Оксюморон или исповедь эгоиста

                «Смотри, ей весело грустить, такой нарядно-обнаженной...»               
                Анна Ахматова.

               



Мы были друзьями...
Вы скажете, что между мужчиной и женщиной дружбы не существует? Раньше я так не считал...
С ней всегда было легко, с самого детства.
Мы жили в коммунальной квартире, у нас была одна общая кухня и мама - одна на двоих.
Мой отец так и не женился, оставшись вдовцом в свои сорок. Когда он уходил в рейс, её мама заботилась обо мне...
Вечерами мы забирались под рояль C.Bechstein в их большой гостиной, и под аккомпанемент ноктюрнов Шопена я рассказывал ей страшные истории про летающую белую простыню...
Она жмурила глаза от страха, хватала меня за руку, кусала губы и стоически молчала, боясь прервать музицирование матери.
Я был на год старше, но нас отдали в один класс, чтобы не разлучать.
Она была умной девочкой. В неполные шесть прекрасно читала, складывала, вычитала.
Мы всегда были вместе...
Потом я стал стыдиться подтрунивания одноклассников, и предпочитал один возвращаться домой.
Она всё понимала без слов, не обижалась, а когда вечером я начинал донимать её своими откровениями, терпеливо выслушивала.
Откровений хватало, в четырнадцать я впервые влюбился...
Потом я влюблялся много раз, но только ей одной доверял свои сердечные тайны.
Перед ней легко было, не стыдясь, обнажать свою душу, открывать те сокровенные её тайники, которые должны быть заперты на семь замков...
Я никогда не спрашивал, что тревожит её.  Чем живёт? О чём думает?
Меня это мало интересовало.
Я был эгоистом...
Мне хотелось говорить о себе, своих мыслях, проблемах, планах...
Так было всегда... И когда мы повзрослели - ничего не изменилось.
Я выплёскивал свою боль, опустошаясь, находя успокоение.
Она открывала объятья, пила из моей чаши, делила горе, умножала счастье.
Она внимала, сопереживая.
Лицо её менялось по мере того, как менялся сюжет откровений: улыбалась, плакала, гневилась...
Однажды я невольно залюбовался ею...
Моя "бесполая" подруга вдруг неожиданно расцвела, превратясь в прекрасный цветок.
Нет, это была не та классическая красота, которую принято считать эталоном, обожествлять, увековечивать в мраморе скульптур, воспевать в поэмах.
И всё-таки для меня она была прекрасна! 
Темноволосая, синеглазая, хрупкая, изящная, как статуэтка... С безупречным чувством стиля, словно сошедшая с обложки модного журнала.
Я поймал себя на том, что, как заворожённый, слежу за плавными, неспешными движениями её рук...
Пальчики будто выточены из слоновой кости... Тонкие запястья в крупных кольцах изысканных браслетов... Удлинённые ноготки, покрытые бледным лаком...
А как она смеялась! Так заразительно, искренне... Колокольчиком заливалась, слегка откидывая назад прелестную головку!
Мы были друзьями, и вдруг в одночасье перестали ими быть... Я осознал, что люблю её...
Наверное, я любил её всегда, только не знал об этом, не догадывался. А тут вдруг прозрел...
Я растерялся, смутился от этого своего открытия...
Она продолжала весело смеяться, а я сник перед неожиданно возникшим прозрением.
Несколько дней я был сам не свой...
Потом решился, и смущаясь, по-идиотски посмеиваясь, выложил ей всё начистоту.
Как печальна она была! Как прекрасна в своей печали!
Всё твердила: "Бедный, бедный мальчик..."
Я попытался обнять, но она отстранилась, прикрыв рукою мои жадные губы...
"Я не могу любить тебя... Я не могу любить мужчин..."
Ослышался ли я?!
Этого не может быть! Это противоестественно!
Я хлёстко ударил её по щеке.
От боли её зрачки расширились, погрузив глаза в темноту ночи...
Она молчала, как в детстве, крепко прикусив губы...
О! Как сильна она была в своей природной хрупкости! Как женственна в своей  противоестественности!
Я покрывал её лицо поцелуями, а она тихо шептала: "Прости...Прости..."
Я любил её и ненавидел!
За все несбывшиеся надежды!
За кажущуюся открытость!
За терпение!
За то что подпустила, приручила, заставила есть с руки, а потом изгнала из своего мира!
Я ушёл... Навсегда......
А она осталась... В моём сердце...







В качестве иллюстрации к миниатюре использована фотокопия картины польского художника Карола Бака (Karol Bak) "Тайна женщины".