Танковое поражение 1941 года. Причины

                Танковое поражение  1941 года. Причины.

Ниже приведёны отрывки из текста моей книги «Финский гамбит или роль советско-финской войны в мировой революции». Книга издана в Абакане в 2008 году в книжном издательстве «Бригантина». Объем книги 260 страниц. Книга продаётся в краеведческом музее г. Абакан ул. Пушкина 96. Авторские права на книгу защищены. Использование текста в коммерческих целях без согласия автора карается законом. Использование текста допустимо с использованием ссылки на источник.


Неудачи советских танковых войск в 1941-м, и неудачи в советско-финской войне имеют под собой совершенно разные причины. В войне с финнами симулировали слабость. В войне с немцами все причины неудач в том, что наша армия готовилась к собственной внезапной агрессии. В 1941 г. структура частей и соединений, техническое оснащение, место дислокации, расположение баз снабжения, обучение личного состава было сделано в расчете на собственную агрессию в Европу.
При подготовке к агрессии танковые части располагают впритык к границе, чтобы они могли начать наступление по территории врага уже в первые минуты войны. Летом 1941 года и немцы и русские придвинули свои танковые силы к советско-германской границе. Но немцы напали первыми. Их артиллерия в первые минуты войны обрушила свой удар на советские танки.
Перед наступлением в танковых частях все танки проходят капитальный ремонт. Из танков вынимают боекомплект, сливают топливо, снимают орудие, огнемет (если есть), пулеметы, башню, вынимают двигатель и все остальные механизмы. Все детали, вплоть до последнего болта, тщательно проверяют. Ничто не должно подвести танк при наступлении. В этот момент танковые войска теряют боеспособность. В июне 1941 года на западной границе тысячи советских танков проходили капитальный ремонт. Именно в этот момент немцы и напали.
Немцы в свое время точно также перебирали свои танки по винтикам. Но свое наступление они назначили на более ранний срок, и свои ремонтные работы начали и закончили раньше. В момент их нападения многие советские танки находились в разобранном виде. А самый лучший танк в разобранном виде не способен воевать вообще. В такой ситуации немецким танкистам в принципе никакого мастерства и не требовалось. Им осталось лишь разогнать советских танкистов, воевавших теперь в пешем строю.
При подготовке к нападению на соседнюю страну на границе с ней создают полевые базы снабжения. Так потом удобней снабжать собственные войска с каждым днём уходящие всё дальше и дальше вглубь вражеской земли. В 1941 году и немцы, и русские сосредоточили прямо на границе запасы боеприпасов, запчастей, горючего и многого другого имущества. Немцы ударили первыми. И в первые же дни лишили Красную Армию всех запасов, которые наша страна накопила за много лет. Все что уцелело под огнем фашистов им же и досталось. Сложилась идеальная ситуация: уходящие  вглубь советской страны части вермахта получали  снабжение со своих баз, придвинутых в упор к границе и с захваченных советских, которые теперь были расположены к линии фронта еще ближе своих.
Те советские танки, которые отступили вглубь страны, остались без запчастей, горючего, боеприпасов. Часто их приходилось бросать даже при незначительных поломках. Чтобы при отступлении спасти одну часть танков с другой части сливали бензин для первой. Плавающие танки жертвовали в первую очередь, БТ – во вторую. Т-26 в третью.
Часть советских танков встретила войну на железнодорожных платформах. Их планировали использовать после первого удара, доставляя их поездом уже на освобожденную от противника территорию. В этом случае перевозка поездом позволила бы сэкономить мотторесурс советских  танков. Поезда с танками часто прятали на запасных путях. Танки с платформы в чистом поле не выгрузить. Да и на станции это не минутное дело. Немцы благодаря стремительному продвижению по советской территории  захватывали эти поезда вместе с танками. Советские войска просто не успевали их  разгружать.
После Второй мировой войны советскому руководству нужно было дать объяснения своим поражениям. Говорить об истинных причинах было нельзя. Надо было найти вымышленные и советская пропаганда заработала ударным темпом. Сразу было заявлено, что танков у нас было мало и были они в большинстве своём  устаревшими, а советские танкисты были плохо  обучены. Про немцев сочинили обратное, мол, и танков у них было много и, мол, все они были современными, а танкисты на них были исключительно опытными.
