Клоун-Колдун. Часть первая

Вы, наверное, слыхали  певца-артиста с фамилией Колдун. Не помню, что он поёт, не зацепился в памяти его лик. Знаю лишь, что он один из огромной армии новых, молодых, сладкоголосых звёзд, обладающих вокальными способностями, без ярко выраженной харизмы. Не знаю – настоящая ли у него фамилия, или он взял себе такой псевдоним. Если псевдоним, то вероятно для того, чтоб хоть чем-то отличаться от остальных безликих, однотипных и одноголосых соратников своих. Да простят меня за правду-матку, их однотипные фанатки. Вы уж поняли, что речь пойдёт не о нём.

Я кончил эстрадно-цирковое училище и моё амплуа – клоун, музыкальный эксцентрик. Мне удалось поработать по специальности, но в данное время я – свободный художник, креативный многостаночник и … делаю всё, что смогу, работаю, где удаётся устроиться, чтоб у моей семьи было всё необходимое для полноценной жизни.

То, что Вы прочтёте далее, случилось уж много лет назад. И вот только сейчас у меня появилась возможность рассказать всем, что произошло в одну из июльских ночей. События отпечатались в моей памяти настолько чётко, что мне надо только успевать колотить по клавиатуре, излагая последовательность произошедших тогда событий. Всё стоит у меня перед глазами, а нутро моё ощущает то, что чувствовал я тогда. Слова, голоса звучат в моей голове ясно, как будто это было вчера!

Итак. Июль конца прошлого века. На маленькой железнодорожной станции Владимирской области надо успеть сесть в вагон. Стоянка всего минуту! Еду от тёщи домой на юго-восток Украины. Со мной жена, старшая дочь и младший сын. Время – за полночь. Залезть в вагон успели, но нас ждала неожиданная неприятность – места наши заняли некие крепкие, нагловатые тётки, которые сели в вагон в начале маршрута. Они уж с проводниками договорились и были уверены, что никто уж не сгонит их с постелей. У них, типа, везде и всё схвачено! А я из той породы людей, что любят ездить именно на тех местах, кои указаны в билете. И это не каприз, а уверенность в том, что ехать надо обязательно только на указанных СВЫШЕ местах, чтоб избежать неких осложнений, кои бывают, когда человек по каким-то там причинам идёт НЕ СВОЕЙ ДОРОГОЙ или делает что-либо, что в сущности является – НЕ ЕГО, что БЫЛО ПРЕДНАЧЕРТАНО ДРУГОМУ.

Но в данном случае, учитывая, что уж поздняя ночь, что впереди долгая дорога, что в вагоне уж улеглись и уж спят многие пассажиры, я поддался на уговоры самоуверенных до наглоты тёток и задобренных ими проводников – пошёл поглядеть другие места, в другом вагоне. Я не слушал весело щебечущего проводника, уверенного в том, что я вынужден согласиться, ибо легко сдался и пошёл на смотрины не нужного, не желательного для меня. На душе было нехорошо, ибо уже некие люди не только перешли мне дорогу, но и пытаются усложнить её. Другой вагон был полупустым и в полумраке. Проводник не предложил мне остаться в начале вагона, где было ещё не так темно, а потащил далее, вглубь, в темень, и там, во второй половине, показал мне наше новое купе. Темно, грязь на полу, матрасы плохо скручены… Я услышал голоса за стенкой, заглянул туда и увидел четырёх мужчин кавказской национальности, поздоровался с ними, но не получил ответа. Они сразу замолчали, когда увидели мою физиономию. Выражение их лиц напоминало лица детей, коих застукали на чём-то «горячем». Всё это мне не понравилось. У них тут свои дела… А у меня…

Я развернулся и пошёл назад. Проводник еле успевал за мной, бросал мне в спину вопросы, типа, какого рожна мне ещё надо, я отмахивался, отнекивался, ибо решил восстановить справедливость любой ценой. Мысленно я успокаивал себя, глубоко дышал… Типажи, кои заняли наши места, мне знакомы давно и до боли. Базарные тётки – сильные, хитрые, лживые, наглые, лёгкие на грязное слово, на мат. Они так просто не уймутся. Плана действий в голове не было.

