Святоша Сергей и Владыка Гурий

  Поздней осенью, когда южная природа особенно щедра на палитру увядания - жёлтые, оранжевые, коричневые и красные цвета, а от чистого воздуха, с запахом разнотравья идёт необыкновенная умиротворённость, душевный подъём и звенящая радость, хочется никуда не спешить, остановить эти мгновения и наслаждаться. Кажется, что все проблемы отходят в сторону, а сказочная среда вокруг погружает в состояние абсолютного покоя. От голоса природы, её радужной одежды, шелеста листьев и пения птиц, — человек вводиться в гипнотический транс. Природа шёпотом говорит:
 
 - ПОСМОТРИ на эту красоту. ВДОХНИ полной грудью. ПОСЛУШАЙ симфонию звуков.
 ТЫ В СОСТОЯНИИ НАСТОЯЩЕЙ БОЖЕСТВЕННОЙ ГАРМОНИИ!
 
  Вот с такими чувствами и хорошим настроением, в абсолютной гармонии с окружающей осенней природой, колонной из трёх служебных машин мы ехали домой, в свои военные гарнизоны, после окончания сборов руководящего состава военного округа. Двое из нас, командиры соединений, а третий, старший по званию и должности, попавший в нашу командирскую компанию, также  случайно, как нЕкогда, Остап Бендер попал под лошадь,- генерал—лейтенант Комаров Владимир Иванович, начальник главного управления штаба округа. Дорога предстояла дальняя, более пятисот километров, в попутном направлении, а затем, мы должны были разъехаться по своим гарнизонам. Позади остались нервные стрессы, неприятные выволочки Командующего Военным Округом — пожилого фронтовика, который продолжал жить и свято верить в то, что будущая война неизбежна и она будет позиционной, окопной, с контратаками, глубоко эшелонированной обороной, с саперными лопатами и противогазами.
 Апофеозом всех учений под его руководством, - было обязательное употребление фразы в докладе решения командира соединения: "...скрытно, под покровом ночи, произвести перегруппировку войск, внезапно и стремительно атаковать и на плечах противника ворваться и овладеть..."
 Не буду грешить, утверждая, что всё это не нужно в современной войне. Но после войны в Афганистане, новая генерация командиров уже мыслит по другому. Принципы ведения войны останутся незыблемыми ещё надолго, а вот эффективность применения сил и средств для ведения боевых действий, умение спланировать и организовать операцию без потерь, в условиях не позиционной, а партизанской войны, - это совершенно другое дело.

 Двигались колонной, не отрываясь друг от друга, делая остановки на полянах, в лесу вдоль дороги, возле рек и водоёмов. Подолгу отдыхали, наслаждались природой и беседовали. К вечеру, подъехали к окрестностям небольшого города, известного всему миру главной достопримечательностью,— Православной Лаврой. Расположились на поляне с видом на монастырь. Золотые купола Лавры, освещённые заходящим солнцем, вдруг ожили от колокольного звона, с диапазоном звучания, от редких басовых тяжёлых ударов, до частых и чистых колокольных переливов, создавая какую-то радостную тревогу, как бы, провозглашая:
" МИР ВАМ, МИР ВАМ, МИР ВАМ...Всё вокруг — это суета и возня! ГЛАВНОЕ — МИР В ДУШЕ!"
 
  Пока адъютант и водители готовили "ужин на капоте", мы обменялись впечатлениями от увиденного и услышанного. Владимир Иванович, как бы между прочим, предложил:
       
  - Если хотите, мы можем заехать к Настоятелю монастыря в гости. Он бывший военный, воевал в Афганистане и верующим стал уже после ранения. Об этом, мне рассказал его заместитель, архимандрит Питирим, а с Настоятелем, Владыкой Гурием, познакомились волей случая. Привозил покойную маму в Лавру, а там решил, что если у монахов иерархия, похожая на военную, то почему бы генералу мирскому не представиться монашескому генералу? Впечатления после встречи остались сильные. Мужик он необычный, добрейший и простецкий, умеет слушать, говорит мало. Монахи его любят. Задачи ставит им ласково и тихо, но исполняется все бегом, аж искры и пыль из под сапог. Он архиерей, учился в духовной семинарии и академии. Так что, грех не заехать и не познакомиться.
   