Миф о количественном и качественном превосходстве немецких танков был развеян Виктором Суворовым. Советский Союз рухнул. Органы советской пропаганды перестали существовать. Но нашлись люди без чести и совести, которые продолжили дело Геббельса. Они зашли с другого бока – стали утверждать, что Красная Армия потерпела поражение в 1941 году из-за умственной неполноценности русских, из-за плохого обучения солдат и офицеров. Указывая на тот факт, что немцы сумели добиться победы над численно превосходящим их противником, они настаивали на том, что именно  это указывает на  умственное превосходство германской расы
Бешанов много пишет о том, как хорошо подготавливали солдат и офицеров в Германии и как плохо это делала у нас: «В Германии всю войну вплоть до самого её конца делался упор на хорошую подготовку пополнений. В СССР всю войну предпочитали бросать в бой необученных, а часто и невооруженных новобранцев». («Танковый погром», стр. 510). «Пополнение обучалось наспех и беспощадно бросалось в бой до последнего человека и последней машины…» («это Бешанов говорит о советских солдатах», там же, стр. 520). «Именно поэтому немецкие танки ходили в атаку в среднем одиннадцать раз, а советские только три…» (Там же, стр. 521). Можно привести массу подобных цитат из этой книги, но стоит сначала узнать мнение наших противников. Они, по крайней мере, были свидетелями и участниками тех событий, в отличие скажем от Бешанова.
«Небольшие, слабые, созданные на скорую руку части, к тому же плохо вооруженные и недостаточно подготовленные, оказались лицом к лицу с лучшими частями Красной Армии, щедро оснащенными танками и артиллерией». (Курт Цейтлер, «Роковые решения вермахта», стр. 209).
«Пехотные дивизии, которым отводилась решающая роль в штурме обороны противника противника, смогли организовать только частичную и, надо признать, недостаточную боевую подготовку новых пополнений…» (Хассо фон Мантейфель, там же, стр. 344).
«В январе призываются 107000 человек обученного пополнения и 100000 человек необученного пополнения. В феврале 170000 человек наполовину обученного пополнения…» (Франц Гальдер, военный дневник «От Бреста до Сталинграда», стр. 557, запись от 23 декабря 1941 г.). Данные, которые представлял Франц Гальдер – это статистика. Слова Бешанова – это лишь плод его фантазии. Германия попросту не успевала обучать своих новобранцев. По данным Гальдера, потери немецких войск на Восточном фронте 5 октября 1941 года уже достигали 530000 человек. Это потери за 3 месяца самого удачного для немцев периода войны. В период с 1.11.1941 г. по 01.04.1942 г. из строя вышло 900000 человек и прибыло пополнения – 450000 человек, при этом в каждой пехотной дивизии некомплект был в среднем в группе армии «Север» - 4800 человек, «Центр» - 6900 человек, «Юг» - 2400 человек. (Записи от 21 апреля 1942 года). Вообще-то при таком некомплекте частей вряд ли в Германии могли вообще сильно задумываться о хорошем обучении войск. Тут, как говорится, не до жиру быть бы живу. Вряд ли в Германии качество обучения танкистов сильно отличалось от качества обучения пехотинцев. Скорее всего, в обоих родах войск обучение проводилось весьма слабо.
Сами немецкие генералы очень много писали о том, как плохо были обучены немецкие войска. И если задаться целью, можно насобирать много цитат, из их трудов, на эту тему. Но писатели подобные Бешанову, Соколову, Буничу привыкли  не замечать, как немецкие генералы критикуют собственную армию
В июне 1941 года Германия и ее союзники бросили против СССР 3410 танков. У Советского Союза, вероятнее всего, было более 24 тыс. танков. А за вторую половину 1941 года в РККА от нашей промышленности поступило ещё 4,8 тыс. танков. Как так получилось, что немцы дошли до Москвы, едва не истребив Красную Армию? Бешанов приводит данные, что Красная Армия к концу 1941 года потеряли более 28000 танков. Допустим это так. И разберемся: почему так произошло?
Поскольку Красная Армия готовила поход в Европу, то в изобилии заготовила карты вражеской территории. А вот карт своей территории было ужасно мало. Не имея карт, наша армия сражалась вслепую. Командиры советских соединений очень часто не знали точного расположения собственных  частей. При таких условиях нельзя было нормально организовать  ни отступление, ни наступление,  ни оборону. Если их часть находилась вне населенного пункта, её командир не мог даже сообщить в штаб место собственного расположения. Как объяснить, где ты находишься, не зная местности, не имея карты вышестоящему начальнику в штабе, которые тоже не имеет карт, и местность не знает. Из-за этого в Красной армии летом 1941-го года даже не могли организовать снабжение  собственных частей. Как объяснить шоферу, куда надо ехать? Поэтому части оставались то без снарядов, то без бензина, то без патронов, то без запчастей. Сломанные и подбитые танки, броневики, машины бросались на произвол судьбы. Немцы восстанавливали их и использовали против бывших хозяев. Большая половина потерянных в 1941 году танков – это небоевые потери. Самим немцам оставалось добить 14 тысяч. Это было несложно при таких условиях.
