Складень

(первая глава)
http://www.proza.ru/2019/05/13/492

                II               
Николай рассматривал икону. Это была «Троеручица» – весьма интересный иконографический тип, появившийся в Византии в конце VIII столетия. Образ «Троеручицы» – это как «икона иконы», то есть изображение иконы Богородицы, к которой исцелившийся человек привесил серебряное или золотое изображение болевшей руки. Церковное предание связывает появление образа «Троеручицы» с именем Иоанна Дамаскина, ученого монаха, богослова и гимнографа, занимавшего в VIII веке важное положение при дворе дамасского властителя. По указанию императора-иконоборца Константина Копронима Иоанну, написавшему несколько сочинений в защиту иконопочитания, была отсечена правая рука, которая впоследствии благополучно соединилась с телом. Иоанн Дамаскин и был тем человеком, который привесил изображение руки к образу, перед которым молился об исцелении.
Старообрядчество сохранило иное, по сути апокрифическое повествование о происхождении этого образа. Третья рука появляется у Божией Матери, когда Она, несущая Младенца, видит ребенка, тонущего в реке, и спасает его, не выпуская из рук собственного Сына. В медном литье «Троеручица» встречается редко. Это небольшие медные пластины с необычной декоративной рамкой. Таких икон в России, да и во всём мире – считанные единицы.
– Как она к тебе попала? – прохрипел Николай, медленно опустившись на стул.
–Я ж тебе говорю, что от бабки осталась, – пожал плечами Лёшка.
Коля незаметно ущипнул себя за ногу: не сон ли это? Нет, не сон... Эмоции вскоре улеглись, остался холодный расчёт и ощущение неминуемой удачи. Художник перевернул складень и с деланным разочарованием присвистнул.
– Чёрт, подделка, – он поднёс икону к глазам, затем сунул её в лицо хозяину. – Видишь, клейма нет.
Однако притворство гостя не укрылось от Алексея. Он взял складень из рук Николая. Тот с трудом разжал пальцы, провожая раритет взглядом.
– Сколько? – выдавил из себя Николай.
– Сто пятьдесят тысяч! – рявкнул хозяин.
– Сколько?!
– Сто пятьдесят тысяч, – уже спокойным голосом повторил Алексей.
Таких денег у Коли отродясь не водилось, хотя он  понимал, что за складень российские антиквары могут дать раз в десять больше. А уж иностранцы! Художник тяжело вздохнул – надо было что-то делать. У него в кармане на данный момент не было и тысячи.
– Сто сорок, – брякнул Николай, ибо молчание сейчас работало против него.
– Сто сорок пять, и баста! – хозяин ладонью ударил по столу. Ничем не прикрытая его ископаемость вдруг ощетинилась, стала циничной и дерзкой.
– Договорились, – подумав несколько секунд, сказал художник. – Только вместе с этой, – он кивнул на «Нечаянную радость».
– Договорились, – улыбнулся Леша.
– Вот теперь можно и обмыть сделку, – Коля, выглянув в окно, полез в карман за деньгами. – Где тут у вас винная лавка?
– Да какая тут лавка… – усмехнулся хозяин. – Давай деньги, я к Дмитриевне сбегаю. Самогон пьёшь?
– Пью всё, что горит. Бери побольше, чтоб второй раз не идти.
Алексей взял деньги, но тут его взгляд остановился на лежащих на столе иконах.
– Не бойся, не сбегу, – осклабился Николай.
Ещё раз взглянув на святыни, хозяин шагнул к двери.

– Понимаешь, Лёша, особой ценности в них нет, – Коля подбородком  указал на святыни. – Они не стоят и половины названной тобой суммы, – Николай разлил самогон по стаканам.
– А чё ж тогда берёшь? – хмыкнул хозяин. – Оставь, я кому-нибудь другому их продам.
– Я ведь коллекционер, молодой человек, – Коля поставил граняш на стол, – и если у тебя нет какой-нибудь вещи, то её непременно хочется приобрести.
– Видел я твою коллекцию, – лицо Алексея скривилось в улыбке. – Деньги-то, кстати, когда отдашь?
– Да вот они, – Николай хлопнул ладонью по нагрудному карману. – Не веришь, что ли ?
– Верю, – зевнул Лёшка. – Наливай, чё сидишь?
Коля поспешно наполнил стаканы. Хозяин пьянел на глазах и вскоре, опустив голову на руки, заснул прямо за столом. Николай тронул собутыльника за плечо, но тот, что-то промычав, не сдвинулся с места.
  – Леша! – крикнул ему в ухо художник. Как Николай и предполагал: не последовало никакой реакции.
Коля пил давно и был отлично осведомлён о своей алкогольной мере – когда водка уже не улучшает состояние и возможность нормально мыслить, а стремительно их разрушает. Николай завернул «Нечаянную радость» в газету, а складень сунул в лежащий на столе пакет. Опустил обе святыни в мешок и, ещё раз взглянув на хозяина, двинулся к выходу. Остановился, взявшись за дверную ручку. Вынул из кармана оставшиеся деньги и бросил их на стол.
Тяжелое сине-черное небо распласталось над хутором. Огромный рыжий диск луны, трогая верхушки тополей, освещал дорогу Николаю. Впереди показалась роща. Она встретила его темнотой и сыростью.
«Я, лес и мой грех, и больше никого, –  Коля задрал голову к небу. Малиновые звезды стремительно теряли интенсивность свечения. – Скоро утро… – Николаю вдруг стало страшно. – Молитву, что ли почитать»? – он вспомнил слова, начертанные на иконе «Нечаянная Радость».
– Днесь, вернии людие, духовно торжествуем, прославляюще Заступницу усердную рода христианскаго и притекающе к пречистому Ея образу, взываем: о Премилостивая Владыциче Богородице, подаждь нам нечаянную радость, обремененным грехами и скорбями многими, и избави нас от всякаго зла, молящи Сына Твоего, Христа Бога нашего, спасти души наша.
Произнёс и усмехнулся. «Некий худой человек… Как я обрадовался, увидев эти иконы! А чему обрадовался – произведению искусства или возможности нажиться? За любым нашим восторгом таится чувство обреченности: продадим, предадим, забудем, потеряем. И вот докатился: украл иконы. Господь обладает достаточным чувством юмора, чтобы благословлять нас на безнадёжную борьбу с искушениями» – Николай тяжело вздохнул. Впереди, между редеющими деревьями, оранжево замерцали огни железнодорожной станции. Послышался шум приближающегося поезда.

(продолжение следует)
 http://www.proza.ru/2011/09/29/392