Никон 27

             Гиды возвратились и помогли вытащить джип из западни. Руки дрожали, несмотря на жару, холодный пот покрывал избитое тело. Я снял окровавленную майку, достал аптечку и обработал раны на спине нашей спасительницы. Мы живы, и это радовало. Сколько ещё опасностей таит знойная саванна, сколько ещё раз смерть будет дышать нам в затылок, сколько дорог надо пройти, чтобы поистине научиться дорожить жизнью? Есть люди, у которых нет чувства самосохранения, они смело бросаются в круговорот жизни, не думая о последствиях, есть просто рассудительные люди, которые обдумывают каждый шаг, основательно взвешивая ключевые решения, а есть молодёжь, любители приключений. К какой из перечисленных групп относимся мы? Сейчас я не мог ответить на этот вопрос, хотя мучительно искал ответ на него. Что заставляет альпиниста вновь и вновь рисковать, покоряя вершины мира, что заставляет мужчин несколько раз подписывать контракты на службу в «горячих» точках, что руководит сознанием шахтёров, которые перед спуском в забой прощаются со своими семьями? Неужели риск это наркотик, заставляющий работать организм в подобном режиме? Сколько времени надо пробыть в саванне, чтобы хладнокровно относиться ко всем её сюрпризам? Иногда на это не хватает целой жизни…
       Айша что-то объясняла байкершам, а Антон возился с мотором. Ватные ноги не слушались, я, как после гипса, заново учился ходить.
       - Ром, чего ты наматываешь круги, прыгай в тачку, сейчас поедем!
       - Куда?
Тон, которым я задал вопрос, не понравился другу.
      - Не волнуйся, не в преисподнюю.
      - Вам повезло, - сказала Айша,- сегодня в племени праздник – посвящение  взрослая жизнь, это красиво.
       Вот он образчик смелости! Её только что не съели, а она с улыбкой на лице рассказывает о празднике. Спина вздулась от когтей хищника, а она даже не обращает на это внимания. Или терпит?
       На удивление, «немец» завёлся, и мы сразу двинулись в путь. Гиды не спешили, стараясь быть на виду, а Антон уверенно вёл машину, словно не раз ходил этим маршрутом. Скоро трава закончилась, уступая место бескрайним холмистым равнинам с одинокими баобабами.
       - А львы умеют лазить по деревьям? – спросил я, чтобы убить время и протестировать свой голос на предмет дрожания.
Выражение лица хозяйки не изменилось, ни один мускул не дрогнул, и я прекрасно видел это в зеркале.
      - Конечно, умеют, как каждый кошка, но нелзя найти такой дерево выдершать болшой туша.
      - Ну, а колдун, о котором ты говорила, он какой маг: белый или чёрный?
Я чувствовал, что она терпит боль, но вопрос, заданный мною, не застал женщину врасплох. Она натянуто улыбнулась и посмотрела мне в глаза через зеркало.
      - Ну, а ты, как думает?
      - Не приставай к женщине, - сказал Антон. – Она и без того сегодня натерпелась. Колдуна белой магии в Африке называют доктором, потому что он контролирует вредоносных по природе духов, которые становятся его рабами и принуждают их выполнять его благодетельные замыслы, в конечном итоге, излечивают людей от злодеяний.
     - Правильный, Антон. Видит, Рома, какой вас умный друк.
Дорогу перекрыло козье стадо, насчитывающее не менее пятиста голов.
       - Это дикие козы? – оживился Антон.
      - Нет, это скот масаи, мы приехал.

