Casus belli повод к войне

                Casus belli


                ЧАСТЬ  I
                Рождение

                Глава 1

«                …Милостивый государь!
Низко кланяюсь вам за терпение и за труд, коими вы позволяете мне оздоровляться в этом чудеснейшем месте. Хотя ничто не может затмить в моём сердце тревогу за вас и за наше дитя. Всею душой я с вами. Как жаль, что сама виновна в нашей разлуке, но видимо такова судьба… Как поживает наша доченька? К слезам моим образ её, увы, не оставил в памяти следа, да и, думаю, она давно уж стала другою лицом и телом.
Дела мои идут на поправку, всё пережитое нами вспоминаю словно ужасный сон. Доктора обещают, что отпустят меня не ранее конца сентября. Очень уж за вами скучаю!!!
Буду завершать письмо, ибо мне не велено долго напрягать взор. Как там вы, мой супруг? Ох, намаялись вы со мною! Простите за тот груз, что лёг на ваши плечи. Я вернусь и всё станет как прежде, до того как случилась наша беда!  Лизонька пишет, что Агнесса уже может ходить сама и любит наряжаться. Даст мне сил всевышний, и я порадуюсь с вами и глядя на вас. Ваши письма так глубоки, так нежны, что я перечитываю их по нескольку раз (тайком от докторов). Лизонька пишет: ваши дела пошли на поправку, что есть хороший новый задел. Я понимаю, вам неловко отягощать меня деловыми новостями, но всё ж мне это приятно – дела ваши спорятся.
Обещаю быть прилежной больной, дабы вернутся к вам ранее сентября.
Целую вас. Ваша супруга. »

Шёл июнь 18.. года. Второй день Москву обливал дождь, мостовые превратились в сплошные лужи, да так, что было практически невозможно пройти по тротуару, небудучи обрызганным проезжающей каретой.  Вдали от базарной площади, от суеты лавочников на тихой, старой улочке приютился небольшой, по столичным меркам, дом в четыре этажа. Четыре этажа! – скажете вы, - и небольшой?  Высокий да, но узкий, с неприглядно малым крыльцом, да и без подъездной надстройки.  Выглядел дом обветшавшим: краска выцвела, да и потрескалась в разных местах. Малым украшением был единственный полукруглый балкончик на последнем этаже, эдакая изюминка на чёрствой булке. Соответственно фасаду, комнаты были малы и старинны. Тяжёлая мебель былых веков, была одинока в своём величестве, но, на удивление, гармонично смотрелась на фоне тёмно-зелёных стен, незахламлённости территории и хорошего освещения. Окна были узки, но вытянуты почти от пола до потолка. У одного из окон второго этажа стоял господин Телейка, собственно хозяин дома. Он был достаточно моложав и сперва его с полной ответственностью можно было назвать юношей, но врезавшиеся в его лоб морщины отягощали внешность и добавляли годы. Одет был в строгий серый сюртук. В его руках, периодически вздрагивая, находился листок бумаги, расписанный лёгким красивым почерком. Чёрные аккуратные усы на светлом молодом лице едва скрывали волнение губ. Похоже, он сдерживал слёзы.
Наконец, оторвавшись от чтения, он устремил взор своих синих глаз в окно. Дождь, всё продолжавший лить, не собираясь угомониться, напоминал ему слёзы, так и не появившиеся на лице. Отойдя от окна, он сложил письмо во внутренний карман и медленно закружил по комнате, обходя громадный письменный стол у окна и направляясь по ковру к комоду, что стоял в другом конце помещения. Хождение хозяина было остановлено скрипом половиц – в кабинет вошла женщина средних лет в белом чепчике и широком тёмно-синем платье. По умилённому прищуру светло-голубых глаз можно было угадать отношение женщины к хозяину.
- Здравствуй, Лизонька! Вот письмо получил… скучает, - сказал и отвернулся, снова сдерживая эмоцию.
- Рада за вас. Всё будет добром, вот увидите! Агнесса пожелали уже проснуться.
- Да. Я сейчас…

Г-н Телейка родился в семье обедневших дворян, выходцев польских кровей, причём очень давних. Детство его прошло в любви и заботе родителей.   Хоть и бедность при титуле тяжёлое бремя, но было сделано всё возможное, чтобы мальчик вырос здоровым и получил хорошее образование. Мать и отец, выполнив свой долг, вскоре умерли, оставив единственное наследство – дом. Для сына это было словно конец света, ибо другие родственники не имели до него дела, у них своих забот хватало, а других близких он не имел. Но время лечит все раны и, поступив на службу, принялся со рвением трудиться. Усердия его были ему не во благо, так как у нас народ больше лениться любит, а таких внимательных и дотошных в работе недолюбливает. Потому и быстро нажил себе недоброжелателей в лице тех самых, ленных людей, коих было великое множество. Но говорят, что Моська лает, а слон идёт. Работа давала средства к жизни, а, кроме того, за исполнительность имел прибавки к окладу. Так или иначе, но сколотив небольшой капитал, да взяв ссуду в банке, г-н Телейка открыл своё дело по производству бумажной продукции.  Пять лет просидев в чиновниках, он обнаружил постоянную нехватку упаковок картонного типа.  В последствии оказалось, что имеющуюся вообще заказывали заграницей.  Капиталец был сколочен по причине незатратности существования г-на Телейка: основа его трат были еда, двое слуг и, временами, одежда. В карты не играл, в долг не давал, на гулянках замечен не был. Снял складское помещение, купил станок, набрал разных упаковок для образца и прихватил, вернее, переманил, старого венгра – работника книгопечатни. Вот так был начат самостоятельный путь на предпринимательской ниве. После рабочий люд сам потянулся к нему за заработком, а платил он исправно за одно условие – добросовестный труд. И предприятие стало работать, и ширился круг  заказчиков. Появилась прибыль. Осталось семьёй обзавестись и жить да радоваться.
Но никак не хотел радоваться за г-на Телейка бывший его начальник. Дело в том, что с появлением фирмы по производству картона в Москве, нарушался его договор с такой же во Франции. А там уже была чётко налажена система откатных денег. От начальника высшее руководство потребовало покупать картон у нас, а не в Париже – оно и понятно. И у начальника резко снизился свой собственный доход. И стала ему фирма бывшего подчинённого поперёк горла… Ну оставим мы его и вернёмся к нашему герою.  К начальнику (он же г-н Гнилицкий) вернёмся после.
Евгений Петрович Телейка был отчасти дотошный и скучный буквоед в своём деле. Он был прилежен во всех смыслах: и потому дело его стало процветать, и он почти было вернул ссуду банку.
Как- то раз весною, на его судьбу он оказался в том же месте, что и госпожа Мирская Анна Гавриловна. Это был публичный банкет книготорговцев по случаю закрытия книжной ярмарки. Встреча была случайной – задели друг друга локтями, извинились, потом познакомились, завели беседу о погоде.  Они быстро нашли общую тему разговора, линии их мыслей оказались схожими и вот они уже не могут оторвать друг от друга глаз. Такое бывает не часто, но всё же бывает. Особенно когда один из них, уже заранее выбрав объект своего внимания, заведомо делает всё, чтобы познакомиться и удержать, увлечь беседою (Евгений Петрович, задолго до встречи заметил и увлёкся Анной Гавриловной, сделав всё, чтобы их столкновение произошло). 
Госпожа Мирская была сиротой, более того она не знала кто её родители. Была воспитанницей приюта до десяти лет, потом взята на попечение престарелой дамой, которая после смерти завещала ей своё скромное имущество. Скрасив свою одинокую старость, женщина полюбила скромную и миловидную девочку, что на глазах превращалась в красивую девушку. И все неприятности, связанные с увяданием тела и ума, уносились прочь, когда Анютка, так она её называла, играла на фортепиано и пела романсы. А по вечерам читала книги своей, уже почти незрячей, благодетельнице.
Получив хорошее образование при жизни своей попечительницы, Анна Гавриловна смогла обеспечить себе достойную жизнь путём заработка от уроков, что давала она отпрыскам трёх семейств.
Прекрасная пара – вот слова, что не могли не быть произнесены любым, кто их видел. И это было так. Содружество сердец. И вскоре Анна Гавриловна вошла в дом г-на Телейка полноправной хозяйкой. Расходы на свадьбу, возврат остатка суммы ссуды банку, хоть немного и приостановили доходность предприятия, но Евгению Петровичу казалось это мелким препятствием на пути к абсолютному благоденствию.
Время шло, и подошёл момент, когда семья готова принять нового её члена, что появится вскоре на свет. Г-жа Телейка была беременна. Вся немногочисленная прислуга, а именно: дворецкий, распорядитель и прочее - престарелый немец Карл; будущая нянечка, горничная и домоправительница - молодая женщина, белоруска по-происхождению, Лизонька, участливо ожидали радостное событие.
И вот разрешилась дочерью, назвали Агнессою. Счастья не было предела. Дочь росла здоровой, красивой; мать легко оправилась после родов; отец был очарован жизнью…
Милый друг мой, читатель, вот таков у жизни есть парадокс: что коли ж есть бочка мёду, то к ней всегда найдётся ложка дёгтю. Да и что говорить, ты сам-то знаешь. Ведь стоит случиться всему хорошему, так жди беды в чём  другом. И напротив: случилась печаль – скоро радость будет. Но всё ведь это философские утешения, а жизнь-то не обманешь, и ложка дёгтя вовсе перебивает вкус мёда. Вот так и тут, в нашей истории, всё было настолько гладко и хорошо, что диву давались. Что и господин Гнилицкий боялся козни боле травить: будто заговорённые эти Телейка, всё у них добром. Чему тут дивиться: так оно и бывает, что люди в счастье своём светятся, и все беды и горести от них отскакивают.
Но чуда не случилось, и не прошла напасть мимо дома ихнего.  Нежданно-негаданно Анна Гавриловна захворала. Первый раз случилось вот как: Лизонька поутру переодевать стала Агнессу, а г-жа Телейка на неё как закричит, что, мол, не так, бестия, одевать надо, руки твои вырвать бы. Раньше за нею такого грома не замечалось. Ну, всяк может быть – мы все не ангелы и порою грешим гневом своим. Но днём повторилось вновь, а вечером досталось и Евгению Петровичу: мол, не знаем что и делаешь там на своей работе, что в дом приносишь и как дальше жить-то – по миру пойдём. И повторилось всё не раз и не два… А вне случаев оных, вся прежняя. Да и все попытки поговорить с супругою заканчивались ничем: мол, не трогайте меня и всё. Запечалился хозяин дома, а с ним и весь люд. Дочь чаще плакать стала: на мамку смотрит и пример берёт. Лизонька не знала, как угодить хозяйке да как успокоить хозяина. Согласно положению душевных дел застряли и финансовые дела по части доходов. Всё чаще подсчитывали убытки.
Ну так хоть бы знать в чём причина! Постараться понять. Но причины не было. Анна Гавриловна и хотела бы дать знать, да не могла и на расспросы не отвечала. Глаза стали печальные и болезненные, веки отяжелели и потемнели. Смурной ходил супруг, да и домочадцы поникли. А сполохи гневности случались всё чаще. Стало невыносимо жить. Орёт Анна Гавриловна ни с того ни сего, словно торговка базарная. И видно, что тяжело ей самой, да не в силах помочь себе, а чужую помощь отвергает. По ночам бывает и плачет, да супруг услышит, подойдёт – а она ему: прочь поди и без тебя тошно. Тоска непомерная вселилась в душу и голову хозяина. Жизнь проходила тяжело, и ребёночек страдал от тревоги родителей. Так как малое дитя всё чувствует сердцем нежным, пока то не очерствеет от дел житейских во взрослом стане.
Евгений Петрович был человеком учёным, потому и обратился не к знахарке, а к мастеру душ – психиатру. Тот, выслушав, попросил пригласить отобедать в их доме. Так и сделали. При госте хозяйка вела себя прилежно и надлежно ситуации. Хозяин, было, обрадовался, что лишь домашняя суета, бытовая мелочь просто заела супругу, да и всё тут. Но доктор вывел неутешительный диагноз: послеродовой психоз. Бывает так, что непомерная любовь, переизбыток однополюсных эмоций, пускай даже положительных, рождают слом в структуре психики. Мир есть единство противоположностей. Когда одно есть – любовь, добро, тогда стирается разница и ненависть да зло не имеют отличия. Гармония в том имеется, где уживается равномерно тёмное и светлое. И есть, конечно, методики, но в нашей, отсталой в данной науке, отчизне не помогут.
- Хотите вернуть прежнее спокойствие, Евгений Петрович, так соблаговолите отправить супругу в Швейцарскую лечебницу. Там ей помогут. Иначе дела не будет, – вот что сказал доктор.
Непосильная ноша была для семьи Телейка такая путёвка, но, изыскав средства, супруг стал готовить супругу к отбытию. Грустно и нервно было расставание. Госпожа Телейка восприняла ситуацию, словно заточение и не было тут места пониманию с её стороны. Но, в былые времена, не могла супруга противиться повелению мужа своего.  На том стоял мир и уклад семьи. Дерзко бросив фразу: «Ты решил от меня избавиться!», она села в карету и тронулась в путь.
Спустя срок Евгений Петрович стал получать письма, да и Лизоньке писала хозяйка. Листки были наполнены любовью, да извинениями, за свой постылый образ, что был лишь умопомрачением, а не истиной души. Лечебница таки дала свои плоды. Она находилась в лесу, на берегу обширного озера и там, в близости с природой, трудились лучшие умы европейской психиатрии. Вдали от бурь нас тянет в бурю. Как блудный сын не мог понять, что есть родной кров, так Пер Гюнт, не отыскав счастья в чужом краю, нашёл его, после возвращения, в родном. Такова уж человеческая природа, что часто мы, не зная бед, несёмся в саму беду, создаём её на славу, дабы потом переборов все преграды победно шествовать на тризну прошлых бедствий. Видно суть человека побеждать и, коль, нет чего превозмочь – отыщем сами. Так бывает, что человек переполненный чувствами лишает себя разума, ибо не всякий ум может выстоять напруги постоянной интенсивности эмоций.
Весь дом с нетерпением ждал возвращения супруги, матери, хозяйки выздоровевшей и похорошевшей.
Не прошла мимо ушей г-на Гнилицкого новость об отъезде супруги г-на Телейка. Он, потерев руки, решил: уж пробил час! И, как говориться, решил добить ненавистного ему бывшего подчинённого.
Читатель может меня обвинить в намеренном использовании «дурной» фамилии у негативного персонажа, но ведь так бывает в жизни – зачастую фамилия вполне соответствует характеру носителя.
Месть г-на Гнилицкого была не изыскана и не нова:  он написал донос. А во время царствования того императора это было наидейственное средство. Отголоски декабрьского восстания ещё не угасли, крестьянские волнения ширились и повсюду мудрёные люди создавали свои ячейки, собирались на тайных сборах, где решали, как надо жить хорошо и как этому мешает царизм.  Но, сперва, он попросил Евгения Петровича о малой услуге: воспользоваться складом. Бывшему начальнику тот не отказал. На склад были отгружены коробки с бумагами (брошюры революционного характера). Привезли шесть ящиков на грузовой карете, кладовщики выгрузили сами и заложили в дальний угол складских помещений.  Содержание их хозяин не знал, да и никаких бумаг о временном складировании не завёл, денег не взял (ящиков было мало, что уж мелочиться), как водится у русских: по старой дружбе.  А время шло и любезность Евгения Петровича самому Евгению Петровичу стала забываться, ведь дел-то и без того хватало. Тем более что постоянные переживания о любимой супруге доводили его нервы до красного накала. Коробки стояли и закладывались другими более важными, постепенно ускользая из зоны внимания и памяти.
Напротив же г-н Гнилицкий всё помнил прекрасно и ждал нужный момент. И как тут ему не помнить, ведь он столько сил приложил, дабы достать эти чёртовы брошюры: пришлось ездить на Хитровку, да выискивать там пылких поборников перемен, опасаясь за свой кошелёк, ибо на то время  специалистов по отъёму денег было куда больше чем революционеров. Им даже были куплены накладные усы и парик в салоне мадмуазель Бущь, якобы для карнавала.
Нет смысла описывать все переживания г-на Телейка: он безумно любил свою жену, боготворил свою семью и не видел жизни без неё. Одно утешение было для него в разлуке с супругой – это плод их любви Агнесса, этот удивительный, славный ребёнок, который всем своим видом утешал истосковавшуюся душу и потрёпанное сердце.  Отвлечением можно было назвать работу, а Лизоньку успокоительным снадобьем, что день ото дня занималась всеми домашними делами и вела их безукоризненно.
«Моя нежность! Моё солнце! Моя Любовь! Моя отрада! …» Так начинал все свои письма Евгений Петрович и заканчивал так: «Преклоняю пред вами колени, моя ненаглядная, целую ваши руки и кланяюсь ниц».

