Пить надо меньше!

Пить надо меньше!

Полуправдивая история давно минувших лет

Домой со службы я ехал в хорошем настроении. Регламентные работы успешно завершены, от командира по этому случаю получена благодарность, впереди два дня выходных, а в полевой сумке у меня находится «дутэнфлягер», в которой 1084 грамма (сам мерил!) чистого этилового спирта.

Обычная стандартная армейская фляжка для воды вмещает что-то порядка 800 граммов воды (ну и спирта, естественно!). А вот если морозной зимой эту фляжку залить водой, закрутить пробку и оставить до утра на балконе мерзнуть, то вода замерзнет, и фляжка немного раздуется. И будет она уже вмещать не 800, а немного больше граммов спирта (о воде, естественно, здесь речь уже не идет, иначе к чему такие хлопоты). Эту операцию необходимо проводить несколько раз и тогда вы добьетесь хотя бы такого результата как у меня: 1084 грамма. Кстати, с первой фляжкой мне не повезло, примерно на пятом замораживании (я не считал) ее порвало при расширении. Как говорится – жадность фраера сгубила. Так вот, подобные раздутые фляжки, во времена моей службы, среди офицеров ракетчиков РВСН любовно назывались – «дутэнфлягер».

Интересная штука этот спирт, особенно в армии. Спирт у ракетчиков применяется для промывки соединительных разъемов электрических кабелей, ну и иногда для сушки разъема, если он сильно замокнет. Технология промывки следующая: берешь «беличью» кисточку нужного размера (в зависимости от величины разъема) обильно промываешь саму кисточку в чистом спирте, затем весь лишний спирт с кисточки стряхиваешь и вот уже этой кисточкой аккуратно протираешь разъемы, и «маму», и «папу». А спирт, в котором ты только что промывал кисточку, выливаешь на землю. Я часто замечал, как некоторые представители промышленности, наблюдая эту последнюю процедуру, очень неодобрительно кривились. Дескать: «Что же ты делаешь, подлец!».

Далее наливается следующая порция спирта для следующего разъема и весь процесс повторяется.

В моей практике был случай, когда один доработчик из представителей промышленности, наблюдая, как я занимаюсь промывкой разъемов, буквально на третьем разъеме не выдержав своего нервного напряжения вдруг смачно выматерился, плюнул в землю и ушел за угол регламентного вагончика, чтоб глаза его не видели этого «кощунства». Я имею ввиду саму процедуру выливания отработанного спирта.

На промывку одного разъема по технологической карте положено, опять же в зависимости от размера разъема, до пятидесяти грамм спирта. На аппаратуре, которую в тот предвыходной день я обслуживал, было всего три разъема, поэтому я и потратил всего 150 граммов спирта.

Но самое интересное состоит в том, что спирт выписывается в службе тыла не по технологическим картам, а по нормам расхода ГСМ при регламентных работах и эти нормы находятся в специальной книге под таким же названием, а в верхнем правом углу стоит гриф «секретно». Это молодым лейтенантом я не «понимал» и недоумевал: да что там секретного?

Примерно в середине этого толстого документа есть название и моей аппаратуры, на которую положено 2,4 кг спирта! И это по весу, а если перевести в объем, то получится целых три литра и еще 76 грамм. Сравните: 150 гр. по технологической карте и 3 076 гр. по норме расхода.

Ох… умные люди поставили этот гриф «секретно», тут «понимать» надо… А что же наши отцы командиры? Они тоже все видели, знали и понимали… Естественно, как бы я не раскатывал губы, никто мне в руки эти три литра спирта не даст. Начальству, оказывается, тоже нужен спирт. Что вы! Боже упаси! Не для питья, а исключительно для доставания дефицитных запчастей на автомобильную технику и т.п. О службе нужно думатьтвою так, а не пьянствовать!

Поэтому и получали мы от своего командира на регламент аппаратуры, положенные по технологической карте: в моем случае 150 грамм спирта. А списывать он заставлял естественно все 3076 грамма. Делиться спиртом нашим отцам командирам все же приходилось. Иначе возникали конфликты, и офицеры этот спирт просто отказывались списывать. Но и командиры тут устанавливали свои «понятия» и нормы под видом борьбы с пьянством среди подчиненного им личного состава офицеров. Согласно этим «понятиям», командирским нормам, а я бы сказал так: согласно этим традициям во время регламента в конце недели командир наливал тебе фляжку спирта. Ни больше, ни меньше.

Вот откуда появилась эта смекалка, необходимость и замечательная традиция раздувать фляжки с водой на морозе! И у кого раздутая фляжка была больших размеров, тот был «круче»! А если командир возмущался по поводу раздутой фляжки, то это считалось очень дурным тоном. Таких не уважали. Да они и не возмущались. Фляжка, значит фляжка установленного образца, и все! А сплющена она или раздута, это уже ваше личное дело. Ни в какую другую посуду спирт не выдавался. Армия!

* * *

Дома я положил свою фляжку («дутэнфлягер») в холодильник и строго предупредил жену:

-- Не прикасаться! Это служебный спирт для регламентных работ.
-- Ага,… ага.… Знаю я ваши регламентные работы! – тут же «поверила» мне жена.