Я сразу им сказал, и как мог вежливее, без угрозы в голосе: «Освободите, пожалуйста, наши места!» Ну и пошло, ну и покатило! Бабьё подняло лай-хай! Их было не две и не три… Четыре купе было занято бригадой  базарных баб, если не больше! Вся эта свора начала орать, наседать, оскорблять, язвить, издеваться, унижать! С их слов – я и без совести, и без чести, и вообще я не мужчина и не человек. И всё это видели и слышали самые близкие мне люди. Будучи в окружении бесноватых торгашек, я мельком глянул на родные лица, увидел в их глазах растерянность, страх и отчаяние. Проводник не вмешивался. Я попросил его вызвать дежурного по поезду, но он что-то промямлил невразумительное, пошёл по вагону дальше, потом остановился, развернулся и смотрел в мою сторону на расстоянии, ничего более не предпринимая.

Когда мне в лицо полетели вместе с матюками и слюни одной из самых бойких баб, я уж знал, что мне нужно в данный момент сказать. До этого момента с моих уст не слетало ни ответных грязных слов, ни угрозы, ни крика праведного гнева. До этого момента я лишь смотрел в злые глаза, в кричащие, хищные, перекошенные ненавистью рты и слушал. Когда озверелая банда выкричалась, спустила пар, в одну из кратковременных пауз я вставил своё тихое, сдержанное СЛОВО. Речь моя была в спокойных тонах, низкий, умышленно притушенный голос звучал из глубины души по нарастающей. Я сам не ожидал, что одна моя не агрессивная фраза собьёт спесь со всей дикой стаи сразу, и принесёт такую лёгкую, неожиданную, молниеносную победу!

«Я потомственный целитель, знахарь, колдун… Если вы немедленно не уймётесь и не освободите наши законные места, то сейчас вам сильно поплохеет…»

Сразу после сказанного мною, с нижней, боковой полки послышался голос подростка: «Мама, у меня кровь с носа пошла…» Все глянули на лежащего мальчишку, у него действительно с носа обильно потекла кровь. Из-за спины самой скандальной бабы вылезла её подружка и наскоро стала вытирать полотенцем лицо мальчонки. Я тихо, но многозначительно сказал: «Ну что, доигрались? Это только начало. И это случайная жертва. У него всего лишь не выдержали кровеносные сосуды, а вам, негодяйки черноротые, хуже будет!» В лагере противника начиналась паника. Бабы испугались, заметались, мама повела сыночка в туалет умываться. Самая злая, самая агрессивная бабища ещё не успела отойти от меня и я ей прошептал почти что в самое ухо: «А тебя… погань, я  просто ВЫЖРУ ИЗНУТРИ за ночь…» и пошёл к своим, они уж сидели на НАШИХ ОСВОБОЖДЁННЫХ МЕСТАХ.

Жена, видя происходящее, смеялась в кулак, сдерживаясь, чтоб не хихикать в голос, аж слёзы текли по её щекам. У дочери было непонимающее, удивлённое лицо. Она ещё не сняла бледной маски испуга, не могла ещё осознать, что кошмарный скандал уж кончен и никто никого не будет бить. А сын смотрел на меня как на героя и если б он знал тогда модный ныне уличный сленг, то я б от него точно услышал – «Жжжесть! Кррруть! Респект и уважуха тебе, чувак!» Всего этого было достаточно для того, чтобы во мне проснулся артист, клоун. И я начал чудить, решив доиграть свою роль до логического завершения. Сдерживаемый праведный гнев скапливался, аккумулировался во мне в течение часа, а то и более! Он превратился в сгусток мощной энергии, который просился на волю ДИКИМ ПОБЕДНЫМ КЛИЧЕМ. Но учитывая обстоятельства и то, что с моей стороны осталась некая недосказанность, и чтоб злым тёткам впредь неповадно было – я не заорал на весь вагон, а упёрся локтями в края двух боковых полок нашего купе. Сжал ступни ног, оторвал их от пола и стал взад-вперёд раскачивать ими «маятник», при этом издавать ритмичные гортанные звуки, подобные пению шамана. Я начал изгонять злых духов…

Продолжение следует