Гитлер бросил против Сталина 3410 танков. Но это не значит, что у Германии больше не было танков. Просто часть танков находилась в военных училищах, часть в оккупационных войсках. По данным Вернера Освальда, 1 июня 1941 года в Германии в строю было 5639 танков («Полный каталог военных автомобилей и танков Германии 1900-1982 гг.», стр. 412). Нельзя говорить, что 22 июня 1941 года 3410 немецких танка вступили в бой со всеми двадцатью четырьмя тысячами советских танков. Русских танков на границе было немного меньше. Часть советских танков в момент начала войны была разбросана по территории страны. После начала войны все 24 тыс. танков попали на фронт не в один день. Они попали на фронт поэтапно. Вдобавок   к этому еще 4,5 тысячи, изготовленных за второе полугодие1941-го года, также по мере изготовления и доставки на передовую вступали в бой с противником. То же самое делали немцы: из оккупационных войск танки изымали и отправляли на фронт, заводы самой Германии, ее союзников и покоренных ей стран, строили новые танки для войны против Советского Союза.
Большие потери на Восточном фронте заставили немцев использовать свой трофейный фонд. А трофейный фонд у них был богатый. При оккупации Чехословакии немцам достался танковый парк примерно в тысячу танков. Небольшую часть этих танков они сразу же поставили в строй. Остальные использовали для восполнения потерь на Восточном фронте. К маю 1940 года Франция имела 3447 танков. Значительная их часть попала в руки к немцам в полной сохранности в качестве трофеев. Примерно 1,5 тысячи из них – это устаревшие FT-17, но зато остальные были вполне современными и превосходили немецкие танки по вооружению, бронированию, проходимости и многим другим параметрам. Да и в других странах немцы захватили много трофейных танков. Многие из них использовали, переделав в САУ, изменив на них вооружение, на фронте и в собственном тылу для борьбы с партизанами. Часто трофейные машины использовали для обучения экипажей. Это позволяло экономить ресурс своих более современных танков или высвобождать их для фронта.
Чтобы восполнить потери немцы даже трофейные тракторы переделывали в САУ и отправляли их на фронт.
Получается, что, бросив против СССР 3410 танков, немцы и их союзники имели в своём тылу большой запас танков. Против 24 тыс. танков, имевшихся у Сталина и разбросанных по всей стране (только у одной Германии было больше 5,5 тысяч танков) (в таблице данных у Вернера Освальда учтены лишь немецкие и чехословацкие танки, стоявшие в строю в вооруженных силах Германии – это 5939 танков и САУ германского и чешского производства) в ней нет данных по трофейным танкам из других стран). Многие союзники Германии подключились к войне не с первого дня. Позже они добавили свои танки к тем 3410 танкам, которые немцы бросили против нас. Кстати, немцы перед войной продавали свои танки своим будущим союзникам. И сами союзники строили свои танки и САУ. Много трофейных танков немцы передали своим союзникам и те использовали их против нас так, что танков у наших врагов хватало. Вдобавок в 1941 году им досталось много русских трофейных танков.
 Подбитые советские танки немцы восстанавливали или переделывали, используя для этого захваченные русские пушки. Иногда русские танки просто устанавливали на открытые железнодорожные платформы, состыковывали их с броневагонами и локомотивами и получали импровизированные бронепоезда.
Несмотря на то, что Вторая мировая война уже давно закончилась никто путём не изучал каким было реально соотношение потерь по танкам с учётом того, что германские и советские войска использовали друг против друга захваченные трофейные танки.
Перед войной у Советского Союза было более 24 тыс. танков в ходе войны наша промышленность произвела 100 тыс. танков и САУ. По ленд-лизу получила 11567 танков. После войны в строю осталось примерно 12 тыс. танков. То есть безвозвратные потери составили 124 тысячи.
Виктор Суворов ссылаясь на немецкие источники пишет, что Германия с 1939 года до конца Второй мировой войны произвела 24241 танк и САУ («Очищение», стр. 276). Если верить этой цифре, то получается, что немцы воевали против нас чуть ли не с голыми руками. А соотношение потерь было в лучшем случае один к пяти. Уж не знаю, где он такую цифру откопал, но по данным книги «Артиллерия и минометы ХХ века» одних только САУ, штурмовых орудий, самоходных гаубиц на базе танков, немцы настроили больше 23,5 тыс.* По данным Вернера Освальда, в Германии за период с 1941 года по февраль 1945 года было построено 41947 танков, САУ, и штурмовых орудий**. Тогда получается, что соотношение потерь один германский танк на три наших. А ведь в таблице  у Вернера Освальда не все машины учтены. Вдобавок немцы применяли против нас танки, которые произвели до 1941 года сами плюс  те, которые захватили в Европе плюс, те которые захватили у нас, ну и разумеется танки своих союзников. Если их учесть, то соотношение потерь снизится примерно до двух к одному. И объясняется это не гениальностью германских стратегов, а благоприятным стечением обстоятельств войны. В 1941 году на полях сражений оставшимися за немцами, русские оставили более 20 тыс. танков. Это половина того, что немцы сами произвели за период войны с СССР. В 1942 году в РККА не был устранен дефицит топографических карт. И Красная Армия опять воевала вслепую. В её тылу вспыхивали антикоммунистические восстания. Она опять оставляла свою технику немцам, отступая до самой Волги. После германские войска вели в основном оборонительные бои на изматывание Красной Армии. Штурмуя укрепления немцев, советские войска попадали в невыгодную ситуацию, ведь войска, наступающие на подготовленные к обороне рубежи, несут втрое большие потери, чем сидящие в обороне.