Был обычный предвыходной пятничный вечер середины октября. На улице была прохладная промозглая погода, все время моросил дождь, дул холодный порывистый ветер, от чего ветки старой березы, что росла под моим, окном стучали, время от времени по моему окну. Но дома было уютно и тепло. Дочка сидела за своим детским столиком и играла в кассиршу. Вместо кассы у нее была коробка от шоколадных конфет, куда в ячейки из-под конфет она ложила мелочь. Жена возилась на кухне, я сидел в кресле и смотрел телевизор.

И в это время начал прерывисто и настойчиво звонить звонок входной двери. И кого там еще черт несет – подумал я. Жена пошла открывать.

-- Кулаковы здесь живут? – раздался вопрос сразу из нескольких женских голосов, а потом дружный смех.
-- Здесь, - ответила недоумевающая жена.
-- А вам, собственно кто нужен, женщины? – спросила она через мгновение.
-- Надежда!!! Да ты что? Думаешь, что если вышла замуж, сменила фамилию, так можно нас теперь и не узнавать!
-- Ой, девочки!!! Как же вы изменились… я в смысле: как же вы похорошели! – всплеснула ладошками моя Надя, пропуская в квартиру своих подруг по медицинскому училищу, с которыми она не виделась то ли десять, то ли одиннадцать лет, и которые спустя это время вычислили, нашли ее и заявились в гости.

Подруг оказалось четверо. Через мгновение в руках у них оказалось шампанское, коробка конфет и бутылка марочного вина. А в руках у моей жены оказался здоровый фарфоровый пустотелый петух, то ли ваза, то ли кувшин с крышкой в виде петушиной головы – подарок. Надя тут же поставила этот подарок на телевизор – красота-а-а!!!

Я сердечно поблагодарил и отказался от присутствия в их женской компании, дабы не смущать и не мешать им вести свои дамские разговоры, и не слышать их пустой бабий трёп.

Через какое - то время, в комнату, где я сидел, зашла, с виноватым выражением лица и хитро улыбаясь, моя жена. Смутная тень беспокойства пронеслась в моих мыслях. Сейчас будет спирт просить – подумал я. Так оно и оказалось.

-- Ну, как ты тут? Не скучаешь? Ой, какие же мои девочки молодцы! Надо же вспомнили меня, навестили…. ну, ты понимаешь, магазины сейчас уже все закрыты и спиртного не купить. А ты давай присоединяйся к нам, чего ты тут сидишь один как сурок в норе.
-- А с какой это радости я должен присоединяться к вашей компании, если у вас уже нет ни выпить, ни закусить?
-- На счет закуски ты даже больше и не беспокойся, мы с девочками сейчас быстро что-нибудь сварганим.
-- Я вообще то, больше беспокоюсь на счет выпивки.
-- Ну что ты мне мозги пудришь, ну у тебя же есть та, служебная к которой ты запретил притрагиваться. Вот видишь, я тебя уважаю, и не притрагивалась к ней.

Приятно, когда тебя уважают, и чем только не пожертвуешь ради близкого человека!

-- Ну, хорошо… - согласился я.

Жена поспешила на кухню впереди меня, и, приоткрыв дверь, показала рукой своим девочкам знак «ОК», что, видимо, означало – все в порядке, я его уговорила.

Мое появление на кухне через секунду было встречено оглушительно громким приветствием четырьмя женскими глотками – Ура-а-а!!!

Через мгновение, уже в полной тишине, я услышал, как у соседки, этажом выше, видимо выскочила из рук, упала на пол и покатилась кастрюля. Затем раздался её приглушенный мат.

С нашей стороны раздался дружный хохот. (Кто живет в старых панельных домах, тот знает о чудесах слышимости сквозь стены и потолки).

Легендарный крейсер «Аврора» в октябре 1917 года залпом из своего носового орудия возвестил о начале штурма «Зимнего дворца», что послужило началом Великой Октябрьской Социалистической Революции. Оглушительный крик «Ура-а-а!!!» и выпавшая из рук соседки кастрюля в промозглом октябре 1985 года, послужило началом уже настоящей пьянки. До этого девочки только разминались…

* * *

Я знаю, что все было очень хорошо и очень весело, но вот подробности вспомнить, почему-то не могу. Хотя и говорят, что плохое очень быстро забывается, а в памяти остается только хорошее, такова натура человека. Но счастливые минуты этого вечера, видимо, навсегда потеряны из моей памяти.

Хотя я смутно помню, как провожали гостей, как на прощание со всеми целовался. Жена собрала посуду и пыталась ее помыть, но потом плюнула и легла спать. Я выключил везде свет, убедился, что дочка давным-давно спит и упал рядом с женой, провалившись в пропасть сна…

* * *

Боже мой! Какая жара, как солнце печет голову прямо через полевую фуражку! И так неудобно ползти по этому горячему песку, да еще эта портупея перетянула все тело. Я никогда не думал, что в Сахаре эти песчаные барханы такие высокие, а ноги у меня такие ватные, непослушные, или это такой песок? Но встать в полный рост нельзя, снайперская пуля душмана из-за бархана тут же снимет тебя, и тогда, все. Хотя, что они, душманы, дураки, в такое пекло за барханами прятаться. Тут, скорее, от обезвоживания завялишься. Как же хочется пить!!! Воды!!! Хотя бы каплю! Я снимаю с поясного ремня свою «дутэнфлягер», но она пустая, ни одной капли! И зачем только я тебя раздувал, раз в ответственный момент, от тебя ни какого толку!

