Глава 2б. -Организация народовластия

            (Сразу хочу ответить тем, кто, уцепившись за слово "народовластие", захочет обвинить меня в немарксистской позиции по этому вопросу. Нет, никакой немарксистскости здесь не имеется. И при социалистическом строительстве, и при самом социализме власть, безусловно, является диктатурой пролетариата. Это азбука марксизма, и употреблять термин "народовластие" в смысле "власть всего народа" недопустимо. 
     Я употребляю здесь слово "народовластие" совсем не в этом оппортунистическом смысле, а в смысле привлечения к практике диктатуры пролетариата как можно более широкой низовой пролетарской массы, в смысле всё большего и большего сужения бюрократических форм управления и всё большего и большего расширения форм социалистического демократизма.)            

            
            Итак, рассмотрим выполнение задачи по организации управления самих трудящихся масс. Тема огромная. Но здесь мы её разберём лишь предварительно, лишь в общем.
   
     Сначала несколько общих замечаний.
   
       1. Сущностный признак нового строя - общественная собственность на средства производства. На высшей стадии нового строя она осуществляется непосредственно. На первоначальной же стадии она осуществляется через посредство государства. Следовательно, какое требование к государству? Государство должно быть таким, чтобы посредством его могло осуществляться лишь социалистическое, общественное хозяйствование, а хозяйствование буржуазное в любых его формах (приватной или государственной) преодолевалось бы и подавлялось. Другими словами, пока такое государство существует, оно должно быть государством диктатуры пролетариата.
   
       2. Сущность диктатуры пролетариата состоит в проведении политики в интересах пролетарского в его противостоянии буржуазному. Следовательно, наличие или отсутствие диктатуры пролетариата не определяется количеством трудящихся, участвующих в управлении. Управляет ли государством весь класс или только его часть, и даже малая часть, всё равно это может быть диктатурой пролетарского класса. Но здесь встаёт вопрос о качестве такой диктатуры. Качественно обеспечивать интерес класса, а тем более в долгой перспективе, можно только через участие массы класса, через форму классовой демократии. Недемократическая диктатура не сможет в долгой перспективе избежать появления и накапливания таких отрицательностей, которые, накопившись, могут погубить её. 
   
        (Кстати, здесь нужно сказать о довольно распростанённой обывательской глупости, - о противопоставлении этих понятий: "или диктатура, или демократия". Мелкобуржуазным обывателям не понять, что это - разнородные понятия: диктатура - это сущность государства, а демократия - это его форма.)
   
       3. Демократия - понятие классовое, и формы буржуазной и пролетарской демократии принципиально различны. Люди с буржуазным, индивидуалистическим сознанием считают образцом буржуазную демократию, суть которой сводится к личным свободам. Да, это как нельзя лучше подходит к классическому капитализму, при котором каждый из многих собственников должен быть свободным хозяином-индивидуалистом. Но революционные трудящиеся, создающие новый строй, не могут управлять по этому принципу, потому что собственность едина и требует единства действий единого сплочённого хозяина. Принцип пролетарской демократии в другом. В том, что класс, сплочённый со своими вождями, и вожди, сплочённые со своим классом, откровенно, по-товарищески взаимодействуют и при принятии решений, и при их выполнении. Именно в этом откровенном, товарищеском СОУЧАСТИИ в делах вся суть этой системы управления.
   
       4. Что служит гарантией против разложения этой системы? Гарантией именно и служит массовое участие класса. То есть система сама себя гарантирует. Отсюда следует, что пока она не сложилась, а только складывается, не сложилась ещё и гарантия.
   
       5. Но такой механизм управления не может появиться сразу. Он создаётся в долгом процессе переделки старого общества на новое. Не правы те, кто предъявляет к первым этапам развития революции требования, выполнимые лишь на поздних этапах.    
      
            Таким образом, между старой и новой системами управления имеется промежуточный, переходной тип государства, при котором управление ведётся уже не по-старому, но ещё и не совсем по-новому. В работе по управлению жизнью соучаствует с вождями ещё не большинство, а лишь какая-то, наиболее передовая, часть класса. И так как эта часть не в силах охватить всё управление, существуют и традиционные чиновнические структуры, а значит неминуемо то здесь, то там могут возникать и возникают известные чиновнические пороки, очаги перерождения. Следовательно, имеется опасность постепенного образования особой касты, живущей в неравных с народом условиях, имеющей свои собственные, эгоистические интересы и отгородившейся от народа.

