alas

all day long i think of things but nothing seems to satisfy. грязно-кремового цвета приемник в непонятных разводах шипит и надрывно давится, потому что без помощи пальцев или подставки расшатавшаяся антенна виснет беспомощно и безнадежно, как спаниельи уши. people think i'm insane cos i'm frowning all the time. розмари пишет на вырванном из чужой тетради листке, раздражающе шурша фломастером по бумаге, НУЖНЫ ДЕНЬГИ СРОЧНО, огромными печатными буквами и двигает к нему по засыпанной крошками от бублика столешнице - засмотревшийся на восьмерки стайки мух в центре комнаты сэнд замечает записку только тогда, когда она утыкается в голое плечо. узнать что на ней написано он, впрочем, все равно не может, потому что в шестнадцать лет не умеет читать - помимо клинических высот сдвг и пограничной агрессивности у него дислексия; сестре же озвучить для него данное измышление мешает врожденная немота. остается только нести записку брату на первый этаж, и сэнд слегка злится от возложенной на него обязанности, отчего пространно замечает в воздух - у твоей сестры оленьи ноги - хотя намеревался сказать это рэнду по достижению пункта назначения, и розмари цыкает с недоумением и обидой, а объяснить утверждения младшенький из лероев не может ничем.
- так иди и заработай, - коротко отвечает рэнд, едва глянув на записку, потому что давно уже не помнит, что его брат закономерно не умеет писать по той же причине что и читать, и сует бумажный лист обратно в те руки, из которых его получил. 

***

Лучшие бармены Бали мечтают поделиться своим опытом! У Грэя в устах все обращения из имеющихся в распоряжении, вплоть до слюнявого лапа и зая, обретают столь явный блатной налет, что с ними только подружек карточных должников вечерами за волосы хватать да за сиськи мацать, шипя в ухо про три дня сроку под успокаивающий аккомпанемент из перепуганных частых вдохов и всхлипов, а глаза разинуты блестящие от слез и дворовой фонарь в их отражении потусторонняя сказка, сам стоишь неподалеку и перочинный нож от нечего делать туда-сюда, главное глядеть искоса и напряжения в локтях не сбрасывать. can you help me, are you for my brain.

***

что ну что прости по ту сторону забора здание кажется неизмеримо огромным только когда падаешь с этого забора на поддерживающий его гравий а дальше сухая августовская трава на километры вокруг больше ничего нет и гремят по ж\д поезда заливаются по ночам семафоры с койотами грохочут по шоссе нагруженные цистернами с бензином и контейнерами с мясом тягачи и на километры вокруг больше никого нет неверно -в доме моя сестра, мусора, в сарае под метровым слоем чернозема расчлененный труп и ржавеющая в кровавом камуфляже бензопила среди консервов в подвале а на втором этаже мама в пьяном угаре, болит спина после последней драки и колоски всего только по колено, здесь либо залечь, либо по-пластунски, поговорим о том насколько это ***во, после поговорим, я имею в виду, ржавая тачка по секущей через поле, i wonder.

***

wrap me in plastic, да хоть cleanwrap всю голову так чтобы ни молекулы кислорода легких уже не достигло, предплечья замаскированы черной кожей, множество ремней смутно отсылает любителей к angel sanctuary, а сам стоит завороженно глядя сквозь наклеенные на витрину аракаловые буквы, положив на стекло руки, как дети в кондитерскую, потому что интерьер магазина и присутствие за прилавком хорошенькой продавщицы странным образом преображают его партнера в нечто недосягаемо ангельское с той же легкостью, с которой психозы и ультрафиолетовый краситель на стенах в комнате у них дома делали из него дьявола только пару часов назад. надежно cleanwrapped in plastic/

