В топку

1.
В коридоре открылась и захлопнулась входная дверь, включился свет, лапа озарила прихожую тускло-жёлтым светом. Мэйн, сняв наушники и откинув одеяло,  лезла с кровати. Шагая босыми ногами по холодному деревянному полу, она направилась в коридор, старые половицы скрипели под её ногами, из щелей веяло холодом. Переступив порог, Мэйн зажмурилась. Свет ударил ей в глаза. Облокотившись на дверной проем и увидев своё отражение в зеркале, она отвернулась. Оттуда на неё смотрела  хрупкая, худая бледная девушка со спутанными волосами и в клетчатой байковой  мужской рубашке синего цвета до середины бедра. У входной двери валялись два грязных ботинка, снятых наспех, а в ванной за приоткрытой дверью с облупившейся краской, копошился Стив.
Обтрусив ноги от прилипшего мусора, Мэйн аккуратно прошла в ванную, стараясь не вызвать скрипа половиц. Стив стоял, нагнувшись над ванной, и что-то торопливо мыл под тонкой струёй воды. Девушка подошла сзади и легонько обняла его, положив тонкие  худые пальцы на его живот, от чего по телу пробежали мурашки.
-Руки ледяные, босиком опять?! Что за привычка?! – произнёс он, не оборачиваясь и не поднимая головы, своим обычным хриплым голосом.
Мэйн промолчала в ответ и ещё сильнее прижалась к нему. Закрыв воду, Стив вытер руки изношенным махровым полотенцем, а потом, молча высвободившись из её объятий, прошёл на кухню. Лампочка там давно перегорела, поэтому он зажёг свечу. Мэйн прошла за ним и села на голый деревянный табурет, поджав ноги. Пристально вглядываясь в запотевшее тёмно окно, Стив что-то бормотал, совсем как старый холодильник, стоявший в углу.
-Есть будешь? – спросил он, протирая запотевшее окно занавеской.
-Не откажусь, - еле слышно  произнесла девушка.
Задёрнув шторы, он достал сковородку, поставил её на газ и налил масла. Открыв дверцу холодильника, в котором, будто приветствуя, зажглась лампочка, он достал три яйца и закрыл его. Масло начало шипеть, вбив их на сковороду, он накрыл её крышкой и вышел из кухни. Было слышно, что он закрыл входную дверь на все три замка. Вернувшись обратно, выключил газ и поставил сковороду на стол, подав вилки. Мэйн быстро поела и оставшееся время наблюдала за Стивом. Доев яичницу, он встал.
- Вставай, вставай и ты, пошли, - произнёс он, обхватив девушку за талию.
Он шёл позади Мэйн, у входа в комнату прислонил её к стене и поцеловал, двухдневная щетина уколола Мэйн в щёку. Потом, подняв девушку на руки, он донёс её до кровати и уложил. Она прижалась к холодной стене, закутавшись в одеяло. Где-то в противоположном углу комнаты послышался лязг железки на джинсах Стива. Раздевшись, он залез под одеяло, Мэйн прижалась к нему, положив голову на грудь, он обнял в ответ.
-Совсем ледяная, грейся давай.
-Мать звонила сегодня…
-И что?
Просила вернуться домой, убийцей тебя называла.
-Но ведь она права, я действительно убийца.
-Права, ну и что. Я сказала, что не вернусь, тебя люблю, она плакала. Бросила трубку.
-Зачем ты со мной связалась? Жалко мне тебя, одна целыми днями, в глуши. Истощала. Да и болеешь ещё…
Стив говорил всё настолько серьёзно, что Мэйн прослезилась. Он поцеловал девушку в лоб, и она отвернулась. Одеяло растянулось между ними, образуя щель, в которую, не теряя ни секунды, пробрался мерзкий ночной холод. Стив прижался к спине девушки грудью и, положив руки ей на живот, закрыл глаза. Комната наполнилась лунным светом и тихим сопением. Оба уснули.

2.
В первом часу дня Мэйн проснулась, потёрла кулачками заспанные глаза и села на кровати. На краю лежал клочок пожелтевшей бумаги, с кривыми, написанными заедающей фиолетовой пастой, буквами: «Мэйн, дорогая, вернусь поздно, возможно, будет труп, только не пугайся». Прочитав это, она сползла по стенке на подушку и снова укрылась одеялом. Не смотря на то, что девушка спала целыми днями, её тело ломало от усталости. Одев наушники, она отвернулась к стене, в мозг медленно переходили минорные ритмы, заставившие девушку снова уснуть. Она спала сначала тревожно, беспокойно, у неё был жар, а потом крепко. Ей снилась мать, которая просила не уходить, Стив, друзья, все просили не уходить, испуганные все были, сон странный.
Проснулась от того, что захлопнулась входная дверь, из прихожей донеслось:
-Мэйн, это я, Стив, не выходи из комнаты, сделай вид, что тебя нет.
Его голос звучал как-то тревожно, обрывисто. Мэйн передалась его тревога, да, она уже привыкла, что Стив – убийца, но с ней он был другой.
Дверь снова тихонько приоткрылась, девушка не слышала, чтобы Стив выходил, поэтому окликнула его. Пару секунд тишины – и раздался выстрел. Пуля пронзила грудь Мэйн, зажав рукой рану, она откинулась  на подушку, простонав сквозь зубы. До помутневшего сознания девушки донёсся ещё один выстрел. Затем в комнате зажёгся свет, над ней наклонился Стив. Его лицо выражало злобу и беспомощность, обиду и ненависть. Впервые на его руках умирал человек, убитый не им, впервые ему было жалко, непривычно, хотя картины смерти он видел часто. Стив понимал, что спасти девушку было невозможно, они были далеки от города, да и рана смертельная. На последнем дыхании Мэйн прошептала:
-Люблю тебя и буду любить, я сама виновата.
- Нет, это я виноват, хотя, что тут судить… Господи, я стольких убивал, а теперь почувствовала на себе потерю любимого человека…
Мэйн вдохнула в последний раз и закрыла глаза. Стив наклонился и поцеловал её, губы уже начинали остывать. Он простонал сквозь зубы и прижался к ней. Понимая, какую цену заплатил за свои грехи.