Многих потерь Красная Армия могла избежать, если бы советские стратеги не совершили своих ошибок. Но ведь и в Германии стратеги ошибались. Если бы последние ошибались пореже, то и немцы бы поменьше потерь понесли. Тогда бы война имела бы совсем другой ход событий. Вопрос о реальном соотношении потерь на Восточном фронте до сих пор не изучен.
В ходе войны фашистское руководство доказало свою безграмотность в деле  строительства вооруженных сил. Главным недостатком было то, что немецкое командование не могло перестраивать свою армию под изменившийся ход войны. Например, в 1943 году в Германии отказались от производства СЗУ на базе танка. «Сразу же после возвращения с курорта, я снова принялся за разрешение вопроса о производстве танка с зенитной установкой. Гитлер одобрил конструкцию 37-мм спаренной установки. Но зато выпущенная 20-мм счетверенная установка на шасси танка T-IV была им отклонена, и выпуск этого важного оборонительного средства пришлось снова отложить». (Гудериан, «Воспоминания солдата», стр. 433). В тот момент, когда советские войска и войска союзников выбивают немецких фашистов с захваченных ими земель, немцы откладывают производство оборонительных средств, зато начинают производство новых видов наступательного вооружения. Например, в 1944 году начали строить самоходную мортиру на базе «Тигра»  совершенно бесполезного в обороне оружия. То, что не нужно делают, тратят на это свои средства и силы. А то, что нужно не создают. «Разработка специальных зенитных танков слишком затянулась, и к концу войны было выпущено всего несколько образцов». («Танковые операции». Цитата из книги Гудериана «Танки вперед», стр. 306). Какая уж тут гениальность?!
Единственная помощь от немецких стратегов своим танкистам – это раздача звериных имен своим гусеничным бронемашинам, да раскручивание легенд о чудо-героях Третьего рейха, которые на своих танках уничтожают сотни советских танков, не неся при этом никаких потерь. А в остальном немецкие стратеги больше мешали, чем помогали своим солдатам. Вот эти легенды и легли в основу «научных» трудов Соколова, Бешанова и им подобным.
Были у немцев, конечно, и сильные стороны. Немецкое командование первым по достоинству оценило значение бронетранспортеров. К тому же немцы первыми превратили этот бронированный транспорт в средство ведения боя. Они первыми стали вооружать бронетранспортёры такими видами вооружения, которые позволяли им одерживать победу над танками и самолетами противника. Немецкие БТРы получили орудия ПВО и ПТО, пулеметы, ракетные установки, огнеметы. «В целом вермахт получил примерно 7500 легких и более 16000 средних бронетранспортеров, заслуживших повсеместно самую высокую оценку». (Вернер Освальд, «Полный каталог военных автомобилей и танков Германии 1900-1982 гг.», стр. 312). «Именно эти, по сегодняшним меркам, весьма скромные, бронированные машины уберегли от гибели до 50 процентов личного состава войск». (Там же, стр. 312). Из французских трофейных тягачей немцы тоже создавали БТРы.
В СССР с бронетранспортерами дело обстояло туго. Перед войной выпустили ничтожное количество экспериментальных машин. После начала войны даже экспериментальных БТРов не делали. Правда, небольшое количество БТРов предоставили нам американцы.
Но в целом сильных мест в подготовке к агрессивной войне у нас было больше, чем у Германии, а слабых мест меньше. Самым ярким примером в этом деле является создание среднего танка Т-34. В то время в Германии вообще не было настоящего среднего танка (за исключением трофейных), легкие танки Т-III и T-IV попали в разряд средних, благодаря постоянному наращиванию дополнительных экранов брони. Но ведь создавались они первоначально как легкие. Первая модель Т-III весила – 15,4 тонн. Первая модель Т-IV – 18,4 тонны. И хотя эти модели немцы и называли средними, это название было чисто символическим.
