О степенях двойки

После обеда, расположившись в роскошном саду в замке графа де Бофетады, стали говорить о том, что способствует сочинению стихов... Дон Валериано сказал, что нет ничего лучше, чем подымить "священной травой", жаль вот только дорога, зараза, а потом пропустить стаканчик-другой винца, да покрепче. (Граф де Бофетада слегка поморщился).

Дон Алехандро, который, по своему обыкновению, будучи в гостях, ел и пил за троих, и был поэтому уже изрядно навеселе, неожиданно провозгласил:

— Ну, а мне... а мне для того, чтобы написать что-нибудь стоящее, нужно предварительно переспать с женой, потом с обеими любовницами,

         Вот уж про любовниц наврал, нищеброд!.. — подумал граф,
         который едва-едва переносил дона Алехандро.

и напоследок с четырьмя шлюхами побойчее...

        Всех твоих жалких медяков едва-едва хватит на одну завалящую шлюху в месяц...

Графа явственно передернуло... "А потом, что же?.. Потом тебе понадобится переспать с восемью ослицами?" — подумал он. "А потом, что же, повозить свой пест в шестнадцати ступках? О, боже мой, с каким сбродом мне приходится общаться! Дон Валериано еще туда-сюда, хотя и худороден, но его дружки, которых он повсюду таскает за собой!.. Хорошо хоть, что сегодня нет дона Игнасио... Надо, всё-таки,  предложить дону Валериано бывать у меня в гостях без своих обожаемых друзей".

В молодости граф занимался математикой, осилил даже евклидовы "Начала", и поэтому он сразу вспомнил, что числа, о которых толковал дон Алехандро, рассматривались в девятой книге "Начал". "Тридцать два... Что же дон Алехандро мог бы проделать тридцать два раза для оживления своих бессмысленных стихов?!". Так ничего и не придумав, поскольку развитым воображением никогда не отличался, граф сердито нахмурился.

Между тем, дон Валериано, подхватив игривый тон дона Алехандро,

         "Дурное дело — нехитрое. Никто не сравнится с доном Валериано
         по способности валять дурака, лишь бы только время убить,"
         — досадливо поморщился граф.

воскликнул:

— Алехандро, а если бы у тебя было две жены?

— Экий ты нехристь, Валериано! Фью!.. О, тогда бы мне пришлось завести четырех любовниц, и посещать только те притоны, в которых есть, по крайней мере, восемь шлюх!...

         Какой гнусный хвастун!

Ха-ха-ха! Ведь бегущий плотской любви не способен написать ни строчки... я так думаю, мой дорогой Валериано! Ха-ха-ха!

Покоробленный последними словами (и не без оснований!), граф решил поставить наглеца на место.

— Коли уж говорить о степенях двойки... Вообразите, мой дорогой дон Алехандро, что вас разрубили на две части. А потом каждую часть — еще на две части. Ваши глаза все ещё потрясенно пучатся, как они пучились при жизни,

         Граф холодно улыбнулся.

а палач уже начинает рубить каждую часть еще на две части. Топор крошит ваши зубы, мир слышит ваше последнее "а-а-а!"... Итак, дон Алехандро, вы разрублены на ...

       По-прежнему холодно улыбаясь, граф мельком глянул на побледневшего дона      
        Валериано... Надеюсь, урок пойдет впрок, — подумал он.

— Дайте подумать, ваше сиятельство, — пробормотал потрясенный дон Алехандро. — Я р-разрублен н-н-на в-в-восемь частей.

— А потом будете разрублены на шестнадцать, на тридцать две, на шестьдесят четыре части...

— И под конец на сто двадцать восемь частей! — воскликнул, бодрясь, дон Валериано, хорошо умевший считать в уме. — Так тебе и надо, Алехандро! Прикажете ли рубить дальше, дорогой граф, ведь палачу придется трудновато, а, Алехандро?

— Нет, не прикажу, дон Валериано, не прикажу! — улыбнулся граф. — Я вижу к нам приближается дворецкий... Значит, ужин готов и пора к столу. Идемте же, господа, идемте!..