Cлепая ярость

 
Нет, все, хватит!!  Безобразию этому нужно  положить конец –  причем немедленно.

Чучундра Болотная глубоко и горестно вздохнула. Не хотелось, ох, как не хотелось ей вылезать на свет божий из родной тины, выпутывать облезлый свой хвост из-под вросшей в берег коряги, почти такой же трухлявой и дряхлой, как она сама. Да,  местечко –то, сами видите, не ахти какое -  все молодые да шустрые давно  в сухой  солнечный лес жить ушли. Конечно, кому больно охота в сырости и камышах, да и с комарами. Всего-то и  осталось их здесь: она да Змеюка вон под тем камнем - так та вообще так состарилась, что и укусить уж толком никого не может, только шипит иногда. Так и узнают, что она еще жива. Ну, а еще дальше, за ними – вообще мрак, болото-болотом и есть.  Чучундра-то, когда помоложе была, помнится, приползала уже раз к Царю Зверей -  мол, от сырости этой все кости ломит, а переезжать сил нет, сделайте же что-нибудь. Ну, Медведь, конечно, распорядился ту часть болота, что с ее стороны, немедленно осушить.

И вначале, вроде, по первости-то, и правда получше стало – да только вскоре затем развелась в новом болоте такая, прости господи, гадость, что и словами-то не скажешь. Вот взять ту же Нежить, к примеру –  ну чего ей неймется все? – как ночь, так крыльями своими серыми машет, а они-то у нее без конца без краю;  так и норовит накрыть плесенью  всех с головой.  Или, к примеру, завелся там недавно  Ужас. Как  солнце зайдет, так и начинает голосить: «Ужас-ужас-ужас!!!»  Хотя, конечно, да, Ужас он и есть ужас, чего спорить,  но ведь не «ужас-ужас-ужас» все таки! – так чего ж голосить-то так, спать другим не давать?!   Неприятно,  знаете ли.

Но хуже всех, конечно, Слепая Ярость. Вот уж от кого действительно житья никакого не стало.   из-за нее-то и поплелась Чучундра Болотная  к Царю Зверей  снова жаловаться. Вот посудите сами:  только кто к болоту подойдет, как эта оттуда мигом выбегает, да не просто так, а   со страшым  рычанием:  лапы свои во все стороны растопырит, аки коршун, зубы оскалены - так и норовит кого ухватить. Ну, понятно, все звери с перепугу врассыпную, кто куда. Хотя сама Чучундра-то вовремя поняла, что бояться Слепой Ярости нечего – слепая же она, и есть слепая, а значит, и  не видит никого. Так что если спокойненько  себе под корягой залечь,  то мимо и просвистит, и ничего тебе не сделает. А вот другие звери совсем перестали на болото ходить, боятся. Раньше хоть кто ей гостинчик, бывало, прихватит,  желудь там какой завалящий, или яблочко дикое, а сейчас - как повымерли все.  Так с глазу на глаз со Змеюкой век свой и доживай.

Однако, когда Чучундра Болотная жаловаться приползла, выяснилось, что не только на болоте новые времена настали: решения по этим  вопросам, сказали ей, принимает нынче уж не Царь Зверей вовсе, а Зверь Царей -  да вот и он сам, кстати. Взглянула Чучундра: не Медведь совсем, а маленький какой-то, типа хорька, что ли – зубы, правда, очень острые и, сразу видно, дерется здорово. Долго слушать не стал, распорядился: кто там у нас неподалеку проживает, бобры? Вот, отлично, снарядить на расследование комиссию из десяти бобров. И мне доклад на стол.

Ну, бобры пришли, бровями пошевелили, носами покрутили : день-то жаркий выдался, ну, а болото, с той-то стороны, где высушенное, дымилось вовсю – загорелось  там опять что-то. Чучундру дым-то как раз не беспокоил совсем – к старости, видать, обоняние ослабло – ну, а бобры почеркали карандашиками у себя в тетрадках и ушли. А через несколько дней прибыл вместо них на болото ударный отряд поросят. У нас, говорят, важное задание: по данным комиссии, на болоте вашем какой-то упэкА сильно превышен. Вот Зверь Царей и постановил, чтобы Упыка этого незамедлительно принизить, и сейчас мы этим заниматься будем. Где он у вас тут, кстати, прописан?