Т-34 был создан на базе опытного танка А-32. Лобовая броня – 52 мм, бортовая – 45 мм, скорость - 55 км/ч. Мощность дизельного двигателя В-2-34 – 450 л.с. Экипаж танка – 4 человека. Масса танка – 28,5 тонны. Запас хода – 300 км. Танк был вооружен пушкой Л-11 с калибром 76,2 мм и длиной ствола 30 калибров. Ей на смену пришла более длинноствольная пушка Ф-32, а потом – Ф-34. Т-34 имел два 7,62 мм пулемета. Один пулемет был спарен с орудием, второй располагался в лобовом броневом листе корпуса танка. Во время войны часть танков Т-34 вооружили огнемётами. На базе Т-34 было построено 70 ремонтно-эвакуационных машин, несколько десятков мостоукладчиков с мостом длиной 7,7 м. В 1943 году появилась новая модель танка Т-34-85 с 85-мм орудием. Кроме этого на базе Т-34 были построены САУ с орудиями калибром 85, 100, 122 мм. За время войны было построено 52 тыс. танков Т-34 различных моделей и 6 тыс. САУ на его базе. Тридцатьчетверки строили до 1958 года и всего построили 70000 машин.
Тридцатьчетверка не устарели даже по окончанию Второй мировой войны, раз ее выпускали до 1958 года. А для немцев в 1941 году Т-34 был настоящим танком из будущего. Немецкие снаряды 37 мм противотанковой пушки не могли пробить даже его бортовую броню. В Т-34 сочетались отличная проходимость, высокая скорость, сильная для своего времени бронезащита и прекрасная огневая мощь. Даже 1-я короткоствольная пушка Л-11 пробивала в 1941 году броню любого немецкого танка. В 50-е годы Т-34 охотно покупали различные страны. А Польша и Чехословакия даже освоили производство этих танков по лицензии. Т-34 использовали во Вьетнаме, в Афганистане и даже в 90-е годы в Югославии. По сочетанию всех характеристик многие эксперты считают танк Т-34 лучшим танком Второй мировой войны.
В ходе войны с СССР немцы поняли как необходим им подобный танк. Но создать подобную машину они были не в силах. «Как уже упоминалось в ноябре 1941 года, видные конструкторы, промышленники и офицеры управления вооружения приезжали в мою танковую армию для ознакомления с русским танком Т-34, превосходящим наши боевые машины; непосредственно на месте они хотели уяснить себе и наметить, исходя из полученного опыта ведения боевых действий, меры, которые помогли бы нам снова добиться технического превосходства над русскими. Предложения офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же танки, как Т-34, для выправления в наикратчайший срок чрезвычайно неблагоприятного положения германских бронетанковых сил, не встретили у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важнейших деталей Т-34, особенно алюминиевого дизельного мотора. Кроме того, наша легированная сталь, качество которой снижалось отсутствием необходимого сырья, также уступала легированной стали русских». (Гейнц Гудериан, «Воспоминания солдата», стр. 378-379).
Вот какая «техническая отсталость» была в СССР! Немцы не могли даже скопировать наш танк! И заметьте, об этом говорит фашистский генерал, который считает всех славян недочеловеками. И вот Бешанов в своих произведениях пускается в пространные рассуждения о превосходстве немецких танков в оптике, качестве сборки, более удачному, чем у советских танков размещению смотровых приборов, более просторной и более удобной во всех отношениях башни и т.д.
Всем недостаткам у фашистских танков он находит оправдание, например, вооружению слабыми мелкокалиберными пушками он придумал такое объяснение: «Все немецкие танки предназначались для использования на хороших дорогах в соответствии с «магистральной тактикой». При этом темпу огня придавалось большее значение, чем его мощи. Отсюда многочисленное пулеметное вооружение и установка 20-37-мм пушек». (Бешанов, «Танковый погром 1941 года», стр. 89). Кстати, про многочисленное пулеметное вооружение он явно соврал. Немецкие танки в 1941 году имели по два пулемёта. Для танка это не много. У Т-35, в зависимости от модели  было шесть или семь пулеметов – вот это много!
Танки Т-I и Т-II опозорили германское танкостроение. Они имели только слабые места: слабое вооружение, слабое бронирование, слабый двигатель, плохую проходимость, малую скорость, большую пожароопасность и т.д. Но Бешанов   оправдывает  немецких стратегов, заявляя, что эти танки создавались как учебные и поэтому не надо к ним сильно придираться. «Наконец, отметим, что и Т-I и Т-II изначально проектировались и строились как учебные машины из расчета на то, что они составят тренировочную базу немецких танкистов». (Там же, стр. 84). Тут же пишет: «Но к началу Польской кампании основной боевой машиной вермахта продолжал оставаться Т-I. На 1 сентября в первой линии находилось 1445 Т-1, что составляло 46,4 процента танкового парка». (Там же, стр. 78). По его словам получается, что немцы строили свои Т-I и Т-II лишь для обучения экипажей, но при этом планировали их использовать в боях на хороших европейских дорогах, где в соответствии с магистральной тактикой  темпу огня придавалось большое значение чем силе, и поэтому их танки имели мелкокалиберные пушки и многочисленное пулемётное вооружение (в понимании Бешанова это два пулемёта на танк), и в начальный период Второй мировой войны эти тренировочные танки долгое время оставались основой боевой машиной германских танковых войск. Эти рассуждения, мягко говоря, выглядят довольно странно.