 Ужин на природе, а точнее, "поляна", с выпивкой, хорошей закуской и беседой, затянулись на два часа. Разговор зашёл о религии, вере, монахах. О том, что монастырский уклад очень похож на военную службу. Такая же консервативная, замкнутая среда, устав, единоначалие и чинопочитание...
 Все мы, на тот момент, взращенные на матёром атеизме, на абсолютном неприятии религии предков, судили о христианстве как знатоки, хотя ни Библию, ни святых отцов не читали и понятия наши были примитивными.

  Было уже за полночь, когда мы подъехали к Лаврским воротам. Обитель встретила нас привычной, почти военной обстановкой. Дежурный монах — вратарник, на приветствие подошедшего генерала Комарова, кротко ответил:

 - Спаси Господи, и  участливо уточнил,- вам, наверное, надо в гостиницу переночевать?

  Поскольку наш предводитель был "под шафэ" и всем своим видом показывал, что он здесь не первый раз, всё ему знакомо и с монастырским руководством он "на короткой ноге ", то инициатива, с молчаливого согласия не трезвых концессионеров, быстро перешла к нему. Генерал познакомился с дежурным монахом и представил его нашей делегации:

  - Это насельник монастыря, монах, отец Анатолий. Он меня не помнит, потому что в Лавре недавно, меньше двух лет.
  - Ты, братец, доложи Отцу — Настоятелю, что приехали военные и его знакомый Комаров. Мы не надолго, хотим посмотреть Лавру и поедем дальше.

  Монах, в мгновение ока, подняв двумя руками подрясник, и обнажив хромовые офицерские сапоги, громко топая, убежал в темноту.
 
  Было неловко от того, что время позднее, мы не совсем трезвые, но наш предводитель излучал такую непреклонную уверенность в грубой правоте наших поступков, что я и мой коллега, Сергей Андреевич, решили не сопротивляться, поддаться влиянию и плыть по течению.
  Прошло немного времени и, из темноты, вышли два монаха в черном облачении, в монашеских клобуках, с четками и большими нагрудными крестами. Они  расцеловались с Комаровым, а тот, в свою очередь, представил их нам:

  - Архимандрит Питирим  и иеромонах Феодосий.
 
  Без всяких вступлений, отец Феодосий пригласил следовать за ним, и когда мы направились вверх по дорожке к монастырскому храму, очень участливо сказал:
 
  -  Отец — Настоятель, Владыка Гурий, просит Вас не ехать на ночь глядя  в дорогу, а переночевать в монастырской гостинице, а завтра он благословит Вас на отъезд. Это, конечно же, не приказ, а совет и просьба Владыки. А сейчас, мы с архимандритом Питиримом, откроем храм Святителя Николая, там вы сможете приложиться к святым мощам и поставить свечу.
 
  Когда храм открыли ключом огромного размера, то нас потрясла неожиданная картина: внутри закрытой церкви горели лампады, а на скамеечке вдоль стены сидели три старых монаха в чёрных мантиях. Блики света выхватывали бледные  лица и причудливые длинные тени. На какое-то мгновение стало даже жутковато. Наш гид шёпотом объяснил, что это пожилые монахи—старцы. Они часто на ночь остаются молиться в церкви, под замком. Среди них есть иеромонах Иов. Он духовный наставник всей монастырской братии Лавры. В монастыре он очень много лет, с раннего детства. Паломники идут к нему со всех концов света.

  Стыдно признаться, но вели мы себя не очень пристойно. Громко разговаривали, шутили, смеялись. При этом, монахи, сопровождавшие нас, только терпеливо напоминали, как надо поставить свечу, как прикладываться к мощам, как правильно осенить себя крестным знамением. Не было с их стороны, ни укоризненных взглядов, ни замечаний. Только кроткое, терпеливое желание понять несусветную, великовозрастную гордыню и человеческую глупость.

  Завершили экскурсию около трёх часов ночи. От чая отказались, разместились в монастырской гостинице, договорившись, в семь утра встретиться с Настоятелем, получить благословение на дорогу и ехать с Богом.