                Глава 2

Почти год прошёл в разлуке семьи Телейка. И вот близился долгожданный час встречи. Анну Гавриловну привозит дормез на базарную площадь в субботу около 8:00.
«Встречу, обниму и уже никуда не отпущу». Ах, сколько всего не передумал Евгений Петрович за это время: и что это он во всём виноват, что сам должен был излечить жену повышенным вниманием, и что… да много чего разного, притом, понимая, что доктор всё посоветовал правильно и, что, даже судя по письмам, улучшение было очевидно. Но винить себя всегда легче, чем искать истину в том предмете, какой не понимаешь. Любящий корит себя, а не друга.
Уставший, похудевший, до того измочаленный ждал свою сокровенную г-н Телейка - было ясно, не дай Бог, что случится с экипажем, будь то опоздание лишь, - сердце его не выдержит и остановится. Но экипаж, благо дело, приехал вовремя и вот в череде людской показывается ножка, а после и вся, родная, любимая, долгожданная Анна Гавриловна. Он подскочил с громадным букетом красных роз, те рассыпались по мостовой от силы их объятий. Уткнувшись ему в шею, обняв её руками – она была едина с ним; а он, прижав к себе, и, продолжая прижимать сильнее, уткнувшись носом в её пахучие волосы на макушке – был един с нею. Так длилось полчаса. И разомкнуть их было лишь под силу подошедшей Лизоньке.
- Ну, здравствуй, госпожа-голубушка! – сказала она.
Анна Гавриловна, продолжая обнимать супруга, чуть отклонилась и, сквозь слёзы, ответила:
- Здравствуй, дорогая Лизонька!

Весь вечер и ночь не смолкали голоса, и не гас свет в доме Телейка. Лишь окна в комнате Агнессы погасли до утра. Ребёнок сладко спал. Счастье вернулось и воцарилось там. Правда, ненадолго…
Утром следующего дня дворецкий Карл доложил г-ну Телейка, что пришёл уполномоченный особого отделения с двумя конвоирами…
Что и как перевернулось в душе Евгения Петровича нам не ведомо, но было это словно сорвать разом с живого кожу. Острая боль пронзила всё тело, а разум напряжённо пытался что-либо осмыслить. Ибо сомнений нет, когда к тебе приходят с конвойными. И во все времена есть свои приметы тех, кто приходит по твою душу. И будь ты тысячи раз невинен – ты знаешь, что это за тобой. Опричники, стража боярская, «слово и дело», чёрный воронок… и т.п.
Уполномоченный был приглашён в гостевую, усажен в кресло. Конвойные остались ждать в передней.
Вышел Евгений Петрович и спросил, смерив взглядом:
- Чем обязан?
Тощая фигура в надуманно расширенного кроя костюме сидела в кресле, запрокинув ногу на ногу. Остро-вытянутое лицо изображало подобие снисходительной улыбки. И, после ответной мерки взглядом:
- Дела-с. У вас в конторе, на первом складе, обнаружена запрещённая литература. Вот, в принципе, и всё-с.
- Мне об этом ничего не известно.
- Ну а как же… – и улыбка.
- Чаю? – смутно, но уже отчётливо понимая постановку вещей.
- Не откажусь, – буднично ответил гость.
Откушали чаю. Хозяин предложил хорошего французского коньяка… выпили, понимая, что всё это лишь отсрочка неминуемого. Разговаривали непринуждённо, как истинно благородные люди, об отстранённом, не касающемся дела. Хозяин знал, что всё остальное он узнает там, куда его привезут, и результат поездки врядли обрадует. Гость, со своей стороны, полагал, что как истый дворянин Евгений Петрович не «даст дёру», поэтому не стоило спешить и мешать благородному человеку собраться и добровольно отправиться в отделение. Тем более что статья, полагающаяся по делу, спуску не даст, а за отдельные шалости и головы лишить может.
- Вы позволите проститься с женою?
- Конечно! Извольте, г-н Телейка, и одевайтесь медленно, неторопливо… Всё обдумайте. Спрашивать вас будут долго…
Когда Евгений Петрович поднялся на четвёртый этаж и вошёл в спальню жены – она уже стояла в ожидании.
- Ты всё слышала?
- Слышать я не могла, вы были внизу. Но я всё понимаю… Одно лишь мне скажи, как муж…  ты рассуди, что тебе грозит на самом деле?!
- Я думаю десяток лет…
- И не оправдаться?
- Не в наше время…
- Пускай…
- Нет, милая, ты не думай! Конечно же меня оправдают! Я же ни в чём не повинен! Всё уладится…
- Неужели мне отведено лишь радоваться день?...
- Любимая, видит Бог, всё уладится!
- Неужели ты не понимаешь? Неужели тебе не ясно? Нет для нас с тобой счастья! Нет! Бог забыл нас!
Он бросился обнимать её. Целовал, приговаривая:
- Любимая моя, радость моя!
- Милый мой, - отвечала она.
- Всё будет хорошо, вот увидишь…
- Нет, ничего не будет хорошо… и не обманывай меня – ты всё прекрасно знаешь! Давай уйдём! Уйдём вместе!
- Побег?...
- Да, побег! Побег из этого мира! И нас никогда не разлучат, мы будем вместе!
- Вместе!
Что значит разлука для влюблённых – страшнее смерти, а из двух зол выбирают меньшее.
Они распахнули дверцы, взялись за руки, вышли на полукруглый балкон и, перегнувшись через перила, нырком полетели вниз головой. Шварк-к!!! Двойной удар о камни мостовой и тишина, и замерли прохожие. Головы размозжены и расплываются от них тёмные багровые  лужи…
Нет сил описать всё пережитое в эти минуты четой Телейка… Когда почти год двое ждали одного единственного: оказаться вместе. И непреодолимые силы вдруг этому мешают на корню… То, чего ты с трепетом ждал, за что молился одиноких триста с лишним дней. Когда мечта твоя тут рядом и вдруг она исчезнет… это может помутить рассудок. И не задумавшись о своём единственном чаде, об Агнессе они сделали максимальный поступок, для того, чтобы быть вместе. И я их ни в коем случае не оправдываю: жизнь борьба и бороться надо до конца, даже когда ты на последнем исдохе. Но попади в такую же ситуацию – я за себя не ручаюсь. Когда счастье в руках и вдруг… всё… нет и не будет… нет времени обдумывать, в мыслях лишь одно: удержать, продлить, остановить миг, тот миг когда всё было так как ты хочешь…. Блаженство, когда наперекор судьбе ты не прогибаешься под неё, а поступаешь вне раздела разума. Потому как, согласитесь, не разумно кончать собою. Особенно когда есть ребёнок. То, ради чего стоит жить. Но влюблённые в разлуке – это уничтожающая смесь, если ей идти наперекор.
Уполномоченный и конвой очнулись не сразу. Не сразу поняли, в чём дело и домашние, а после все вывалили на улицу. Карл печально смотрел на тротуар, а Лизонька перекрестилась и ушла в дом. Хладнокровно и проворно собрала все максимально необходимые вещи малышки, одела последнюю, взяла на руки и вышла на улицу. Больше её никто никогда не видел.

                Глава 3

Путь к истине долог как и долог наш рассказ… Наберись терпения, друг мой читатель, и в путь! Безбрежных скитаний по морям и океанам жизни в поисках одной путеводной звезды – истины. С нею, такою звездою, не страшны никакие преграды, ибо истинны все побуждения и поступки, и только истинное всегда разрешается благоприятно. А скверное и пустое, неправдивое, отсеивается и скрывается в небытие. Мир входящему и удачи в поисках истины!

Третье тысячелетие. Украина. Областной центр.
Александр Халбеков был достаточно современным человеком. В свои 32 он имел всё, что надо иметь: машину, квартиру и, в придачу, жену, хоть и не красавицу, но вполне миловидную, а ещё, вдобавок, с таким тестем, что каждый позавидовал бы. Основная цель существования была выбрана давно, ещё в школе и заключалась она в простых трёх вещах: комфортное жильё;  необременяющая ничем,  включая труд, работа, но, при этом, высокооплачиваемая; беспрепятственное веселье с друзьями. На последнее он делал особый акцент, особенно оно было важно при выборе жены. Она не должна препятствовать его общению с друзьями. И это была бы одна из граф или, вернее сказать, пунктов их брачного контракта, но таковой не был заключён по причине чисто русского «авось» и просто обыденной (обычно ошибочной) клятвы друг другу, что: «если что, то уйду и ни на что претендовать не буду, так как люблю тебя и по гроб жизни. И сделаю всё, лишь бы тебе было хорошо, даже если и не со мною!»
Ну, во всяком случае, в чём-чём, а в дружбе Саша был действительно искренним и верным. Остальное его мало заботило: во время выбора невесты он заботился о жилплощади и о «правильном» тесте, чтобы тот, в свою очередь, позаботился о лёгкой и доходной должности для своего зятя. И всё получилось так, как Александр мечтал: на работе он ничего особенно не делал – так по-мелочи подписывал кое-какие документы, в смысл которых особо не вчитывался, ведь благостный тесть, пекущийся о муже своей дочери, обещал сразу же сообщить, если «запахнет жареным». И, соответственно, обеспечит безопасный отход.
И так, Александр, минуя сегодняшний рабочий день, находился дома и смотрел телевизор. Вера, супруга, находилась на кухне с повязанным полотенцем на голове, в банном халате разговаривала по телефону с подругой и красила ногти. В её отсутствие он наслаждался просмотром новостей, и очередная новость его заметно позабавила и встрепенула.
«…  Идол или вернее истукан Перуна-громовержца подняли на холм и установили на прежнем историческом месте….»
- Вот те на! Вера! Вера, ты слышишь?! Перуна вернули!!! А? – ответа не последовало, - Вера-ааа!
- Чего тебе?! – голова в полотенце появилась в дверях гостиной, - я со Светкой разговариваю.
- Перуна вернули на место! В Киеве! Представь?!
- Кого? А этого… что у тебя висит.
- Ну да! – Саша вспомнил о висящем лике Перуна на стене в коридоре.
Это деревянное изваяние было найдено на развалинах старого детского сада. Он был удивлён случайной и странной находке и усмотрел в ней некое знамение. Какое именно не знал, но определённо чувствовал.
Вера поспешила вернуться в кухню. А Халбеков направился в коридор к своему истукану. Подошёл, взглянул и сказал:
- Ну, что?! Тебя вернули, Перун! С возвращением!

История Халбекова.
Александр не настолько был продуман и целенаправленно ещё не искал жены – он искал удовольствий. Но события убыстрились сами собой.
Знакомство Саши и Веры:
Был поздний вечер, водка, дым
И я уставший весь без сил,
И тут является она:
Вся безупречности полна…

Эта встреча была словно заказана: и ей и мне опостылели партнёры (не по работе, а по жизни), и всё шло к тому, что кто-то из нас сделает первый шаг. Его сделал я. Она отправилась за очередной банкой вина (мы купили разливного) на кухню дачного домика, который был арендован на двое суток по случаю корпоративной вечеринки нашей фирмы. Я вошёл следом за ней. Она оглянулась.  Подошёл ближе и, вплотную приблизившись, сжал её в плечах, потянул к себе и поцеловал. Не знаю в фильмах, что ли насмотрелся, но факт в  том – она ответила взаимным жарким поцелуем…
Вот так всё началось и никак не закончится. Ведь ясно было и прежде: любви здесь нет – одно удовольствие. Но! Никто её так не любил как я… ну не повезло  девочке… а со мною свезло, да и ещё сносный парень в быту оказался. Да и она, в принципе, не плоха, только глупая немного, да и старательности никакой (как тому мужику: пока под зад не дашь – не шевельнётся). Но все её недостатки покрывал всемогущий папа. Он был бывший партиец, сносно пережил перестройку и всё последовавшее за ней, и на теперешний час был средней руки предпринимателем. Такой себе делец мелкого бизнеса: основной доход которого не окончательная прибыль, а  отсутствие как таковых налоговых трат (друзья из старой гвардии повсюду). Имея крупный оборот, показывал государству фигу. Тем и жил, и процветал. Былые связи не ржавеют и бывшие чинуши занимают прежние места, только служебные названия поменялись.

