Гостье из будущего

Ложусь в постель и спокойно жду когда ко мне придёшь… Нет, - не ты. И даже – не сон. Предложение. То самое, с которого всё и начнётся. Завертится история, даром, что она уже случилась. Остаётся только вспомнить тот день поздней осени, когда ко мне приехала … вот на сей раз, уж действительно, – ты!

Хорош мой город осенью, ой и хорош! Всё вокруг будто дышит безмятежностью и спокойствием, зовёт на прогулку в парк, нарисованный в желтых тонах лучшим художником- твоим сердцем,  приглашает к тишине и неторопливой беседе за чашкой ароматного чая, а я – постарался раздобыть тебе самые улыбчивые и теплые сорта! и совсем не ожидал, что попросишь к чаю пирожного!

Хорошо, что попала сюда именно осенью. Еще больше радует, что приехала ко мне. И уж совсем замечательно, что благодаря тебе,  смог  эти несколько дней побыть самим собой. Таким, каким я и должен быть всегда. И не только – на своей страничке с грустными стихами. Это чувство лёгкости и свободы – это ты сделала меня радостным и невесомым?

Едва оттолкнулись от земли – и вот уже в центре. Приморский бульвар, памятник Пушкину… Зеркальная дорожка, скамеечки, усыпанные опавшими с клёнов разноцветными листьями… Красиво, да? А вот сейчас еще и выйдем к Потёмкинской лестнице! А затем… … что? Ты хочешь мне что-то сказать?

-Да. А затем – мы вернёмся к тебе домой, и я тебя выпорю.

- Как? – только и могу я отрывисто выдохнуть, чувствуя как резко подбегает ко мне желание, хватает за руку и тянет меня за собой. Изо всех сил тянет, но я даже не сопротивляюсь. Я отдаюсь его воли. Словно сорвавшийся с дерева лист – отдаётся желанию ветра. Или как воодушевленный  пианист – воле одних своих пальцев, несущим его по небу мелодии… Как? – будто взлетел белый флаг… и значит, - я сдаюсь тебе  и твоему желанию  …  Как?...

- А вот узнаешь – как!

Твой голос чист и весел.  Мы держимся за руки, - нам вольно и хорошо. Вокруг – тоже идут молодые люди. И им – тоже, быть может, весело. У каждой пары – свои две головы тараканов. Наверняка. А мы – со своими дружим. Не давим тапками, а поим молоком. И даже специально на ночь разбрасываем крошки хлеба – наши предвкушения, ожидания, чаяния… того, что случится вскоре. Наши фантазии. Как конфеты, обернутые в разноцветные фантики. У нас – такие. Не в каждом магазине их можно купить.

Проходим молча еще с десяток метров, и вот уже вовсю слышен радостный шелест бумажек от наших конфет.

- Ты… Ты – хочешь меня выпороть?

- Да! А что тут такого?

- Д-да нет… Ничего… Мне просто интересно.

- Ну вот и мне любопытно. Как ты – сейчас такой улыбчивый и спокойный – будешь визжать под моими розгами.

- Ммм… Вооот чего тебе надо!, - улыбаюсь, а сам – уже горю весь внутри. Ты, конечно, понимаешь меня… Любые мои слова – сейчас – просто слепки с моего желания, которое имеет свойство так быстро разливаться по крови, которым дышу сейчас… с тобой вместе… Воот чего тебе надо?!, А если – не буду?

- Что не будешь? Не будешь дергаться и стонать? Ооо! Поверь мне – это вряд ли. Ты же знаешь меня.

- Да, девушка. Мне кажется, мы где-то с Вами раньше  встречались!

- Еще бы! В березовой роще. Летом. Я привязала тебя к разлапистой ольхе прочной и гибкой верёвкой, сточенной из свежей берестовой коры. А потом – все птицы и кузнечики умолкли, слушая как поют мои розги, смачно рассекая воздух. И как вслед за этим – поёшь ты, голосом, поспешно вырывающимся из груди.

- Ах да, было дело. И потому ты, конечно, права: вряд ли мне удастся избежать своих стонов. Не больно – ты бить не умеешь.

- Спасибо за комплимент! Ну посуди сам – если не больно, - зачем тогда вообще бить? Нет, мне хочется, чтобы ты в конце концов заплакал от боли… расплакался, как маленький мальчик… и я бы тогда тебя утешала… гладила по голове… и по бедной исполосованной попке… прохладной, как осенний ветерок, рукой… тебе стало бы так хорошо… после отчаянной боли – нежная ласка… Это всё равно, что заново родиться на свет… Где есть только одни улыбки, и твой любимый ветер… бежит по твоей спине вслед за убегающими от него в шутку мурашками… Какие-то мгновения – только так и есть… И заснёшь – точно счастливым.