  Пользуясь гостеприимством монастырской братии, мы немного отдохнули и к установленному Владыкой Гурием времени, уже находились в комнате, похожей на приёмную, на стенах которой висели картины с Библейскими сюжетами. Вели себя мы весьма сдержанно, не осталось и следа от вчерашней гусарской удали.
  Ровно в семь часов утра, молодой человек, в лёгкой черной ризе, очевидно, монах, находящийся в послушании у Настоятеля, открыл дверь и приятным голосом сказал:
 
  - Владыка приглашает вас, войдите.
 
  Настоятель встретил с улыбкой и тепло приветствовал каждого из нас. Когда дошла очередь до меня, то весь короткий текст приветствия, который я прокрутил в голове накануне, куда-то провалился. Мы встретились глазами и я понял, что этого человека я видел, знаю его имя и фамилию и даже некоторые удивительные детали из его прошлого! Да, сомнений не было — это был он, в прошлом, старший лейтенант Волошин Сергей, только поседевший и, с совершенно просветлённым внутренним состоянием, которое излучали глаза, полные любви, доброты и какой-то необыкновенной кротости. А ведь всего двадцать лет тому назад,- это был молодой офицер, командир разведроты, участник нескольких боевых операций и рейдов разведгрупп, отчаянно смел, не по годам опытен, любимец начальников и авторитет для подчиненных...

   Мы встретились в военном госпитале, в реанимационном отделении. Точнее, в первый раз я увидел бледное, как полотно, лицо Сергея, на соседней реанимационной кровати-трансформере, когда сам оклимался и пришел в сознание.
О каждом "долгожителе" реанимационного отделения, по неволе, узнаешь многое. "Текучка" насельников нашей палаты, в тот период, была ужасающей. Когда находишься в подвешенном к небу состоянии, чувство времени теряется. Ориентиры во времени и пространстве своеобразные: по-суточная смена реанимационных медсестёр и, по-часовая, замена бутылок с лекарством или с  донорской кровью в капельнице. Настенные часы висели напротив, но трудно было определить, день сейчас или ночь. Иногда, в течении нескольких дней соседи справа и слева  менялись по нескольку раз. Кого-то привозили, а кого-то уносили вперед ногами.
   Сережу Волошина – знали все. Он получил ранение в область сердца и то, что он продолжал дышать и жить, вне всяких сомнений,- было чудо!
 
   Пути наши разошлись. Меня отправили в Ленинград, в медицинскую академию, а Сергея перевели из общей реанимации в отдельную палату, под круглосуточную опеку и материнскую заботу пожилой, глубоко верующей санитарной сестры милосердия, Марии Герасимовны.
 Сколько вЫходила ребят эта добрая и замечательная женщина, бескорыстно отдавая им любовь, тепло и заботу, не знает никто. Она просто молилась и исцеляла израненные тела и покалеченные души. А когда её, в очередной раз, благодарили, она тихим голосом говорила:
 
   - Не меня надо благодарить, а Господа! Каждый человек - Святоша Богоподобная! Всякий человек - это Бог, но с маленькой буквы!
 
   До неприличия внимательно, всматривался я в лицо Владыки и картинки из далекого прошлого, светлые и тёмные, в режиме слайд-шоу, меняя друг друга, наполняли теплотой душу и заставляли сердце биться чаще.   
   На какое-то мгновение, мне показалось, что и Владыка, тепло и по-дружески, как старому знакомому, кивнул головой, как бы, говоря взглядом:
 
   - Да, на все воля Божья!
 
   Аудиенция длилась больше часа, но для каждого из нас эта встреча останется в памяти на долго. Общение прошло легко, без напыщенности. С самого начала стало понятно, что с нами говорит всесторонне образованный, интеллигентный, мудрый, но очень кроткий и добрый человек. Временами казалось, что перед нами не Епископ и не Владыка, а добрейший князь Мышкин по Достоевскому, а иногда — это был Эйнштейн или Гейзенберг. Вопросов задавали много. Ответы Владыки были краткими, но убедительными и аргументированными.

   Время пролетело быстро. Мы поблагодарили Владыку за тёплый прием. Когда он, на прощание, протянул мне руку, то я, воспользовавшись моментом, сказал:
 
   - Владыка, а ведь как прозорливо называла Вас Мария Герасимовна, — мой Святоша?

   Он виновато улыбнулся и очень торжественно ответил:
 
   - Мать Игуменья Херувима, в миру Мария Герасимовна Воронцова, настоятельница N – го женского монастыря, умерла десять лет назад. Царство ей Небесное!