Тихо!... Кажется я отчетливо слышу, как за барханом капает вода: кап, кап, кап… Надеюсь – это не мираж, как обычно бывает в пустыне. Так… соображаю я, что бы не заблудиться в этих барханах, нужно взять точное направление на источник воды, как учили…

Я достаю из полевой сумки компас, вот она, нужная вещь! Очень тщательно и точно ориентируюсь на местности и беру азимут на предполагаемый источник воды, по звуку капель.

Та-а-к! Ровно тридцать семь градусов. Теперь, только бы не сбиться и выдержать нужное направление. Превозмогая себя, из последних сил я ползу на вершину бархана в нужном направлении. Вот она, вершина! И я с легкостью, как по снежной горке скатываюсь по песку вниз на другую сторону. Черт! Источник воды, видимо за следующим барханом! А сил, уже ни каких. Солнце нещадно печет голову, я чувствую, как у меня кружится голова, как в глазах темнеет… Наверное, это конец…

… Странно, полная темнота, но я отчетливо слышу звук капель… И вдруг заурчал холодильник. Так это был сон?!! Я проснулся?!! Какое счастье!!!

Встав с постели и добравшись до неплотно закрытого крана на кухне, я выпиваю один стакан воды, затем выпиваю, второй стакан воды, и затем уже не спеша, явно наслаждаясь жизнью, выпиваю еще половину третьего стакана.

Нет, в пустыню я теперь даже на экскурсию ни ногой! Умеренный и прохладный иногда климат средней России, меня более чем устраивает – подумал я, начиная приятно пьянеть уже от выпитой воды. Вот он, побочный, но приятный эффект спирта.

Постоянно пью чинзано
Постоянно сыто-пьяно…
О ессс!!!

- влетела в голову навязчивая мелодия песенки. Я расшторил окно, чтобы не было так темно. Погода, видимо, не изменилась. Ветки березы при порывах ветра продолжали иногда постукивать по стеклу окна. Рядом с березой на столбе ярко светила ДРЛовская лампа фонаря, от чего тени березовых веток причудливо носились по всем стенам комнаты.

Буря мглою там чего-то кроет… – успел подумать я, блаженно засыпая в постели.

* * *

-- Володя! Постой… Привет! Не узнаешь?
-- Серега! … Ну, здравствуй, надо же, встретились!

Серега Шувалов – мой друг, с которым я уже лет семь, как потерял всякую связь. Его призвали в армию после Тульского политехнического лейтенантом. Отслужив положенные три года, он не захотел оставаться в армии офицером и уволился. С тех пор связь с ним у меня была прервана. Я слышал, что он вроде бы устроился в Калуге у отца (он был большой начальник) на турбинном заводе. Потом прошел слух, что Серега внезапно скончался от сердечного приступа. А на следующий год один из офицеров из нашей группы, возвращаясь из отпуска, встретил его в Калуге живым и невредимым. Передал мне от него привет и сказал, что Сергей с прежней женой развелся и женился повторно на какой- то директрисе крупного магазина. В общем, толком я о его судьбе ничего не знал, но встретить, здесь… никак не ожидал.

-- Вовка, я что-то не пойму, а каким ветром тебя сюда занесло, в Америку? Да еще в Нью-Йорк? Тебя что, из армии выгнали, или ты сам уволился? – сыпал Серега вопросами. На нем были черные лакированные узконосые туфли, черный костюм «с иголочки», белая накрахмаленная и идеально отутюженная рубашка и темно-синий галстук с какими-то золотыми прожилками. Картину Серегиного образа завершал черно-матового цвета дипломат и такая же шляпа, небрежно сдвинутая набок. Да, выбился Серега в люди, так сразу и не поймешь, кто он, то ли шпион, то ли деловой человек.
-- Да нет, мне еще служить как медному котелку, до 2002 года. А здесь я по путевке отдыхал, как отличник Б и ПП (боевой и политической подготовки – кто не знает). Да… жалко, Серега, что очень мало времени, у меня через четыре часа самолет… лечу обратно – ответил я ему, с явным расстройством, что не могу провести со своим старым другом, хотя бы день, что бы поболтать вволю, вспомнить былое, выпить как следует, наконец.

-- Так, так, так, так… обожди, еще масса времени, сейчас что-нибудь придумаем! – потирал Серега свои виски, напряженно думая.
-- Ну, - продолжал он,- на небоскребы ты уже насмотрелся; на Ниагарский водопад тебя тоже уже наверняка свозили; с экскурсией в Вашингтоне ты тоже уже, скорее всего, был, туда всех возят, так что в Белом доме ты уже был… О-о-о! Послушай, а в публичном доме ты был? Посещал? Признавайся!
-- Да как тебе такое могло в голову прийти, я примерный семьянин – засмущался я.
-- Ха.…Как говорил Папанов в Бриллиантовой руке: «Нет такого семьянина, который хотя бы один раз в жизни не мечтал посетить публичный дом» – засмеялся Серега.
-- Папанов говорил: «Нет такого семьянина, который хотя бы один раз в жизни не мечтал стать холостяком» - поправил я.
-- Вовка, не придирайся к словам, по смыслу это одно и то же… Все! Решено, идем в публичный дом.