И нет ничего предосудительного в браке по расчёту. Из многих таких выходили великие люди и нет смысла их перечислять. Всё благое есть в том, когда люди женятся по разуму, а не по сиюминутной прихоти или в пылу страстей. Но сей брак был плодом не рассудка – страха. И не того, который возникает спонтанно и гложет обладателя тревогой. Нет, он был зачат задолго до рождения нашего героя и был в нём, как говорится, в крови.
А дело было вот как. Далёкий предок был отставным губернатором удалённого северного края и, по ненадобности оного, был отстранён по причине ненужности самого края и, тем самым, губернатора. Он, губернатор, был уже не молод, но кровь былая в нём играла и считал он долгом своим, всею жизней быть преданным родине, царю, отечеству, кое в нём, как оказалось, не нуждалось боле… Вот и прибывши в родные пенаты, где до назначения сам проживал с семьёй и справно служил отчизне на поприще чиновничьей службы главной управы он осознал – никому не нужно ни рвение его, ни исполнительность, ни любовь к родине. И не то что заскучал, загрустил – завыл от тоски по делу и от непризнания его заслуг. И как-то раз в усладе дня на подпитии, а пил он последнее время часто, охмурил мужицкую дочку Мазуру. Все, хотя уже и бывшие, крепостные переехали вместе с ним из мест отдалённых (бо свободу дали, а куды идтить не сказали), также и переехал мужик Мазур, что специализировался на замазке домов, откуда и получил сперва прозвище, а затем и фамилию. Мазал он хаты извёсткой, когда глиной, а в дальних краях оказался без надобности: растворы застывали на ходу, не дойдя до места нужного. Вот и дочка его застоялась без работы, заскучала, а потом вовсе  оказалась в тёплых барских краях. Кровь молодецкая играла - девка шестнадцати лет. Молодцев на горизонте не видно, а природа просит своё… и тут хозяин-барин: и хорош собой, и поглядывает вязко. 
- И куда вы, барин, чуть свет, - и глазками дышить…
- Да вот… прогуляться. А б и ты со мною прогулялась чтоль?
- А хоть бы и я.
Гуляли, гуляли да мимо снопа сена не прошли.
И вместе с передачей генотипа, передался и страх. Да не тот, что он невинную холопскую  девку испортил, а тот, что не нужен он с недавних пор своей родине и как устраивать свою жизнь далее, и как уберечься от злого рока, от происков добродетелей-сослуживцев, кои покою не дадут на краю жизни. Будут напраслину пускать на светлое имя бывшего губернатора. Ибо у нас так: коли ты бывший, так значит никто.
Вот оправился он, да и всё. Девка домой пошла, он погулял ещё немного и опочивать побрёл. А семя-то засело: и давай ютиться да делиться; клетка растёт не по дням, а по часам. И созревать стало во чреве Мазуры дитятя. Девять месяцев сошло вон и кричит в хате ребёночек. Мальчика назвали Илиёй, как пророка. Так им казалось. На счастье. И всё бы да ничего, коли б вся окраина не знала, чей это народился мужичок. Ну, бывший губернатор не был ни бескорыстен, ни нов: дал денег и попросил всех вон – не надобно боле сплетен, да судачений.
И очутились они (Мазуры) во глубине Сибири. И купили себе землю бесплодную на кою денег пришлось, но случилось так, что усердием своим отец Мазур накопал себе золота, да самоцветов и стал бывший крепостной кулаком. И набрал себе добрых работников подсобных, дал им работу, да и сам не отставал, всё копал…
Вырос внук Илия. И принялся за работу семейную, и стал искать себе невесту подобную, дабы окрепло дело фамильное. Нашёл Наталью – батька её мельницы имел, да хозяйство охотничье. Всё прибыльно.
Деток завели: две дочки и сын, да сын с дочкою последнею близнецами были. И радость и потеха, да и в работе будет помощь. Но гряли смутные тяжёлые года. Сперва отца семейства забрали на флот царицкий во время первой мировой. Ибо он один умел в приборах ум знать, да и грамоте обучен был на весь край их сибирский. После с орденом, да с пенсионом оставили. Он там боцманом первостепенным был. Но другие грянули времена… И ордена по месту не пришлись….
Шёл 1921 год. Гражданская война сошла на нет: так кое-где всё ж были происки врага, но всё шло к окончательной и бесповоротной победе красной армии. Кулак Илья Мазур всё прекрасно понимал. И не только по слухам, доносившимся из окрестных деревень, где вешали последних кулаков. Он понимал из газет, да и мыслею своею понимал, что новая власть и он – понятия не совместимы. Он ждал. Ожидание было соопределено с собиранием котомок с наипригоднейшими, но и наинепригляднейшими (чтобы не вызывать интерес красных патрулей) вещами. Максимальной добычей золота со своих недр и деланьем бумаг для отхода. Если вы не сибиряк и не жили там, где мороз за тридцать, тогда вам и не знать, что порою приходиться знаться с людьми бежавшими или направляющимися на ссыльную северную каторгу. И кого приютишь в своей избе, от того и толк будет: али горлянку от уха до уха перережет, аль даст зарок расплатиться добром за добро тобою сделанное. Таких брат Илия знал не мало и все его уважением потчевали. Один из таких ему документы на всю семью и выправил. Мол, поляк, забредший в наши края: пан Чинцев с семьею.

Чрезвычайный комиссар Помойницкий пил чай в избе уездного комиссара по делам города Томска.
- И далече до них? До этого кулацкого гнезда?
- Утром отправишься – к вечеру добудешь.
- А коли улизнут?
- Куда? В тайгу?!
- М-да. А что ж ты, чёрт, их терпел тут до коле?!
- Постановления не было.
- А народ?! Народ - тебе не постановление?
- Народ у нас неторопливый, ему всё обдумать надо.
- Э-эх! Отправимся сейчас же! Седлай сани.
- Только собаки заснули.
- В привязь давай, по пути протрезвеют!
Уездный комиссар Даньшин Семён Иванович – был должником Ильи (как-то раз на охоте ружьё Семёна Ивановича дало осечку и, разъярённый затравителями, кабан попёр прямо на него, тогда Илья, не успев наладить своё ружьё, бросился с голыми руками на кабана, да так ему врезал, что тот в миг поменял траекторию, чем уберёг Даньшина от неминуемой смерти). Семён Иванович, готовя собак, призвал юношу к себе из ближнего хозяйства и сказал:
- Беги что есть мочи, трави скотину, но только держи пред Илиёй Мазурой слово: беги.
Малец погнал и всё сделал надлежно указанию.

Чрезвычайный комиссар с двумя бойцами застал лишь пустую избу, да самовар, кипящий с пряниками на столе. Всё говорило о том, что они тут рядом. Но они уже были далеко….

                Глава 4

Страх оккупации даже в таком дальнем крае, куда везут всех с оккупированных территорий, как Казахстан – неминуем. Страх сковывает всех, кто как-либо не задействован в помощи к эвакуированным. Забота о чужом горе отвлекает. Поэтому страх никак не сковывает руки Елены и Александры Панчинцевых, он давно утаён у них в середине. Они сёстры милосердия, помогают раненным с фронта днём и шьют чехлы для танков ночью. Нам не понять с тобой, читатель, как такое можно умещать: быть медсестрой (раненных поступало всё больше и больше), швеёй (да ещё и чехлов для танков ста десяти метров квадратных минимум) и ухитряться высыпаться, да ещё и влюбляться….
Илья Панчинцев был из первых, кто вызвался на фронт, но вести о нём оборвались в первые дни Второй мировой войны. Так ведь и бывает, что смелые сильные люди, кои порой и пренебрегали законом, оказываются впереди всех в готовности защищать свой край, свою родину. Николай, брат Елены, близнец не дожил до войны – был сглазом дурным умерщвлен: проходила женщина чужая мимо деток близнецов, взяла руку маленького и сказала-то всего три слова «какой красивый мальчик» и ушла далее. Стал он хиреть с того же дня и умер от неизвестной болезни третьего дня. Александра, старшая дочь, навела на лик свой печаль после утраты брата, а гибель отца и вовсе свело её к замкнутости. Ничто боле не радовало. Наталья мать и Елена трудились пуще прежнего, в чрезмерной работе лишь обретая покой. На удивление Елена легко (насколько это можно сказать в этой ситуации) пережила смерть брата. Как все мы знаем, близнецы остро переживают всё, что происходит с друг другом и если один погибает – второй редко дольше живёт. На сестре смерть брата не сказалась ничем, кроме горя утраты. Мать Наташа очень переживала, чтоб чего с младшей дочерью не случилось. Да с той всё как-то обошлось. Но вот за старшей не усмотрела. Саша стала монахиней без монастыря.
В старину говорили, что близнец будто подсажен к зачатому дитю и перенимает его лик и отчасти живёт с ним едино. Потому и неразрывны порой судьбы таких братьев-сестёр. Ведь раньше близнецы были редкостью, а за последние сто лет, год за годом, статистика рождения двойняшек и более растёт, особенно в развитых странах, да ещё, почему-то в Нигерии. Учёные силятся понять, почему не заложенная природой человека способность к зачатию и рождению нескольких детей, вдруг появляется и заставляет яйцеклетку делиться на две равные. Но пока достоверных гипотез нет. Да и почему: когда похожи близнецы, когда нет; бывают в одной единой плаценте, а бывают каждый в своей; как происходит разнополость и т.д. Ну, к эти вопросам мы ещё вернёмся.

                Глава 5

Гамаз был первый, кто появился в их округе и предложил сватовство бедной семье Медлиха. Он был выходцем из старой Персии и имел там глубокие корни. Высок, силён, ловок, но без средств. Всё есть в руках, а возможностей нет - от того и резко гневен. Всё решал молниеносно, был вспыльчив, своенравен и упрям. У Медлиха было три дочери, одна из них Фатима, что и приглянулась Гамазу во время посещения рынка. Гейджмалабад славился тогда своим рынком фруктов и невольниц, что доставляли персидскому шейху. Фатима была дочерью судьи и могла беспрепятственно гулять по рынку, не будучи осмеянной или пойманной. Гамаз встретил её там впервые и, узнав где живёт его избранница, призвал кунаков. Он не был богат и потому не признан судьёй. Медлих был честным, оттого и бедным судьёй. Вся округа бедняков молилась на него и он, помогши уж одному, не мог отказать другому.  Но для дочери он хотел другого зятя. Богатство ему уж было не заказано, а вот от женихов он ждал приданного, что обеспечит жизнь его дочерей. Гамаз был крут и на отказ ответил похищением дочери судьи (что могло кончиться отсечением головы в то время), а после предъявлением себя как зятя, обесчестившего и казнённого или осчастливившего и принятого в лоно семьи. Судья, сжав зубы, выбрал второе. Ему мешал любой скандал на старости лет, особенно, что мы говорили, он был честный судья.
Страх Фатимы перерос в любовь, ибо не во что было ему перерастать, а гнев её на заточителя соединился с гневом Гамаза и засел в кровь потомков. Родила она ему Масуда, тот зачал Вагифа, следующий Рустам, а после вырос Ибад. Он стал брадобрей, а после цирюльник. Наш читатель должен отличать брадобрея от цирюльника: первый стрижёт головы и бреет бороды, второй же ещё и может удалять зубы, да занимается кровопусканиям. Это была почётная должность на то время. Ибад пользовался уважением и расположением к себе. Сын его Максуд вырос во время перемен и окончательно созрел на начало Великой отечественной, но здоровьем оказался не дюж и был отправлен на содержание порядка в местах эвакуации, дабы не было смуты. Эшелоны эвакуированных шли в Казахстан.
Максуд, изнеженный почётом к своей семье в родном городе, немного затерялся и замялся среди таких же как он солдат в незнакомом краю. Тем более поправка «по состоянию здоровья направить в тыл…» было словно клеймо, когда вся страна огромная встаёт на смертный бой… Не мужское это дело – отсиживаться в тылу, а враг уже у Москвы. Но так оно было и, как человек призванный служить, ослушаться приказа не мог. А может и не хотел. Не нам судить.
Сухой степной воздух, наполненный песком, тяжело вдыхался и теребил своими многочисленными песчинками раны воспоминаний о родном кавказском краю. Где цвели гранаты радуя глаз, где вдох наполнял грудь ароматами горных трав, где услаждали слух песни меджнунов, что пели о своей прекрасной любви. Нет здесь не было ничего такого. И гнев внутри себя был обращён к нему самому и не вырывался наружу, он трансформировался в самобичевание, на полное утверждение, что не быть ему как отец на первых ролях. И, казалось, война никогда не кончится, а если и кончится, то не в нашу честь. Да и кем ему придётся быть в мирное время…
Судьба - главный аргумент везде, где невозможно понять или предугадать обстоятельства. Там, где человек бессилен он говорит «судьба». Где он оказался силён – рукою судьбы…, где повезло – она же. И вот, волею судьбы, Максуд заболел и был отправлен в госпиталь. Болезнь оказалась не из лёгких, но не смертельна – тогда кое-что уже могли лечить. Доктор приказал: постельный режим – иначе глухота, потеря зрения и т.п.
Как-то раз на манипуляцию пришла медсестра Елена Панчинцева. Красивая и заботливая - как мать, подумал Максуд. И как тут не влюбиться? В чужом несносном краю и вдруг мать…. Тёплые нежные руки, улыбка… и больничная койка уже стала заботливо прибранной постелью.
А что Елена? Молодой парень влюбился по уши: шепчет красивые и сладкие слова, просит руки и обещает тот час же, как кончится война, увезти её в свой родной край, где райские сады, где воздух сладок и пахуч. Там нет слёз, зимы и голода. Да, подумала Лена, казахская зима – это страшнее сибирских морозов. У нас под минус шестьдесят, а воздух сух, приятен; белым-бело от снега и на душе песня. А тут: суховей сменяется мокрым снегом, потом наметёт и ветер гуляет, лицо отмерзает, хотя градусов до десяти. И как же хочется вечной весны, и как надоела война, и как он хорош… этот парень.
Мы победили. Окрылённый счастьем семейной жизни (подворотничок, портянки, гимнастёрку стирал уже не сам) Максуд ещё во время войны вступил в партию. Приехав с женой в родной город, устроился в райком вторым секретарём и жизнь запела. Хотя и не первая роль, но и не последняя. У них родилось четверо детей, почти подряд, старшего сына назвали Ильей, в честь деда. Но не долго пришлось Елене радоваться жизни. Во-первых, не такое это райское место: там летом жара под сорок постоянна, а бывает и выше; во-вторых,  кто она здесь – женщина, а женщина тут по классу ниже мужчины, пускай даже и советская. Было тяжело. Труды домашние, дети, хозяйство, муж – всё заело. Надорвалась. И как-то слегла, и не встала. Хоть молода была, да померла. Муж оказался скотиной: детей поместил в детдом, а сам женился на другой новой жене.

Вот вырос Илья, закончил школу, покинул детский дом и захотел продолжить учёбу, поступив в институт. Сам он был прилежный и толковый ученик, но была проблема: в родном краю всегда любили бакшиш. Деньги есть – якши, нету денег – иди гуляй… в грузчики, а тут учёный люд, здесь проходимцам места нет. И во все времена, при любом строе на востоке любили «подмазать лыжню», а говорят, что только у русских всё на взятках. Не только, дорогой читатель. Для своего родного края он был проходимцем и потому решил пытать счастья в другой республике (благо их тогда было много). Выбор пал на Украину по нескольким причинам: нет суровой зимы, довольно близко домой, да и люди, говорят, там как-то добрее и потому «наших» в тех местах много.
На Украине, уже учась в институте, встретил девушку Юлю и полюбил. Она училась на том же факультете, что и он – уже было легче видеться. Да, вдобавок, её мама была преподавателем на одной из кафедр. Такое счастье Илье не снилось. Поначалу он её совсем не привлекал, ну а после головокружительных ухаживаний - очаровал. Толковали, что выгодно женился сирота. Мы же не будет обращать внимание на пересуды. Это на совести тех, кто судачит. Была создана ячейка общества, в которой скоро стала подрастать дочь, а через некоторое время сын Александр. Работа шла хорошо, достаток был. И семья спокойно пережила перестройку, развал Союза, а после новые времена.
Мы уже почти заканчиваем эту долгую и отчасти сложную плеяду родословных, дорогой читатель. Потерпи немного и станет вполне ясно для чего ведутся эти линии судеб.