Учебные танки специально не создаются, тем более в тот момент, когда в армии вообще нет танков. В любой момент может грянуть война, а воевать будет нечем. По  словам Бешанова получается, что в Германии до 1937 года боевых танков не выпускали, а лишь потом хватились: воевать-то нечем. И принялись с большим рвением за работу. И уже через два года ввязались во Вторую мировую войну!
Виктор Суворов приводит данные по немецким танкам на 1 сентября 1939 года: всего 2980 танков – Т-I – 1445 штук, Т-II – 1226 штук, Т-III – 98, Т-IV – 211 штук. («Самоубийство», стр. 298). За два года 309 «средних» боевых (в смысле не учебных) танков. Рвение то не стахановское! А почему? Мое мнение такое: строить танки Т-I и Т-II было легче, металла на них уходило меньше, их производство обходилось дешевле, вместо одного Т-IV можно было построить три Т-I, вместо 500 Т-IV 1,5 тыс. Т-I. Возможно, большое число танков внушало уважение к германским бронетанковым войскам.  Возможно, большая численность германского танкового парка внушала врагам трепет. Однако реальная мощь этой армады  была ни так уж и велика.
Может быть, само германское руководство радовала  мысль о том, что в их танковых  войсках находится так много танков, которые в принципе правильнее было назвать танкетками? Может быть, немецкие стратеги предпочли иметь большое количество  очень лёгких танков, чем строить более тяжёлые и более мощные и соответственно более дорогие танки в меньшем количестве? Не знаю! Но, в принципе, эта черта была характерна для германского руководства. И в принципе следует признать что, это было их стилем.
Кстати, в таком же стиле они формировали свои воинские части. В ходе Второй мировой войны германское командование очень часто шла таким же путём. Например, во время войны с СССР германские генералы из полученного пополнения создавали новые части, не укомплектовывая старые, в итоге на фронте появлялось всё больше и больше частей, которые из-за некомплекта сами по себе просто уже не представляли реальной боевой силы. В итоге количество частей росло, а боеспособность армии в целом падала.
Т-I и Т-II не создавались как учебные. Эту ложь придумали некоторые немецкие генералы для оправдания своей глупости, а их писатели–поклонники эту ложь пересказывают. Танки всегда создаются для боя, то есть, боевыми, а в разряд учебных машин их переводят лишь, после того как они устаревают и им на смену приходят новые. В СССР перед войной так поступили с МС-1. Им на смену пришли новые Т-26, поэтому МС-1 оставили в частях  для обучения танкистов. А в какой-нибудь другой армии они бы еще лет двадцать служили. Прежде чем отправлять Т-I и Т-II в учебные им следовало найти замену. Немцы больше легких танков не создавали, а войска в них нуждались. Немцы просто прекратили выпуск легких танков и переключились на липовые – средние.
До прихода к власти Гитлера у немцев был опыт строительства и использования танков в бою. В Первую мировую войну они строили танки А7V. Вес танка – 30 тонн. Максимальная скорость – 10 км/ч. Лобовая броня – 30 мм, бортовая – 20. Каждый свой танк немцы вооружили 57-мм пушкой. В то время большинство английских танков вооружались лишь одними пулеметами. И в первом танковом бою немцы устроили им такой разгром, что англичане быстро вооружили все свои пулеметные танки пушками. Когда немцы создавали Т-I они явно не учитывали свой положительный и чужой отрицательный опыт. Где тут гениальность?
А вот русские учитывали весь имевшийся опыт. А это и серийные Т-28, Т-24 и опытные Т-29, ТГ, Т-46-5, поэтому тридцатьчетверка и получилась столь удачной машиной. А на ее базе в 1944 году был создан еще более мощный танк Т-44. До победы над немцами выпустили всего 190 таких машин. До 1947 года – 1823. В боях против фашистов их не использовали  – держали в резерве. Сами танки Т-44 сняли с вооружения лишь в конце 70-х годов XX века.
Танк Т-46-5 был достойным конкурентов Т-34. Но последний видимо лучше подходил для наступательных  операций и, видимо, поэтому Т-46-5 не пошел в серию.