- Хмм. Ты хочешь сказать – что споешь мне на ночь колыбельную?

- Да, спою, - твои губы сами расходятся в широченной улыбке,- обожаю её! - я тебе так сегодня спою! Что будешь засыпать на животе.

- О да! Я… хочу… так! … - мне всё трудней и трудней справляться с охватившим меня огнём желания, - А… чем ты… меня будешь пороть?

- Не беспокойся, найду чем! Что ты там говорил мне про свой козырный черный шнур из-под утюга?

- О-оо нет!!

- Что - не хочешь?

- Хочу! Только… страшно.

- Правильно. Бойся. Но ведь тем интереснее тебе будет отдать мне его в руки.

- Даааа… Брррр!... Аж мурашки пошли, как представил!

- Где?

- Вот.

- Да, точно! Ну тогда – точно шнуром пороть тебя буду. И еще – своим тяжелым кожаным ремнём. Ты ведь его еще помнишь?

- Конечно, помню. Да, и ремнём – тоже хочу. И выбивалкой…

- Это какой же?

- Да той самой… резиновой… которой выбивают ковры от пыли...

- Никогда не пробовала. Но звучит «вкусно»!

- А чем еще? ?

- Еще?... Хмм.. Дай подумать… Ах – да! Скакалкой хочу!

- Чем-чем?!

- Скакалкой. Тебя что – никогда не пороли скакалкой?

- Нет.

- Ой, ты многое потерял! Но ничего – сегодня наверстаем. У тебя есть скакалка?

- Нет…

- Зайдём на обратном пути в какой-нибудь спортивный магазин… Специально для этого дела – купим.

- Ух ты! Давай!

- А ну-ка - посмотри на меня! А что это с нашими глазками?

- А что такое?

- Блестят как острый кинжал.

- Нууу… не знаю) Ты меня, видно, поранила.

- Уже? Нет. Я еще и не начинала. Вот срежу в парке десяток длинных и тонких ивовых веток – и тогда – да… Поставлю их в ведёрко с водой… На часик… Пусть постоят, хорошенько размокнут… Сделаются гибкими-гибкими.. Один лёгкий взмах – и тут же яркая отчётливая полоска на твоей попе…

- А солью… Может, добавить в воду еще и соль?

- А ты хочешь? Чтобы было еще побольней?

- Да.

- Ну раз так – то добавлю. А потом – еще и на саму попу посыплю солью. Ты же ведь не против?

- Н-нет – выдавил я ошарашено, не подозревая, что такое вообще возможно. И будет. Через каких-то несколько часов. Со мной.

Спускаемся по Потёмкинской. С недавних пор полюбил бывать на Морвокзале. Скажи, нравится тебе здесь? Где воздух пахнет морским ветром и еще – дальними странствиями. Корабли тут отправляются прямо к твоим мечтам. Останавливаешься у перил – и заглядываешь вниз, на палубу. Где же ты, капитан? А над головой – тучи серебряных чаек кружат и…

- Я тут – вдруг отзываешься ты, - я тут… подумала… и поняла, что мы, когда сюда спускались, то забыли ведь сосчитать, сколько ступенек на Потёмкинской.

- Точно! А ведь хотели же!

- Ну, ничего, нам же придётся еще подниматься обратно?

- А разве мы не на фуникулёре?

- Нет, зачем. Надо же нам сосчитать… сколько тут ступенечек… Сколько ударов тебе сегодня предстоит вытерепеть….

- Ухм?

- Да, точно! Я придумала. Но только еще лучше: сколько ступенек нам встретится сегодня ВО ВСЁМ ТВОЁМ ГОРОДЕ– столько раз достанется твоей попе.

- Ничего себе!

- Ну ты согласен?

Ну разве могу я сказать «нет»? Когда так хочется уже начать подниматься по ступенькам, отсчитывая каждый шаг… Понимая, что это – совсем скоро – будет чувствительный удар ремнём или скакалкой! А потом, в самом конце, ты, конечно, проверишь, всё ли в порядке у меня со счётом…

Представляешь, как звучат для меня твои совсем невинные слова – «может, еще прогуляемся по городу?» И это еще и при том, что к тому времени я так до конца и не смог себе представить – насколько в моём городе может быть много  ступенек! Ну ладно Потёмкинская!.. Там – да. Попа – точно бедной окажется. Но сколько их еще везде-везде – буквально на каждом шагу! Садимся в троллейбус – еще две ступеньки… Заходим в книжный – еще три… Музей Рериха – оказывается почему-то на самом последнем, третьем этаже, здания… А потом вдруг – подземный переход у вокзала! Нет, ни одной ступеньки ты не пропускаешь мимо. Как будто главной достопримечательностью Одессы – являются ступеньки!