                Глава 6

Это было давно, ещё когда Украина была под польским гнётом, а с юга набегали османы. Россия же тогда называлась Московией, княжеством. Был такой удалой казак Чарнота с Запорожской сечи и был объявлен он, в своё время, врагом номер два Речи Посполитой (номер один уже стал Богдан Хмельницкий, что начал освободительную войну). До сего объявления он, как и все, впрочем, казацкие верхушки, был на приёмах и пирах уродзонного шляхетства и принимал участия в сеймах. Там имел знакомства и даже увлечения с женской стороной польской шляхты. Преступником же он стал после участия в казацких восстаниях. А как иначе? Когда при тебе истребляют твой народ, твоих соседей, родных, мужиков садят на кол, а девок насилуют… А тебе говорят: цыть! Це панство «работает с массами». Цыть! Твоё место в буфете! Когда будет надо - кликнем. На сейм мы тебя, конечно, допускаем и мёду с винами с тобой пьём… но ты низший человечишка и если что, то мы тебя также на кол. Понял?! А нужен нам, пока, для того, чтоб оборонять земли наши крайние южные от османских нападок, да грабежей. И это всё перед лицом истого казака, между нами, честно говоря, головореза? Да я вас всех! Ну, в принципе так и сделали добрые казачки. Ну, это совсем отдельная история. Нас интересуют отношения нашего казака и одной польской шляхтички. Не будем называть её имя – она сделала всё возможное, чтобы этот эпизод жизни не остался в её родословной. Мы, со своей стороны, не будем утверждать и настаивать, дабы не вступать в спор с историками.
Так или иначе, но уродзонная шляхтичка была на сносях и носила в чреве маленького казачка, да, в принципе, и всё бы стерпелось и улеглось. Ведь Чарноту она любила, а муж её был лопух и принял бы ребёнка как своего, ни о чём не ведая. И казак бы наведывался, потряхивал бы на руках наследника, приголубливал мать. И всё б ничего. Да негодяй казачок объявил войну польскому панству и она, урожденная дворянка польской короны, не хочет иметь ребёнка от врага! Но родила. Отдала нянькам и редко к нему наведывалась. Не принимало её сердце этого сына. Такой уж был у неё нрав и устои. Гнев казака к угнетателям с одной стороны и ненависть к угнетённым, посмевшим встать на свою защиту, да гнев на казака, который посмел её унизить, у шляхтички с другой стороны. Всё это соединилось в приплоде.
Не обошла война стороной её дом. Они с мужем и многочисленными слугами, что ещё не успели перейти на сторону врага, успели сбежать в Литву, оставив фамильную крепость и сына, так ненавистного ей. Шляхтичка бросила своего ребёнка (как ношу вселяющую страх и это было избавление от него) при наступлении Хмельницкого.
Ребёночек остался жив (одна из нянечек осталась, из жалости, с ним), его назвали Остап и воспитали как доброго казака на одном из хуторов.
Прошло столетие и потомок казака Остапа – юная и красивая полтавская девушка Галина, так полюбившаяся шведскому офицеру во время русско-шведской кампании. Нам известен итог полтавской битвы. И невелик факт, но есть, что многие из шведов пожелали остаться. Один из них был Юлиус Каткуль. Полюбив Галину, он решил навсегда остаться в этом чудесном краю Малороссии, где спеют фрукты, сады цветут, где тепло и уютно. А как тут кормят: галушки, вареники, расстегаи, пироги, квас, мёд, сало, запеканка, борщ… да что может сравниться с украинским борщом! Возвращаться в холодную родину и есть одну рыбу, наблюдая  туман за окном? И Шведские женщины? Вы их видели?  Увольте!  Он остался, принял православную веру и они повенчались.
Лишь маленький нюанс вышел в оформлении нашего Шведа. Русский язык он знал ещё плохо, а жена хоть и могла быть ему переводчиком, но сопровождать мужей по деловым местам было негоже. А у нас на Руси издавна заведено: что написано пером – не вырубишь  топором.
Канцелярия. Чиновник по выдаче документов сидит за огромным столом и водит пером по бумаге. Не его это работа записывать в реестр иностранцев, не ему это надо, не его это дело. Такая задача, поставленная перед ним, была выше его умственных способностей. И потому всё делал с неохотой, медлительно, думая о горилке со щами, шо жинка йому накрое по приходу…. Да тут ещё инородец попался знатных кровей - хфамылию писать треба. Был бы простолюдин – так всё просто: имя и крестик. Понаехали тут…
Швед хотел произвести хорошее впечатление и начал с просьбы о помощи в этом мелком, но важном вопросе:
- Скулле дю ку ина йельпа мэй…
Чиновник воздел глаза к небу…
- Звать як? – гаркнул он, опустив очи и остановив непонятную для себя тарабарщину.
Юлиус подумал, что спрашивают откуда и кто он. И попытался из уважения выразить нечто на русско-шведском.
- Сиверс киа йа. Йа си Свиден Юлиусу Какткулль. (Мол, с севера я, из Швеции, Юлиус Кактуль).
- Сиверский значить, а звать як?
Решив: поняли, что с севера, а откуда точно? Ответил:
- Йа зи Фуг (я из провинции Фуг).
- Язи? - Лицо чиновника выражало полное отупение.
- Й-а зи Фу-уг! - Улыбаясь.
- Йазиф? Йосиф ? Йосиф Ук?
- Йа, йа!

Сиверский Иосиф Ук и его жена Галина прожили жизнь счастливо и богато, родили и воспитали много детей. И один из их потомков Григорий. Парень вырос на фамильной панщине со своей рощей, своими озёрами и лугами. По утрам, не чураясь никакой работы, косил вместе с крестьянами, днём занимался с педагогом, по вечерам гулял. Крепкий, небольшого роста с бойким взглядом – был притягателен для девичьих глаз, чем он и пользовался.
Суровые годы начались для империи. Одна из первых бед: Русско-японская война, куда был призван и Сиверский Григорий.

Демобилизированный молодой человек в военной форме, с георгиевским крестом на груди, праздно шатался по городу Москве. После сытного императорского обеда, устроенного в честь кавалеров Георгиевского креста, хотелось пищи для души. Времени было хоть отбавляй, деньги имелись и потому днём высматривал питейные заведения да клубы, а вечером кутил в них. Так продолжалось пару недель. В конце концов, всё поднадоело и захотелось домой. Билет он взял, отправление вечером. Закрыл счета в гостинице и повелел отправить вещи на вокзал. Вышел на улицу, направившись в сторону набережной. На встречу шла очаровательная незнакомка. Он пучеглазо улыбнулся. Она прошла мимо… Не кокетка (на тех таков его взгляд с улыбкой действовал победоносно). Удивительная какая! И среди Московских барышень ещё встречаются подобные! Поплёлся ей во след. Пару раз обернувшись, заметив слежку, она ускорила шаг и вскоре скрылась за углом. Завернув за него, Григорий никого не обнаружил. «Чародейка» - подумалось. Слева стояли рядки деревянного штакетника, за ними небольшие домики, сад – нет, тут всё просматривается, скрыться б не успела; справа  высился рыжий глухой забор, с тесовыми воротами и калиткой – только сюда и могла. Он был заинтригован и очарован. Билет был сдан, проживание в нумере продлено. И день ото дня Гриша дежурил у этих ворот, встречая, следуя и провожая свою незнакомку. Уже успел узнать, что зовут её Евгения Дятлова, отец её зажиточный купец и, вроде как, уже был жених. Это никак не смущало, а даже подстёгивало интерес.
И в один из дней, а прошло их много, Евгения направилась прямо из калитки навстречу своему преследователю. И решила заговорить:
- Я думаю нам пора объясниться.
- Несомненно! Я Григорий Сиверский с Полтавы давно хочу с вами познакомиться.
- Нет сомнений, что вам уже известно моё имя, также как и то, что у меня есть жених. Поэтому прошу оставить ваши преследования моей персоны.
Какая женщина! Это не девочка – умна не по годам! Как говорит! Гришка был в восторге и потому ответил в своём духе:
- Ну что ж вам так переживать! Всё может измениться.
- Может вам трудно понять, но я постараюсь объяснить, что с вами я не согласна знакомиться, что вы мне омерзительны и противны… этого достаточно?!
- Более чем! Я вижу, что не ошибаюсь в выборе.
- О каком выборе вы говорите? Мне кажется, что вы грубите.
- Нам вместе быть, Евгения, ты просто ещё слишком юна, для того, чтобы понять это.
Она вспыхнула, подтянула руками платье, будто собираясь переступать через что-либо, и, стараясь спокойно, произнесла:
- Я требую от вас немедленно оставить меня в покое. Я надеюсь вам это понятно?
- Весьма. Только предупредите папеньку, что сегодня я приду к вам свататься…
Евгения, резко развернувшись, ушла.
Сиверский действительно пришёл тем вечером в дом Дятловых свататься, взяв с собой двух поверенных. Естественно, отец Евгении отказал, объяснив причину отказа тем, что уже не только произошло сватовство будущего жениха Женечки, но и назначен день свадьбы.
- Это вы поспешили, - сказал Григорий и, раскланявшись, ушёл с поверенными.
В эту ночь произошло ужасное и негаданное. Около часа ночи, перемахнув через высоченный забор, Гришка оказался у дома Дятловых. Раз побывав в гостях при сватовстве, примерно понимал расположение комнат (военная смекалка помогла). Распознав окно спальни Жени, оно было на первом этаже, он засунул руку в открытую форточку, дотянулся пальцами до щеколды и распахнул створку. Оказавшись у постели Евгении Дятловой, он немедля разделся и нырнул к ней под одеяло…
Было что… не было – не нам гадать. А только свадьба прежняя расстроилась из-за отказа невесты и дом готовился к новой свадьбе с новым женихом Григорием Сиверским, теперь уже безвозвратно.   
Да и что нам с вами гадать?! Так или иначе, посторонний мужчина, ночью, в спальне девушки в то время – это позор! Или новая свадьба. Кто как пожелает. Скотство, конечно, редкостное. Но Гриша был настоящий мужик, самец, который ни в чём не знал отказ, а если отказ и был, то он всё перелопачивал под себя, так как ему надо. «Не стоит прогибаться…» поётся в известной песне. Он был таков. Хорошо это или плохо – так это кому как… Для Женечки Дятловой – кошмар, который продлится всю жизнь и всю жизнь она будет его ненавидеть, даже имея от него дитя. Для Гришеньки Сиверского – счастье, которое он не отдал никому, а забрал себе и весь свой жизненный путь любил и заботился о своей ненаглядной жене. Хотя и был упрям до безумия, да и на сторону имел хождения, но для семьи готов был разбиться в дребезги. Ну а для потомков? А не было бы поступка Гришиного, так и не было б потомков. Вот и думай теперь: для одного горе – для массы других, появляющихся на свет, зачаток рода. Счастье одного не всегда может, а чаще почти никогда не может, стать чем-то хорошим для других. За то печаль, несчастье одного может стать залогом счастья миллионов. «Горящее сердце Данко» - его сердце осветило путь из дебрей густого леса, Джордано Бруно – сгорел на костре инквизиции ради истины, которая разошлась в народ после его смерти, Александр Матросов – бросился на дзот, чтобы другие в его отряде больше не гибли. Парадокс? Нет, просто жизнь….  Нет, Гриша не бросался на дзот, не вырывал себе сердце, он только делал то, что считал надо сделать, так чувствовал. А правильность его поступка рассудит время.
Тяжёлые испытания преподнесла жизнь чете Сиверских. Первая мировая заставила содрогнуться всем устоям и внесла нервозность в столичную жизнь, революция закрыла счета в банке и отобрала имение под Полтавой, а после гражданская война принесла голод. У них уже была маленькая Надя и она, наравне с взрослыми, проходила все испытания. И семилетней стояла с мамой на рынке и продавала собственноручно скрученные папиросы, и пекла пирожки, когда ещё было из чего печь. Однажды, не выдержав переживаний за семью, Григорий объявил:
- Едем на Украину – там голода никогда не будет. Земля плодородная, проживём.
С ним никто никогда не спорил. Раз папенька так сказал, значит так надо.
И тут мой разумный читатель скажет: а на Украине как раз начался голод. Нет! Голод начался позднее. Григорий, по своему обыкновению, никогда не ошибался. Достаточно удачно была продана мебель и всякая хозяйственная мелочёвка, быстро ушли на базаре георгиевский крест и Женечкины драгоценности по высокой цене.
Они переехали в село, что было на границе Полтавской и Екатеринославской губернии, купили домик. Денег хватило, чтоб обзавестись и скотиной. Столичная дама Евгения училась вязать снопы и доить корову. Может и вправду Гришка был прав, когда поступал по-своему. Кто знает, что случилось бы с Женечкой в Москве при том женихе…. 
И так прожили двадцатые. Много было и хорошего и плохого. Хозяйство Сиверских крепло, был излишек с огорода, что продавался на рынке, Наденька пошла в школу, отлично учась. Завистливые соседи, которые не имели такого же достатка (по своей лени и халатности), отравили корову. Вся семья плакала, даже Гриша утёр слезу. Как-никак кормилица, да и за годы уж стала членом семьи. Были и добрые люди в их селении, да многие называли Сиверских, за глаза, кулаками. Чужой труд всегда завиден: диву даёшься, мол, как у них хватает на всё сил и времени? И что не перенапрягаются? Да просто берут себя в руки и делают! Не задумываясь: я сейчас перенапрягусь или нет. И только в таком случае можно пожинать плоды своего труда. А не так: сегодня нет сил, ну вот завтра… их и завтра не появится. Хочешь – сделай. Не хочешь – не делай, но и не сопи, что, мол, не могу. Всё может человек, когда он желает по-настоящему. Реки вспять разворачивает, в пустыне сады выращивает, поля возделывает, к звёздам летит….
Начались напряжённые тридцатые годы. Сельских людей загоняли в колхозы – стране нужны были хлеба и не только для внутреннего рынка, но и на экспорт. Потому как страна крепла, выходила на мировую арену. Ну не то, чтобы загоняли – всё было добровольно, но уж очень убедительно, настойчиво предлагалось сдать свой паспорт и подписаться под договором о коллективном хозяйстве. Прогноз был радужный, волшебный. Трудишься со всеми на благо всех, а потом, в придачу, ещё и на себя, на своём собственном поле. Красота! А за работу в колхозе ещё и деньги будут платить! Но маленький нюанс, который всегда всплывает при любых благожелательных действиях государства для народа, колхозники на то время становились теми же крепостными (у крепостных тоже был свой надел земли для обработки под свои нужды, после окончания работ на барской земле) и не могли выехать дальше района (без паспорта). То есть у них было всё то, что и у крепостных: работа, свой надел, но полное прикрепление, закрепление к месту и никакой свободы перемещений. Вроде бы как и ничего: платят, жить не мешают, но воли нет. Да потом присоединился ко всем бедам ещё и план, который неуклонно рос. Столько-то тонн зерна – сдали! Ура!!! Значит, могут больше, стервецы! Слишком много на своих делянках пашут! Давай ещё больше! Сдали! Ура!!! Ух, во дают! Давай ещё!... и т.д. А что ж, нужен прогресс, ибо без прогрессивного увеличения производности наступает стагнация, а после регресс. И с точки зрения государственности всё было сделано правильно, потому что стоило только товарищу Хрущёву раздать паспорта колхозникам, как народ хлынул из сёл в город. В городе-то полегче жить будет, да посытнее. И деревня стала потихонечку вымирать: молодые работоспособные уезжают, а тунеядцы, пьяницы остаются.
На Сиверских смотрели косо – слишком всё у них ладилось. После же организации колхоза и вовсе стали грозить раскулачиванием. Особенно старался на всех сельских собраниях недавно прибывший комиссар Помойницкий. Он утверждал, что только коллективным трудом можно прийти к счастью народному, а такие как Сиверские ставят палки в колёса прогресса…. После очередного собрания комиссар подошёл к Григорию:
- Вступишь в колхоз?
- Нет.
- Ну, пеняй на себя!
- Ты бы почаще оглядывался, Витя.
- Никак грозишься, Гришка, - глаза вспыхнули ненавистью, а рука схватилась за кобуру с наганом, - когда б мне за тебя не под трибунал… в прежнее время… да пристрелил бы на месте!
- Я в прежнее время тебя порол бы, – тихо сказал Григорий, развернулся и ушёл.
-  Что? Что ты сказал??
- Виктор Васильевич, вы сейчас очень заняты? – отвлекла от кипевшей злобы, подошедшая комсомолка Зина.
- Нет. А что… а доклад, Зинок, ну пойдём…

Глава семейства Сиверских всегда отличался мудростью и своевременностью решений. Он размышлял так перед дочерью и женою:
- Наденьке надобно учиться дале. Семь классов она тут окончила, боле образования нет. Будем перебираться в город.
Сборы прошли скоро, и дорога оказалась легка. И вот они уже в большом красивом городе, что старинными зданиями и мощёными улочками напоминает чем-то отдалённо о Москве, той самой, что была уж так далеко в памяти. Сняв квартиру в двухэтажном домике через улицу от набережной, стали потихонечку обживаться. Евгения устроилась на работу в пекарню, Григорий пригодился на поприще заполнения документации в одной конторе за красивый и аккуратный почерк. Надя успешно сдала экзамен в институт и стала студенткою.

