Последнее дыхание

      Так хотелось разжечь огонь. Хотя бы самый маленький костер, крошечную искру тепла в холоде осенней ночи, пятачок света, способный раздвинуть стены плотной тьмы. Но даже самый слабый огонь виден издалека, и самый тихий звук разносится гулким эхом, и оттого Кингар и его спутники сидели молча в тесном кругу, в холодной темноте. Кингар оглядел своих друзей, угадывая их облик в неясных тенях: Мариус, их командир, пожилой и опытный воин восемнадцати лет, Элиана, белая, нежная, бесценная, маленький Эмрис, глупыш и пустосмешка, молчаливый умник Максимиануc. Его друзья, военные сироты, не знавшие своих имен, назвали себя в честь короля, королевы, мага, капитана. Он, Кингар, взял себе имя знаменитого героя, известного своей отвагой, и старался подражать ему невозмутимой немногословностью и суровым выражением лица. Получалось плохо. Ему было страшно. Им предстояло совершить настоящий подвиг, проникнуть во вражескую крепость и открыть ворота подземного хода, через который воины короля войдут в логово врага. Страх пробежал по жилам ледяной волной и Кингар вздрогнул, стуча зубами. Он почувствовал на себе взгляд Мариуса, и услышал его низкий тихий голос:
   -  Скоро. Осталось совсем недолго.
   Ему отозвался Максимианус, относившийся к миру как к одной хитрой головоломке:
   - Откуда ты знаешь, Мариус? Как ты считаешь время?
   - Как? - Мариус поднял голову к черному небу. - По звездам, разумеется.
  Захихикал Эмрис и тут же зажал рот ладонью. Громким шепотом он сообщил Кингару причину своего веселья:
  - Звезд-то нет никаких. А он говорит - по звездам.
  - Неправда,  - отозвался Мариуc. - Звезды всегда есть, видим мы их или нет. Мне тут припомнилась одна история. Хотите послушать?

   Дети торопливо закивали. Мариус заговорил тихим напевным голосом:

    -  Случилось это в темные времена, когда нашим королевством правило жестокое и злобное чудовище, свирепый Змей, в своей гордыне возомнивший себя новым божеством. Страшные беззакония творил он на нашей земле и не было ему ни суда, ни расплаты, оттого что окружил он себя свитой жадных и безжалостных тварей, стремившся возвыситься на волне людских страданий. Днем и ночью Змеевы слуги рыскали по стране и не было от них спасения ни фермерам, ни лордам, и люди в страхе прятались и разбегались при их появлении. Без жалости они грабили и убивали, и оскверняли молодых девушек, а самых красивых привозили Змею для услады. И воцарилось на нашей земле время скорби и страха.

   - А люди? - спросил Эмрис, волнуясь. - Что же делали тогда люди?

  - Люди? - в голосе Мариуса послышалась грусть. - Люди делали то же, что и всегда. Они сеяли рожь и доили коров, ловили рыбу, стирали белье, рожали детей, хоронили мертвых. Цены на зерно волновали их больше, чем пропавшая соседская дочка или столб дыма над чужим хутором. Так устроены люди. Они молятся богам и считают, что беда обойдет их дом и в минуту страха приговаривают одно и то же простое заклинание: Закрой покрепче на ночь дверь и погаси огонь. Долгое время продолжалась власть Змея, и толстые стены подземелий заглушали крики жертв, и люди гибли в слепоте и в безмолвии. Но однажды молодая девушка, не в силах снести бесчестия, бросилась с высокой стены Змеевой крепости. И, ударившись о землю, в последний момент своей короткой жизни, она прокляла своего мучителя и его мерзких пособников. Она прокляла его невинной кровью и нерожденными детьми, именем старых богов и своим последним дыханием. А в последнем дыхании, да будет вам известно, заключается большая сила. Оно у каждого одно, и когда человек умирает, его последнее дыхание улетает в небо частицей живого тепла. Чаще всего оно невидимо, но иногда мы замечаем крошечные огоньки, плывущие по небу, будто искры невидимого костра...

    - Да, - шепотом воскликнул Эмрис, - я видел такие искры! - и Элиана шикнула на него сердито. Мариус тем временем продолжал:

   -  И вот последнее дыхание той девушки поднялось к небу и полетело по ветру огненной искрой, над лесами и горами, над господскими палатами и заброшенными фермами, и однажды довелось ему слиться с верным и чистым звуком простой песни. Пел ее молодой Бард, всеми любимый и талантливый, красивый и веселый. Легко и радостно скользил Бард по жизни и не было в нем жажды подвига, и зов неведомого высокого предназначения не смущал его крепкого сна. Но огненная искра последнего дыхания открыла глаза Барда, опалила его губы талантом правды и зажгла его сердце отвагой смотреть и говорить. Страдание его народа открылось Барду и лишило сна и покоя, и наполнило душу глубоким сочувствием и справедливым гневом. И Бард отправился в путь, и зазвучали над землей его песни, и правда в них резала, как нож, и звала в бой, и не давала покоя. В высоких холлах, в придорожных тавернах, у костров на лесных полянах собирались люди послушать Барда, чтобы заболеть его скорбью и наполниться его стыдом, и умыться чистым горем его слез. Но не всем правда Барда пришлась по душе, ведь она не обещала ни мира, ни покоя. Не каждое сердце умело загореться огнем отваги, ведь часто осторожность оказывается сильнее гордости. И люди, искалеченные страхом, схватили Барда и передали его в руки Змеевых палачей. Казнь Барда была жестокой. Мучители выжгли его глаза и вырезали его язык, и вырвали из груди его сердце, чтобы впредь правда не нашла себе пристанища. Бард погиб, но его последнее дыхание взлетело в небо и вспыхнуло ясной синей звездой. Эта звезда не самая большая и не самая яркая. Но ей дана особая сила. Она открывает глаза и размыкает уста и зажигает отвагу в сердцах.
    Мариус, невидимый в темноте, оглядел своих спутников, и закончил свою сказку с теплом в низком голосе, с гордостью и любовью:
   - И я верю, я знаю, свет ее волшебных лучей коснулся каждого из вас.
   - Это вряд ли, - проговорил Эмрис с сомнением. - Я не очень часто гляжу на звезды. Даже вовсе редко. Я сплю ночью.

   Иволга прокричала вдали, тоскливо и протяжно.

  - Пора, - коротко бросил Мариус, вставая. - Да будет с нами милость Матушки Дон.

   Кингар даже не удивился, когда маленькая ладонь Элианы нашла его руку.

   Молча, они ступили во тьму. Впереди, чуть прихрамывая, бесшумно шагал длинноногий Мариус. Следом шел Максимианус; рядом с ним семенил маленький Эмрис. За ними легко ступал Кингар, крепко держа Элиану за руку, и ему уже не было страшно, такой теплой была ее ладонь, такой сильной.

  - Посмотри, - прошептала она с улыбкой в голосе, и, проследив за ее взглядом, Кингар взглянул в небо и в густой черной бездне увидел одну голубую звезду, мерцавшую живым и близким светом.

     Всего одна звезда. Разве этого мало?