        (Хотел бы сказать в адрес тех, кто упорно носится с такими выражениями как "диктатура партократов" или "диктатура бюрократии". Поймите, что научное понятие "диктатура", применяемое к сущности всякого государства, означает власть класса и только класса. Речь идёт только об этом, только о классе.
     Любое некоммунистическое общество имеет основой политэкономическую систему с господствующим классом собственников, - классом, обладающим реальной экономической силой. Интересы именно этого класса и должны быть обеспечены государством. И конкретные "бюрократы" или "партократы" лишь тогда могут держаться на своих местах, когда они обеспечивают своей деятельностью эти интересы.
     За всякими "бюрократами" и "партократами", таким образом, стоит соответствующий класс, и как только эти чиновники забудут об интересах этого класса и сосредоточатся на своих собственных интересах в ущерб этому классу, как они сразу же лишатся социальной опоры и долго не продержатся.
     Вот почему говорить о "диктатуре партократов" и на этом останавливаться будет большой ошибкой. Нужно обязательно искать класс, являющийся социальной опорой этой "партократии", класс, интересам которого эти чиновники служат. Только тогда характер диктатуры будет понят правильно. А классов таких в современном обществе только два, и выдумывать какие-то новые не нужно.)

                * * *
    
            Оценка положения дел в первой половине советской истории - дело нелёгкое. Трудно правильно оценить время, в какое мы не жили. Если ещё учесть очень мощный и долгий (в течение ряда десятилетий) позднесоветский ревизионистско-буржуазный фильтр, не пропускавший невыгодную им документальную информацию о том времени, если ещё учесть нынешний бессовестный разгул искажений и прямой лжи, - то я должен честно сказать: так качественно, как хотелось бы, я разобраться в этом вопросе, по-видимому, не смогу. Это задача многих лет для большого количества серьёзных, честных исследователей.
    
     Но если посмотреть на высказывания по этой теме наших пролетарских вождей тех лет и сравнить их высказывания с дубовой казёнщиной хрущёвско-брежневской литературы, то бросается в глаза заметная живость и нестандартность текстов 20 - 30-х годов сравнительно с 60 - 70-ми. Особенно достоин внимания контраст между острым бичеванием пороков в этой сфере тогда и прилизанным довольством брежневской эпохи.
   
     Интересно, к примеру, посмотреть на данные о партийных чистках. В 1922 году в партии было 401 тыс.чел., а за период с 1917 по 1922 вычищено 220 тыс. Во время чистки 1921-23 годов вычищено 327 тыс. С 1925 по 1933 вычищено 800 тыс. В 1933 году в партии было 3,2 млн.чел., а в 1934-2,8 млн. С 1934 по 1939 вычищено 1,3 млн. Цифры очень неплохие, особенно если сравнить их с брежневским временем, когда исключения из партии были очень редкими, крайними случаями.
   
     Создаётся впечатление, что задача придания диктатуре пролетариата формы пролетарской демократии понималась в то время правильно. По косвенным (хотя, конечно, недостаточным) данным можно сделать осторожный вывод, что в деле выполнения этой задачи некоторое продвижение было.
   
          
            Как обстояло дело с кастой? Как уже говорилось, не быть касты не могло. Пока переход к новой системе не завершится (а он займёт довольно некороткое время), каста неизбежно будет возникать. Факты о наличии касты ничуть не компрометируют большевиков, ибо она, как сказано, неизбежна. Компрометировали бы их только факты об отсутствии борьбы с кастой.
   
     Мы должны принять во внимание ещё следующее соображение. Мы должны понимать,что наряду с постепенным выращиванием социалистического народовластия была и задача создания крепкого аппарата (дело тоже крайне необходимое). И думаю, будет вполне обоснованным предположить, что в тот исторический период вторая задача объективно преобладала над первой. Необходимость форсированного продвижения в не совсем подходящих условиях и обострение внутренней борьбы требовали создавания сильного, твёрдого аппарата более быстро, чем идёт постепенное выращивание правильных связей между этим аппаратом и массами.
   
     Очень характерно свидетельство Фейхтвангера о том, что ему в окружении Сталина говорили: "Наша конечная цель - социалистическая демократия... Но нам надо сначала крепко сшить мундир, а пуговицы мы потом будем пришивать".
 