                Глава 7

Вернёмся немного назад. Конец девятнадцатого века.
Село Барановичи. Бялорусский край. Одинокая хатка около церкви. Уездный писарь заполняет документы.
- Як панну звуть?
- Агнесса!
- А як пана?
- Кондрат.
- А хфамылия як?
- Телейка.
- Ясно. Пышемо: пан Телейко.
 
Агнесса Телейка – стройная, с высокой грудью и длинными каштановыми волосами гордая полячка, что хоть и жила в селе с трёх лет – своей не стала. Сборищ, гулянок сторонилась, голову держала прямо и не гнула даже перед церковным батюшкой. Лет с двадцати начала курить трубку, да табак такой чёрный, что как пройдет, пыхнёт - мужики глаза от дыма жмурят. Была одиночкой, работала у себя в огороде да со скотиной и птицей справно, но как-то скрытно. Не так принято у людей - говорили. Ну, коли все нараспашку живут – их дело, чего в чужое вмешиваться? Разве не так, дорогой мой друг читатель? Всё им неймётся – лезут в чужую жизнь и суждениями своими, да выводами существование травят.
И садик аккуратненький, и слов худых от неё не услышишь. И на жизнь не жалуется. За старушкой матерью болеющей всё приглядывает – кресло ей сама из лозы выплела, да в саду под яблонями ставит, чтоб мамка на воздухе выздоравливалась. И вдруг ещё ребёночка родила от кого не ведомо, наших-то парней она сторонится. Одним словом – ведьма. Так её и прозвали из боязни. Потому как народ всегда пугается неизвестного и неведомого.
Тяжело было Лизоньке после столичной панской жизни себя да ребёночка выходить. Но старалась, трудилась и всё получилось. Всему в Агнессе радовалась мать её названная, только за курение корила. Да, видно был ей табак отвлечением от горьких дум о своей судьбе. Печально и невообразимо как страшно вдруг, в одно мгновение оказаться в абсолютно иных условиях, чем был прежде, вдобавок гораздо более тяжёлых и без особых перспектив. Спасая маленькую Агнессу от распределения в дом сирот, Лиза абсолютно ничего себе не представляла что дальше. Она просто делала то, что ей подсказывало сердце. И только ясно было место прибытия: Беларусь  – родимый край.
Любви ничто не может быть помехой, была она и у Агнессы. Случайно встретившись, влюбились. Но разные слои общества не могли быть союзны: она дивчина с села, он барин…. Когда родила сына – он, конечно, помогал монетой (передавал через посыльного), но больше видеться перестал, да и ребёночком не интересовался.
Сын Кондрат вырос крепким молодцем, избрав себе ремеслом охоту.
Окрепнув финансами, ибо охотник и грибник он был изрядный, женился, и родилось у них много ребятишек. Средний Николай, в честь тогдашнего царя был назван.
Трудно жить в эпоху перемен. Кондрат, возвращаясь зимой на санях с города, где продал большое количество шкур, да мехов, провалился под лёд, переезжая озеро. Чёрт его дёрнул свернуть с пути… всё хотел быстрей домой и «навпростець» через озеро попёр. Да видно на место тонкое попал и в воду. Но мужик был сильный и, даже не сбросив дублёнки и сохранив деньги, выплыл. Жаль, конечно, было саней. Да что горевать – жив остался. И мокрым пошёл домой. Сушиться было нечем да не как. После той прогулки слёг Кондрат с воспалением лёгких, да через неделю помер. Это была первая перемена в жизни семьи Телейко. Кормилец умер. Ну, а после как у всех того времени: война, революция, ещё война. Разбрелась семья по стране счастья искать. Николая занесло на Украину, где он устроился на работу.
Николай Телейко, работая на заводе, учился в институте. Тяжко ему было, но сильная воля не давала ему ослабеть. А после встречи с девушкой Надей, что училась на том же факультете, что и он, сердце запело и всё стало легко. Закончив институт, поженились, но детей Бог не дал. Опечалились поначалу, а потом решили – судьба. Она подалась в науку, он в руководство, но по-прежнему крепко любя друг друга.
И вот на рассвете в 4:00, 22 июля 1941 года…. Война ужасна. Её лик отвратителен, её итоги страшны. Николай ушёл на фронт, Надя осталась работником тыла. Не вообразить, не представить те лишения, что испытывает человек во время таких потрясений. Когда мир был налажен, виден жизни путь, вдруг: БАЦ! И всё перевернулось. И всё потеряло смысл. Одна в мыслях цель, чтобы твоя семья осталась цела… И бить гадов до последнего, чтоб уберечь свой дом, свой край…
Коле повезло, он остался жив. Несколько пустяковых ранений и вот он дома. Нет предела счастью! Наденька плачет и смеётся от радости, он таскает её на руках, не отпускает ни на минуту от себя. Приступает к работе. Почти забывает о войне. Но есть определённые службы, которые ничего и никого не забывают. И ведётся тщательная обработка документов всех возвратившихся – вдруг, где враг притаился. Доходит до дела Телейко Николая Кондратьевича: происхождение нормальное, так… эдак… хорошо… ага! Несколько недель в окружении, потом плен, через три дня наши отбили… офицер, в плену?! Почему не застрелился?!  Вызывают Колю к себе, беседуют и закрывают в камеру. Надя по ночам рыдает, днём работает, а по вечерам носит передачки, их когда принимают, когда нет. Дело до суда ещё не довели – судьба решается. Так прошло полгода.
Но дело было рассмотрено внимательно, учтены заслуги и… освободили. Восстановили в работе. Коля и Надя охвачены новой волной безмерного счастья. И начинается каскад радостей: у них рождается дочь (думая, что бездетны зачинают ребёнка, хотя обоим по сорок лет), Надежда защищает кандидатскую, Николая повышают по службе.
Дочь Юля, обласканная родительской заботой, поступает в тот же институт, где работает мама и выходит замуж за своего сокурсника Илью Халбекова. Выбор мужа был не случаен: сирота – значит, будет дорожить семьёй, внимателен в ухаживании – значит, не хуже родителей будет заботиться обо мне. Она была избалована вниманием престарелых отца и матери, потому и была требовательна к окружающим, даже несколько капризна. Родив первого ребёнка, дочь, ещё в институте, долго не могла отважиться на второго.
И вот, на радость счастливого мужа, Юля должна родить второго на днях. По большому блату высокочтимых родителей её помещают в роддом за неделю до предполагаемых родов. Чтоб ничего, вдруг, не случилось.
Слоняясь без дела по коридорам больницы с несносно тяжёлым животом, натыкается как-то на, проходящую мимо, акушерку. Та, по обыкновению куда-то спеша, внезапно останавливается и всматривается в живот. А живот действительно большой. И, напомним дорогому читателю, средств (типа Ультра Звуковой Диагностики) для определения пола или количества плодов не было. Шёл 197… год.
- Живот-то у тебя какой! Гляди двойня будет!
- Да не дай Бог! – Юля делает испуганные глаза. Ей и одной дочери хватало, если б муж не настаивал. А если ещё двое?! Да куда?!
- Да не волнуйся! Пошутила я. Наверно мальчик! Ты в какой палате?
Та ответила. Акушерка же смекнула для себя что-то и отправилась к главному врачу.
Кабинет главного врача. Женщина в белом халате, одетом поверх пиджака, сидит за столом. Знакомая уже нам акушерка стоит на красном ковре у стола напротив.
- Я вам точно говорю, Нелла Гавриловна, у меня глаз намётан – у неё будет двойня.
- Хорошо, ну а как ты себе это представляешь? Она что не заметит?
- Нелла Гавриловна, вы меня давно знаете – я честная женщина и честный работник, и если бы она хотела двоих, я бы и не начинала свою речь. Но она избалованная, лежит тут от нечего делать типа на «сохранении», а у неё всё в порядке. Могла бы как все после отхождения вод приехать. Но родители доченьку берегут, боятся за неё. Она мне сама сказала, что, мол, не дай Бог двойню. Да и дочь у неё старшая есть. Тем более, Нелла Гавриловна, вам не знать как нужен ребёнок Михаилу Вениаминовичу и его жене, он давно вас просил. Да и в какие условия попадёт малыш! – с восторгом, -  Да он же будет вам по гроб жизни обязан!
-Ну, хорошо, хорошо! Как ты себе это представляешь? Как это будет выглядеть? Шапку-неведимку на него накинешь?
- Я предлагаю укол. Она согласится на обезболивание, я же говорю, что она капризна. Тем более скажу, что на западе все только так и рожают, никто не мучается. Принимать роды будете только вы и я. Опять-таки вы проявите особое уважение к её родителям, что сами будете контролировать процесс, они ведь вас просили её к нам устроить. Она будет лежать ничего не чувствовать, мы отгородимся наволочкой. Если всё будет в порядке, я одного сразу забираю в манипуляционную. Оформим как подкидыша.
- Дьявол ты искуситель, Марина.

                ЧАСТЬ  II
                Откровение

                Глава 1

День выдался отменным: солнечный и тёплый. Снег местами искрился, но на дорогах уже давно был убран. Гладким выглядел чёрный асфальт, на котором шуршали крупные колёса Сашиной Хонды. Не торопился, было всего 12:00, а он уже ехал с работы. Вчерашнее событие с Перуном не забывалось и, поймав себя на приятной мысли, решил, что надо отметить. Набрал на мобильном вызов Славика. Тот ответил:
- Привет, Хал!
- Салют, Слава, выпить хочешь?
- Не вопрос! А что есть повод?
- А тебе что – нужен повод?
- Вообще нет, ну а всё же?
- Перуна вернули.
- Кого? Какого пердуна?
- Пе-ру-на! Был такой древнерусский бог…
- А-а, так бы сразу и сказал. Это тот, что у тебя висит?
- Так точно!
- Лады! Когда?
- Сегодня в семь.
- Где?
- Думаю в «Поплавок», мимо проезжаю – сейчас закажу. Ты это… звякни Толяну и Димке, а я наберу Жэку.
- Хорошо, до встречи!
- Пока.
Для отмечания такого волнительного события, как близость к возвращённому истукану бога, были выбраны самые близкие друзья. Остальных, не таких близких, было ещё больше. Но делиться с такой радостью, особенно с небольшим оттенком странности, можно было только с самыми близкими, даже не с женой. Вере он сообщил, что это Славе нужна помощь друзей, мол, у того там какие-то нелады с работой.
Ресторан над водой более всего подходил для того повода, что собрал пятерых друзей. Особенно если учесть, что именно эти воды несли, в своё время, деревянную статую бога громовержца, снесенную в Киеве. И именно здесь надо было, как приказано князем Владимиром, пинать и отпихивать истукана, дабы он не причалил к берегу и так делать до того, пока он не уйдёт за пороги. Халбекова действительно озарило, и он светился и радовался как дитя.
- Так, всё! Пятый тост: за любовь! – сказал Жека.
- Уже пили… - ответил Славик.
- За любовь третий! – возразил Толян.
- Да какая разница, - сказал Дима, - Саш, за тебя!
- Санёк! За тебя! Здоровья тебе и большой любви! – загомонили четверо.
- Спасибо, ребята, но я честно хочу выпить за Перуна!
Дима встал и начал, держа полную рюмку в руке:
- Вот ты же меня знаешь не первый год, и я тебе скажу, что мне плевать на всех: Перунов, не Перунов… вот ты, просто, хороший парень и я тебя люблю. Скажешь, мне пить за кого хочешь, и я выпью… - и выпил.
- Хорошо сказал, Димон. – это Толян.
- Ребята, я… - было попытался Александр.
Но компания уже поделилась на пары: в одной жгуче обсуждался вопрос охоты и нового винчестера, в другой:
- И вот, Жэка, я ему и говорю: она с тобой не пойдёт!
- А он что?
- Ничего. Молчит.
- А она?
- Она - пошла.
- С кем? С тобой?
- Почему со мной? С ним!
Жэка залился хохотом. Смех был подхвачен и остальными.

«Посидели хорошо, но они меня не поняли» - думал Саша по пути домой.
Дома жена уже спала, по телевизору была полная муть, и он его выключил. Алкоголь ещё давал энергию, и хотелось чего-то совершить. Взяв в баре бутылку коньяка с днепровских берегов, откупорив и отхлебнув с горла, пошёл на балкон смотреть на звёзды. Несмотря на довольно тёплый день – морозная ночь заставила тело подрагивать. Александр пошёл в коридор и оделся, затем опять вернулся наблюдать за небесными светилами, тем более, что видимость была великолепная и красота бесконечности кружила голову. Не заметив, как опустела бутылка, он закурил. Первая затяжка затуманила голову, и ноги слегка онемели.
- Да уж, хватит пить, - сказал сам себе и, подняв бутылку к глазам, поразился её пустоте, - не-е, так не бывает… только в молодости так мог, в институте… ну я дал…
Курить дальше не было мочи: вкус вроде как уже не чувствовался, но был гадок и голова кружилась, а руки цеплялись за окружающие предметы….  И он принял мудрое решение, что пора спать.

                Глава 2

Яркий белый зал. На заднем и окружающем фоне звёздное пространство. Предметов мебели нет, вообще полная пустота, за исключением движущихся человекообразных, но нечётких изображений. Их семь. Есть полная уверенность, что одна из них женщина.
- Эксграт, вы более чем плохи последнее время. Как говорят они: «не в форме», – это сказал первый.
- Да, упал приток, но он постоянен и я не обещал, что он будет неуклонно расти. В начале был скачёк, а теперь… невозможно насытить сытого, - второй.
- Я давно считаю, что нам надо вернуть их назад… тысячи на три и всё будет как раньше, - третий.
- Да, и ты, Фидей, снова будешь на коне, - возразил первый,- а то, что тебе досталось в пятом веке? Новые фашисты? Пара сатанистов… Жаль, конечно, но только представь: вернуть - и Муветик, Эксграт и Игнораб не смогут больше приносить пользы. Так было, помнишь?
- Да, с Сумитлу… - Фидей.
- Печальна память о Сумитлу, - четвёртый, вернее четвёртая.
- Покой его душе, - сказал пятый.
- Ты ещё тризну в его честь проведи! – двое других в один голос.
- Если б это помогло нам – естественно, - ответил пятый.
- Ты один специалист по сим делам, Рип, ты и пользуешься ими вечностью, - сказал первый, - а что будет, когда они научатся жить вечно?
- А враги? Врагов всегда будут убивать! – это Рип.
- Но это будет малая часть того, что приносишь ты сейчас,  - сказала четвёртая.
- Не торопись с выводами, Инципера, твоя роль скорее выйдет с поля, - Рип.
- Это почему же? – Эксграт.
- Они скоро узнают, - один из двух последних.
- Но, Игнораб, их будет меньше на то время, - сказала Инципера, - я уж постараюсь.
- Но они гораздо быстрее развиваются, чем тебе хочется и, отчасти, это нам на руку… например один из них нас сейчас слушает… - Игнораб.
- Не может быть! – первый.
- А вы не слышите? – Игнораб.
- Да, точно! Это он! – Инципера.
- Один из двух? – Фидей, - сама виновата! Лишь в прошлом было всё как надо…
- Усилить или новый дать? А, Муветик? – не обращая внимания на разговор остальных, о своём спрашивает первый.
- Нет сил таких у старых, а новых – тех убьет, Прецидос, - Муветик.
- А что не скажут Ипсум и Досгуститус? Кстати, где они? – Инципера.
- Они в тумане, будут ждать, чтоб выйти незаметно, - Рип.
- Тогда у Ипсума и спросим, - Прецидос, - крайних мер знаток лишь он…
- Тогда послезавтра потолкуем, - Эксграт, - по их календарю.
- Спасибо, уточнил, - Инципера, - а то б увиделись не скоро.