          Маньята, деревня из полусотни расположенных полукругом приземистых мазанок располагалась в долине. Все люди были одеты в красные накидки шуки, от красного цвета, который покрывал головы, руки, ноги жителей, рябило в глазах, краснозём свободных от травы участков сплошным красным одеялом покрывал землю и даже пыль, поднимаемая сандалиями, красной пеленой застыла в воздухе.  Мы оставили машину на пригорке и спустились в селение и смешались с людьми. Масаи, к моему удивлению, толерантно отнеслись к нашему появлению, не проявив никакой враждебности. Больше всего меня поразил их внешний вид: длинные волосы мужчин были заплетены в длинные косички, уши украшали белые серьги из слоновой кости, на запястьях – браслеты из разноцветного бисера, на шее - несколько снизок бус, а к поясам подвешены ножи. Лысые женщины готовились к празднику, перенося в тыквенных сосудах молоко и кровь животных. Несколько мужчин, поодаль, разделали тушу быка и готовили мясо для жарки. Неожиданно перед нами возник молодой юноша, опёршись о копьё, он застыл на одной ноге.
       - Это кто? – спросил я нашу вожатую, думая о судьбе Кука.
Молодой охотник произнёс несколько фраз и растворился в толпе.
      - Это вождь.
      - И что он сказал?
      - Что вы гости и по обычаю вам положено нарядиться в одежду масаи и принять участие в празднике.
      - Но у меня нет с собой необходимого для гримма набора.
      - Так вы гример?
      - Имиджмейкер…
      - Не переживать, в племени есть мусчина, отвесвеный за это.
Антон использовал каждый момент, постоянно щёлкая затвором.
      - Слышь, Антоша, знаешь, что сказал вождь?
      - Что?
      - Нас сейчас загримируют под масаи.
Антон раскрыл рот, готовясь что-то произнести, но вместо слов друг разразился заливистым, неподражаемым смехом.
     - Это не есть правилно, но волья вождя – закон для всей племени.
      - Это класс! – наконец, произнёс он. – «Никон» только и мечтал об этом, представляю, как мы будем выглядеть покрашенные в охру, с косичками и кучей бус на шее.
Теперь я полностью отошёл от львиной баталии, представил комизм ситуации, в которую мы попали, и тоже рассмеялся.
К нам подошёл чернокожий стройный мужчина высокого роста и протянул мне небольшой глиняный сосуд.
       - Что это?
      - Это живителная влага масаи, - учтиво ответила Айша, надевая красную косынку.
      - Что за влага?
      - Не бойса, это кров с молоко.
       - Людская кров?
       - Кров и молоко от каровы.
      - Я не буду пить это.
      - Значит, ты не уважай масай и будеш изгнан с позор из дьеревня.
Я выдохнул и сделал глоток, после которого меня едва не стошнило. Я нашёл в себе силы улыбнуться и допить остаток тягучего тёплого напитка. Словно по мановению волшебной палочки в руках исполина появился такой же сосуд, который он сразу протянул Антону.
     - Поистине, напиток богов, - улыбнулся я, глядя на друга, - попробуй! Кстати, надо обязательно зарезать животное?
    - Нет, копё делает тонкий натрес на шейный артерий карова.
  Антон залпом проглотил содержимое и громко крякнул:
     - Да, действительно, неплохо. Что на втором уровне?

       Пока местный стилист превращал нас в масаи, Айша вводила нас в курс дела.
       - Серемония называет эуното. Воины – мароны, юноши, который проявили себя на охота, борбе  врагом и жили отделно от селения, превратятся  взрослый член масайский обчества.
      - А когда колдун поработает с нами? – деловито поинтересовался Антон.
      - Всему свой времья. Главное телай всё, что скажут.
      - А что ещё скажут?
      - Всему свой времья. Колдун говорить вами завтра утро.
           Увидев размалёванного с ног до головы Лисичкина, я не смог сдержаться: восхищение смешалось со смехом, а гордость со страхом перед неизвестностью.
       - Лисичкин, тебе идут косички, - заключил я, трогая мастерски заплетённые волосы друга.
Не успели мы сфотографировать друг друга, как нас проводили к святилищу – каменному столбу, вокруг которого собрались все мужчины племени, а пятеро моранов сидели на коленях позади нас. Жрец-пророк, высохший старик развёл огонь и, читая заклинание, окропил святилище жертвенной кровью. После этого мораны подошли к жрецу, а он воздел руки к небу и притронулся ко лбу каждого воина.

       Когда главный обряд закончился, к мужчинам присоединились женщины и дети. Мы накинулись на угощения, которых, надо сказать, было в предостаточно: запечённое мясо, кукурузные лепёшки с овощами, кокосовый сок и, конечно же, молоко. Мужчины ели мало, но зато хорошо танцевали, высоко подпрыгивая, и во всю глотку пели монотонные песни под бубен. К вечеру мы настолько устали от жары и танцев, что хотели просто упасть в тени баобаба и заснуть.
       - Когда домой? – спросил я веселящуюся вожатую.
       - Скоро спат. Вы выпрали тевушка на ночь?
  У меня отвисла челюсть от услышанных слов.
       - Не понял..
       - Рома, разве тебе не нравится какой-нипуть тевушка.
       - Это что, публичный дом?
       - Это опычай, кость опясан спать с люпой тевушка.
       - А если мне никто не понравился?
       - Токта будет спат с той тевушка, который назначит вошть.
Антон демонстрировал молодому охотнику «Никон», в ладонях которого камера казалась просто игрушкой.
      - Это камера..
      - Тето мамера..
      - Ка-ме-ра.
      - Ма-ме-ра.
Неожиданное известие озадачило меня, и я решил посоветоваться с другом относительно ночлега.
       - Антош, представляешь, что готовят нам…
       - Что ещё?
       - Девушку на ночь.
       - Ну и радуйся. Это, как раз, по нашей профессии. Тебя же не хотят съесть, как Кука.