     Молотов же вспоминает так: "В прошлом мы не могли особенно об этом думать, потому что дай бог укрепить основы социализма. Мы этого добились, не пошли по оппортунистическому пути... Конечно, не без нарушений формальной демократии проходила эта политика. Тут была, так сказать, крепкая рука, и без этого мы бы не могли выдержать... Лучшего, более демократического пути нельзя было избрать, иначе мы были бы в ещё более трудных условиях. Благодаря авторитету Сталина в этот период многое держалось даже там крепко, где были ненадёжные люди, только потому, что побаивались. Это играло свою роль..."

                * * *
   
         Очернение сталинского времени буквально переполнено упрёками в недемократичности. Мы, конечно, сразу же отбросим упрёки, где речь идёт об отсутствии буржуазной демократии. Мы рассмотрим только упрёки в отсутствии демократии пролетарской.
   
     Сначала несколько общих замечаний.
   
     Партия революционного времени обязательно является партией боевого типа и строится по принципу военного централизма. Партией руководят вожди. Для руководства в их руках сосредоточен управленческий аппарат. Рядовые члены партии исполняют команды руководителей. В результате вся партия едина и действует, как один человек. Так должно быть в революционное время.
   
     Но партия революционного времени обязательно является и организатором масс, а таковой она может быть лишь при условии активной инициативы всех её членов. Поэтому наряду с подчинением низших звеньев высшим должна существовать и совместность, как об этом говорилось раньше.
   
     Эти два принципа жизненно необходимы. Нарушение любого ведёт к ослаблению и гибели: через анархию в первом случае, через бюрократизацию - во втором.
   
     Сталинская партия упрекается именно в нарушении второго принципа. Но в упрёках, в основном троцкистских, наблюдается одна характерная особенность.
   
     Как уже говорилось, обстановка того времени содержала факторы, способствующие первому принципу и затрудняющие второй. Вследствие этого осуществление первого принципа действительно опережало осуществление второго. Вожди это видели, об этом заявляли, - есть целый ряд документов. Но в троцкистской критике речь идёт о том, что неправилен сам принцип формирования аппарата под вождей и разделения партии на три уровня: вождей, аппарат и рядовой состав. В противовес этому выдвигаются требования, довольно туманно сформулированные: "самодеятельность партии", "право организационного самоопределения", "передвижение центра тяжести в сторону самоуправления партии", "партия должна подчинить себе свой аппарат", "снять перегородки внутри партии" и тому подобное. Характерно также, что совершенно не затрагивается вопрос о мелкобуржуазной засорённости партии, а говорится о рядовом составе без такой классовой конкретики ("партийная масса", "послеоктябрьское большинство членов партии", "молодёжь, особенно учащаяся молодёжь" и всё в таком роде). Это даёт основания предполагать мелкобуржуазную природу троцкистской критики. Если какие-либо сегодняшние приверженцы троцкизма захотят дать какие-то возражения, интересно будет с ними ознакомиться. Однако звонкие, но нечёткие формулировки Троцкого создают впечатление попытки просто разбить для своих целей аппарат, подобранный и возглавляемый Сталиным, используя для этого ситуацию экономических трудностей и мелкобуржуазного брожения в партии, особенно среди новых, молодых её членов. Разумеется, к вопросу о Троцком придётся возвращаться не раз.
   
          Упрёки якобы в намеренном подавлении инициативы и самодеятельности низов кажутся странными. Имеется такое множество фактов инициативы и самодеятельности масс, что этот упрёк явно отпадает. Но откуда-то же он появился. По-видимому, это просто недовольство индивидуалистической, мелкобуржуазной части общества (из среды интеллигенции, в частности) тем, что система строилась на принципе централизма, причём централизма, основанного на чуждой им идеологии. Понятно, что всем, внутренне стоящим на непролетарских позициях, эти рамки, исключающие самотёк, анархию и свободу идеологий, должны казаться невыносимыми оковами.
   
          Есть ещё обвинения в бюрократическом перевороте, будто бы осуществлённом сталинцами. Но это отдельная тема. Разберем её, когда будет специально идти речь о бюрократизме, а также об эпохе после 50-х годов.
   
         
            Пока, мне кажется, можно сделать осторожный вывод, что до 50-х годов задача организации управления самих трудящихся масс понималась и в общем выполнялась. Но в этом выполнении были большие трудности и недостатки, обусловленные особой ситуацией в нашей стране. Принцип совместности объективно отставал от принципа централизации. Задача осталась не выполненной в достаточно полной мере, так как в 50-х годах, еще до её возможного выполнения, большевистская власть пала. Таков предварительный вывод, но к этой непростой теме, конечно, ещё придётся вернуться в будущих записях.

(mvm88mvm@mail.ru)