***

пидаров там нет, а только телки, все становятся потребимы на десятой рюмке, особенно если газетенкой или поддельной фуражкой с веселым роджером по лицу отхлестать, чтобы черно-синие дорожки косметики, лохмы растрепаются, рот артериальным пятном, весь барный стол в кофе, который растекся из опрокинутой чашки, этим ублюдкам надо познакомиться с русскими, так что еще ее можно схватить за горло да как швырнуть на этот стол сверху, бабы вопят, официанты разбегаются, сплошной в общем кайф и коньяк в глотку из горла с расстояния в дюйма три, с охраной здороваться римским салютом, по-вашему - зигой, левой рукой извлекая из-за пояса револьвер, а за неимением оного - зиппу из кармана, чтобы чиркнуть и уронить во все эти разлившиеся по барному полу спиртные моря, если же у вас нет зиппы в кармане, то вам и делать в таких заведениях нечего, а то что бывает после того как кашляя от дыма горелого пластика вывалишься в ближайшее окно да бегом по машинам и без объяснений любому коню понятно, уикенд же, майский притом, главное - рубашку бычком не прожечь или кожаное пальто спьяну на спинке стула не забыть, а также чтоб сердце на проезжую часть ненароком не выпало, все прочее само собой разумеется

***

не помнит такую футболку, а еще говорил, кажется, курящие люди получают везде бонусы в виде подобного рода недоумения, еще ненависти, что вы тут на моего ребенка дымом дышите, еще всегд могут выйти проветриться под лозунгом на перекур и молчать в самые ответственные моменты, рот сигаретой занят, i wish i could but it's too late, цвет кожи - разбавленный белым оливковый, как у испанцев, и жесткие по нарастающей посеченные пряди черных волос. такие лампы свисают с проводов только в андеграунде, очень бесят когда болтаются по дуге над головой, зато со стороны конечно эффектно, игра света на бицепсах, глаза - провалы теней, сухой и бледный рот в равнодушную линию, и все такое, какое же может быть шоу, если не эффектно, а любое прилюдное убийство так или иначе превращается в шоу. здесь пахнет опилками, дымом и перегаром, черта с два я могу это чувствовать, потому что носоглотка выжжена спидами слишком бесповоротно и наверняка.

***

все выходит именно так, есл и обдумывал это заранее, это буддистская мудрость. такая себе центровая взвесь, если в рюмочку с героином нарыдать хотя бы миллилитров десять, а иначе у него и не выходит, если смотреть на экран чужого телевизора, где в концентрированном свете автомобильных фар трое бьют четвертого по кругу, не давая даже упасть, за просто так, в качестве прелюдии к вещам намного худшим, и хочется только выключить выключить где этот ваш ебучий пульт вытащить кассету выбить стекло видеокамерой которая это зрелище воспроизводит выцарапать глаза зажевать эту пленку и весь прочий найденный под чужим полом наборчик свидетельств унижениям сжечь вместе с собой нахуй но он слишком хорошо знает что должен досмотреть до конца хотя бы одну из кассет долистать хотя бы одну пачку фотографий каждая из которых обжигает руки и вымораживает ребра все большим слоем инея досидеть там дотерпеть дооплакать каждую травму того, которого сейчас бьют, как моральную так и физическую, собрать все из них в несовместимый с жизнью набор и вмазаться, этим, с солью, похуй, ебашьте, будет ли от этого что-нибудь, чтобы не заблудиться в чужом доме в шизофренический припадок от ужаса, от тоски, от восхищения чужим мужеством, от недоумения по поводу чужой конспиративности, здесь помните еще никого на много километров вокруг, сколько ни вой да стекла ни бей никто не придет, как много раз сюда не пришел

