Хорошего понемножку

 Вернувшийся из заграничной командировки, приятель преподнёс мне в качестве  сувенира бутылочку румынского  рома «Бухур».
   
Подаренную ёмкость следовало называть именно бутылочкой, поскольку вмещала она в себя не более 0,3 л  (полтора стакана) необыкновенного, по мнению приятеля, рома и он настоятельно рекомендовал мне, прежде чем воротить нос обязательно этот  ром испробовать.

Надо сказать, что жили мы в то время (1965) в Тбилиси – географическом и экономическом центре Закавказья, где застольными напитками нас было не удивить.

Креплённые азебайджанские портвейны, сладкие армянские вина и тамошние, особо выдержанные,  коньяки, не говоря уже о широком ассортименте и изобилии  этого добра в Грузии, приучили нас, как говорится, с младых ногтей к широкому выбору  наименований продуктов виноделия и изощрению в их вкусе.
 
Та или иная выпивка традиционно водилась в каждом доме, или в ближайшем от него  подвальчике, и никому не приходило в голову, отправляясь даже  с незваным визитом,  запасаться  питьём на тот случай, если у хозяина его не окажется.

По случаю преподнесённого сувенира в нашем доме отыскалась долго пребывавшая без употребления, кем-то  подаренная пара позолоченных миниатюрных стопок, «напёрстков», которые мы,учитывая крайне ограниченный запас пожалованного  напитка, решили впервые употребить по назначению.

Впечатление от дегустации превзошло все ожидания. Вкус румынского рома был одновременно и крепким, и нежным, и терпким и изысканным. Он необыкновенно  бережно тревожил чувствительные рецепторы, надолго оставляя во рту   волшебное послевкусие, и разливая по жилам истому и бодрость одновременно.

К первой пробе были допущены несколько самых избранных товарищей, после чего едва початая  бутылочка  вместе с упомянутыми «напёрстками»  перекочевала в домашний бар, чтобы при случае быть извлечённой и вновь  употреблённой  для  удивления вкусом экзотического глотка кого-нибудь из числа ещё не посвящённых  в это таинство  почётных  гостей.

Исходя из соображений  исключительности происхождения и неповторимости качества апробируемого напитка, никому не приходило в голову надеяться более чем на одну дозу его поглощения.

Если не считать того, что однажды во время того, как,  испив единственный глоток рома, очередной гость расточал ему похвалу, в комнату с посудой в руках вошла моя мама с просьбой отлить ей полстакана  рома, который она  намерена  употребить в тесто.
Несуразная мамина просьба  была  отнесена к чувству юмора, не разбирающейся в напитках   простодушной  женщины, и снискала снисходительный хохот застолья.

 А заветная бутылочка, ещё долго  опустошаясь, раз от раза (не более чем на пару «напёрстков»),  продолжала обитать в  домашнем баре и услаждать забредших по случаю приятелей-гурманов.

Случилось так, что в конце летнего  отпуска, после нашего возвращения с моря,  моя супруга с пятилетней дочкой уехала на оставшуюся неделю погостить к своей маме, а наши близкие друзья братья-близнецы Данамяны в это же время  проводили своих родителей  в санаторий.

Оставшись в "мальчишеской" компании и располагая  недавно приобретённым мной небольшим автомобильчиком, мы решили  втроём на пару дней прокатиться  в Ереван (270 км).

Сказано – сделано. Заправив «под пробку» бензобак автомобиля, мы тут же отправились  в задуманный вояж, и со следующего дня  уже колесили по нагорьям Армении и её столицы, стараясь не обделить вниманием, главные её  достопримечательности от знаменитого музея древних рукописей, разваленных и уцелевших   храмов, до неповторимого  восточного  базара.

 После чего,  рассчитавшись за гостиничный номер, собрались перед обратной дорогой,  перекусить в местном кафе.

Здесь, не в состоянии сделать выбор в утреннем меню между предложенными нам свежей грудинкой и знаменитыми армянскими кебабами, мы вняли совету официантки заказать и то, и другое с тем, чтобы отведать грудинку на месте, а кебабы забрать с собой и поужинать ими по возвращении домой.

При этом добрая девушка заверила нас, что о посуде можно будет не беспокоиться, так как она уложит заказанные кебабы в выпотрошенную буханку хлеба, которую  затем завернёт в вощанку.