«В связи с наметившимся усилением противотанковой артиллерии в 1936 году были начаты работы по созданию первых в мировой практике танков с противоснарядным бронированием. К этой работе приступили конструкторы Ленинградского завода опытного машиностроения им. С.М. Кирова. Первым советским танком с противоснарядным бронированием был танк Т-46-5, построенный в 1938 году на этом заводе. Создавался он как «малый танк тяжелого бронирования». В проекте предусматривалось создать однобашенный танк с толщиной брони 60 мм. На танке впервые в СССР была установлена литая башня». («Оружие победы», стр. 200).
У танка Т-46-5 орудие 45 мм. Броня выдерживала 76-мм снаряд с дистанции 1200-1300 м с начальной скорость 660 м/с. Танк имел два пулемета. Мощность бензинового двигателя – 350 л.с. Кошкин* за разработку этого танка получил орден Красного Знамени. «Советский экспериментальный Т-46-5 с 60 миллиметровой броней, выдерживающий обстрел, любой из существующих тогда противотанковых пушек…» («Конструкторы боевых машин», стр. 28).
Но танк в производство не пошел. А ведь он был во многом даже лучше Т-34. Броня у Т-34 слабее – 52 мм в лобовом листе, а борт всего 45 мм толщиной.  У танка Т-34 орудие 76 мм. Но в 1941 году любой танк врага можно было уничтожить из «сорокопятки". А у 45-мм орудия скорострельность выше, так что в обороне у Т-46-5 больше  преимуществ. Скорость у Т-46-5 – 31 км/ч. Это меньше, чем у Т-34. Но для обороны танку не нужна большая скорость. А вот для нападения другое дело. Возможно, поэтому Т-46-5 и не стали выпускать, для наступления он не был  так удобен как Т-34.
Если бы Сталин думал об обороне, он бы еще в 1938 году организовал серийный выпуск танков Т-46-5. Орудие в 45 мм диаметром в то время было самым оптимальным для поражения вражеских танков. А если бы потребовалось, на Т-46-5 можно было бы  и более мощное орудие установить. И бензиновый двигатель можно было заменить на дизельный. Но оборона Сталина не интересовала.
В июне 1941 года наши танковые части располагались таким образом, что вообще не могли дать отпор врагу. В. Суворов описывает в своей книге «Беру свои слова обратно» разгром советской 22-й танковой дивизии. По его словам эта дивизия размещалась непосредственно у западной границы в районе Бреста, прямо на берегу реки Западный Буг. Из-за этого  немцы получили возможность расстреливать дивизию со своего берега даже из легких минометов. Интенсивным огнем 34-я германская пехотная дивизия разгромила советскую 22-ю танковую дивизию за три часа! Как пехотная дивизия умудрилась разгромить танковую? Может это произошло по причинам плохого обучения в РККА и хорошего обучения в Вермахте?
Если до нас дойдет слух о том, что некий слесарь Иванов избил олимпийского чемпиона по боксу, мы можем поверить в то, что этот слесарь умеет мастерски драться. Но если до нас дойдут подробности происшествия и окажется, что олимпийский чемпион в тот момент был мертвецки пьян и вдобавок связан, то поймем, что мастерство драться тут ни при чем.
Если верить словам Суворова о том, что немцы обстреливали советскую 22-ю танковую дивизию из самых легких минометов, то следует полагать, что расстояние между дивизиями было ничтожно мало. У немцев в 1941 году было три модели минометов (не считая шестиствольного реактивного миномета) калибров  50 мм, 81 мм и 150 мм. Их максимальная дальность стрельбы – 520 м, 2400 м и 6900 м соответственно. Получается, что немцы вели огонь с дистанции 500 м, а может быть и меньше.
Прицельная дальность немецкого пулемёта МС-34 – 3000 м. Со своего берега немцы могли простреливать советский берег более менее прицельно на глубину до 2,5 км. Но в принципе немцам не было нужды сильно точно  прицеливаться. Советские войска стояли полевым лагерем. Не было никаких укрытий, ни блиндажей, ни окопов, ни ДЗОТов. Лагерь располагался на равнине и прекрасно просматривался с противоположного берега. Войска располагались в большой скученности. Так сказать, плечом к плечу. Любая пуля находила цель, и если не попадала в человека, то попадала в лошадь, автомобиль, мотоцикл, трактор, склад или во что-нибудь другое. В этой ситуации немецким пулеметчикам не нужно было выделять отдельные цели, им просто нужно было выпустить побольше пуль в расположение лагеря. Им всего-то требовалось жать на курок, перезаряжать пулемет и менять перегревшиеся стволы.
