Анна

Окна её дома выходили на сельский выгон. Прямо от порога открывалась бескрайняя даль, река с изгибами и затонами, старое русло, заливные луга, лес вдали. Видно было так далеко, что земля казалась круглой. Больше трёхсот лет назад пришли на эту землю её предки. Да так и остались здесь. Лучшего места для села нельзя было выбрать.

Отец Анны, Яков, человек грамотный, помимо крестьянского труда, состоял церковным регентом, хорошо знал библейские тексты, на всё имел своё мнение.
У Якова и Евдокии от четырнадцати родившихся детей осталось четверо. Анна была вторым ребёнком в семье.

Когда Анне исполнилось восемь лет она вместе со старшей сестрой пришла в церковно-приходскую школу. Ей не хватило место в классе. Анна попросила учителя - батюшку:
- Можно я тут, возле печки, на скамейке посижу.
- Девочка, места и для мальчиков не хватает, иди домой, - ответил тот.

В 1917 году произошла революция, крестьянам стали нарезать землю. Якову нарезали семнадцать гектаров земли. Поскольку он был человеком грамотным, его избрали  членом сельского совета. Большинство односельчан его не умело ни писать, ни читать. Яков мог разобраться с документами, поступающими от новой власти.

В самом начале гражданской войны в селе не  было ни красных, ни белых. Белые были за рекой — в Новой Чигле. Красные — в Старой Тойде. Из окон дома, на высоком берегу было хорошо видно, когда белые казаки на лошадях стали приближаться к селу. Евдокия разбудила мужа.  Яков быстро вскочил на коня и поскакал в соседнее село, где были красные.

Генерал Мамонтов и его казаки вошли в село. Мамонтов проехал по селу в открытом экипаже, запряжённом тройкой лошадей. Анна видела, как не успевших укрыться членов сельсовета закололи штыками, прямо на глазах их жён и детей. Умирали они долго, мучительно, председатель сельсовета ревел, как бык, штык ему вонзили в живот. Мужиков, растащивших барское добро, секли нагайками до полусмерти. Тогда ей было семнадцать. Белые конфисковали коней и фураж, и отправились в сторону Воронежа.

Анна была влюблена в красного командира Протопопова, её односельчанина. Он  со своим отрядом тогда укрылся в Воронеже.

Дважды белые брали Воронеж, и Мамонтов, и Шкуро. Дважды Протопопов выбивал белых из города. А, когда погнали белых в сторону Новороссийска, через родное село, то Протопопов предложил Анне ехать с ним. Она не ожидала такого предложения. Ехать отказалась. И умчался красный командир в степь без неё. Красные конфисковали коней и фураж, да ещё мобилизовали молодых парней.

Анна видела с высокого берега, как через речку переплавлялись красноармейцы. В огромный котёл забирались по двое солдатиков, те, кто не умел плавать, а двое других толкали его. На середине реки, котёл наклонился и пошёл под воду вместе с солдатиками... А дома их будут ждать всю жизнь.

Ушёл тогда с красными и Степан со своим другом Клавдием. Степан строчил из пулемёта, Клавдий управлял тройкой лошадей. Пронеслись они на тачанке до Новороссийска, а потом, с Конной Будённого, дошли от Киева до Львова.

Красный командир Протопопов в село не вернулся. Его ждала ответственная работа в губкоме. А пулемётчик Степан прислал сватов к Анне. Не любила Анна Степана. Но свадьбу сыграли. И стала Анна  женой Степана. Ранним утром, после свадьбы, свекровь разбудила Анну доить корову. Анна подоила корову, раскрыла ворота, чтобы выпустить её в стадо. А ворота - вымазаны дёгтем. Долго вспоминался ей красный командир Протопопов.

Когда стали создаваться колхозы, отец Анны, Яков, вступать на отрез отказался. Анна и мужа, Степана, настраивала против вступления в колхоз. Степан всякий раз отказывался, когда в дом приходили агитаторы. Отца Анны арестовали и по приговору суда выслали из села на Соловки. После высылки Якова, братья Степана пришли в дом Анны, стали уговаривать вступить в колхоз, пугая участью отца.

Как-то зимним вечером 1934 года мужики играли в карты в одной избе. Степан вслух читал газету, в ней сообщалось об убийстве Кирова. Новость стали обсуждать. Мужик по прозвищу Бурыч произнёс: - Вот ещё бы пристрелили сухорукого и рябого и жить было бы можно. На следующий день из районного центра приехали чекисты и забрали всех, кто был в тот вечер в доме. Член комитета бедноты, женщина Шурка, слышала разговор мужиков и сообщила куда следует. Кто именно говорил, она не слышала, на всякий случай перечислила всех.