И мы пошли. За ближайшим поворотом перед нами открылась широкая из белого мрамора лестница, уходящая метров на пятьдесят вверх на холм. По краям этой лестницы, примерно через каждые десять метров находились огромные беломраморные статуи львов. А на вершине холма находился и сам публичный дом в виде беломраморного дворца, очень смахивающего на Белый дом. По центру этого дворца находилась огромная, чуть ли не в два человеческих роста дверь, обитая какими- то металлическими полосами из золота. По обе стороны от двери стояли два охранника, очень напоминающие наших гусаров. А над дверью висел огромный из красной материи транспарант, какие мы привыкли видеть на демонстрациях, и на нем было, что-то золотыми буквами написано.

Я никак не мог прочитать эту надпись, пока мы медленно поднимались по этой шикарной лестнице. Буквы все время сливались, и меня это стало раздражать. Поэтому я переключил все свое внимание на красавцев львов из белого мрамора. Хороши! Почти, как львиная терраса в Воронцовском дворце! Да нет, Лучше!

Уже почти у самой входной двери в публичный дом, я все же задрал голову вверх и посмотрел на этот красный транспарант. На нем огромными золотыми буквами было написано: «Пролетарии всех стран – соединяйтесь!» Мне вдруг показалось, что ничего, более смешного в жизни я не читал, тем более на публичном доме. И не в силах себя сдержать, я дико захохотал, да так, что громче не бывает…

… В этот момент я проснулся, продолжая дико хохотать, и сел в кровати.

Бледная и перепуганная жена уже сидела в кровати, вжавшись в стенку, и смотрела на меня дикими со страху глазами.

У нее была бессонница, она никак не могла уснуть, и тут вдруг в полной тишине мой дикий хохот. Будучи в полной уверенности, что либо я сошел с ума, либо у меня началась белая горячка, она, придя немного в себя, стала внимательно всматриваться мне в глаза, а потом осторожно спросила:

-- Вова, Вова, с тобой все в порядке? Может скорую вызвать?
-- Да что ты так на меня смотришь! Я в полном порядке. Представляешь, иду я только что в Нью-Йорке с Серегой Шуваловым в публичный дом, а там над входной дверью надпись… - начал, было, я рассказывать сон, но тут заметил, что жена не на шутку обеспокоена, и видимо в серьез считает, что у меня «крыша поехала».
-- Да в порядке я, Надя! Сон это такой смешной приснился про … - но договорить я не успел, получив от жены увесистую пощечину.
-- Так вот ты чем по ночам занимаешься! Подлец! Вместо того, что бы уделить внимание жене, ты со своим Серегой по публичным домам шастаешь, сволочь! Да еще в Нью-Йорке, негодяй! Жрать себе в выходные будешь сам готовить! – и Надя легла, демонстративно отвернувшись к стенке, не забыв при этом очень ощутимо лягнуть меня своей пяткой в пах.

Да… что называется, погуляли! Неужели она не понимает, что это всего-навсего сон, мало ли, что присниться может – рассуждал я в расстроенных чувствах.

Теперь бессонница началась у меня. Я просто лежал, и от нечего делать, наблюдал, как по стенам комнаты носятся причудливые тени от качающейся на ветру за окном березы в лучах ДРЛовской лампы фонаря.

* * *

Настроения – никакого. Пойти, что ли на кухню, опохмелиться? А, что – это идея! Я начал потихоньку, что бы не разбудить жену вылезать из-под одеяла. Мельком взглянул на жену, и меня словно ударило током, волна дикого страха нахлынула и парализовала весь мой разум – со мной под одеялом лежит не жена, а… Карл Маркс! Со своей огромной шевелюрой и огромной седой бородой, лежит, и осуждающе, смотрит на меня, не мигая и гипнотизируя своими злыми глазами.

Я почувствовал, как струйка холодного пота потекла у меня по спине, я никак не мог войти в реальность и понять, что происходит. Да такого быть не может! Что за бред, он давным-давно помер! – лихорадочно соображал я. А-а-а… вот в чем дело! – пришла в голову спасительная мысль. Мне это снится! Ф-у-у…я немного успокоился и опять посмотрел на жену. Ну, так оно и есть – со мной в постели лежит Карл Маркс и смотрит на меня своей наглой, устрашающей физиономией. Волна страха сменилась волной нарастающей злобы. Явился, пролетарий, не запылился! Ну, ничего, сейчас ты у меня исчезнешь! Я решил схватить его за бороду и сильно дернуть, разумно полагая, что либо он исчезнет, либо я проснусь. Что через секунду я и сделал…

Вдруг, Карл Маркс как запищит от боли таким пронзительным и высоким тоном, что Витасу даже и не снилось! Как в тот момент я от страха не упал в обморок, я даже сейчас не пойму.

Все оказалось просто: жена, отвернувшись к стенке, разметала по подушкам свои волосы, а сумеречная игра света и тени и моего похмельного воображения, - довершили дело. Я, оказывается, не спал, и дернул за волосы собственную жену. Так, что вылезти незаметно из постели, мне не удалось.

-- Извини, дорогая, я хотел встать в туалет и случайно зацепился за твои волосы, - соврал я ошалевшей и ничего не понимающей спросонья жене. Говорить ей правду, что я лежал в одной постели с Карлом Марксом, я благоразумно не стал, опасаясь, что она может вызвать людей в белых халатах. Ложь, тоже, иногда бывает полезной.