***

- а?
- В ужасе, говорю, криком захлебнулся.
Джеку редко удается достичь такой степени опьянения, чтобы уходила из-под ног земля, двоилось в глазах и намертво заплетался язык, но сегодня он, кажется, преуспел. в таком состоянии идти по свежевспаханному полю очень трудно и утомительно, ботинки вязнут в рыхлой почве, все это бесконечное количество ветряных мельниц закруживает тремя острыми лопастями в сияющее хромированное небытие, где есть только ярко-синий озон неба и теплый сентябрьский ветер в лицо, а создаваемая ими вибрация продувает голову через уши насквозь, так что слышно, как свистит, и бутылка все время пытается проебаться, особенно когда волосы загораживают обзор, а самое занимательное в том, что неясно, куда идти, и зачем тоже, потому что проспаться в ветряных мельницах было бы вероятно отличным вариантом, если бы не надо было снова что-нибудь искать или возвращаться, наверное, в штаб, или что там на сей счет сказал майор полчаса назад. ерунда, это он специально уводит старлея прочь от трассы, как нильс крыс, и говорит что-то очень бурное, важное и неразборчивое, а еще путается под ногами, потому что все время норовит занять позицию тет-а-тет не переставая при этом идти, и в вертолетную череду размытых кадров попадает то осколок ухмылки сквозь спутанную завесу отросшей челки, то тонкие шрамированные предплечья мелькающих в жестах рук, он, кажется, два раза уже падал, потому что пятится и от этого на каждом шагу спотыкается, а может, это Волков сам придумал несколько минут назад, и ни слова не разобрать, и угроза дружного падения продолжает нарастать по мере того, как выпитое догоняет вестибулярный аппарат, а майор пятится все медленнее, так что в конце концов старлей устает преодолевать препятствие и отодвигать рукой и останавливается.
- Что-ты-мельтешишь,
они оба шатаются даже когда просто стоят, и шатались бы возможно не меньше если были трезвыми как стеклышко, потому что размеренное одностороннее движение над головами закручивает и завихряет пространство, а мерное многоголосье вращения подергивает атмосферу полупрозрачной пленкой нереальности слишком настойчиво. нет, он все-таки падает назад, с хохотом и воплями про землю-матушку, которая зовет, а Джек не может заставить себя ни предотвратить эту беду, ни помочь ему подняться, потому что неожиданно уверяется в том что оба они свежеоткопавшиеся из-под ветряных надгробий зомби.

***

- Валяй, продолжай, она теплая еще. Даже горячая, - Легион всегда улыбается дружелюбно, иначе, наверное, не умеет, даже когда жестикулирует вот так пистолетом над новообретенным трупом чужой любовницы, рядом обманутая сослуживица меланхолично оттирает лицо от кровавых брызг, а ее неверный бойфренд все еще держит распростертое на кровати тело за сочное бедро, всем своим видом отчетливо являя ШОК! - классический, как то и дело случается у всем известных по любым новостям ученых.
- В-в-вы.. - вешает в воздухе последний, выразительное длинное лицо и глаза - линзы на ужасе, в голове, наверное, кроме ужаса, больше и нет ничего. Зо вздыхает над ним скучающе, закусывая нижнюю губу, с тем же видом, с каким ведет длительные беседы с едой в тарелке или офисной ручкой у себя на столе, а Джоди в дверях раздражается дополнительно оттого, что спичка гаснет раз за разом, пока фильтр мокнет в зубах, и, как всегда, слабо недоумевает, что именно он здесь с этой кучкой придурков забыл.
- Да шальная пуля, - поясняет Легион, его вусмерть напуганный собеседник едва не падает с кровати, когда шарахается от уткнувшегося в щеку ствола. - Всякое бывает. An accident.
- У нее сиськи больше, - подмечает наблюдательная Зо после тяжелой паузы очень звонко, хотя она все говорит звонко из-за едва заметного изъяна в прикусе. - Больше моих.
- Ну да, мы же все понимаем, - ответствует поверх головы ее - бывшего ли - партнера старший по званию с бесконечным терпением. - Сиськи больше, ****ься хочется, любимая в трехмесячной командировке, это просто одиночество и секс, никакого платонизма. Сиськи есть, никакого платонизма, секс возможен, только что же ты оробел, дружище, - он лыбится шире из-под темно-рыжей пряди, самой длинной в цветном хаосе условной челки и хлопает дулом по лбу неудачливого герой-любовника. - Женских трупов не ебал никогда, что ли. Все в порядке, этот продукт еще часа три будет полностью пригоден, тем более, с такими-то сиськами. Или, может, выпьешь для смелости?

