Supergirl. Часть 3. Глава 17

Глава 17. Спогади (1)

З0 августа 2011 года. Вторник.- 1 сентября 2011 года. Четверг.

Когда-то я периодически сожалел о не купленном мной сувенире одноглазого пирата-бородача на ночной рыбалке в Miami Beach -а затем задумался-может и хорошо, что не купил, проигнорировал случайную возможность, вдруг у него «хреновая аура». Затем, когда уже был фильм про маску Локки в фильме «Маска» с волшебной аурой, эта мысль снова напомнила о себе. Так есть же и люди от которых нам следует держаться на расстоянии, кто знает, какая у них «аура».

Мы все время отягощаем себя вещами со своей энергетикой, полюс и патогенность которой нам доподлинно неизвестен-чужие несожженные волосы, как обереги, доморощенное колдовство, заключенное в непонятные индейские талисманы-идолы-амулеты-на службе у ортодоксальных православных. Мы обрастаем этими значками и тесемками со своими биополями-не «разгоняя» свою собственную сущность, а гася себя материальными вещами, как подушками безопасности, коврами, наброшенными на стены, чтобы гасить посторонние громкие звуки.

Мы пытаемся сохранить свою цельность и содержание, унавоженные чужеродной нам бутафорией всего того, что успело «записаться» во взаимодействие с нами. Пытаясь отчаянно остаться самими собой, и опасаясь грядущих гробовых червей, хочется регистрировать себя заблаговременно на сайте «ццц.прах.ру», чтобы развеять себя в небе над Атлантикой-как посреди двух испытанных мною миров, между двумя огнями, между молотом и наковальней, между чистым звуком, и последовавшим за ним отраженных эхом, между своим действием и последствием, между непойманными воробьями своих слов и вороньем чужой немотивированной агрессии, за разглашение сугубо личного и конфиденциального, всего того, что было обречено умереть в пластах моей памяти, никогда, никогда, никогда не будучи извлеченным наружу, и выставленным напоказ, как карлики и уродцы из Королевского цирка-которым нет добра и зеленой дороги навъезд в какую-либо Конфедерацию.

Америка- это святое место, которое хранит тепло наших рук. Место, которое мы «дожали» своими испещренными узорами индивидуальных отпечатков пальцев и ладоней прислоненных, как детские стрелы на присоске.

Viva America- сакральное место, которое помнит наши шаги, наши движения, позы в пол-оборота, слова, прошептанные, слетевшие с уст, и не долетевшие до нужного и жадно внимающего адресата-как птицы, покоящиеся на своем лету-на своем одиноком усилии в движении  к поставленной цели, письма, забытые в чужих папках и оставленные желтеть и тлеть из-за собственной рассеянности.

Мы в этих запахах, spirits of freedom, волокнах тканей, сплетенные из всего попавшегося под руку, на скорую руку, всего доступного и органического, не поддающегося никакой переработке-потому что только ты и я собой загрязняем весь откружающий мир.

Это обетованное место, которе хранит только оскудевшие и выветрившиеся вопспоминания, за которые тут никто не дает больше ломаного гроша и выеднного яйца-эти выветрившиеся воспоминания-да это «что то», нечто высосанное из пальца, что-то собранное вытерев все тело платком, пропитывая насыщенные обильными выделениями подмышки, что-то, чтобы соскрести по сусекам наших самих тел и подарить «стране грязных бумажек».

Америка- что-то теперь сугубо наше индивидуальное-что потеряется при транспортировке и неадаптированном, любительском переводе. То, что целостно и важно только при нас, и никогда невидимо и недосягаемо посторонним, когда в тебе нет уже ничего человеческого. За что тебя можно ставить вровень или хотя бы в один ряд со всеми остальными персонажами и экспонатами беспонтовой прожитой жизни, лишенной радости и светлых красок.

Я –автор «Супергерл» - обладаю исключительными правами на женщин-получивший «золотой ярлык на княжение» в этом женском царстве, с преобладающей концентрацией в природе женского пола, за то, что так отчаянно и отчетливо воспел женскую красоту, за то что дал ее увидеть другим, за то, что бы начать искать в себе эти ростки и корни, купировать их, удобрять и помогать им прорасти внутри себя и подниматься наружу-рожая в смертных женщинах своих бессмертных телегонных сыновей. За все за это. Спасибо мне. Спасибо и «за медок, и за холодок». Спасибо мне. За все. Не за что.

И когда рушится мир от мельтешащей перед тобой юбки, мне в голову приходит только одна банальность, и я должен снова в свой дедлайн каждого дня-  every single day’s deadline выложить что-то очередное, выстраданное и выструганное про любовь- как менструация-(накопленная за целый месяц и спущенная, как зарплата, за три дня).

И я говорю, как старый еврей на смертном одре, мои последние слова, что-то уму не постижимое, какие-то слова, как загадку, открытия тайны-как рассеявшейся дымовой завесы,  чтобы потом потомки ломали головы, пытаясь расшифровать, что это я, дохляк, старый маразматик все -таки имел в виду, и на фразы как разряд акупунктурного тока для реанимации сердца, пережившего все на свете: -«дед. Дед. Алле!»..
Я: «Ты ее не остановишь». Вот наш девиз.

Никаких увещеваний. Никаких обетов. Никаких пустых клятв и несбывающихся обещаний, как рассказанных наутро снов, обязательно специально намеренно, чтобы не дать им шанса исполниться или сбыться. Как в первый раз. Как в последний раз. Если я, то и ты. Только. Ты. Мы. Сразу вместе. Хотя бы. Немножечко. Банального твоего эстетства и бахвальства твоего. Что-то от стоика, что -то от агностика, что-то от праведника, что-то от грешника, и ничего-ничегошеньки от самого себя, как будто само  расскажет о твоей жизни.

 «Супергерл» как скифская пастораль –как мокрый песок, который тщательно порубили штыковой лопатой на сектора, на слайсы мокрого песка-распределив как землю, под местами падения перочинного ножа, играя в орлянку в с царевичем Димитрием в Угличе, «выторговывая» себе «сферы влияния».

Выходит Сергей Шнуров и говорит: «Головоломка» (2)- это лучшее, что я  читал. Забираю свои слова обратно. «Супергерл» это лучшее, что я не читал.

«Сейчас, если бы мне предложили  пережить это все заново, я бы согласился..»
Забей! Не предложат.

В неопознанной и девственно чистой Америке, начатой мной вновь, как с чистого листа, в дендрарии зарослей трав и деревьев моего непостижимого everglade сердца-которое никогда не поместят в Smithonian (3) , в этом мезозое мной пережитого, и ставшего уже забытым, в этом храмовом комплексе с наемным персоналом повинуясь 40 -часовой неделе жрецы моей  любви требуют себе соц-пакета и повышения оплаты по больничному листу…я всегда найду Тебя, полосующей мое сердце «орлянкой»..

Примечания.
1.Воспоминания-укр.
2. Отзыв С.Шнурова о книге Гарроса-Евдокимова «Головоломка».
3. Группа национальных  музеев