-- Смотреть надо, куда идешь! Вечно у тебя все не так… - пробормотала полусонная жена, потом упала на подушку и тут же уснула. Это меня более чем обрадовало.

Но радость была недолгой – фляжка оказалась пустой!

* * *

Утром, как ни в чем не бывало, меня разбудила жена.

-- Вова, вставай! Я сейчас с дочкой на автобусе уезжаю к маме в деревню, вернусь к обеду. А у тебя будет много работы: перемыть всю посуду и как следует убраться. Сделаешь все хорошо, привезу тебе чекушку самогонки. Не сделаешь, сама все выпью, так и знай, - заявила она.
-- Все, мне некогда, пока, автобус ждать не будет.

Хочешь, не хочешь, а стимул в работе, все-таки, великая вещь. За час до приезда жены с дочкой обратно, я приступил к интенсивной уборке, стараясь все успеть.

Управился за сорок минут. Еще раз, довольный своей работой, придирчиво оглядел комнату – все хорошо, вот жена обрадуется! Но один недостаток, все же нашел – пустую коробку из-под шоколадных конфет, с которой дочка вчера играла в кассиршу. Непорядок! – подумал я. Выгреб из сот, в которых раньше лежали конфеты денежную мелочь, и положил на телевизор. Саму коробку смял пополам и засунул в мусорный пакет. Так, мусорка приезжает через двадцать минут, как раз перед приходом жены, так что я еще успею принять душ и выкинуть мусор.

В нашем гарнизоне не было мусорных баков и мест, куда бы можно было выбросить мусор. Из-за соображений порядка и чистоты, вместо этого, два раза в день, рано утром и в обед по городку, останавливаясь в определенных местах, разъезжала мусорная машина, строго по расписанию. Люди были приучены в это время выйти из дому и выкинуть мусор.

Когда я, сияющий чистотой, после этой процедуры уже заходил домой, жена с дочкой раздевались в прихожей.

-- Так, вижу, постарался! Молодец, молодец! – нахваливала меня жена, осматривая комнату.
-- Мусор успел выкинуть?
-- А то! – самодовольно ответил я, предвкушая свой приз и вкусный закусон, который жена наверняка привезла от тещи.
-- А где коробка из-под конфет с мелочью? – спросила жена.
-- Мелочь лежит на телевизоре, а коробка из-под конфет поехала вон в той мусорной машине - показал я пальцем в окно, не понимая, к чему она это спрашивает.

Жена побледнела и присела на диван. Потом ее прорвало:

-- Боже мой! Что же ты натворил? Как же мы теперь жить-то будем? Ты что, ничего не заметил? Дочка же в КАССУ играла! И там, под сотами с мелочью лежал мой паспорт, твое удостоверение личности и вся наша зарплата, которую ты вчера принес!!! – кричала уже в истерике жена.

Я почувствовал, что тоже побледнел, наблюдая в окно, как КАМАЗ с мусором в двухстах метрах от дома скрывается за поворотом.

* * *

Вы когда-нибудь гонялись в октябре месяце по военному городку за мусорной машиной? Рекомендую, похмелье, как рукой снимает! Причем, машина-то на колесах и с двигателем, и в кабине у нее тепло. А я полураздетый и в домашних тапочках. Как вы понимаете, на переобувание у меня не было времени. Впрочем, согрелся я очень быстро, даже жарко стало…

Моей задачей было, во что бы то ни стало, догнать мусоровоз в городке. Я знал, что впереди у него еще три остановки, три точки, и поэтому бежал очень быстро. Но, как только я почти настигал мусоровоз в одной точке, он тут же трогался и отъезжал к следующей. Как я ни кричал, ни размахивал руками, меня, сидящие в кабине не замечали. Чего не скажешь о подругах моей жены. Городок то маленький.

На последней, третьей точке, мне не хватило каких-то тридцати метров, чтобы догнать КАМАЗ. Все… дальше двенадцать километров до полигона! Бежать бесполезно! Да у меня уже и не было сил. Пробежав в общей сумме около километра в своем максимальном темпе, я просто задыхался.

-- Петрович! – обратилась в это время к водителю одна из бабушек уборщиц, сидевших в кабине КАМАЗа.
-- Нас уже третью остановку подряд какой-то полураздетый придурок преследует. Притормози, может у тебя, что с машиной не в порядке.

Это было моим спасением. Убедившись, что меня заметили и из машины вышли, я, отхаркиваясь, доковылял до КАМАЗа и сообщил, что случайно вместе с мусором выкинул паспорт и его сейчас нужно срочно достать.

-- Э-э-э… милок! Да я тебя знаю. Ты из двадцать шестого дома, и мусор у тебя был в таком черном пакете? – заговорила одна из старушек, после того, как внимательно разглядела меня.
-- И жена у тебя акушеркой работает, такая черненькая, приятненькая – продолжала бабка.

Ну, надо же! Все замечают! Удивился я в надежде, что не все еще потеряно.