В районном центре Степана и других мужиков, партнёров по карточной игре, допрашивали по одному. Никто из них не признавался и не выдавал товарища.
- Если один из вас не признается, расстреляем всех! - объяснили им чекисты.
Их вывели во двор. Поставили к стенке.  Прицелились. Чекист поднял руку, чтобы отдать команду.
- Что же это вы все из-за меня погибать должны! - выкрикнул Бурыч и сделал шаг вперёд.
Его осудили и отправили в лагерь, остальных отпустили.

Когда Степан вернулся, Анна заметила седину в волосах мужа.

У Анны и Степана из девяти рождённых детей, выжили шестеро. В 1941 году началась война. Вторая война в жизни Анны и Степана. В 1941 году ушёл на фронт старший сын — Александр.

В 1942 году и муж Анны, Степан, ушёл воевать во второй раз.  До околицы села нёс младшего сына на руках, потом попрощался с Анной и детьми навсегда.
- Прощай, Анна, - сказал он и передал ей на руки сына.
Никаких надежд вернуться живым, у него не было. В гражданскую он был пулемётчиком. Выжить пулемётчику на войне будет невозможно, точно знал он. Да, и противник теперь серьёзный — фашистская Германия. В декабре 1942 года его перебросили по льду Ладожского озера в блокадный Ленинград, он погиб в бою при прорыве блокады в марте 1943.

Над кроватью Анны на белёной стене осталась висеть фотокарточка Степана в мятой гимнастёрке. Он успел прислать её домой незадолго до гибели, а в сундуке лежала похоронка. Только оставшись вдовой Анна поняла, как любила своего мужа Степана.

Морозным зимним утром на санках в Новую Чиглу, за десять километром, Анна повезла вещи на обмен, соли и крупы в доме не было. Девятилетний сынишка Петя привязался с ней. Сынишка промёрз в дороге. А через несколько дней, ночью мальчик позвал:
- Мама, братья, давайте прощаться, я умираю!
Петя умер.

Летом 1943 года заболел сын Василий. Анна пошла с ним в больницу, в город пешком. Шли через разрушенный Воронеж к уцелевшему зданию больницы. Врач сказал:
- Месяц-два не пускайте на колхозную работу, кормите получше, он и поправится.

Получать деньги по аттестату старшего сына-офицера Анна ходила пешком раз в месяц в районный центр. Шла через лес, брала с собой Пирата - огромную собаку. Пират издалека чуял  запах волка.

Похоронка на старшего сына пришла в начале мая, уже из Австрии.
Почти все бабы села остались вдовами, а ребятишки сиротами.

Шёл февраль 1946 года, Анна стирала бельё в корыте у окошка, выходящего во двор, когда из сеней вошёл в дом  односельчанин и произнёс:
- Анна, говорят твоего сына в райцентре видели.
Она всплеснула руками. В комнату вошёл высокий офицер в кожаном плаще и сапогах. В красивом офицере Анна узнала своего старшего сына Александра.

Тогда, в апреле 1945, он был контужен во время высадки десанта в Австрии, в Вене. Александр направил стропами парашют в сторону Дуная, чтобы не попасть на шпили островерхих крыш. Раздался взрыв, - это было последнее, что он помнил.
Потом были госпиталя в Словакии, его выходила словачка-медсестра. Приносила ему по стакану сливок каждый день. Александр шёл на поправку медленно.

Александр вернулся в свою часть под новый 1946 год, офицеры сидели за праздничным столом и вспоминали погибших. На столе стояли несколько чистых тарелок, на них - стопки с водкой, накрытые ломтиками чёрного хлеба.
- А теперь давайте выпьем за тех, кто не дожил до победы несколько  дней, - произнёс тост командир полка. В числе не доживших до победы Александр услышал и своё имя.
- Я здесь! - произнёс Александр.
Офицеры обернулись в сторону двери...

Анна прожила долгую жизнь. В последние годы она любила сидеть на порожках своего дома и смотреть вдаль. Анна вспоминала свою юность, хороводы на выгоне летними вечерами, зимние катания на санках с высоких бугров, весёлый, заливистый смех, колядки под Рождество.

Вспоминались и семнадцать пышных юбок, купленных отцом в приданное, вместе с цветастым платком и яркими лентами.
 
А, порой, ей казалось, что вот-вот, вдалеке, из за высокой травы покажется конница и на тачанке ворвётся в село её Степан.