ожидают прихода мессии Джона с карго. На религиозных церемониях верующие одеваются в форму солдат армии США, и маршируют с деревянными моделями винтовок, строят модели посадочных полос, несут флаги с красным крестом.

На этом месте бродяга прекратил свое бормотание, и оплатил покупки в кассе. Распихав свое добро по пакетам, он пошел к выходу, продолжая разговор с самим собой:
- Кажется, с возникновением единого информационного пространства такие ошибки исключаются. Однако, это не совсем так. Я проанализировал ситуацию в современной России и пришел к парадоксальному выводу.
- Какому же? – заинтересовался Савабэ.
- В современной России неизвестными путями в массовое сознание проникли еще минимум два новых мифа.
Первый – миф о пришествии «Наших» - является отечественным вариантом карго-мифа. Люди в деревнях считают, что в далекой Москве власть узурпировали темные личности, но скоро все изменится, и некие справедливые защитники - «Наши» придут к власти.
Другой миф родился в результате соединения двух старинных архетипов. Условно назовем его «Миф о девятом негритенке, и малахитовой шкатулке».
Суть его такова. Обыватель, раздраженный высокими доходами соседа, причисляет его к одной из категорий внешних поработителей.
- Ну, такое случается, и часто, и не только в России, - Городзаэмон несколько заинтересовался. Удивительно, первый же, случайно выбранный им кандидат в зомби имел разум, мог размышлять, и даже выдвигал довольно интересные теории. Савабэ захотел послушать еще.
- Ты прав! Итак, обыватель также замечает, что люди, достигшие некоего порогового уровня достатка, стремятся покинуть страну, или обзавестись недвижимостью за рубежом.
Если человек ощущает перспективы личного развития, он тоже строит для себя планы разбогатеть, и покинуть страну. Я и сам когда-то собирался отсюда уехать, - признался Федор, - только что-то пошло не так. Мне будто постоянно ставили палки в колеса, я и смирился, пошел, что называется, «по наклонной плоскости».

Федор дошел до декоративного пруда, явно служившего украшением микрорайона. Это был большой и глубокий пруд, с укрепленными стальной сеткой берегами из дикого камня, с фонарями, и выложенными плиткой дорожками. Он сел на лавочку, развернулся лицом к солнцу, открыл йогурт, и стал пить его небольшими глоточками. Савабэ Городзаэмон дождался, когда он прикончит бутылку, и попросил:
- Мне интересно, пожалуйста продолжай!
Федор допил остатки йогурта из бутылки, запил минералкой, чтобы зубы не ныли от сладкого, и продолжил:
- Это все не ново, и укладывается в рамки банальной ксенофобии и эскейпизма. А вот психология тех, кто не видит перспектив личного развития, делает забавный прыжок.
С одной стороны, люди ощущают зависть к тем, кто имеет возможность уехать. С другой стороны, сознание компенсирует огорчение от неспособности уехать удовлетворением от возрастающего чувства патриотизма.
И вот тут происходит слияние двух архетипов, и рождение мифа. С одной стороны, это «Малахитовая шкатулка» - бездонные богатства, скрытые в недрах земли. С другой стороны, это считалка про «Девять негритят», которые начинают выбывать один за другим.
Миф готов! Если все богатые уедут, то богатства будут делиться на меньшее число, и каждый получит большую долю. Этот вывод, имеющий некоторое теоретическое обоснование на уровне первого класса средней школы, совершенно не соответствует действительности. Разумеется, богатые люди, и живя за рубежом, осуществляют контроль над богатством, извлекаемым из недр. Но эта логика игнорируется мифическим сознанием.
И миф выглядит так:
«Когда все богатые, неприятные, непохожие, чужие, пришлые, инородные, уедут, - жизнь автоматически станет лучше!».
И каждый, подпадающий под власть этого мифа, начинает подсознательно прилагать грандиозные усилия, стремясь сделать жизнь соседа невыносимой.
Люди подсознательно используют прием первобытной магии – ритуальное осквернение. Громкая музыка, курение, откровенное хамство, громкое матюкание при разговоре по мобильному, несоблюдение правил, вандализм – все это имеет целью заставить соседа уехать, и освободить место менее прихотливому. Причем, люди делают это неосознанно, логично объяснить такое поведение никто не сможет. Логика пасует, а глубокая внутренняя вера в свою правоту остается, как и некритичность к своему поведению. Каждый носитель этого мифа неосознанно мечтает стать «последним негритенком», и получить «Малахитовую шкатулку» себе.

Федор устал, сделал паузу, стараясь понять, какое влияние его слова оказали на собеседника. В мозгу что-то изменилось, из выключенных долей коры мозга вновь пошли сигналы, дремавший разум очнулся, стал анализировать сложившуюся ситуацию. Количество этих сигналов лавинообразно нарастало, включились совсем уже давно дремавшие нервные центры, перевозбуждение докатилось до подкорковых ядер, ведающих эмоциями, и Федор расплакался в голос, разревелся, слезы брызнули неудержимым потоком.
Савабэ не вмешивался, давая лавине сойти. Он отметил про себя наиболее проблемные зоны мозга, оценил степень поражения нервных центров, и наметил пути коррекции.
Наконец, Федор выплакался, подошел к берегу пруда, спустился до воды, встал на колени и умылся, отсмаркиваясь прямо в пруд. Потом он вернулся на свою лавочку, и глотнул еще минералки для успокоения.
- И с такой светлой головой ты стал бродягой? Это удивительно! – признался Савабэ Городзаэмон.
- Я оказался слаб. Мне не хватило сил постоянно прикладывать усилия. Держаться за жизнь, за работу, за чувство долга. Мне не хватило силы воли, ответственности, если быть точным. Я терял, и не хотел прилагать усилий, чтобы удержаться на плаву, мне просто вдруг стало лень. Проклятая лень опутала меня, мне казалось комфортнее ничего не делать, и вот однажды, я оказался без крыши над головой.
- Мне кажется, я понимаю, в чем дело. Ты не хотел работать на чужих условиях, ведь так? Ты знал, что достоин большего, и отказывался от «синицы в руках»?
- Да, это гордыня и лень, - признался Федор.