Растворение всего увиденного и полная чернота. Тишина.
Розово-красный свет и вспышка.
- Доброе утро, милый! – Вера сидела в ногах Халбекова на кровати, - ну ты вчера и нажрался! Что не хватило? Ты всю бутылку высосал, хоть помнишь?
Голова, на удивление, не болела. Но вид жены перед глазами раздражал.
- Помню… на звёздное небо засмотрелся…
Вера засмеялась, даже заржала, хрюкнув.
- Ох, ты мой романтик, на небо он засмотрелся и пол-литра всосал!

Увиденное во сне долго не давало покоя. Понять было трудно, но надо было понять…. Главное, что всё он помнил отчётливо, даже их странные имена. Поделиться с друзьями? С кем? Им же на всё плевать… Позвонил Славику и Жене, те ответили, что отсыпаются, еле живые и не поверили про выпитые ещё пол-литра. А поделиться информацией было просто крайне необходимо. Ну выпирало…
Поспешный выход из дома, долгий мысленный поиск собеседника и Саша уже у знакомого подъезда в другом конце города. Звонок Аркадию.
- Кашка, привет! Это Халбеков.
- Привет, Саня! Рад слышать, что привело?
- Пить не бросил?
- Пока нет…
- Я под домом – выходи.
- Как, прямо сейчас? Подожди, жене скажу… я перезвоню.
В трубке длились гудки. Александр положил трубку в карман, закурил и принялся ждать. Вместо звонка из подъезда вывалился сам Аркадий: мелкий, молоденький, тёмненький парнишка. Того же возраста, но за счёт мелочности вида – гораздо моложе, максимум школьник-старшеклассник.
- Привет! – пожали руки.
- Я это… только не долго… часа три Зинка выделила, а потом ребёнка купать и т.д. и т.п.
- Договорились. Какой тут у тебя ресторан есть рядом?
- «Красное чёрное» за углом.
- Давай туда.
Опустевшая наполовину литровая бутылка Финляндии, с кроваво-густыми следами потёков томатный сок на дне хрустального кувшина и полная пепельница окурков. Саша рассказал всё. И про громовержца и про сон.
- Вот у меня тоже на подобие было… - язык у Аркадия начал заплетаться, - пошли как-то раз мы на дискотеку: я, друг мой Миша, девчонки и Кирилл. Выпили изрядно. Все пацаны идут отлить – я нет. И так они уже по три круга… я нет, а чувствую – хочу. Говорю Мише, мол, так и так. Он мне с видом студента-медика оглашает вердикт: у тебя венера! Я говорю - нет, не может быть. Значит, говорит он, ты мало выпил. Идём, выпьем. И так было восемь раз…. Я пробую – ничего, выпиваю – пробую ещё. На восьмом я сделал это, но уже не соображал ничего. Понимаешь, будто сжимал его кто…
- Кого? – вставил, уже было дремавший, Саша.
- Ну, орган мой… или мозги.
«Чушь… либо я сошёл с ума» - подумал Халбеков, - «Никто меня не слышит».
- Ничего ты не понял…
- Да как же, всё понял – это они, инопланетяне, виноваты в том, что со мною произошло. Я читал, что всё, что делает наш организм бессильным – это они.
- Это алкоголь.
- Нет! Они… я пойду в туалет…
- Иди.
«Инопланетяне» - подумал Саша, - «верно, они самые, но при чём тут он? Белая горячка? Да нет… до такого я ещё не допился».
Разошлись, ночь прошла без сновидений.
На следующее утро Вера уже не была так мила, как в прошлый раз.
- Тебе не кажется, что это уже запой? Ты в своём уме?
- Верунчик, ты права! Завтра же бросаю пить!
- А почему завтра?
- Сегодня полечусь, а завтра ни капли.
- Полечится он! Ты хоть помнишь, что сегодня мои родители к нам приезжают?!
Конечно, ничего он не помнил.
- Верунчик! За кого ты меня принимаешь? Как это я мог забыть?
И день начался утомительным посещением базаров и продовольственных магазинов. После готовка, застолье, провод гостей и уборка.
Халбеков, уже освобождённый от работ по кухне, вышел в коридор взять сигарет из куртки. Остановившись возле Перуна, он долго смотрел на его черты, потом сказал:
- Видишь как… никто нас не понимает…
Деревяшка ничего не ответила – видимо громовержцу было всё равно. Саша, напротив, погрязал всё больше и больше в раздумья, с нетерпением ожидая ночи. Ведь Эксграт сказал, что послезавтра. Сегодня как раз послезавтра.

Яркий, но уже голубоватый зал. На заднем и окружающем фоне звёздное пространство. Теперь их девять.
- Ипсум, все мы ждали, - начал Прецидос, - что ты нам дашь совет.
- Извольте. Вам хотелось бы войну? Мне тоже. Но теперь они не желают драться на своей территории. Они используют третий мир как плацдарм.
- Но третий мир не всегда будет прогибаться под ними… - это Фидей.
- Вот тогда и начнётся, - будто хлопнул в ладоши Рип.
- О, я вижу жестикуляцию людей – похвально, - с сарказмом говорит Инципера.
- Мы все у них перенимаем… - Прецидос, - я дольше всех слежу за ними и даже так скажу: я больше человек….
- О, браво! – крикнул Эксграт.
- Почему так много кислоты, - Инципера, - мне ненавистен голубой.
- Сей цвет мы принесли из-за тумана, - Досгуститус, - мы прикрывались им.
- Мы отвлеклись, - поправил всех Прецидос.
- Так, вот, - продолжил Ипсум, - идеи нет начать войну внутри любой страны или напасть. С одною стороны – питаемся с того мы, что лишь брюхо своё они наполнить пожелают, да некоторые одеться, погулять. О чести, что никто уж не мечтает. С другой же стороны – нет помыслов больших, великих благ, во имя человечества… их нет и нет войны, нет революций, лишь бесчинства, похулиганить каждый трус гаразд…
- Гомеровские речи. И кое-где есть рифма, - Инципера, - уже почти что человек наш Ипсум.
- На всех пришлось влиянье греков, - Рип, - там колыбель наших пониманий о людях.
- Я более внимателен впредь буду, но помните, что всех нас я всегда мог прокормить, в отличие от ваших временных источников, - сказал Ипсум.
- Да, прав. Но что нам делать? Скоро снизится приём. Мы чахнуть станем.
- Внести им новую еду, - начал Досгуститус, - уже прошли порядком все наши испытания: коровий ящур, свиной грипп, да птичий тоже. Всех истреблять они готовы, когда есть страх.
- Да, самый сильный он из чувств людей, - Фидей.
- Ещё и гнев, - Ипсум.
- Да, гнев и страх – сильнее всех вещей. И после страха будет гнев в ответ на голод, - подытожил Ипсум.
- И новые пилюли всем раздам – еда за сутки размером лишь с горошину, - Досгуститус, - им нужное количество калорий, витаминов, микроэлементов, нам их энергия души. Всё очень просто. Круче майонеза без яйца. Едят все валом – пользы ноль. Яичный порошок давно уж не содержит сил куриного зародыша.
- Да, между прочим, тот, кто нас слушает, как раз имеет сильно развитые гнев и страх в крови… - Инципера.
- Это ещё раз подтверждает неразборчивость Инциперы, - Муветик, - необходимо чётко отбирать отсталый экземпляр для подсадки клона, не брать такую мощную родословную, что тянется от Варягов, Греков, Скифов, Русичей и Ассийрийцев. Заметь, и все там знатной крови.
- Не в том была беда, - отвечает Инципера, - Сцепление сил, что водрузили в Киеве вдруг Перуна, а у него он в коридоре. И не было бы места происшествию, но тот его поздравил. Связь пошла…. Забытые боги лишь дремлют и сила их в веровании в них. Проблеск веры в громовержца древних славян мелькнул ещё тогда, когда Александр нашёл на свалке истукана.
- За всеми ты следишь вот так дотошно? – спросил Прецидос.
- Да, я внимательна к своим потокам, - ответила Инципера.
- Да как Перун помог ему? – Рип.
- Соединились силы веры – он ожил. И хотя слаб, но жив… уже, - Инципера.
- Нам не помеха он пока, - Ипсум, - но потом… вдруг верующих станет больше?
- Работа для Муветика, - Эксграт, - не дать им в праздности прозреть.
 - А кроме одного тут нас никто не слышит, видит? Я чувствую ещё, - Прецидос.
- Под толстой оболочкой кислоты нас телескопы не увидят, земная техника растает в атмосфере, Американские поисковики здесь не патрулируют пространство… лишь с земли особенный кто… - Игнораб.
- Тогда второй… Ну, Инципера, начудила… - сказал Фидей.
- А как тогда второй? Что, тоже истукан? – Рип, - и я поверю в зло кладбищенской земли.
- Хоть верь, хоть нет, но подарила на прощание ему первая любовь железную маску громовержца… было это давно, но он сохранил память о ней не только в мыслях, но и в вещах, - отвечала Инципера, - он щёлкнул по лбу изваяние, когда услышал новость о восстановлении Перуна. А после извинился и преклонил колени. Из пафоса или навеселе, он был немного пьян. Но откровение было. Всем нам понятно, что древнерусские боги – только они были и есть угрозой нашего бытия. Сила их в правде, им не нужна исхищерённость. Они брали силу из простых вещей, что давали люди открыто и от души. Поэтому за тысячу лет не утратили они всю свою громадную силу, остаток мал, но велик силой. Вот и наделились они силой. Но разве это нам как-то может помешать?
- Конечно нет, - Муветик, - люди так слабы.
- Это те слабы, кого ты доишь, - Прецидос, - а так они могут быть в чём-то сильнее нас!
- Точно уж человеком заделался, - Эксграт.
- Прецидос прав, - сказал Фидей, - но силы одного не хватит, а если они соединятся? Что тогда?
- Вот этим ты и займёшься! – Прецидос, - нету боле важных тем – вот эта самая главная! Я не хочу под лупой быть! А ты особо сейчас не загружен. Все за, чтоб Фидей их утихомирил?
- Все за! – все, кроме Инциперы.
- Я не согласна, - Инципера, - уж слишком сильный дух. Могли б использовать и мы.
- Вот если сильные – то уж Фидей не справится… - закончил Прецидос.
Картинка исчезла.

- Куда они пропадают, где находятся вне их встреч, - думал во сне Александр. Сон был сладкий – он оказывается “особенный”, оттого приснилась ему далее всякая чушь.

                Сон Александра Халбекова. 

 Он принц, на вороном коне примчался к деревянным палатам дворца своей невесты, лихо соскакивает и входит в опочивальню любимой. Объятия, жаркий поцелуй. И всё так хорошо, впереди безоблачное счастье. Но вдруг внезапно появляется злой волшебник и заколдовывает его в горшок с монетами, что поставлен под окном. Невеста тоскует, похищенная злопыхателем. Он, наблюдая картину похищения, не в силах что-либо сделать. Он горшок. Но сила любви превозоблодает в нём и он, раскачиваясь, опрокидывается. Монеты рассыпаются, горшок растрескивается. Саша возвращается в прежний вид, но не может пошевелить ни ногой, ни рукой. Зато запоминает лошадь похитителя. Через время возвращаются все силы, а невеста уже далеко. Идут годы в поисках седока и, наконец, в бою он узнаёт по копытам лошадь и, даже, невзирая на седока в латах, замахивающегося на него копьём, бьёт по копытам мечём – там вся сила волшебника (когда он это узнал – неизвестно). Копыта растрескиваются, и злой колдун рассыпается в прах. И вот они вместе с невестой идут к алтарю….

                Глава 3

Саша, только очнувшись ото сна, начал строить планы: во-первых, надо искать второго, кто также как и он может слышать и видеть их; во-вторых, надо с кем-то поделиться информацией, иначе голова вскипит; в-третьих, отказаться от майонеза.
Аркадий был единственный, кто хоть выслушал. Позвонил ему.
- Меня Зинка вчера так отчитала, что пить можно бросить. Но я готов с тобою встретиться, чем бы это мне не грозило.
«Красное чёрное» им понравилось своей ненавязчивой атмосферой.

- Аркаш, ты пойми, я не сумасшедший, - начал было Александр.
- Я всё понимаю, - отвечал Аркадий, - но и ты меня пойми – я отец. Я уже не могу беспрепятственно отлучаться из дому. Поэтому я внимаю твоей проблеме и осознаю, что она достаточно весома для тебя. И я здесь. Вопреки моей супруге.
- Аркадий, я не знал, что ты можешь так умно строить фразы… прости меня, что я недооценивал тебя, у меня на данный момент есть только ты, кто не осмеёт меня, а попытается понять. Я раньше недооценивал тебя.
- Ай, ладно! Пить будем? А то мне знаешь как охота: дома жена, дочь, теща и все считают меня обязанным всем, что я есть среди них. Хотя, я нормальный в семейных отношениях муж: и зарплату там, и за ребёнком… А они знаешь как мне говорят: когда тебя нет дома  – это счастье! Не виноват я, что когда прихожу дочь вокруг меня так и мечится, радуется, естественно капризничает – она-то привыкла, что если отец пришёл, значит праздник. Я-то ей всё позволяю. Может, неправильно… не знаю. Но я её так люблю! И жену люблю. Только когда на тебя трёх женщин напустили – страх!
- Аркаш, со мною что-то происходит… Пить мы будем и много… так что не знаю, согласишься ты или нет. Но, если да, то давай терпи, разговор будет долгим. Я уже выводами кое-какими обзавёлся.
- Давай коньячку?!
- Давай! Официант!!!
Саша рассказал, всё, что слышал и видел.
- Ну, старичок, я даже не мог представить… нами… нашими слабостями и переизбытком эмоций правят они, инопланетяне…
- Слушай, ну откуда ты знаешь, что именно инопланетяне? Может это своего рода боги?
- Нет, я читал, боги не пускаются на шельмование. А всё пагубное привлекает разум из вне, который питается за счёт наших грехов.
- Откуда ты это всё взял?
- Телевизор надо смотреть. Я же почти домохозяйка. Да, ладно, шучу. Есть книги, их много: Эниология, Роза Мира, много разных, но принцип один.
- Ты мне открыл глаза… вот так живёшь и не знаешь, что рядом с тобой книгофаг.
- Да я не пожиратель книг, просто читаю, что мне интересно.
- Слушай, мне надо найти того второго… ты мне поможешь?
- Если это не повредит моей семье, а это не повредит моей семье – я готов.
- На счёт семьи, Аркаш, не знаю, но тот который Фидей – должен нас утихомирить… - медленно произнёс Александр.
- Но про меня им не известно?
- Вроде нет.
- Тогда смотри в оба. А я буду как секретное оружие. Финка в кармане. А как это он сделает?
- Ты поаккуратнее со словами! Будем надеяться что не сделает…
Аркадий засмеялся.
- Ну, хорошо, собирается сделать.
- Не знаю. Его назначили, проголосовали и всё… сеанс закончен.
- Как ты выразился? Сеанс?!
- Ну а как ещё назвать? Сеанс…
- Сеанс связи, - Аркадий задумался, - значит, когда они по-отдельности – ты их не видишь.
- Логично.
- Странно.
- Почему странно?
- Потому как: чем это может быть вызвано то, что ты видишь совместные беседы, а отдельно их нет; и почему только ночью? Что только по ночам могут собираться? Днём их солнце пугает? Как вампиров?
- Я ещё даже не думал… ишь как ты всё разложил. Да и почему нас только двое, их видящих. А на земле-то шесть миллиардов! Хотя соображающих и миллиарда не будет…
- Ещё убери детей, стариков-маразматиков, может женщин… А где они вообще находятся, ты думал?
- Не знаю, говорят в кислотном облаке… может быть Венера, а может вообще вне нашей системы.
-А почему Венера?
- Там атмосфера из серной кислоты.
- Серьёзно? Не знал!
- Это я ещё до школы узнал: сестра рассказывала, когда астрономию учила.
- А-а… у меня астрономии не было в школе.
- У нас тоже отменили. Оставили как факультатив, типа добровольно, кто хочет… кто захочет лишний час школе отдавать? Ходило три калеки… Им для института надо было вроде, хотя куда это надо… в космонавты что ли?
Вместе начали смеяться. Официант сменил бутылку.
- Слушай, так спиться можно…
- А, да ну оно всё! – Александр махнул рукой, - тебе-то есть куда спешить, к ребёнку. А у меня что? Она целый день по телефону разговаривает или подружки придут, и они маникюр совместный делают. Ржут, кофе пьют, курят. Знаешь так достало…
- Не знал, что у тебя проблемы.
- Да так, не проблемы, а проза жизни… сам виноват… хотел теплее устроиться. А оно так: всё есть и тошно.
 - Да-а, а я тебе на жену с тёщей жалуюсь, да они у меня золотые! Я их люблю всех. Просто уж слишком требовательны ко мне, а я ж мужик всё-таки. Вот раньше глава семьи ничего не делал, и все ему подчинялись, - мечтательно возвёл глаза Аркадий.
- Да-а… раньше с этим было строго: мужик – он голова и всё тут…
- Кстати о головах: мою сегодня намылят…
- Будем собираться на выход…