***

;;не отвлекайся, Кентукки. являетесь ли вы робин гудом? в удостоверении инвалидности указано что подростка зовут кеном такером, но никто во дворе давно уже этого не помнит, а многие и не знали никогда, так что
 ничего роднее слова Кентукки для его обозначения быть не может. черта с два назовешь мальчонку дауном, хотя бы даже потому что никаких проблем с монголоидностью или лишним весом отметить нельзя, но быть дауном необязательно для того чтобы быть дебилом, и то карусельное мироздание которое просматривается из-под густого пшеничного каре шатко держится на слюнях и фосфорном клею, как плакаты в комнате или сны с избытком красок и разорванных сюжетных деталей, которые не смоешь поутру водой и не запьешь как положено чаем с дрянным привкусом капелек, добавляемых во что ни попадя маразматической бабушкой, единственным союзником в мешанине из потерь, ****юлей и смены сезонов. Кентукки не обременен школами, интернатами, прочими заведениями для промывки и подмены мозгов - лучшее решение, которое успела принять бабушка до наступления маразма - и привык потому коротать дни, в летнее время носясь по двору за кошками или помогая девочкам в песочнице воздвигать однообразной планировки замки, а в зимнее до полной потери чувствительности в руках выстраивая разного рода монументы в снегу. sweet lemonade, yeah sweet lemonade, Розмари упорно отказывается готовить, глядя на добытое с суеверным ужасом, и в приступе фаталистического безразличия Сэнд машет рукой: отказывается - так пускай дохнет с голоду, и, не желая ждать, пока мясо испортится, приступает к приготовлению самостоятельно. много ума чтобы развести костер не требуется, а готовой к употреблению еда становится на удивление быстро. не сказать, чтобы вышло очень уж нежно, но на вкус - хоть куда, похоже на свинину, но сочнее и слаще. благо дура-сестра лишена дара речи и как следствие возможности портить аппетит причитаниями на тему грешности каннибализма. предупреждали же этих сучонок из пригорода - не ходите детки в лес гулять, собирать грибы, устраивать пикники, надрывно ржать и ****ься, во всяком случае друг с другом, хотя от винтовки в чаще никакая мужская компания не в помощь. покончив с едой, Сэнд лезет в рюкзак за пластиковой бутылкой самогона и с отвращением глотает до тех пор пока части жертвы не начинают отчетливо проситься из желудка назад. ввиду конституции спиртное валит его быстро, но опьянение не выражается совсем ни в чем кроме головокружения и снижения окружающей яркости - буйной в результате весеннего растительного расцвета. опьянение могло бы оказывать должный эффект, не будь все происходящее до такой неоспоримой степени лишено всякого смысла, а мотивации так бесповоротно подорваны безуспешностью.

