Выше шпилек

Сказать, что я  это люблю - будет слишком  сильно. Ведь скрипя  зубами, подавляя  тихие стоны, извлекаю себя из теплого одеяла и швыряю в  утренний  колючий сумрак. Как все  болит, как колет щепка в  левой кроссовке, как невыносимо голодно и  холодно. А ветер так  и рвет  с  тебя бумажную  курточку..... Мой  товарищ по несчастью бормочет, что я поздно его разбудила -  А куда  позже? Шесть тридцать. Перед крыльцом огромная  мрачная и видимо глубокая  лужа. Перелезаем  через перила и вперед. Машин на улице никаких. "Ломбард"  спит, салон "Колготки" спит, телекомпания  спит, только вверху вахтер не  спит, его дежурка горит как окно в иной мир... А в  пиццерии  уличной, затканной  виноградом, играет музыка, ах вот кто не  давал полночи  спать...Забыли выключить? Улица спит и  потому  сама похожа  на сон. Все дома, окна, наличники яркие, четкие, а зелень движется,  смазана от ветра. Около "Деловой  книги" дворник  метет мусор, который тут  же  летит по сторонам. Дворник вздыхает и начинаетвсе сначала.
Воздух со  свистом врывается в легкие, он густой и пьянящий, как  мятный  ликер. Навстречу от моста  уже  бежит голый по пояс и седой. Десятков  восемь человеку, а бодрее намного. Ноги мои не  гнутся, в поясницу стреляет... Дыхание перехватывает...И вот мы  у цели. Пора!
Надо  делать попытки.
Людей  еще нет, но опять чернущая  туча  пала на  поле. Это галдят в тумане  галки и грачи на своей  утренней конференции. Накануне сторож-старичок  спрашивал, что им  тут надо. Я ответила,  что не только  жучки в траве, а  скорее всего общение,  у них   явно сообщество. Старичок  засмеялся… Сегодня грачиная конференция  похожа на кипящий  асфальт. Они лениво  упархивают с беговой  дорожки. И как же  удивительна  плотность нашего мира.
 Кусты и деревья  смутно подрагивают и качаются, пепельная земля с мелькающими кустиками травы  приближаясь, хочет в лицо ударить... И ударит, когда упадешь. Но падать не стоит, надо замедлить бег... Меня обгоняет рычащий пес. Это  еще что!  За ним  его хозяин с наушниками, глухой  ко  всему, деревянная  улыбка на  лице, нарочно  в  черном и с  капюшоном, чтобы,  значит, жарче было. Это я уже  знаю, почему.  Этот  бежит  пять кругов  без остановки , а я  три с перерывами... Это называется  бегом от инсульта. Товарищ  мой  уже делает  отжимы и махи, а я... Мне  если честно, пора в  ящик, а я рву тут  связки и сердце, глупо это конечно, но... Что-то гонит  меня, словно  ветродуй  пачку от  чипсов, что-то гудит в  ухо, что еще не поздно  догнать себя лучшую...
Так  вис не получается  опять, а руки не могут  удержать камни. Нужно  заводить  камни  за  спину, качать ими над головой, при этом меня  инерция срывает и несет за  камнями. А  если глянуть,  как я пытаюсь одолеть трехметровую лесенку, так можно упасть от смеха. Потому что голова  кружится.  Мой дружок смотрит на  меня  сочувственно. У него-то махи прекрасно идут и ножницы на брусьях. - Уменьши  нагрузку, еще  упадешь тут.- Если уменьшу, толку нет.- Дойди живая, - бормочет он, усмехаясь.

В разгоряченное лицо  дует подобревший ветер. По улице взревывают цепи автомобилей, невдалеке  разбирают  трубы для  палаток и яростно визжит  газонокосилка. Начинается. Ребята, я почти свободна!  Еще пару улиц и я нырну в теплый душ. Меня ждет блаженство чая и с сухариком. Тело измученное поет и требует прыгать, озорничать. Но это так обманчиво.

Тот раз сторож Вера подходит и жалеюще спрашивает, как отзанималась.
-Да  так  себе, не выходит пока.
-А у меня глянь  руки, перебирала резину на дорожке.
Руки у Веры  распухли, такая  работа. И она,  видя мое  сочувствие, говорит про ее близняшек,  которым  год.
-Дочка  как  родила  их, я думала -кончимся. Папки нет, и она  у меня  без папки выхожена...Но вот дорастили до года, представь. Погоню дочку  квартиру просить. Мы  четверо на пятнадцати  метрах! Мыслимо?
Нет, немыслимо! Жарко сочувствуя ей,я киваю ободряюще. Мы  идем прочь с моим товарищем. Нам навстречу  тянутся те,  кто сегодня пропал. А  еще  целый  поток чопорных чиновниц  в казначейство. Все они так невыносимо хорошо одеты, но мне все равно. Моя радость выше их шпилек.