Аппетитное и в равной степени  разумное предложение, было принято, и плотно позавтракав,  свежей грудинкой мы, забрав с собой пакет с кебабами,  тронулись в обратный путь.

  Погода благоприятствовала путешествию, и,  поедая в дороге припасённые на ереванском базаре истекающие соком армянские персики, мы  с величайшим интересом обозревали из машины живописные окрестности.

В небольшом армянском селе, которое было у нас на пути, мои 90-килограммовые  друзья-близнецы, которым было тесновато в миниатюрном автомобильчике, попросили ненадолго остановиться, чтобы размять затёкшие спины.
В ожидании пока они с этим справятся, я без умысла зашёл в придорожный магазин местного сельпо поглазеть на выставленный там товар.

Это была обычная деревенская лавка, торговавшая всем, чем попало,  где сваленные  в кучу штучные и сыпучие  продукты питания соседствовали вперемежку с хомутами и  строительными материалами.

Относительный порядок был заметен только в убранстве задней стенки, которая сплошь до потолка была  выложена какими-то одинаковыми с золотистой жидкостью бутылками.

Что-то в их оформлении мне показалось знакомым, и я спросил у продавщицы, с чем это они?

- Стыдно сказать, -  отвечала она в сердцах, - какие-то идиоты прислали нам  на продажу  заграничную выпивку. Это в армянское то село, где у каждого она есть своя.  Кто станет её, хоть и заграничную, покупать тут за деньги?  Так и стоит  уже больше  года.

Я попросил поднести мне  одну бутылку поближе, чтобы внимательнее разглядеть этикетку. Увиденное меня поразило.
 
Не веря глазам, я держал в руках 0,75-литровую ёмкость хорошо знакомого мне румынского рома «Бухур». Он был выставлен здесь в неограниченном количестве, за обыкновенные советские рубли,  по плёвой цене и не пользовался  у местных крестьян  никаким спросом.

Мы стали свидетелями очередной гримасы Госплана, уже приучившего нас к тому, что исключительно дефицитные на мировом рынке наши консервы с крабами и печенью трески вместо валютного экспорта затоваривают годами магазины внутреннего рынка, где без реализации  используются разве что для декорирования гастрономических витрин.

Не вдаваясь в причины очередной торговой несуразицы, мы вывернули свои карманы, мобилизовав всю наличность, и закупили целую  партию бутылок  неповторимого рома, который ещё недавно  до этого позволяли у себя дома из пробной сувенирной бутылочки отпивать всякий раз не более чем по «напёрстку».

Вернувшись к вечеру в свой город, мы проследовали  в Сабуртало, на улицу Павлова, где на квартире близнецов решили переночевать, завершив предварительно  наше небольшое путешествие намеченным ужином.

Извлечённая  из выпотрошенной буханки еда была ещё тёплой и источала пряный фирменный аромат. Мы  успели проголодаться и отдали ей должное, с аппетитом заедая  прекрасно сохранившиеся кебабы корочками от буханки, в которую они были упакованы.
 
Но главным украшением нашего стола была, конечно же, батарея граненных бутылок с экзотическим румынским ромом, добытое количество которого позволяло его на этот раз  употреблять без всяких ограничений, используя   для этого  бокалы отнюдь не декоративных  размеров.

Теперь его у нас было столь много, что мы, без всякого сожаления, могли бы уделить  маме для теста любое количество этого,  ещё недавно  весьма  дефицитного,   продукта.
   
Еще, будучи в дороге мы предвкушали ожидающее нас неповторимое и неограниченное удовольствие от обретённого вдруг изобилия редкостного напитка, не предполагая, что можем быть лишены этой неповторимости как раз в силу его неограниченности.

  К нашему удивлению, употребляя за ужином  необыкновенный ром, мы, конечно же, чувствовали, что хмель от крепкого напитка,  с каждым бокалом  нарастает, но не более того.
 
В отличие от  фирменных кебабов,  вкуса действительно  необыкновенного, румынский ром, которого на этот раз было  предостаточно, почему-то вожделенного восторга  у нас больше  не  вызывал.  На деле это был просто ром, как ром. Так себе,  ничего особенного и, откровенно говоря, не очень-то нужного  в том количестве, котором мы его закупили на последние деньги.

Москва, 2011 г.