Друг проводил Александра прямо до двери квартиры, хотя тот и сопротивлялся.
- Я теперь за тебя отвечаю… - пошатываясь, сказал Аркадий, - то есть за твою безопасность…
- Да я им всем… пусть тока попробуют… - опирался на стену Саша.
- Кстати, а они сегодня соберутся?
- Не знаю, - икнул, - прости.
- Ты завтра когда работать кончаешь?
- А я вообще могу не пойти… А ты?
- В четыре.
- Я за тобой заеду, а днём буду сидеть дома.
- Лады… - обнялись, и Аркадий поспешил домой, ожидая неприятную сцену с женой.

                Глава 4

Сергей Туполев снимал однокомнатную квартиру на одном из отдалённых районов города. Причём не из соображений экономии, он считал, что бедные дальние районы, окраины – чище. В том смысле, что содержат больше чистых людей в расовом аспекте. Потому как евреи и азеры предпочитают жить если не в центре, то хотя бы ближе к нему… кровососы на теле нашей родины. И если и встречаются, то в малом количестве. Конечно, чучмеков везде полно на базарах, они ж все торговать любят, но он рынки обходил, чтоб не раздражать себя, покупая всё только в супермаркетах. Ненависть ко всем, кто не чист, не белой масти появилась лет десять назад, тогда он был ещё в школе. Учился с ним в одном классе такой Нейман Филлип. Ну все его как-то недолюбливали. Побивали. А тот был несгибаем – его бьют, а он хохочет. Ты ему в морду вчера дал – он на завтра приходит и здоровается с тобой, спрашивает как дела, анекдот рассказывает. Издевается. Ну ты ему оплеуху, чтоб знал, а он ухо почешет и пойдёт за парту сядет. Гнида. Когда Серёгу отец ремнём выполасывал – он орал и ревел, на что тот ещё прикладывал, мол, мужик терпеть должен и слёз не выпускать. Мать как-то раз за ухо так потянула, что левое торчит в сторону до сих пор. Поэтому он стал носить причёски закрывающие уши, чтоб над ним не смеялись за кривое, торчащее ухо. Потом был ещё препод по математике Рамзан Фагимович, на рожу русский, а Рамзан. Вот поди узнай с первого раза. Вечно двойки ставил, тварь. Своим бы там ставил горным ублюдкам, нечего к нам приезжать. Да много их у нас, всех не упомнишь. В техникуме был Литвинов Леонид Яковлевич – так у него на лице написано, что он Мойша, а по документам русский. Но больше всех не любил Серёжа негров – его от них прямо трясло. И улыбаются ещё, сволочи.
Туполев считал себя истинным арийцем: мать русская, отец русский. Индоевропейская линия, основополагающая в образовании арийской нации – это он подчеркнул из книг, поэтому в этом вопросе не совсем был согласен со своим главным учителем Гитлером, утверждавшим, что арийцев нет и быть не может среди славян. В остальном он был согласен с идеологией и в своё время стал под стяг неофашистского движения «Белая масть», что вело свою деятельность в их городе.
Внешность Серёжа имел не то, что заурядную, а так: высокий, худощавый, с широченной головой, покрытой белыми тощими волосками, мелкими глазками, длинным носом и удивительно узкой нижней челюстью, выдающейся вперёд.
На его руках было много крови разных рас, но он хотел настоящего дела, а не просто мордобоя. И вот, заснув под утро после тяжёлого трудового дня (метелили азеров, негров и арабов возле дискотеки всю ночь, чтоб наших девок не портили), увидел сон, что где-то там, на Украине, а до границы с ней пару сотен километров всего-то, живёт один негодяй, из массы негодяев которых там много, что топчет первозданную, историческую русскую землю своими грешными ногами….
Проснувшись, он сразу кинулся к карте, что висела у него на стене: действительно рядышком почти на юго-запад километров триста. И визы не надо. А там, говорят, они как сыр в масле катаются, всё ими заполонено. Хотя бы одного найти и отделать по полной, сразу враз! И нож в печени! Он давно изучал нужную точку для всаживания ножа – так чтоб кровопотеря была обильной.
Подготовка не требовала многого: билет заказал по интернету, денег было достаточно (дядя Федя, так называл их главный спонсора всех неофашистских рейдов, расплатился за последние два задания), более чем, паспорт, а нож… это не проблема, купим там… подойдёт даже кухонный. Правда, хотелось всадить охотничий, сантиметров до тридцати….

Прибыв на место, Сергей первым делом покушал в Макдональдсе, что был прямо на вокзальной площади. Продавцов Шаурмы он не терпел, да и слово какое-то арабское. Потом направился на главпочтамт, в ЦУМ и т.п. Он искал жертву. Поблизости был банк – он решил зайти. Стал в очередь у кассы. За два человека перед ним обслуживался молодой тёмно-русый мужчина, которого кассирша спросила: фамилия? Халбеков – ответил тот…
«Халбеков – кавказец, а на вид и не скажешь… вот он, прикидывается нашим, а сам враг!!!»
Туполев следил за ним весь день. Благо дело ждать оставалось недолго, в четыре уже темнеет, а домой жертва не собиралась.

                Глава 5

- Привет, Саша! – Аркадий ловко запрыгнул в машину.
- Я даже не заметил, как ты вышел…
- А вот так… шмыгнул.
- Ну-ну… куда поедем?
- Только не пить! Мне вчера, знаешь, такое было… вспоминать страшно…
- Хорошо, поедем по проспекту там решим. Знаешь, мне уже начали инопланетяне везде видится: вот в банке пополнял счёт, а в очереди стоял один с большой головой  тощим телом – точно грей, как в передаче по Дискавери.
- Я тоже смотрел: грэи – самые частые гости среди нас. У них у всех большая голова, поэтому и кукол для детей самых модных делают с большими головами, типа, чтоб привыкали мы к ним.

Отцу Иремию было тяжело на поприще веры. Когда он согласился возглавить одну из церквей Святой Единицы Знания – грезилось стать пастырем, а получилось торговым менеджером, завлекающим в новую веру. Мечтал, что за ним пойдут массы, а надо было прилагать усилия и завлекать овец в своё стадо – утомительно. Хотелось стоять на алтаре и рассказывать о новой мессии, что вскоре снизойдёт на всех. А получилось договариваться об аренде помещений для служб и зазывать новых прихожан, путём раздачи листовок с подарками. Но, вдруг, снизошло откровение во сне, что надо призвать заблудшую овцу: Артура Михайловича Стасова, чья мама уже является членом церкви, а он ещё нет. Для благого дела все средства хороши, и он решился на упоение заблудшего через его мать средством опийного характера. После погрузить его в автомобиль и вывезти за город, где произвести над ним таинство крещения в новую веру, после чего он проснётся новым человеком.
Всё было сделано по задуманному плану: мать, получив от Иремии порошок, насыпала в вечерний чай сыну и тот уснул крепким сном. После впустив Иремию, помогла погрузить своё чадо в микроавтобус святого отца. Она давно хотела наставить Артура на путь истинный, да тот всё сопротивлялся, считая новую церковь лишь блажью своей матери. После смерти отца Михаила Вениаминовича, что был главой Областного Комитета Партии при Союзе, жена прошлась по всем возможным колеям, что чертят толк в судьбе: гадалки, гадальщики, общества денежных пирамид, сект, пока не остановилась на всеобъемлющей церкви святой единицы знания. И не потому, что была глупа и наивна – нет, проблема слома психики лежала очень глубоко и была довольно давней. Она была красивой девушкой, весёлого характера и вышла замуж очень хорошо, даже выгодно. Муж был на пять лет старше, но красив и крепок, да и занимал высокую должность в Обкоме, не смотря на достаточно молодой возраст. Была широкая, богатая свадьба, предвещавшая счастливую и перспективную жизнь с достатком и сверх того. Перспектива оправдалась – он стал первым секретарём, достаток был приличный: квартира пять комнат в центре, в старом доме (потолки четыре с половиной метра!), собственная белая волга, а кроме того и рабочая чёрная, дача в два этажа…. Вообщем жизнь удалась! Но один маленький вопрос их волновал и не давал покоя: у них не было детей, ну не получалось и всё. И счастья не было. У всех вокруг есть - у них нет. Высокопоставленный муж вызывал на дом (чтобы сохранить тайну) специалистов высшей категории, докторов медицинских наук из Москвы и Ленинграда - всё было бесполезно. Бездетность была поставлена диагнозом и ему и ей. Вот как бывает. Жена стала потихонечку сходить с ума.
Очень трудно порою бывает баловням судьбы, эдаким людям, которых природа не обделила, а дала всё: и красоту, и ум, и происхождение…. Но так ведь не бывает, что всё лишь белое. Жизнь-то полоса белая, полоса чёрная, а если белый рассмотреть как спектр… да и чисто чёрного в природе нет, есть интенсивность цвета за которой мы не видим. Как тёмная комната: сначала ничего, чернота, а потом начинают проглядываются очертания предметов. Многотональна наша жизнь и палитра чем разнообразней, тем на самом-то деле и ярче, веселее жизнь. Но так уж получается, если человек привык получать от жизни всё только высшего разряда и вдруг он не может, причём никаким путём, получить то, что может почти каждый, даже обделённый всеми прелестями цивилизации. Жизнь наделила всем, а природа обделила… Как не справедливо. Но на то и есть баланс. Миллиардер обычно стар и колоссальные деньги не радуют, а идут на оплату всевозможных лечений болячек, чтобы хотя бы ненадолго продлить свою роскошную жизнь. Молодой повеса красив и здоров, но у него нет и гроша за душой.
Так вот, видя страдания жены, Михаил Вениаминович Стасов решил пойти самым доступным и понятным для себя путём: купить ребёнка. Жена сначала провозгласила: только через мой труп. Потом, подумав несколько дней, согласилась. Осознав, что труп точно будет. Без ребёнка жить нет мочи. У всех, у всех есть дети! Все нормальные, одна она ненормальная. И друзья уже косо смотрят, что, мол, нет пополнения. Семья без детей - не семья. А что будет дальше? Зачем она будет нужна мужу?
Вариант с детдомом отпал сразу – знакомые и друзья узнают… нет, информацию не скроешь. А вот если кто в роддоме откажется – они сразу и возьмут. Михаил Вениаминович пошёл на контакт с главврачом родильного дома, договорились, обговорили условия и варианты. Стали ждать. И долгожданный час пробил: Нелла Гавриловна позвонила и рассказала о своём с акушеркой плане, сделав особый акцент на том, что, заметьте, истинная мать даже не будет знать о существовании второго ребёнка, соответственно никогда не захочет его потребовать назад или огласить тайну. Это существенно облегчало задачу. Заговорщики надеялись на верный глаз акушерки и, после благополучного разрешения, на её прыткость в сокрытии второго дитя.
У Юлии Телейко родились мальчики близнецы, один был отдан матери, другой Михаилу Вениаминовичу и его жене. Тот, щедро расплатившись с Неллой Гавриловной и Мариной (акушером), и пообещав «по гроб жизни», отправил супругу к матери в Россию. Там она пробыла два года и вернулась с ребёнком, дабы обнародовать успешное деторождение перед друзьями и родственниками, что, мол, там, у свекрови, природа хорошая для беременности, потому и так долго пробыла вне дома, да там и родила, да и первый год закрепила под присмотром благодетельницы природы. Домыслы, конечно, были, что ребёночек не их, но широко не расходились.
И вот долгожданное счастье! Сына назвали Артуром, как короля. И рос мальчик здоровым, красивым на зависть всем. Но камень засел в душе жены Михаила Вениаминовича (не хорошо как-то, не по-людски поступили: у настоящей матери ребёночка забрали) и увеличился, да отяжелел после смерти последнего. Вот и стала она искать истину где придётся, дабы отвлечься от совестливых мыслей и забыть о тяжкой ноше на душе. А за сына переживала, жил мальчик с ней, работал в бизнесе отцом оставленным, да вдруг невесту себе не ту выберет. Ой, что тогда! Надо бы на путь праведный его поставить, да как совладать – не хочет он в её церковь идти. Вот и решилась на крайнюю меру. С батюшкой давно сына обсуждала и совет спрашивала.
      
За пятьдесят километров от города, в тихом лесу, возложив Артура на деревянный помост, привезенный с собою, отец начал свой обряд. Было два часа ночи.

