Журналист меняет профессию, или как я была хлебным

            Меня сразу насторожил один пункт в договоре, ведь я юрист по образованию, пусть и с незаконченным дипломом.
      В нем было написано: не давать комментарии по поводу работы без разрешения на то руководства.
    Ужас как люблю давать комментарии без разрешения руководства. Поэтому и даю.
     Смена начинается вечером. Огромные чаны с замешанным тестом стоят повсюду, наверное,  так надо, только когда ходишь мимо, важно не поскользнуться, а то можно улететь туда.
     Пекарям повезло, пока хлебушек крутится и жарится в печке, им можно посидеть на стульчике и прямо,  скажем,  отдохнуть. У нас такой возможности нет, мы на фасовке. То, что настряпала дневная смена, нужно нафасовать. Пряники, печенье, палочки и прочая белиберда,  со скоростью света запихивается в пакеты, взвешивается и кидается в ящики. Не буду утомлять перечислением того, что там было, просто скажу: там было около 640 кг. Все это надо просто видеть, когда эти бесконечные вереницы поддонов иссякли, я думала, что,  хоть малость,  отдохнем, увы, я ошибалась.
   Пошел хлеб. Столько хлеба я не видела,  пожалуй,  даже в магазинах, ну правильно, тут пекарня, откуда хлеб везут и в город и в районы. Причем каждую булочку, буханочку, калачик, слоечку,  надо просто напросто запихнуть в пакетик, приклеив к нему еще и маркировку с названием. 
    Бесконечные ряды хлеба прибывали, а ноги уже подгибались. Да, я забыла сказать, всю смену, а это около 12 часов мы стоим на ногах. Сидеть можно, когда делаешь нижние ряды хлеба, но это не приветствуется, за этим строго следят зрачки телекамер, а они там повсюду. Как обычно хлеб летит куда попало, я боюсь уронить, так как просто не понимаю, как можно валять его по полу. Рабочих это практически не волнует, главное чтоб не было недостачи по выпечке и фасовке.
    Работают на фасовке двое, хотя раньше работали пятеро. Вот так и делаются миллионы, купите негров, и они будут работать на вас бесплатно. В данном случае негры это выпивающие женщины, на пенсии, с поломанной личной жизнью и психикой, которые держатся за свою подработку, и боятся ее потерять, поэтому вкалывают вдвоем за пятерых.
    Конечно, это может и здорово, но я не умею пить на смене, чтоб поддерживать темп работы, какой тут принят, это просто электровеники какие то.
    Очень бы хотелось сказать отдельно про экспедиторов, их двое, они помоложе, и, по-видимому,  хозяйка ищет таких же умных и расторопных за эти же деньги. Ребята с деревни, там им ловить нечего, поэтому они бегают и молчат. Как они начали бегать к утру, мне стало,  их совсем уже жаль. Хлеб еще не остыл, а машины, их увозящие уже у ворот, поэтому тут надо быть просто Коперфильдом, чтоб и успеть накладные заполнить, и хлеб нафасовать в коробки, каждая по своей заявке, и еще успеть дать указания водителям, чтоб не напутали чего. Иначе здесь предусмотрена система штрафов за все.
     Снял косынку-штраф, напутал - штраф, испортил продукцию-штраф, все это с лихвой вычитается из зарплаты. Умеют русские работать, не то что там,  в зажравшейся Америке, там и рабочим платят достойно, и живут они не так уж плохо. А тут сплошная экономия, выбирай,  не хочу. Причем на этой адской работе еще умудряются угрожать: за забором полно желающих, не будете работать, найдем других. Люди верят и работают. Я понять не могла, почему хозяйка ищет рабочих в деревнях, оказывается все просто. Городские за такие деньги такую тяжелую работу выполнять не будут, а деревенские привыкли не роптать.
    Сколько лотков с хлебом и пряниками я подняла и перетаскала за смену, одному богу известно, но если ты не дай бог ждешь ребенка, ты его тут и родишь, причем,  после первой же смены.
    Конечно, не испробовав на вкус, не поймешь суть работы, но рабами на галерах как-то быть не улыбается, причем не спасет даже обещание работать по 12 часов через день, ведь выходных.  Нет, это называется скользящий график, поэтому часть народа нашла единственный выход из ситуации, они просто берут больничный, чтоб другие за них повкалывали.
    Разодрав руку об металлический поддон, я перемазала кровью,  бог знает сколько пакетов с пряниками, но слизывая ее с руки,  продолжала работать, если я остановлюсь,  мы просто не успеем, да и пластырем в этом цехе и не пахло, все что мне дали по приходу на работу - одноразовый полиэтиленовый фартук. А днем здесь также вкалывают двенадцатилетние дети, тоже на фасовке, просто не в таких объемах. Это выгодно, ведь их не надо оформлять, да и платить им можно несравненно меньше, в этом то,  и вся соль. Теперь я понимаю не завуалированную угрозу- если вы пойдете жаловаться в прокуратуру… Не пойду, хотя работников мне откровенно жалко.
    Не скажу, что этот бизнес хуже остальных, он даже радует стабильностью, что не скажешь о людях, которые тут работают. Нормальные лица-единицы, остальные просто несчастные люди задавленные обстоятельствами, они привыкли терпеть. Терпеть побои, унижения, издевательства, терпеть нищее существование, терпеть нашу жизнь, вот таких,  и набирают частники для работы на своей фирме, ведь они не будут жаловаться, протестовать, обращаться куда либо, поэтому молчат.
    Теперь, когда я буду покупать хлеб в магазине, я буду знать, что он пахнет не ароматной корочкой, а потом и кровью тех, которые его создали на смене.
То, что руки режутся и кровь льется рекой, это уже не обсуждается, поддоны старые, и металл оставляет глубокие царапины на руках. Я видела эти руки, заскорузлые, рабочие руки, которые механически перекладывают буханки на стеллажи.
   Вот так,  рождается чья то жизнь, хлеб всему голова, вот так она умирает, с чьими то надеждами, чаяньями, бессилием.
Кушайте граждане, приятного аппетита.