***

тамнигде. в последний раз там было фантастически красиво и безголовый ангел на памятнике увитый всякой пуэрарией и я даже чтото литературно думал а сегодня совсем ничего. только то что говорю каждый день везде и по кругу.сложно бывает верить что ты не снишься мне и не кажешься. когда я в последний раз думал литературно. что следует делать для всего. что лучше не делать никогда. что делать приоритетней. я хотел бы увидеть стенд с полагающимися лично мне ответами на эти вопросы хотя бы единократно и мельком чтобы запомнить некоторые слова. там еще была тигровая крыса ее спугнули люди а я не. я такой тупой и нудный сегодня. происходит чтото не то. пожалуйста побыстрее пожалуйста. me torr. только побыстрее пож. а дайте мне винтовку и дайте мне коня. Я БУДЕННЫЙЙ доносится с улицы. невнятно произносит капрал, склоняется с тощей высоты своего роста и целует обоих сожительниц в щеки, поочередно касаясь их лиц мягкими ржаво-бурыми прядями своих волос. та, что слева - он не помнит, которая из них Роуз, а второе имя выветрилось бесконечной служебной дремотой окончательно - улыбается перештопанным давней автокатастрофой ртом и протягивает ему походную стальную кружку с жидким, обжигающе горячим кофе. вторая, сосредоточенно хмурясь, подбирает оброненное парнем пальто, вытягивается на цыпочки к вешалке. в прихожей тепло; в оживленной приготовлением ужина кухне даже жарко, так что спустя некоторое время пребывания там приходится стянуть с себя колючий бутылочный свитер, оставаясь в одних джинсах. девушки без суеты циркулируют между плитой, мойкой и холодильником, приглушенно тараторят - кажется, та, что без шрамов, отвечает напарнице на неизвестном хозяину квартиры языке. он не слушает, уже спустя несколько проведенных в бесцельном ожидании минут близок к погружению в глубокий, применимый на любое время и положение полусон-полубред, так что струйкой плещет остатки символически бодрящего напитка на кафель и медленно съезжает в сторону, к стене, до тех пор, пока не касается локтем кухонной батареи - только чтобы подскочить, с грохотом уронив посудину на пол, и нервно процедить - заземлились уже, ссуки. кто заземлился и где - не проблема для эмигрантов, гостей города, квартиросъемщиков. жесткие темные листья растущего в белом вазоне фикуса торчат в глаза, девушки слаженными киборгами ассистируют друг другу, будто играют в четыре руки, моют, режут, убирают, подают, а в квартире тесно и жарко, уютно, накурено и заземленно, даже прилагающийся к синдрому хронической усталости беспорядок не может благодаря девицам пролезть в жилище следом за капралом. вместо окон здесь картины - любое отверстие в стене могло бы явить жильцам не более чем пыльные и опаутиненные переплетения вентиляционных труб, кишки тепло- и водопровода, венозные клубки кабелей, за ними - новую обшитую металлическими панелями многослойную стену, в которую облачены угрожающе внушительные, черноземные недра земли. опасаясь новых подзарядок, капрал старательно трет глаза и, полуобернувшись, занимает себя созерцанием пастельного женского портрета, висящего над столом - втайне от остальных присутствующих практикует метод переменной концентрации, полжизни помогающий не спать круглосуточно. на конвейер восприятия последовательно поступают детали окружения, их резкие края и сглаженные бока, звон фарфоровой чашки о блюдце, чирканье зажигалки, хриплый женский хохоток, нарисованная кремовая шея длиной в модильяни, квадратики на пластиковой обшивке дешевого стола. грустно им. и я могу продолжать эту тягомотину длиной в вечность. а они говорят. еще схематически излагать все что только способно взбрести на воображение. а они говорят. это где добавляют. почти всегда когда я пытаюсь поддерживать этот разговор с ними - в результате имеем конфликт. потому что не может дружеское общение являть из себя безграничную череду нытья и бахвальства. как же я могу поддерживать, если не поддерживаю эти драйвера. (yodel) "Если у меня будут когда-нибудь дети, воспитывать их я буду исключительно по(на) Кустурице." (с) Lрузья мои! если у меня когданибудь дудут дети, не этих долбоебов дети, а мои собственные, я не буду их воспитывать! они будут охеренные невоспитанные! они не будут у меня дети, не переживайте за ваших дочек, которых я собираюсь насильственно женить на орде своих серолицых невоспитанных отпрысков, вооруженных как попало, от вил до револьверов, у меня все равно только молотки и отвертки, не дергайтесь, сидите спокойно пидары. единственный доступный метод взращения детей это не мешать им развиваться. да, они могут тогда выпить жидкость для прочистки