-- Тока пакет ты свой бросал почти в пустой кузов, а сейчас посмотри, скока навалили, с горкой. Как же ты свой пакет достанешь? Так, что, давай, милок, залазь наверх, в кабине у нас мест нет. А на свалке я дам тебе вилы, и ты поможешь нам разгрузить этот КАМАЗ, заодно и свой паспорт найдешь – закончила свой монолог уборщица. Из городка я выезжал на КАМАЗе, сидя верхом на мусорной куче. Как назло, попадались знакомые сослуживцы, которые узнавали меня, делая удивленные лица.

* * *

Я уже разгрузил почти половину кузова КАМАЗа с бытовыми отходами и мусором и довольно изрядно притомился. А разгружать мне придется весь КАМАЗ, по моим предположениям, мой пакет с мусором лежит на дне в начале кузова.

Мне стало удивительно, как же эти две бабушки-одуванчика, ежедневно разгружают этот огромный кузов КАМАЗа с мусором? Но вскоре, мне все стало ясно. Когда я в очередной раз отвлекся от своего дела, я заметил, что меня, вместе с КАМАЗом окружили полукругом около восьми бомжей с острыми кольями в руках.

Они, молча, стояли, смотрели, как я работаю, и видимо ждали, пока я обращу на них внимание. У меня появилось какое-то недоброе предчувствие. Заметив мое замешательство, один из них сделал полшага вперед и произнес:

-- Мужик! Ты не прав! Это не по понятиям! Ты кто такой? Мы тебя здесь в первый раз видим!

Спасла положение бабушка-одуванчик:

-- Да не нужен ему ваш мусор!!! Паспорт он случайно свой выбросил. Сейчас найдет и уйдет. Вам же разгружать меньше!
-- А… паспорт. Это нам без надобности… Вот если бы деньги?

У меня внутри, что-то екнуло, но я, ни подал виду.

-- Ну, тогда, давай, трудись, трудоголик, тебе еще много работать, а мы подождем, нам спешить некуда. А то, давай, поможем? – заключил один из бомжей.
-- Нет! Нет! – испугался я, - вы не знаете приметы и какого цвета пакет и можете случайно пропустить… - запротестовал я.
-- Уж поверь мне и моему опыту, мы случайно, ничего не пропустим. Ну, да ладно, работай – сказал бомж, и они уселись в сторонке, ожидая, пока я закончу.

Я никогда и подумать не мог, что на свалке такая конкуренция среди бомжей за право обладания мусором, что бы распотрошить его и найти что-нибудь полезное. Да они меня только что чуть на кол не посадили, утрировал я, размышляя сам с собой. Еще успеют посадить, - ответил мне внутренний голос, если узнают, что ты их обманул, и у тебя там вместе с паспортом твоя зарплата. Мне стало немножко не по себе. Хотя, я уже понял, что острые колья им нужны не для того, что бы расправляться с такими, как я, а для того, что бы пробивать и потрошить пакеты с мусором. Дальше я работал, как стахановец, с удвоенной энергией. Я боялся, что бомжи начнут мне помогать.

Свой пакет с мусором я узнал сразу, по выпирающей, сложенной пополам коробки из-под шоколадных конфет. Но виду не подал. Незаметно открыл коробку, все было на мете. Деньги и свое удостоверение личности, спрятал в носок на ноге и прикрыл штаниной. Потом, для отвода глаз еще пару минут поработал, повыкидывал пакеты с мусором, и только потом радостно воскликнул:

-- Все, наконец, нашел! Вот он мой пакет!

Бомжи в мгновение ока оказались рядом со мной.

-- Ну а паспорт, паспорт то нашел, - спросил один из них.
-- Да сейчас, должен быть в коробке из под конфет… Ну, вот он! Слава Тебе… - сказал я, спрыгивая с кузова.

На обратном пути, не смотря на то, что от меня воняло помоями хуже, чем от бомжей, надо мной сжалились и, потеснившись, пустили в кабину, что бы я не замерз. Октябрь все-таки, прохладно!

Я ехал вонючий и счастливый, философски рассуждая, что наша жизнь, прежде всего, интересна и хороша в своей непредсказуемости!

* * *

Дома меня встретила зареванная и в стельку пьяная жена. Она стояла, смотрела на меня вопросительным взглядом и икала.

-- Надя! Успокойся, я все нашел!
-- А я думала, ты не найд-е-е-е-шь…, - вновь разревелась она.
-- Пойди, купи себе чекушечку, самогона уже нет… а хочешь и целую бутылку, закусить я сейчас приготовлю… Только сначала помойся и переоденься – сказала она, сморщив нос.

Ближе к вечеру, раздался звонок и в гости завалил Серега Рогачев со своей женой. В руках у его жены был огромный кулек из газеты. Я стазу догадался, там горячие пирожки.

Валя,- так звали жену Сереги, работала поваром в офицерской столовой. Пирожки – было ее хобби. Она пекла их ежедневно и на работе и дома, да такие, что пальчики оближешь! Зная мою слабость к ее пирожкам, она принесла их разных целый кулек.

-- Да вот, шли мимо, решили зайти. Тут про тебя такие слухи по городку поползли, что, мол, совсем опустился. Ну, ты же меня знаешь! Я никому не поверил! Дай, думаю, зайду, все узнаю из первоисточника – заговорил Серега.
-- Ну, спасибо и на этом – ответил я, приглашая гостей на кухню к недопитой бутылке.

Я рассказал им о своих сегодняшних злоключениях. Посмеялись.

