Маленькая красная рыбка...

Ночь. Во дворце праздник. В парке, что окружает это загородное поместье, повсюду развешаны горящие фонарики - здесь светло, ярко, празднично. К главному входу одна за другой подъезжают кареты - праздник только-только начинается. Богато одетые дамы и кавалеры спешат по лестнице вверх, скидывают в холле плащи на руки услужливым лакеям, обмениваются приветствиями, шутками; дамы томно обмахиваются веерами из пышных страусовых перьев, высоко взбитые волосы обильно присыпаны пудрой, напудрены же и лица, на губах ярко-красная помада, на щеках мушки. Порой кажется, что дам от кавалеров отличает только одежда, поскольку и мужчины припудрены, накрашены, жеманны - о, великий, несравненный, галантный XVIII век!

Но вот и бальная зала. Гостеприимный хозяин - тучный мужчина лет пятидесяти, тряся своими подбородками, украшенными мушками, похожими на бородавки - любезно целует женщинам ручки, с пожилыми дамами обменивается дружескими поцелуями в щёки, пожимает руки мужчинам. Лакеи проворно разносят среди гостей вино, шампанское, закуски. Звучит мелодичная пасторальная музыка, так подходящая к шелесту ветра за окном. В центре залы, в благопристойном танце сходятся-расходятся пары, дамы приседают в изысканных реверансах, кавалеры кланяются...

Часы бьют полночь. Всё замерло. Затихла музыка, оборвавшись на недоигранной ноте. Замерли в нелепых позах танцоры. Все гости и хозяин оборотили лица к гигантским часам, висящим на противоположной от дверей стене. Лишь лакеи, как заводные куклы, продолжают сновать по залу. Замолк последний громовой звук, означающий наступление нового дня. Вдруг, где-то из глубины дворца слышится детский плач. Он словно служит сигналом для замерших статуй. Лица людей оживляются, к телам возвращается подвижность, снова воздух наполняется гулом голосов. Но что стало с человеческими лицами?! Откуда у изысканных дам вдруг появилась такая звериная..., нет-нет - хищная жестокость? Почему так алчно они облизывают свои ярко-красные губы? Почему почтенные старухи вдруг затряслись в возбуждении? Отчего у томных кавалеров вдруг появилась резкость, порывистость в движениях? Почему почтенные хозяин с таким нетерпением потирает внезапно вспотевшие ладони?

Музыка звучит всё громче и громче, как будто пытаясь заглушить нарастающий детский плач, это уже не пастораль, это какофония звуков, в которой нет мелодии. Внезапно молоденькая девушка не выдерживает и бросается к дверям, как неопытная гончая, первый раз попавшая на охоту. Она распахивает двери и бежит по ярко-освещённым коридорам в направлении детского плача. За ней несётся толпа гостей, чуть приотстав от хозяина - лишь из уважение к его статусу. Девушка врывается на широкую веранду, посреди которой расположен небольшой декоративный фонтанчик. Тоненькая струйка бьёт вверх из изящного каменного цветка, падая в широкую плоскую чашу, где в прозрачной воде кругами плавает маленькая красная рыбка и стоит ребёнок в белой шёлковой рубашонке. Пол ребёнка не разобрать - девочка ли, мальчик ли - ему от силы года два-три. Ребёнок испуганно плачет. Увидев толпу людей, с исказившимися от алчности, похоти и голода лицами, малыш заливается слезами ещё отчаянней.

Ночь. Прекрасная ночь вдалеке от города - тихий ветерок нежно перебирает листву деревьев, где-то вдалеке перекликаются ночные птицы, журчит струйка прозрачной воды, алая рыбка вьётся кругами вокруг намокшей белой шёлковой рубашки маленького золотоволосого ангелочка, изысканные дамы и господа, на чьих одеждах и причёсках переливаются волшебным блеском драгоценности вновь замерли в неподвижности... Может быть, их покорила эта тихая ночь, эта красота, эта невинность? Но нет! Кто первым бросился вперёд? Кто первым вонзил отточенные холёные ногти в нежную кожу? Чьи зубы - человеческие, не звериные, не упыриные! - первыми оторвали клок мяса? Кто первым залил кровью белую шёлковую рубашонку?..

... только колышется в фонтанчике вода, ставшая красной от крови, да бьётся на полу маленькая красная рыбка...

13.12.09