Они помолчали. Было часа два после полудня – самое теплое время дня, Федор даже расстегнул джинсовую куртку. Пруд искрился, утки взлетали с воды и садились обратно, невесть откуда размножившиеся в Москве чайки летали над водой, видать, пожива была, да и многочисленные рыбаки с дорогими удочками сидели здесь явно не только для успокоения нервной системы. По дорожкам вокруг пруда ездили детишки на роликах и велосипедах, бегал даже спортсмен в спортивном костюме, ему явно было жарко, но он упорно не расстегивался, собачники выводили своих кабыздохов, разумеется, на длинных поводках, и без намордников.

Савабэ первым нарушил молчание:
- Итак, изобрел ты эту теорию, и что было дальше?
- Да ничего особенного. Сначала пытался в журнале напечатать, потом собрал компьютер, сделал страничку в интернете, пытался, дурак, «донести до читателя». И вот, я сижу в Муроме, а у меня и интернет, и свой сервер, блин, и сколько я на это кинул денег и времени, нет, это просто немыслимо!
А кончилось тем, что меня самого закидали сообщениями, что «когда такие, как ты, мразь, уедут, у нас настанет, наконец, нормальная жизнь». А я тутошний, уехать никуда из своего Мурома не могу, денег нет, работы тоже, жена с дочкой ушла уже давно, за комнату не платил лет десять, кругом долги… Сначала казалось, что можно ограничить потребности, переждать, и все потихоньку наладится, жизнь пойдет своим чередом. Но ничего не наладилось, становилось только хуже и хуже.
- Начал пить?
- Понемногу. Но, если честно, на голодный желудок помногу и не надо. Потом по помойкам стал таскаться, а в Москве помойки не в пример нашим, Муромским, это как ларек сравнивать с гипермаркетом, вот я и здесь!
Снова повисла пауза.
- Тебе повезло, - сказал, наконец, Городзаэмон.
- Чем же повезло? – не понял Фелор.
- Повезло, что я тебя до холодов встретил. Ты знаешь, какие тут зимы негостеприимные?
- Да, теперь представляю, - признался Федор.
- Так, тебя закидали оскорбительными сообщениями, - Городзаэмон вернулся к привычному психоанализу, - и что за этим последовало?
- Что последовало? Сначала обиделся, замкнулся. А потом решил ответить, раскрутил до конца этот миф о «Шкатулке негритенка», разложил все, так сказать, «по полочкам»:
Предположим, что самый отвратительный и мерзкий негритенок наплюет, изгадит, и так обезобразит все вокруг себя, что все остальные уедут. Итак, победитель остается один! И что?
- Действительно, что? – поинтересовался Городзаэмон.
- Да это же очевидно! Он останется один против всего мира, прижимая к себе шкатулку, заметим, для него непомерно большую. И только теперь до него доходит тот факт, что теперь шкатулку действительно, могут отнять скооперировавшиеся пришельцы. В одиночку ему сокровища недр не защитить! А все, кто мог ему помочь, уже уехали, и свою долю хотят себе вернуть! Так что победитель не только не получит «место у вентиля», он даже не получит работу на бурильной вышке, его никуда не пустят, он один, и силы не представляет. Такова логика развития событий.
Но миф упорно не рассматривает эту логическую цепочку, полностью сосредотачиваясь на созерцании картины изгнания чуждых элементов. Сладкие картины исхода инородцев гипнотизируют носителей этого мифа.
Постепенно, любой несогласный, не поддерживающий эту картину мира, начинает причисляться к замаскировавшимся чужакам. Здесь миф начинает игнорировать реальность, вплоть до анекдотических случаев, когда в принадлежности к иной расе брат обвиняет родного брата.
Тем не менее, этот миф, нелепый при логическом анализе, становится непобедим. «Верую, ибо абсурдно». И обыватель уже видит в Иванове - Ивансона,  в Петрове – Педерсона, а в Круглове – Крейга. Переубедить носителя мифа невозможно. Он погружается в пространство мифа, теряет связь с реальностью, становится раздражительным, неуживчивым даже с ближайшими членами семьи. Он становится одиноким, и наступает время, когда он сам начинает, как овца, искать себе пастыря, который собьет его в стадо вместе с ему подобными.
Постепенно миф начинает оформляться в культ, с присущими ему организационными структурами. Новые пастыри формируют общины одноверов, впрочем, название не имеет значения. Типичный представитель такой общины слаб, испытывает стресс, находится на грани истерики, боится преодолевать свои страхи самостоятельно.
- Гениально! – воскликнул Городзаэмон, - великолепный анализ, и интересные наблюдения. И, имея такую теорию, ты не стал миллионером?
- Бомжом я стал, - признался Федор.
- Но как? – изумился Городзаэмон.
- Стер свою страничку, забросил интернет, перестал писать, думать, и разговаривать. С тобой говорю с первым, за последние три года!
- Да ты у нас стоик!
- Пифагореец! – мрачно пошутил Федор.
«Проснулось чувство юмора? Он не безнадежен!» - обрадовался Городзаэмон.