Фёдор вернулся из армии

               
   Теперь его никто не смел называть Федюшкой и относиться непочтительно, так как он прошёл школу мужества, повзрослел, стал настоящим мужчиной. Небольшая хата была полна народу, некоторые толпились у окон. Многие в станице знали его, и всем хотелось поглядеть на служивого, послушать его рассказы о нелёгкой ратной службе. Фёдор сидел в святом углу под иконами в форме моряка, на груди блестели вычищенные значки, перед ним на  столе лежала бескозырка, на ленте с якорями, которой была надпись «Северный Флот». Люди разместились – кому, как пришлось: кто сидел, кто стоял, кто был наружи и глядел в окошко. Его односумка по стройке, тётя Маруся, с двумя мальчишками, её племянниками, сидела от него невдалеке и время от времени отпускала лёгкие затрещины племянникам за вольное поведение. Все внимательно слушали:
- Служба есть служба, даже в мирное время надо рот не разевать, кругом всё видеть и держать ухо востро. В любой момент и в любом месте может подстерегать серьёзная опасность. Один раз было так: командир скомандовал, дал приказ. Мы загрузили катер и пошли вдоль скалистого берега невдалеке от него. Море было спокойное, волны были небольшие - с табуретку. Сидим в катере, разговариваем, смеёмся, уж место, откуда мы вышли, скрылось из виду. Как вдруг слышим: «Ну, братва, держись крепче». Я сразу не понял, что к чему. На нас обрушились большие волны. Катер стало трепать, так, что меня чуть ни выкинуло за борт. Хорошо, что успел ухватиться за трубу, а то бы очутился в море, и был бы мне конец. Каждая волна окатывала нас холодной водой с головы до ног.
- Ой, Господи, страху-то натерпелся, - крестясь с испугом, говорили женщины.
- Вот, это да…! - с восхищением и даже завистью, что Фёдору так повезло, говорили мальчишки.
-Когда гребень волны спадал, то обнажались подводные прибрежные острые скалы, - продолжал Фёдор. – Если бы катер налетел на такую скалу, то одного удара хватило бы уйти на дно.
- Правда, страшно, тётя Маруся? – обратился мальчишка к своей тёте.
   Тётя решила успокоить племянника и, наклонившись  к нему, тихо шепнула:
- Брешет он всё, Володюшка.
- Прошли мы это проклятое место, - продолжал служивый, - волны стихли. Потом уж и корабль завиднелся. Подошли к кораблю, разгрузились. Подходит ко мне один сослуживец и говорит: «Вон, видишь вдалеке сопку, она как бы в море вдаётся, так это уже Норвегия. Там живут другие люди, и говорят они не так как мы, будто у них саламата во  рту – ничего не поймёшь».
- Вот, диковина, какая?! - изумилась бабка Надя.
- Что вы привезли на корабль? – полюбопытствовала одна из женщин.
   Фёдор принял важный вид и своим молчанием показал решимость сохранять военную тайну. Сохранять тайну ему было несложно – он её просто не знал.
- Друзья там у тебя были? – спросил, кто-то из присутствовавших.
- Друзей у меня было много, я со всеми старался дружить. Все были из разных мест. Интересно было послушать, как люди живут в других местах. Особенно подружился с Валерой из Кировской области. Он окончил среднюю школу, грамотный, читал и писал за меня письма домой. Даже меня хотел научить грамоте, но свободного времени было мало и не получилось, только до десяти научил считать. Вот, глядите, - и Фёдор начал заворачивать растопыренные пальцы, считая до десяти.
 – И ещё научил меня писать букву «Ф», - Фёдор достал блокнотик и показал исписанные страницы буквой «Ф», потом вытащил карандаш и при всех медленно вывел заветную букву. Она получилась столь по-детски и коряво, что ни один художник не смог бы подделать эту подпись. – Теперь я могу расписываться в ведомости за зарплату.
- Во, даёт Федя! Молодец! - стали раздаваться одобрительные голоса земляков. Среди них были и молодые девицы. Они часто гляделись в маленькие зерколцы, прихорашиваясь, и игриво улыбались, глядя на Фёдора. У него при этом вспыхивали глаза сугубо мужским интересом.
   Шура была счастлива, дождалась, наконец, своего единственного родного человека, смотрела на него и умилялась: «Возмужал, стал совсем взрослый, серьёзный, рассуждает по-умному. Вон, Юрка Борисов ларёк обобрал, в тюрьму сел. Кто-то в пьянку ударился, а Фёдор у меня хороший». Такими мыслями умилялась мать.
   От природы физически сильный Фёдор не пожелал долго сидеть дома, отдыхать после армейской службы. Через неделю после возвращения он обратился к матери:
- Ну, вот, крышу хаты поправил, сарай тоже подремонтировал. Теперь пора  работу подыскивать, надоело дома сидеть.
- Вчера в магазине встретила начальника «Заготзерно». Он звал тебя на работу.
   Фёдор стал работать в «Заготзерно». Работа несложная: разгружать машины, привозящие зерно с полей колхозов в амбары, или загружать это же зерно из амбаров в  баржи для снабжения хлебом промышленных центров Родины. Так он в Армии научился патриотично понимать всё, что делает, и это давало ему сознание приобщённости к важному делу и важности самого себя. Работа была пыльной, требовала больших затрат мускульной энергии, но по тем временам достаточно заработной. Фёдору эта работа была по силам, и он был доволен. Его мать тоже была довольна. Она расцвела. Это заметили даже её знакомые, которые говорили: «Когда ни встретишь Шуру, она всегда в хорошем настроении и улыбается». Шура в первую очередь одела сына, потом и себе купила кое-что из одежды. К чаю у них на столе стали появляться: повидло, конфеты «Подушечка», печенье. Конечно, всё самое дешёвое, но появилось. К зиме заготовили много дров.
   Как-то раз Раиса спросила:
- Шура, что это Фёдор шагает вокруг да около хаты так, будто бы вымеряет? Вчера шагал и сегодня, когда тебя не было.
    Настроение у неё резко изменилось к худшему, она почуяла – грядут перемены, а ей ничего не хотелось менять. Её всё устраивало, наконец-то живёт так, как мечтала - в доме достаток. Через некоторое время всё открылось.