Болд и Дэлгерсурь

          - Болд, скажи, почему у тебя мужское имя?
          - Что?
          Она не всегда понимала по-русски с первого раза, или хитрила, выигрывала время, чтобы не попасть впросак.
          - Разве имя твое – не мужское?
          - Женске.
          Сашка сделал удивленные глаза.
          - Женске, правд! – она смотрела на него со строгостью и недоумением.
          - И у меня женское, - Саша.
          Он сделал грустный вид. Она смотрела на него распахнув глаза, ничего не понимая.
          - Как и у тебя. Ты – Болд, и вон тот цирик - тоже Болд. Ну, так? Я – Саша, и моя дочка - тоже Саша.
          Болд осторожно улыбнулась:
          - Ты Сашк, я знаю.
          - Болд, тебя не провести!
          - Что?
          Так Сашка разговаривал с ней, ожидая, пока вернется из Эрденета Дэлгерсурь, ее муж.
          Они развалились на старых досках, на солнечном припеке. Болд расстегнула свою сержантскую шинель, надетую поверх дели. Сашка скинул шапку и расстегнул ватник.
          Он думал, что она хочет говорить с ним.
          - Ты давно замужем, Болд?
          - Дэлгерсурь? Давно. Три год.
          - Хорошо живете? не ссоритесь?
          - Что?
          Он рассмеялся. Она только улыбнулась, ожидая продолжения.
          - Болд, твой муж - Дэлгерсурь – такой маленький, - Сашка показал рукой на уровне своих глаз, - а ты – вон какая! большая. – И развел руки. - Обижаешь его, наверно?
          Она совершенно искренне засмеялась. И, вдруг, на коленях приблизилась к нему и схватила за плечи:
         - Ну, давай! Давай! Борьба! Ты сильней?
         И ненашутку на него навалилась, уложив и прижав к доскам, так, что ему пришлось просить пощады:
        - Все! Все, Болд!
        Сашка был повержен, и смущен.
        «Какое у нее крепкое и сноровистое тело! Ну, монголка, держись!»
        Сашка запрятал смущение. И пока они тяжело дышали, Болд с превосходством смотрела на Сашку, поправляя дели и волосы под фуражкой.
        - Болд, а ты мужу изменяла когда-нибудь? – вдруг спросил он.
        - Изменяла? Что это?
        Он видел, что она не знает этого слова.
        - Дэлгерсурь – явна в Эрденет. А ты – к другому монголу в юрту.
        Она посмотрела на него с деланным ужасом:
        - К другому? Тут нет другой юрта. Тут - мы. Все.
        «Ну, ладно, сейчас я тебя дожму!» - подумал Сашка.
        - Скажи, ты с русским хотела бы переспать? Ну, потрахаться. – И он, как мог, пояснил свой вопрос жестами. -Тебе в голову приходит такое?
        Она пожала плечом, - не понимаю, - едва заметно вспыхнув, и еще вальяжней откинулась на досках. Лицо ее расплылось в самодовольстве и полном небрежении к Сашке.
        - Знаешь, Болд, я, когда ехал сюда, в Монголию, мне говорили, что только у монголок между ног складки вот так. – И он сложил два указательных пальца горизонтально. – А, не вот так. – И тут же повернул их вертикально. - Это правда?
        Сашка, на всякий случай, улыбался: ведь это шутка.
        Но, что поняла Болд, осталось неизвестным ему, потому что она вдруг резво вскочила, махнув рукой в сторону дороги и, что-то проронив Сашке по-монгольски, ушла в юрту.
        А через пару минут подкатил Дэлгерсурь на «газоне».
        «Ну, и слух у монголов!» - подумал Сашка.

        ***
        Едва автобус со специалистами скрылся, заведующая складом полигона старший сержант Болд поспешила к юрте, где они с Дэлгесурем жили, - раздуть огонь и накрыть стол к его приходу.
        «Ну, конечно! разве он помнит, что сегодня - десять лет, как мы поженились?» -  Болд жила с этой думой последние дни, а мужу не напоминала: вспомнит или нет?
        Представляла себе заранее, как приготовит ему сегодня сюрприз - его любимые бозы, увидит его виноватые глаза и пожалеет его потом усталого и виноватого.
        Только приготовить бозы не получилось: этот русский, Сашка, прилип к ней на пол-дня - не отвязаться было.
        Она присела возле стола под тусклой лампочкой, горевшей от старого не-то списанного, не-то ворованного аккумулятора и аккуратно нарезала сыр, хлеб, поставила стаканы, кувшин с кумысом, который она уже неделю как приготовила к этому дню.
        Услышала скрип валенок по снегу и видела по звукам, как Дэлгесурь откинул в сторону специально сложенные ящики перед входом в небольшой сарайчик, как запустил генератор, потом снова переложил ящики.
        Тогда только Болд встала, взяла приготовленный ковшик с теплой водой и вышла.
        Пока Делгерсурь, сначала - снегом, потом – мылом, оттирал руки, она, поливая ему, думала: как лучше сказать про сегодняшний день?
        Пропустив жену в юрту, Дэлгерсурь сначала закрыл плотно дверь, потом опустил и поправил полог, подошел к столу и водрузил на него бутылку шампанского.
        Помнит! Болд едва заметно оторопела.
        - Сургэ, я так хотела бозы тебе приготовить!
        У нее заблестели слезы.
        - Я не успела. Этот русский торчал тут, все тебя ждал. Я и фарш приготовила вчера, мука есть... Он такой дурак!
        Она готова была заплакать.
        Дэлгерсурь стягивал с себя шинель и улыбался.
        Болд подошла, ухватилась за его руку, потерлась щекой о его плечо, уткнула нос в его ухо.
        - Пусть это горе нам за счастье будет, Болдо! Я только тебя и ждал весь день. Идем, идем к столу!
        Он налил шампанское в стаканы, и две их тени на полу, и сами они за маленьким столом - чокнулись...
        - Я им сказал, что - в дивизию, за спецификациями. - Дэлгерсурь устало и хитровато улыбнулся, – А сам - в русский магазин… за шампанским.
        Болд, подкладывая на тарелку мужу сыр, с заметным укором стала говорить:
       - А я-то думала, что ты по делу уехал. Сашка этот пришел и ждал тут тебя, а мне что было делать? Не в юрту же его приглашать!
        Болд, орудуя ножом, бросала на мужа короткие взгляды.
        - Он мне, знаешь, что сказал? что у русских женщин… ну, вот здесь, не вот так, а вот так! – Она быстро показала сложенными пальцами – как.
        - Это что? Правда?
        Дэлгерсурь даже есть перестал.
        - Откуда мне знать?! Я ж не гинеколог...
        - Ты в Союзе учился столько лет. Мог и узнать.
        В глазах у Болд появилась решимость узнать правду, а губы - слегка присобрались.
        Дэлгерсурь посмотрел на Болд и неожиданно рассмеялся, даже слезы выступили.
        Болд тоже не удержалась, и они хохотали в полутьме своей юрты, и их счастливый смех слышали морозное небо, снег...
        А больше там никого и не было.