 А потом еще – ступеньки в парадной, когда уже поднимаемся ко мне в квартиру. Благо хоть тут – живу я на первом этаже. Но ты входишь во вкус и неожиданно тянешь меня за руку – поднимаясь всё выше и выше, пролётом за пролётом… Сколько же ступенек в одном пролёте – дюжина? Сколько же еще дюжин мне приплюсуется к общему количеству?

На площадке между четвёртым и последним, пятым, этажом ты останавливаешься и говоришь:

- А вот эту дюжину – я хочу отдать тебе прямо немедленно.

- То есть как это? – удивленно поднимаю брови.

- Очень просто. Спускай джинсы. И ладони положи на стену.

- Что? Но ведь тут же могут быть люди?!

- Боишься?

- Да нет.

- Ну тогда за чем же дело?

Расстегиваю джинсы. Они как-то уж очень быстро падают вниз, открывая твоему взору твои  любимые белые шортики-трусики. Прислоняю ладони к стене и оглядываюсь – что же будешь делать ты?

- Выпяти попу, - говоришь ты, снимая со своих джинсов свой кожаный ремешок. О, пожалуйста, замедленный повтор! Чувствую, как быстро каменеет мой член.

Теперь твои ладони уже обхватывают мои ягодицы. Что же ты делаешь? Стягиваешь еще и мои трусики! Отходишь чуть в бок, и примериваешься для удара.

- Дюжину. Остальные – уже привязанным к дивану.

***
Наш романтический вечер в квартире прошел, если не на ура, то а «у-ааа!» - это точно... По-крайней мере такие звуки я издавал почти сразу же, как ты начала меня сечь розгами.

- А разогрев? - голосом незаслуженно обиженного ребёнка произношу я, пытаясь вырваться из опутавших моё тело верёвок – сам же ведь их и покупал! Если я всё же и умею плести паутину слов, то твоё обращение с верёвками, конечно же, заслуживает не меньшего восхищения. Вовсе и не думал, что связать меня, что называется, по рукам и ногам, выйдет у тебя с такой изящной лёгкостью!

- А что тут такого? Дело же нехитрое! … А разогрев? Так ведь он уже был – в парадной!  Хочешь еще? Нет проблем. Сейчас тебя отвяжу и выйдем за двери. Только ты пойдешь голышом.

- Э-эээ, нет! Спасибо. Мне достаточно.

-  До ста? Точно? Ты ничего не перепутал? По-моему, общее число ударов, которые ты заслужил, несколько превышает это число)

 - Да уж. Превыша… ааа-АААА!... – розга присвистнула и пришлось мне закончить свою мысль громким восклицаньем. Но, кажется, – ты всё поняла.

- Сейчас будет и «а», и «у» и «о». Сейчас ты вспомнишь у меня все гласные алфавита!

И я не сомневаюсь, что так и будет. Розга в твоих руках разговорит даже самого молчаливого. А если еще и учесть, что этих розог в ведёрке с добрую дюжину! И стоит только бросить взгляд в сторону этого ведёрка – как тут же все мысли, если их еще хоть сколько к этому времени и осталось, перескакивают на кончики этих длинных и тонких розог, и там, сладко замирают, в безмолвном предвкушении боли.

А всё-таки – крепко ты меня связала! Дергаю что есть силы руки, уверенный, что путы разойдутся– но только лишь ударяюсь в прочный барьер натяжения. И сразу становится как-то легче, расслабляешься – что тут можно теперь сделать? Не вырваться! Придётся покориться суровой прихоти розог. А хотят они – боли со свистом. Хотят стонов… Хотят следов…

- Будь готов следующие несколько дней провести исключительно в стоячем положении, дружелюбно говоришь ты, откладывая очередную сломавшуюся розгу в сторонку.

- Всегда готов! - вспоминаю я клич пионеров. Как же уместно распространяется он и на моё желание… Быть наказанным… Быть высеченным… Тобой!

- Нет, ну конечно, пару дней придётся с этим повременить… Пока не сойдут следы… Вот уже… сколько их… Вся попа исполосована…  - и ты вновь проводишь по моим ягодицам своей ладонью, -  А мне – нравится! Сам посмотришь… Только вот напоследок – не плохо бы оставить еще петелечек… пятьдесят… Скакалкой. Ты же не против дополнительных пятидесяти ударов?

- Нет.

- Я так и знала!

***
Знала бы ты… какой океан радости окутывает меня сейчас… после всего этого… что пришлось стерпеть!.. и все желания растворились, исчезли… только одно – наслаждаться твоей компанией, твоим теплым женским уютом… и пить по глоточкам с тобой вкусный чай… долго-долго… пока ночь не заберёт нас в свой сон… покой, блаженство… как хорошо, что ты приехала!.. и что мы сейчас – вместе!