-- А люди то, люди что говорят, мол, совсем мужик спился, все деньги пропивает, на мусорке по выходным приходится подрабатывать – узнал я правду о себе из уст Валентины.

Как только наши жены ушли болтать в другую комнату, Серега шепнул мне на ухо:

-- Тут у тебя в соседнем подъезде одна бабка очень хорошим самогоном торгует. Дай мне какой-нибудь пакет, я быстро сбегаю, пока моя не видит,… а то этого, - показал он на недопитую бутылку, - сам понимаешь, нам мало.
-- Да вон, возьми, на ручке двери висит, - почему-то тоже шепнул я ему.

Сергей обернулся быстро, за две минуты, никто ничего не заметил.

Спустя некоторое время наши дамы вернулись на кухню.

-- Э-э-э, что же вы это, мужики, уже минут сорок сидите, а полбутылки никак уговорить не можете - заметила Валя, откуда ей знать, что это не та водка, а уже остаток от самогонки.
-- Да вот, вас ждем, а то, вдруг обидитесь, что не оставили – подмигнул мне Серега.
-- Нет, нет, мы больше не будем, допивайте – обнадежила нас моя жена.

Разговор у них шел, о каких-то птицах и страшилках вокруг них. Например, если к вам в окно залетит птица, то это плохая примета – к смерти родственника. Серега в их разговор добавил еще несколько страшилок: однажды кто-то кому то из его знакомых подарил открытку, на которой был изображен попугай, так у того через две недели брат скончался. Вывод из всех этих разговоров сводился к одному – бдительности в подобных ситуациях терять нельзя.

Точно! Нельзя! – осенило меня.

Я сделал вид, что мне нужно пойти в туалет, а сам зашел в комнату, тихонько открыл форточку, взял с телевизора «красоту», которая там стояла.

-- Ты, птица, не будешь больше кукарекать в моем доме, и приносить несчастья! – сказал я этой, то ли вазе, то ли кувшину с петушиной головой и тут же выбросил ее «на счастье!» в форточку.

Кувшин чпокнулся о березу и глухо упал под ней. Но это услышала и заметила через окно моя жена. Через секунду, она влетела в комнату.

-- Ты что! Совсем о… одурел?
-- Надя! Ты же слышала, что птица в доме к несчастью. А в нашей семье с этого дня все… несчастий не будет! – ответил я заплетающимся языком.
-- Да я только что от тебя дурака спрятала в этого петуха все свое золото и деньги, которые ты сегодня на помойке нашел, а ты опять за старое! Отдохни, угомонись! – прокричала Надя, наспех надевая куртку и выбегая на улицу.

Петух раскололся, а вот ценности не пострадали и во второй раз были спасены.

* * *

В начале пятого утра, меня разбудила разъяренная жена. В пять утра на коммерческом автобусе она собралась уехать на московский рынок за покупками и у нее чего-то не клеилось.

-- Вот здесь на ручке двери вчера висел синий полиэтиленовый пакет, где он? Ты по своей привычке его никуда не выкидывал? – спросила она меня ехидно и раздраженно.
-- Да нет. Хотя, постой, я давал его Сереге, он тайком от вас бегал в соседний подъезд за самогонкой.
-- Что-о-о?! – прорычала Надя, - немедленно давай мне его телефон!
-- Да что случилось? – начал, было, я…
-- Телефон!!! – оборвала меня она.
-- Не помню… вон на столе моя записная книжка.

Раскрыв мою записную книжку, Надя в спешке начала набирать номер. Когда на другом конце провода ответил сонный женский голос:

-- Слушаю вас.

Надя безапелляционно прокричала в трубку:

-- Так! Быстро и немедленно буди своего алкоголика и к телефону его!
-- Женщина, а вам, которого из двух будить? - ответили на том конце.
-- Что значит из двух?!
-- Так у меня в доме два алкоголика: сын и его отец...

Но Надя бросила трубку, недослушав, так как увидела, что я протягиваю ей тот самый синий полиэтиленовый пакет, который я нашел под кухонным столом. Надя быстро раскрыла пакет, заглянула в него, потом облегченно вздохнула и села на стул.

-- Вот в чем дело! – произнесла она и достала из пакета две зелененькие купюры по сто долларов.
-- Валька, какая-то странная, - продолжала она, - говорит, что у нее в доме два алкоголика: сын и его отец. Ни у нее, ни у Сереги никогда ж в жизни детей не было.
-- Обожди, ты по какому телефону звонила?
-- Вот, по этому, - показала мне жена мою записную книжку.
-- Так это же телефон моего командира! Надя! Неужели нельзя повнимательнее? - округлил я глаза.
-- Ха-ха-ха! Командир – алкоголик! Вот где истина проявляется! Что, ссыкунишка, испугался! Да не бойся! Светка (так звали жену командира) небось, спросонья не узнала моего голоса.
-- Да какой командир алкоголик! Он же трезвенник, и на дух спиртного не переносит, тем более у него проблемы с желудком. Сынок его – да, не спорю – возразил я.
-- А чему ты Вова удивляешься? Сколько бывает тайных или анонимных алкоголиков.
-- Нет, Вова, - продолжала она, - все, хватит пить! Я на рынок только потому и еду, что бы поскорее потратить все эти деньги, потому, что я чувствую, что ты, если и не выкинешь их куда-нибудь в очередной раз, то наверняка, либо сожжешь, либо смоешь в унитазе.