Не успел ничего не подозревавший Упык и глазом моргнуть, как поросята всем скопом на него набросились и принялись изо всех сил  его принижать. Принижали-принижали, аж упарились. Ну ладно, говорят, на сегодня, пожалуй, хватит - а завтра снова придем.

Уж на что Чучундру болотные страсти ожесточили, и то ей  Упыка жалко сделалось:  лежит  весь приниженный донельзя, с мокрой тряпкой на лбу, стонет: «Я-то тут при чем?! Сколько меня ни принижай, все равно Слепая Ярость из болота выбегать и на всех бросаться будет. Все беды от  нее и есть,  а эти на меня волками взъелись! Пытался с ними разговаривать, а они  -  ничего не знаем, говорят,  инструкция у нас такая!»

Инструкция инструкцией, а между нами говоря, так оно и вышло:  сколько поросята Упыка не принижали, против Слепой Ярости это мало помогало.  А  в один погожий  дней и вовсе озверела: вдруг как выпрыгнет из болота! - да прямо в толпу, что на берегу собралась поглазеть, как поросята Упыка принижают.  И ну рычать, ну лапами-то махать, да кого не попадя ухватывать!  Все в визг, в бега. А один, самый маленький, так перепугался, что забился, уши прижав и зажмурившись, под корягу – и  так глубоко, что до самой ночи  там и пролежал.

Лишь когда на небо луна вышла и  тихо кругом стало, выбрался этот маленький  из-под коряги, и вдруг слышит: совсем рядом кто-то плачет. Да жалобно так. Высунул мордочку подальше и глазам не верит: сидит на пеньке  Слепая Ярость, а слезы у нее катятся в три ручья. И не страшная совсем она, оказывается, если не рычит и лапами не машет.

Тогда он к ней на цыпочках подошел и стал ее тихонько по голове лапкой гладить. Жалеть. А был он, к слову,  не просто зверушка там какой-то,  а прямой наследник Зверя Царей, и звали его поэтому «Зверь Царей Junior». И пока он Слепую Ярость утешал, она ему очень грустную историю  рассказала:  про то, что глаза у нее так болят, что даже закрылись совсем, и не видит она ровным счетом ничего. А слепой и пропитания не добыть, и ночлега толком  не обустроить – вот и перебивается кое-как. Ей бы к доктору сходить, да одной  куда? - не дойдет, обязательно заблудится. Вот и просит, кричит,  чтобы кто-то помог дойти, а все разбегаются - думают, что она их съесть хочет.  «Слепой Яростью» вон обзываются. А если она так кричит, что как будто рычит – так это только потому, что ей плохо.

Ну,  Зверь Царей Junior тут же со всех ног помчался домой -  да так, что пятки засверкали -   и все рассказал папе. И все, конечно же,  кончилось хорошо:  папа немедленно издал еще один указ,   о том, чтобы Слепую Ярость немедленно отвести к врачу.  И про  Упыка  не забыл: велел оставить его в покое, потому что,  как показали расследования,  он ни в чем не виноват.

Ну, а доктор прописал Слепой Ярости чудесные капли, от которых глаза у нее открылись и совсем болеть перестали. И, вернувшись в болото, она впервые увидела, насколько все красиво кругом. Тем более, что лето как раз подошло к концу, жара спала  и сушняк перестал гореть -  а деревья  нарядились в такие шикарные желтые и красные листья, что некоторые звери для красоты носили их на себе. Лишь само болото имело вид какой-то неухоженный. Но это Слепая Ярость решила немедленно исправить, и взялась за дело не откладывая.

Так что если вы в том лесу когда-нибудь будете, обязательно на болото зайдите. По весне Слепая Ярость, говорят, там удивительной красоты кувшинки выращивает. Правда, зовут ее теперь по другому, а вот как – не припомню что-то. Может, вы случайно знаете?