труб, но если выживут то больше такой ошибки не повторят, потому что запомнят. сеньора илона являет из себя примерную мать, я горжусь такой знакомой. эти пидары будут воспитывать детей по(на). ну да, ну да, и в священную купель мы детей грохаем поспешно, пока они еще не обзавелись самосознанием для возможности выбора веры. ***к значит и христианин, из меня такой же христианин как из скинхеда хиппи, я в ****ского бога этого верил примерно год, когда боялся ходячей рыбы-молота, а потом бояться перестал и верить тоже, да был ваш исус, ничего в нем противоестественного, ничего законам природы не противоречит. трупы им знаете вообще свойственно воскресать куда чаще положенного. вон выкопались какието евреи на втором кладбище и поломали скамейку, а столешницу вообще унесли, или вы думаете что гопота скооперировавшись с бомжами будет ночью перелезать через кладбищенскую стену, лихорадочно преодолевать сторожа и ломиться сквозь частокол крестов с кустами и деревьями чтобы оторвать нахуй убогий деревянный столик? а так-то, вчера пришли - есть столика, сегодня пришли - столика нет, и хоть тресни. цыганские могилы пару десятилетий назад состояли из нескольких слоев. под покойника клали драгоценности и дохуя денег, сверху краником клали бетонную плиту, потом гроб, потом шампанское ящиками, жратву, наряды, а потом еще одна бетонная плита или мраморная, как захотите. а потом люди подкапывали сбоку и все равно все ****или, а все потому, что против лома нет приема! видали какие занимательные статьи нынче пошли, а они-то думали поговорить со мной о смеси бахвальства и нытья, или о том как я говорю, а круче всего про микроблоги или какой же я (yodel). хорошо что я там не живу а то я бы все цветы снес под дверь тебе за ночь какие понравились бы с куда большим удовольствием тратя на это время чем на вот эту вот переливаемую словесную водицу и сбижал с позором ну это единственно невозможная развязка. что такое крынычка я никогда не знал, представлялось коромысло, коромыслом бабы волка ****или, а они со мной хотят говорить о себе, а когда я пытаюсь пояснить им какая там сложная сложилась ситуация что подполковник не подчиняется полковнику и прав при этом, а тут выясняется что я говорением мешаю им поныть о проблеме, у которой нет сути, а весь вес сосредоточился в качестве ожидаемых ими аплодисментов, я бы рад суметь заставить себя ****ануться ****ом об стол так чтобы вместо носа осталось крошево но это не выйдет, только если веревок везде понатянуть и нажраться когда стемнеет очень много водяры, гаггага взгляд застревает на крынычке теперь, да, еще поопределяйте мне в диалоговом окне, о brother, where art thou, другого вопроса я ей задать скоро и не смогу это так ужасно, dirty dirty, позвоночник как бусы, спинной мозг молоками, горячая нитка от затылка до копчика, и чтобы все зубы острые и жрать руками сидя на корточках с урчанием сверкая зрачком на камеру, еще этот, стриженый, желтоглазый, достает из кармана мятую бумажку, долго водит пальцем, растерянно щурясь, наконец находит желаемое и запинаясь застенчиво зачитывает бессмысленное сочетание цифр с латинскими буквами, в результате чего кристально чистое небо низвергает на мегаполисы атомный дождь снарядов, мешая цивилизации в бетонно-костную пыль, виновник торжества поправляет гогглы без стекол и нетвердой походкой уходит в закат, а руки сольются с приборами, фильтр просядет меж челюстей, я давно не помню о чем это я, везде рассеяны очень дорогие слова и нет это не мало как кажется многим из другого поколения мы сами знаем сколько оно стоит сколько весит, мне не хотелось бы ограничиваться, но как проделывать манипуляцию по перезагрузке чипа от терминатора, если у нас тут давно биопанк, и как выглядят чипы, им нечего мне предложить, нам всем нечего предложить, бочки с ромом опустели, товарищи, arrgh, дзержинский феликс эдмундович был очень благородного вида мужчина, я блевал на эти ленточки ветеранам а чекисты это охуенно, гаггагагагага, и ничего не тяп-ляп, я хотел бы жыть во множестве мест сразу но куда сильнее быть твоим телефоном раз и навсегда или найти тебя еще в роддоме и никогда больше не расставаться тогда бы ты привык и не замечал как я заябываю на второй день пребывания с кем угодно одним своим присутствием Ха-ха-ха! или твоими наушниками очень, ты -любимый, это так отшибает дух куда охуительней чем прыгнуть безпарашюта спарашютом чтобы центрабежная сила размаззала меня по ближайшей стене ты -единственный я всегда хотел тебя видеть, out нет ничего кроме ошметков внутренних картин и перепадов температуры, in ничего кроме тебя и я=