Немецкие пулеметчики могли не заботиться о своей безопасности, русские части перед войной получали приказы не поддаваться на провокации. Это означало, что советским солдатам нельзя было стрелять по нарушителям границ, нельзя было отвечать огнем на огонь немцев. Перед войной многие немецкие самолеты перелетали нашу границу. Наши летчики и зенитчики сбивали нарушителей,  и за это их отправляла в лагеря и тюрьмы. Немецкие солдаты часто переходили границу небольшими группами и нападали на наших солдат или обстреливали их со своего берега. Те, кто посмел ответить врагу огнем, загремели в места не столь отдаленные. Утром 22 июня 1941 года многие советские солдаты и офицеры восприняли немецкий обстрел с другого берега как очередную провокацию со стороны врага, на которую нельзя было поддаваться. Вот на неё и не поддавались, то есть не стреляли в ответ, чтобы в тюрьму не угодить.
При подготовке к нападению солдаты находятся в особом нервозном состоянии, в ожидании войны. Одновременно солдаты испытывают особый азарт, который подталкивает их на вооруженные стычки с врагом. В таких стычках снимается нервное напряжение, связанное с ожиданием боевых действий. Это заставляет многих в нарушение приказа рваться в бой раньше времени. Известно, что ожидание смерти страшнее самой смерти. Ожидание войны страшнее самой войны. Для человека ожидание боя страшнее самого боя. Человек, ожидая бой, волнуется, испытывает страх и переживания за исход боя. Когда начинается бой, все эти эмоции уходят. Вот поэтому, чтобы снять напряжение многие немецкие и русские солдаты еще до 22 июня переходили границу, нападали на противника или обстреливали его со своей стороны.
Чтобы предотвратить непроизвольное начало войны раньше, чем в армиях будут проведены все мероприятия по подготовке к нападению, командиры частей принимали различные меры безопасности. В одних частях у солдат забирали патроны, в других отбирали затворы, в  третьих вообще отбирали оружие. Всё это  планировали отдать назад солдатам перед самым началом наступления. И вот поэтому 22 июня немецкие солдаты оказались  при оружии, а  наши без него. Немцы по нашим стреляли, а наши не могли им ответить. Немцы получили возможность безнаказанно расстреливать русских солдат. При таких условиях,  они могли побеждать без всякого мастерства.
Утром 22 июня солдаты германской 34 пехотной дивизии могли расстреливать советских солдат из 22 танковой дивизии из обычных винтовок. Прицельная дальность основной винтовки Маузер образца 1898 года – 2000 м. А могли и из пистолетов пострелять. Немецкий пистолет – карабин К-96 имел прицельную дальность – 1000 м. Прицельная дальность большинства немецких пистолет-пулеметов – 200 м. Но ведь неприцельно они могли стрелять и дальше. А прицеливаться в той ситуации и не требовалось. Каждая пуля, пущенная в плотную массу советских войск, приносила ей если не человеческую, то материальную потерю.
А солдат и оружия в немецкой пехотной дивизии хватало.«Пехотная дивизия новой организации – 3 пехотных полка и один артиллерийский – насчитывала 16859 человек и имела на вооружении 767 автоматов, 495 ручных и 118 станковых пулеметов, 138 минометов 50-мм и 80-мм калибров, 26 пехотных орудий, 48 полевых гаубиц, 75 противотанковых пушек, 12 зенитных 20-мм и 37-мм орудий и 96 противотанковых ружей». («История Великой Отечественной войны Советского Союза», том I, 1960 г., стр. 378).
Советские солдаты жили в палатках. Прямо в лагере находились склады боеприпасов и ГСМ. При обстреле склады загорались и взрывались. Горящий бензин раскидывало по лагерю. Те, кто спасся от немецких пуль, сгорал от своего же бензина. Артиллерийские мины и снаряды со складов разлетались по всему лагерю. Представьте себе картину: десятки тысяч собственных снарядов и мин падают на расположение собственных войск и еще немцы добавляют.
Тут немецким артиллеристам тоже можно было особо не прицеливаться  – по лагерю не промахнешься, если сам не захочешь. Даже если бы их артиллерийские расчеты до этого не произвели бы ни одного выстрела из своих пушек, они бы все равно отстрелялись без промахов.
Разгром советской 22-й танковой дивизии 34-й немецкой пехотной дивизией по своей сути, это история избиения олимпийского чемпиона по боксу слесарем Ивановым. В такой же или примерно такой ситуации оказались многие советские дивизии на западной границе в день начала войны. Дивизии, бригады и корпуса были связаны приказом, не поддаваться на провокации, обезоружены собственными командирами и выставлены как мишени на самом краю границы для расстрела супостатом. Именно поэтому, а также из-за того, что советские танки строили  в расчёте на собственную агрессию, советские танковые войска не смогли дать отпор врагу в 1941-м.