Лето как один день

       Ох, как же быстро летит время! Кажется, совсем недавно ходили на реку смотреть ледоход. У нас она сбрасывает ледяные оковы в конце апреля, а то и в начале мая: Север, Сибирь-матушка – ничего не поделаешь…
        И вот уже сентябрь на исходе. Короткое таёжное лето промчалось, как один день… Написала последнее предложение, перечитала и улыбнулась. Вспомнила разговор, подслушанный в троллейбусе. Едут два пожилых человека, видимо, знакомые, переговариваются между собой:
     – На даче-то бываешь сейчас? – спрашивает один.
     – Да какая дача уже? Грядки убрали, мусор сожгли, компост в яму заложили… Что там делать?
     – Да-а-а, и погода не ахти: задождило, слякоть. Скоро и снег ляжет. И погреться на солнышке не успели, а уже вот она, зима, на носу.
     – Правда, правда, друг, весна поздняя была, лето – холодное, сырое, да и пролетело оно, как один день…
   
            Собеседники минуту-другую помолчали, глядя в заплаканные окна троллейбуса и думая каждый о чём-то своём. И тут я услышала фразу, которая вызвала непроизвольную улыбку на моих губах. Старушка-божий одуванчик, сидевшая перед собеседниками рядом со мной, тихонько, как бы про себя, пробормотала:
      – Вспомнить бы ещё, когда он был, этот день…
    Честное слово: этот разговор слышала собственными ушами! А сейчас написала о пролетевшем времени, о лете и вспомнила тот невольно подслушанный разговор. А ведь и правда, теперь и не вспомнить, когда «этот день» был. Лето в этом году в Сибири было сырое, холодное, неприветливое. А Центральная Россия в это время изнывала от аномальной жары, и природа била там температурные рекорды. Вот где справедливость?!! Нет бы, там чуть прохладней, а нам –  тепла  поболе. Да ладно, чего уж тут ныть – так бывает. Может, хоть «бабье лето» порадует…

