I am lost

Я потерялась. Я ищу свою родную станцию, но её нет. Я прошла уже несколько городов, безнадёжно вглядываясь в таблички с их названиями, но железнодорожные колеи тянутся бесконечно. А значит, нет конца и моим поискам. Я одна! Я потерялась!
Страшно…
В одном из городов решаюсь взобраться вверх на платформу, все эти платформы выше меня метров на десять, я как будто по ложбинам ползаю ей-богу. Но дело в том, что зима, сугробы глубокие, а мне надо влезть наверх!! Нет никаких сил, уже и страха нет. Просто цепляюсь ногтями за снег, он проваливается подо мной, - но я снова хватаюсь и руками, и ртом за этот лёгкий снег, чтобы продвинуться хоть на сантиметр вверх. Другого выхода нет. Приходится продолжать карабкаться – падать внутрь и соскальзывать вниз, и всё хвататься за сугробы, и кричать, и плакать. Там где-то наверху станция. Даже не важно – какая. В этой борьбе за выживание проходит время. Кроме снега ничего не вижу. Потом перестаю видеть и снег. На автопилоте ещё совершаю какие-то попытки попасть наверх. Теряю сознание. Как яркие вспышки – боль и тошнота, чёрно-сине-белые пятна снега, за которые безуспешно хватаюсь обледеневшими руками.

Далее вижу – я уже наверху. Сквозь пелену в сознание пробиваются некоторые картинки реальности: материализуются образы сначала женщины, потом мальчика лет девяти. Его вид меня поразил настолько, что я смотрела на него не отрываясь и забыла обо всём: и о боли, и о холоде, и о том, что город мой далеко и даже неизвестно где, - я только тяжело дышу и вижу его – нищего ребёнка, одетого в лохмотья. Изнутри меня начинают согревать испуг и восторг, одновременно вспыхнувшие и разгорающиеся. Я перевожу взгляд на женщину и онемевшими губами говорю: «Я даже не знаю, что ему дать; вот у меня бельё» - на этих словах я вытаскиваю из-за пазухи шёлковую комбинацию, чужое нижнее бельё, - «вот кофта какая-то… Я всё это отдам!!» - достаю откуда-то маленькую девичью кофточку – «Боже, у меня же ничего нет! Ничего нет! Мальчик, бери пожалуйста… Дай бог вам здоровья… Дай бог…»

Тогда мне показалось, что я больше ни в чём не нуждаюсь – ни в тепле, ни в искомой станции. У меня было нечто большее.
Всё исчезло, остался только бледный свет на том месте, где стояли женщина и нищий мальчик.