* * *

Надя приехала довольная и с покупками. Себе она купила зимние сапоги, дочке пуховик и свитер, а мне новые черные шелковые шнурки для ботинок.

-- Вот, твоя любимая армия, шнурками не может вас обеспечить! – заявила она, протягивая мне шнурки – тратиться на тебя приходится!
-- Обратно ехала вместе с Лариской, Светкиной подругой, - начала деловито она,- действительно твой командир трезвенник, не курит и не пьет, Лариска подтвердила. Вот, с кого тебе нужно пример брать! Хотя… не надо, не бери! То, что этот трезвенник в пятницу вечером отморозил, тебе со своими вчерашними выходками его не переплюнуть!
-- Я только потом поняла, - продолжала Надя, - почему Светка назвала его вторым алкоголиком в доме.

А случилось вот что... По итогам регламента, да еще досрочно законченного к годовщине дня рождения Л. И. Брежнева, многие в дивизии получили, кто орден, кто медаль. Но самая шикарная и, я думаю, самая желанная для любого офицера награда была у моего командира. Нет, не награждение именным огнестрельным оружием, а присвоение досрочно очередного воинского звания – подполковник.

В ночь с пятницы на субботу он и основные начальники отделений находились в районе, т. к. рано утром в субботу, необходимо было выстраивать технику в колону и перегонять ее к основному месту дислокации.

Ну, как тут, во время ужина в полевой офицерской столовой не обмыть по традиции эти звездочки! Хоть командир был и непьющий, но традиция - есть традиция. И он, под общие аплодисменты выпил пол стакана водки (вернее разведенного спирта) с опущенными внутрь двумя звездочками. Потом достал эти звездочки и облизал их – не каждый день подполковника присваивают, тем более досрочно!

В это время зазвонил полевой телефон, и дежурный по связи сообщил, что к ним минут сорок назад выехал командир части с замполитом вручать подполковничьи погоны, так сказать в боевой обстановке. Получается, что они уже на подъезде и вот-вот должны появиться.

Командир приказал всем привести себя в порядок, оставаться на местах и накрыть еще один стол, а сам пошел встречать их, а заодно и проветриться, немного подышать свежим воздухом.

Огни «пикапа» командира части он заметил сразу, и пошел не спеша на встречу, к твердой «бетонке», пробираясь вдоль разбитой тяжелой техникой и размытой осенней распутицей, непроходимой полевой дороги. Но тут оступился и упал прямо в глубокую колею, до краев заполненную смесью глины, воды и грунта. Попытался встать, но руки поскользнулись на очень скользкой глине и он вновь буквально с головой нырнул в эту трясину. С трудом встав на четвереньки, он вдруг понял, что начинает предательски пьянеть от только что выпитого спирта. А командир части с замполитом, вот они, уже почти рядом, идут по другой стороне дороги. Одна надежда - они не заметят его.

В этот момент появилась одна из двух собачек дворняжек, которые весь регламент неотлучно следовали за полевой кухней и охраняли ее от чужаков, и начала остервенело лаять.

-- Товарищ полковник! Давайте перейдем на другую сторону этой дороги, а то эта шавка хоть и маленькая, да больно уж злобная, кто ее знает, возьмет еще да и цапнет за ногу, - произнес заботливый замполит.

И они перешли. Но тут опять раздался громкий басовитый и злобный лай,

-- Гав! Гав! Гав!
-- О-о-о да тут еще одна собака! – воскликнул командир части,- да какая большая! Замполит! Ну-ка, быстро, ослепи ее фонариком, чтобы не бросилась!
-- Послушай! – продолжал командир части,- да эта собака, какая-то странная, да еще и в майорский погонах! О-о-о!!! Кто это!!!

Поняв, что полностью разоблачен, наш командир перестал гавкать и сел прямо в колее дороги. Когда командир части с замполитом перешли на его сторону дороги, спирт, видимо, особенно сильно ударил в голову и родилась спасительная мысль, - если они испугались такой маленькой собачки, то большую испугаются тем более и перейдут обратно на другую сторону дороги и тем самым не заметят его, а уж он, потом что-нибудь придумает.

Через некоторое время, командир части отошел от охватившего его «столбняка» и у него отпустило сердце. Спустя несколько секунд и замполит части вышел из «ступора» и наконец-то смог открыть свой рот.

Матерые офицеры, которых нельзя было чем-либо удивить, немало повидавшие за свою службу, и которые были готовы ко всему, оказались в шоке при виде лучшего командира регламентной группы, ради которого они сюда и ехали, что бы вручить ему подполковничьи погоны. Тот извалянный в глине, как пельмень в сметане, стоял на четвереньках в дорожной канаве, да еще и гавкал на них.

На такую встречу, они явно не рассчитывали.

Приведшие себя в порядок офицеры этим вечером так и не дождались ни командира части, ни замполита части, ни своего командира. А через сорок минут дежурный по связи по телефону сообщил, что командир части, замполит и их командир благополучно прибыли на основную позицию.

-- Да-а-а! Мог бы и предупредить! А то, не успел надеть погоны, а уже зазнался! - сказал кто-то обиженно.

* * *

В. Кулаков
март 2010 г.