          И оно порадовало. С середины сентября установилась, причём, похоже, прочно, сухая, ясная погода. Нет-нет, осень пришла вовремя, по расписанию: и трава, прибитая первыми утренними заморозками, пожухла, и листва на деревьях запестрела разными красками, от золотой на берёзах и до багрово-красной на осинках и рябинах. В сверкающую самоварную медь нарядились тополя, и кусты калины уже склонили тяжёлые налитые кисти из прозрачных рубиновых капель к потемневшей, даже на вид холодной воде лесного озерца…
         От малейшего дуновения ветра листва осыпается, падает, падает на землю, устилая её пёстрым, шуршащим под ногами, ковром. И так мне захотелось побродить по этому ковру! И в ближайшую субботу я уговорила сына поехать в лес. Ехать не так далеко, километров сорок от города. Есть там у меня заветное местечко. Старые выруба, где лет тридцать назад леспромхоз брал древесину, прятались от проныр-горожан за густым чернолесьем, широкой полосой поросшим на сухом болоте. И совсем немногие знали о едва заметной узкой тропинке, которая, серой лентой извиваясь среди зарослей осины, берёз, редких чахлых сосёнок и ещё каких-то кустов, выводила путника на гриву – продолговатую возвышенность, на которой когда-то брали лес, а сейчас поросшую молодыми деревьями. Осталось немного и старых кедров да сосен, не сваленных по какой-то причине в своё время.
         Вот на этой гриве, на старых вырубах, уже который год в конце сентября мы берём бруснику. К этому времени ягода созревает, наливается соком, и кисти, под тяжестью крупных тёмно-красных рубинов, бессильно клонятся к земле, опуская головы в мох. Эх, видели бы вы, как это красиво: красное на ярко-зелёном, гранаты на бархатном изумрудном ложе!
          Брусничник здесь небольшой, так, вокруг старых пней кустики, вдоль трухлявой валёжины, у корней кедра-ветерана. Может, поэтому и зарастала сюда тропинка. Людям ведь надо сразу и много, они и ищут места, где ягоду можно брать вёдрами и даже десятками вёдер. Есть, есть здесь такие «плантации». Туда и рвутся все. И тропы, даже дороги не зарастают. Меня же больше привлекает само общение с природой. По лесу, подобно лосю, я не ношусь, хожу не спеша, неторопливо. Мне нравится ощущать, как пружинит под ногой многолетний настил из опавшей хвои и листьев немногочисленных тут берёз и осин. Мне нравится сесть на пенёк и наблюдать жизнь лесных обитателей. Что я и делаю. Вот белка, ещё рыжая, в летнем наряде, бегает вниз-вверх по стволу дерева, прыгает с ветки на ветку, сердито фыркает на меня. Она – хозяйка  в этом царстве тишины и покоя. Я же – только гостья, причём незваная, нарушившая этот покой. Вот и сердится, вот и фыркает, будто прогоняет, мол, иди, иди своей дорогой, не рады тебе тут… Прости, хозяюшка, я не надолго, посижу вот немножко и уйду. Ух, какая же ты… негостеприимная! Шишками-то зачем же бросаться? Ну, всё, всё, ухожу, не злись!
               Где-то, чуть в сторонке, застучал дятел. Ещё один хозяин выискался! Не стучи, не боюсь я тебя! Я тоже так могу! Поднимаю с земли сухую ветку и начинаю стучать по стволу кедра. Ух, ты! Вот он, голубчик, явился! В его владения, видите ли, кто-то осмелился забраться!
           Красноголовый красавец подлетел ближе, вцепился в ствол кедра острыми коготками и остервенело задолбил по дереву, только ошмётки коры полетели мне на плечи. Остановился на миг, прислушался и давай снова выстукивать мелкую дробь. И этот прогоняет…
           Боковым зрением отмечаю быстрое-быстрое движение слева. Будто молния проскочила. Это бурундучок пробежал по стволу упавшей берёзки, только пушистый хвостик мелькнул.
         «Пообщавшись» с лесными обитателями, поднимаюсь с пня и иду дальше, собирая попутно бруснику. Ведёрко у меня маленькое, семилитровое, и наполнить его не составляет большого труда. Взял в руку кисточку – и горстка полная. Ещё кисточка – и опять горсть. Быстро наполню посудину. А больше и не надо, хватит. Ещё и сын, убежавший далеко вперёд, наберёт сколь-нибудь. А я соберу вон у той валёжинки, и ведёрко доверху наполнится. Ишь, какая красавица поспела!
          Неторопливо собираю ягоду, горсть – в ведро, другую – в рот… Сладкая-сладкая, с чуть заметной кислинкой, брусника заполняет рот густым терпковатым нектаром. Божественное ощущение! Губы слипаются от этой сладости, к ним приклеивается такая же липкая ладошка. Дома, с чашки, – уже не тот вкус, поверьте! А вот с ладошки…
          Переставляю ведёрко вперёд вдоль поваленного ствола, поднимаю сосновую лапу, упавшую с дерева и придавившую к земле брусничные кисти. Боже, что это?!! Гриб, на крепкой толстой ножке и с тёмно-коричневой шляпкой на ней, явился передо мной во всей своей красе! Боровик! Вот это удача! Э-э-э, да вас тут целый выводок! Один, другой, третий… Седьмой…  Ну, уж вас, голубчики, я точно заберу домой!
          Покричала сына, у него нож есть. Срежем аккуратненько, рвать с корнями не могу – грибница нарушится, и всё, пропали в этом месте боровики. А я приходить сюда буду ещё не один год. В такое место да в такую погоду…

   Вот тебе и «бабье лето», красивое, щедрое. Пусть и пролетит оно, как один день. Зато какой! И я запомню, КОГДА он был…