Рябь

Маленький лепесток цветка подпрыгивал, подмигивал, одержимый,  держимый ветром у земли. Девочка, весело сбежав к бассейну, уже 10 минут расправляла полотенце на зеленой траве, вставая на него, сминая, расправляя,спрыгивая, потом вставая,сминая,расправляя,опять спрыгивая ... И только синяя гладь бассейна рябью посмеивалась над ней.
Жара, уже не сверкающая солнцем, но давящая  тучами, парила над землей и над сознанием той, что проводила девочку у двери и,стоя в легком платье, смотрела на ее порывистые движения с баллюстрады террасы.
Наконец-то ритуал был совершен и девочка, одев маску, прыгнула в воду. Та приняла ее тело своим, теплым, обволакивающим и ласкающим кожу. Еще неделю назад девочку не подпускали к бассейну без нарукавников, но старшая сестра открыла новый мир, погружаясь в который, была приятно прятаться от голосов, играющих в ее маленькой головке странные симфонии. Жаль, что не умела она ни петь, ни танцевать мелодии, ни даже рассказать их смысл.
Прыжок, взмах руками-крыльями ночного мотылька, словно выкинутого на солнце, бесформенными, рвущими голубую гладь, и  рывки ногами, разрезающими плотность пустоты воды, и вдох, лишь для того, чтобы опять взмахнуть руками-крыльями ночного мотылька, словно выкинутого на солнце, бесформенными, рвущими голубую гладь и  рывки ногами, разрезающими плотность пустоты воды.
И вдох ее, той, что проводила девочку у двери и, стоя в легком платье, смотрела на ее порывистые движения.
Женщина, лишь на минуту задержалась у баллюстрады, удерживаемая радостью и изумлением от того, чему так неожиданно научилась ее дочь, и отошла в глубь дома.
Тишина. Минута, две. Она тихонько подошла к двери и вдруг увидела, как ребенок молча борется с собой и голубой стихией и все вдруг встало на свои места: несчастный случай, маленькое черное платье, бездонные глаза на фотографии, слеза на руку мужа и свобода от себя самой.
Нет больше странных взглядов, вопрошений в ночи тоже нет. Нет обязательств. Нет притворств. Больше нет вопросов, ответы на которые лежат на дне бокалов. Не надо даже ждать ответов от тех, кто сам себе вопросы никогда не задавал.
Она стояла неподвижно, цепляясь за косяк двери, борясь внутри себя и молча наблюдала, как неоднократно падает на дно частица ее тела, не ставшая частицею души, пытаясь оторваться ото дна ногами. Рвалась на воздух, кружились мысли и круги воды над тельцем, что в диком танце не хотело застыть лишь телом, как те глаза, что на него смотрели с баллюстрады.
Соседи прибежали, все ее жалели. И тело мокрое она держала на руках, чужими умытое слезами, и его слезами своми грела, которые стекали по красивой маске.
А лепесток цветка  все так же ей подмигивал, танцуя на ветру, держимый им, и лишь вода над ней смеялась рябью. Молча.