Халбеков и Аркадий остановились у обзорной площадки, открывающей вид на изрядную часть города. Вышли покурить. Было пусто и безлюдно. Темнота и холод видимо не привлекали желающих погулять.
Сергей, сидевший до того в такси, расплатился и вышел. «Ничего» - подумал он, - «второй, небось, еврей, раз маленький такой… заделаю обоих, только разойдутся». Нож был куплен в охотничьем магазине, правда, китайский, но уж лезвие тридцать четыре сантиметра….
Но расходиться они не собирались. Серёжа мёрз в кустах. Потом Аркаше захотелось в туалет, и он отошёл к деревьям. Туполев направился к Халбекову.
Александр обернулся и увидел мерзкое лицо, что стояло давеча в банке. Остерегшись, двинулся в сторону, но что-то острое задело бок – грэй возник пред ним. Мгновение, доли секунды дали собраться и выпад был совершён: Саша наклонился вперёд, испытывая боль в боку, потом сжал кулак и дал пришельцу под челюсть снизу. Апперкот – сказал боксёр бы. Сергей распластался на земле бездыханно. Вернувшись, Аркадий застал картину с павшим нападающим и раненным другом.
Рана оказалась не страшной – от резкого удара рукоятка ножа обломала лезвие и то, не имея уже силы давления, скользнула поверх одежды Александра, разрезав её, и только оцарапала кожу. Зато была другая проблема, нападающий лежал без признаков жизни.
- Ну ты круто уложил его – даже не шевелится, - сказал Аркадий.
- Да я сам не знаю, как это получилось. Машинально.
Осмотрев преступника, Аркаша резюмировал:
- Он не дышит. Ты его убил.
- Да, ладно!
- Пощупай – если не веришь.
- И что теперь делать?
- Если нам повезёт и сейчас в морге работает Миша – мы его вскроем и посмотрим грэя изнутри, а потом похороним.
- Ты спятил?
- А ты предлагаешь вызвать милицию?
- Нет.
- Тогда я звоню Мише.

Труп был погружен в машину и друзья поехали в морг, где, на счастье, работал в смену Миша. Ехали молча, мёртвая тишина нарушалась лишь гулом мотора и периодическим звуком сглатывания сухой слюны.
- Ну, здорово, бандиты! – приветствовал у входа в морг Миша.
- Мы не бандиты, а благородные пираты, - пропел Аркадий, он уже отошёл от потрясения. Ну и нервы, подумал Саша.
Александр ничего не сказал -  у него до сих пор тряслись руки, он не мог прийти в себя. А двое остальных, ему казалось, рассматривали ситуацию излишне комедийно.
Разложив раздетого нападающего на бетонный патологоанатомический стол, троица в белых халатах начала вскрытие.
- Внутри на человека похож, - заговорчески сказал Аркадий.
- Ты там помнишь…. Так, а что у него в руке зажато, - спросил Александр.
- Твоё спасение, - сказал Михаил.
- В смысле?
- Нож был китайским, лезвие крепилось не на всю рукоять, а только краешком, вот он и сломался, - разъяснил Аркадий, - был бы нож нормальным, лежал бы здесь ты.
- Тьфу на тебя! – ответил Александр на разъяснение.
- Господа, могу констатировать смерть за счёт асфиксии смещённым отломком мезиально сломанной нижней челюсти в результате травмы, - провозгласил Миша.   
- Это как? – спросил Саша.
- Так, что ударом своим сломал человеку челюсть пополам и отломок её его же и задушил. Ты спецназовец?
- Да нет, что ты! Я вообще не знаю, как так у меня получилось. Даже не задумывался. Помню: боль, я согнулся, а потом распрямился с кулаком и тот обвис…
- Мастер! – сказал восхищённо Аркадий.
- Вы все тут с ума сошли что ли? Вы не видите, что перед нами тут труп лежит?! – Александр начал истерить, - обалдели что ли, шутите тут…
- Ассистент, - сказал Миша.
- Да, доктор, - отчеканил Аркадий.
- Несите спирту, у меня в верхнем ящике.
- Вас понял, - отдал честь и исчез в тёмном коридоре морга.
- Вы, Александр, не пугайтесь и успокойтесь, - успокоительным тоном начал Михаил, - мы с Аркадием обеспокоены не меньше вашего, а я, наверно, и более, вы же у меня в гостях. Но, видите-ли, профессия врача связана зачастую с мёртвыми телами, оттого, чтобы не сойти с ума или просто не огорчиться, мы шутим. Таков метод защиты психики.
- Защита… ну-ну…
- Если вам интересен экскурс в психологию, то, пожалуйста: существуют два метода защиты: первый – это гнев и нападение, второй – это смех, высмеивание того, что страшит или представляет угрозу.
- А бег, то есть убежать от проблемы, врага или там чего ещё?
- Это не есть метод защиты, это просто трусость, страх. От беды не убежишь, всё равно, что закрыть глаза и проблемы исчезнут – самообман. Защита – это нападение или нивелирование угрозы опасности.
- Допустим, а от медведя – не убегать? Просто посмеяться от души, когда он тебе ножки твои обгладывает и животик когтями вспарывает.
- Убегать. Но это не будет защитой, это будет избегание возникшей проблемной ситуации. Медведь, даже если не догонит, никуда не денется он останется, опасность никуда не исчезнет.
Тут вошёл Аркадий с двумя пол-литровыми банками.
- Это что спирт? – спросил Александр.
- Чистейший, - подтвердил Михаил.
- В обоих? – ему стало плохо от представляемой смертельной дозы.
- В одной вода, - повёл бровями Аркаша, - будем смешивать в стакане – так веселее.
- Чем веселее? – Александру уже заранее тошнило.
- Спирт виноградный с коньячного завода, там у Мишки мать работает, - уже разливая по, вынутым из кармана халата, стаканам спирт, рассказывал Аркаша, - так вот когда этот спирт смешиваешь с водой он становиться белым как молоко. Уловил?
- Эстет, - всё, что и смог сказать Саша, но потом, поразившись увиденному, спросил, - а как это?
- Дело в том, что виноградный спирт в отличии от пшеничного, ржаного или ячменного при добавлении в него воды становится белым, - высказал Михаил.
- Но формула одна? – изумлялся Александр.
- Одна: С2Н5ОН, но структура немного разная, - продолжал просветитель.
- Как такое может быть?
- Очень просто и встречается сплошь рядом. Например, углерод: алмаз, графит, уголь – абсолютно разные вещи, а формула одна, С.
- Это вам в институте преподают…? – сказал удивлённый слушатель Александр, - надо было и мне идти в медицинский, тогда бы всё знал и трупы вскрывал бы будто праздничный торт разрезаю.
- Ну, за медицину! – провозгласил Аркадий и все трое выпили.

Подкрепив свои нервы спиртом, друзья гадали, что им делать с трупом. Решили, во-первых, что этот грэй, вовсе не инопланетянин, а человек. Страшно не стало, ибо выпито было много. Во-вторых, хоронить тело в лесу в километрах пятидесяти от города не меньше. В-третьих, пьяным можно ехать, так как какие могут быть менты во втором часу ночи….

Отец Иремия, в миру Всеволод Иванович Дух, обнеся спящего разносолами трав, вознёс над ним нож.

Троица, нашедшая после недолгих поисков густой просеки леса, остановилась и начала копать глубокую яму, закупив, по пути, копьевидные лопаты в круглосуточном строительном мегамаркете. Но, услышав шорох и тихий шёпот за деревьями, свернула свою работу и направилась на поиск шума. Там, за глухим заросшим местом, они увидели библейскую картину жертвоприношения Исаака отцом его Авраамом: мужчина в летах замахивался ножом над спящим молодым человеком.
Иремия, вознеся над сыном прихожанки нож, собирался лишь в четырёх местах оцарапать тело грешника, дабы осенить над ним кровавое знамение. Но будто сила нерукотворная насела на руку, держащую оружие, и удар должен был стать единственным и последним. Он повиновался силе извне.
Выскочившие из просеки, запрыгнули на отца, не дав ему совершить обряд. Нож был выбит ногою Михаила, двое остальных повалили несостоявшегося убийцу на спину, прижав к земле. Жертва продолжала спать, а Иремию привязали к дереву буксировочным тросом и стали допрашивать. Троица вошла в кураж от обильной интенсивности событий.
 Понимая обстановку вседозволенности нападавших, отец рассказал всё, включая даже слухи царившие в церкви.
- Познакомься, Саша, по всей видимости, это тот второй, который тоже слышит этих. Кстати, ты их этой ночью не слышишь?
- Нет. Может я могу только во сне…
- Это о чём вы, ребята, - спросил Миша, протрезвевший больше всех.
- О своём, о женском, Мишаня, - ответил Аркадий, - ты же не хочешь, чтоб мы тебя втягивали в другую, более грандиозную авантюру?
- Не хочу. Ничего мне не говорите больше. Этого похороним и всё. Я на работу, вы по своим делам.
Иремия решил, что хоронить будут его и завыл, тряся головой.
- Договорились. А что с этим делать, - сказал Саша, указывая на Иремию.
- Пытать, - в один голос сказали Аркаша и Миша, вынув тряпку, служившую кляпом, изо рта Иремии.
- Нет! Не надо пытать!!! Я вам всё сказал! Не надо! Отпустите, пощадите! Я дам денег, всё что хотите, но не надо убивать… – заверещал отец.
- Отпустим, но ты забудешь о нас и обо всём, что здесь было, - констатировал  Михаил.
- Забуду! Уже забыл!
- И ещё! Не доверяйся снам, понял!
- Не буду, не буду! – заверещал он.
- Мы тебя развяжем и отпустим, понял? Добирайся пешком! – начал распутывать трос Александр.
- Я всё! Я могила! – и, освободившись, побежал, что есть мочи в тёмную даль. Убегающий дал себе зарок уйти из церкви и пойти покаяться в православную обитель веры, коей и был он крещен.
Похоронив в конце концов грэя и погрузив в автомобиль спящего Артура, троица поехала обратно в город. Михаила довезли до места работы и, попрощавшись, услышали от него: ну, если, что – обращайтесь.

Пробуждение Артура в машине во время рассвета, озадачило всех троих. Двое не знали, как объяснить случившееся незнакомцу, тот, в свою очередь, не знал кто эти люди.


                Глава 6

Морща брови, Артур хлопал глазами очнувшись. Весь остаток ночи он спал на заднем сидении, поэтому первая его естественная мысль была потянуться, но сделать это мешали крыша и пол автомобиля. Сообразив, что видимое перед глазами не есть сон, сказал:
- Вашу мать! Как раскалывается голова!
С передних сидений на него глядели две пары глаз с двух подозрительных рож.
- Здравствуй, Артур. Я Саша, - сказал водитель, - и Аркадий – мой друг.
- Привет, с добрым утром, - сказал Аркадий.
- Вы кто? Мы с вами пили? – продолжая часто моргать, спросил Артур.
- О! Наш человек – тоже пьющий, - начал было Александр, но потом продолжил серьёзным голосом, - значит так, Артур, ты должен выслушать нас с Аркадием очень внимательно, захочешь здесь, либо в другом месте, может там выпьешь, поешь да мало ли что…. Главное, что бы ты это понял. Ты сейчас нас  слышишь? И понимаешь о чём тебя спрашивают?
- Ну…
- Куда едем? Или тут всё выслушаешь? – не выдержал Аркадий.
- Ну… в ресторан.
- В какой? – отвернулся к рулю Александр.
- В «Катеньку».
- Губа – не дура, - скривился Халбеков.
- Опять… - завыл Аркадий.
- Чего опять? – не понял Саша.
- Пить.
- Не пей.
- Не буду.
- И я.
- Но надо.
- И мне…
Артур подрёмывал сзади.
Подъехали к фешенебельному, очень дорогому ресторану «Катенька». Новый знакомый с большим трудом делал шаги, ноги слишком долго пребывали в согнутом состоянии.
- Привет, Володя, - кивнул ожидавшему у дверей швейцару Артур и всунул мятую купюру тому в руку.
Швейцар кивнул, расплылся в улыбке, широко распахивая дверь:
- Доброе утро, Артур Михайлович.
Впервые заходя в такого рода заведения, Аркадий и Александр немного чувствовали себя не уютно. Сдав одежду в гардероб, их провели в обширный зал с колоннадами, барельефами, красным ковром на весь пол и с огромными хрустальными люстрами. Стол был кремового цвета, с завитушками по углам и кривыми ногами. Кресла-троны, оббитые красным бархатом, что служили стульями, были заботливо отодвинуты для них подошедшими официантами.
- И часто ты тут бываешь? – спросил Александр.
- Почти каждый день, - безразлично сказал, почти уже пришедший в себя, Артур.
- Да, не всех буржуев в семнадцатом… - хотел было пошутить Аркаша.
- Между прочим, - прервал его Артур, - мой папа был первым секретарём  обкома.
- Так вот почему Союз распался, - причмокнул Аркадий.
- Ладно вам политинформацию тут давать! – остановил их Саша, - когда нам начинать?
- Господа, я предлагаю выпить нам по бокалу хорошего португальского Хереса. Рекомендую – он мне всегда помогает по утрам. Выпьем и начнёте.
- Ты уже заказал? – хотели воспрепятствовать оба.
- А мне и не надо, они знают, что подавать мне в начале перед меню. Раз нас трое – принесут в тройном экземпляре.
Двое тихо взвыли. 

Когда все бокалы опустели. А херес действительно был хорош и помог расслабить до того напряжённую нервную систему. Халбеков начал:
- Вчера вечером, когда ты находился дома, тебе подсыпали в чай опийный наркотик, и ты уснул крепким беспробудным сном.
- Мать?
- Я вижу ты Шерлок Холмс без пяти минут, - сказал Аркаша.
- Зачем? – спросил Артур.
- Чтобы отец Иремия из церкви, которую она посещает, наставил тебя на путь истинный путём приобщения к вере, - продолжил Александр.
- Через наркотик?
- Через крещение в чаще леса и протыканием тебя ножом в нескольких местах.
- Убить хотел?
- Ему это не удалось – мы подоспели.
- А вы откуда… вы чё эти, что ли? С тарелочки?
- О ком ты, - спросил Аркадий.
- Ну… те…
- Которых ты видишь во сне?
- Ну да….
- Вот теперь мы подошли к самому главному….
И двое друзей рассказали новенькому обо всём, что знали и видели. Оказалось, что Артур мало запоминал о том, о чём говорили инопланетяне и даже угрозы со стороны Фидея не знал.
- А о матери я давно подозревал… с тех пор, как отец умер, у неё крыша постепенно ехать стала. Ты тоже их слышишь, Аркадий?
- Нет, я случайный попутчик в вашем деле.
- Так зачем он нам нужен? – обратился Артур к Халбекову.
Аркадий вспыхнул и стал возмущённо-красный.
- Без Аркаши, между прочим, ты бы не тут сидел, а лежал под слоем двухметровой земли. Ну, а я в тюрьме.
- Да я пошутил…. - удивился Артур.
- Шутки у тебя – сучьи, - огрызнулся, остывая Аркадий.
- С волками жить… - затряс головой Артур.
- Сучкой быть… ты хотел сказать? – продолжил Александр, - вижу, ты человек не наблюдательный: имён их не запомнил, и как их, когда можешь видеть тоже не определил….
- Почему? Закатил глаза и всё… чё тут сложного?
- Как ты сказал…. Ты что не только во сне можешь их лицезреть? – удивился Саша.
- Конечно, а ты нет? Закатил глаза и всё!
- Как закатил? Может, и я так их увижу, - вставил Аркадий.
- Да просто, как засыпаешь… - удивлялся Артур, будто разъясняя прописные истины.
- А ты что, когда засыпаешь - закатываешь глаза? -  с подозрением спросил Александр.
- Да все так делают… - обиделся Артур.
- Как? – спросил Саша.
- Вот так, - и Артур поднял глаза вверх и закрыл веки, замерев.
Александр и Аркадий повторили увиденное, но второй через время открыл глаза, так ничего не увидев. Двое других сидели неподвижно, словно мумии. Так прошло полчаса. За это время Аркаша заказал себе мясо на рёбрышках и салат Цезарь и, немного расстроившись, съел всё это.

Ярко-белый диск стоит ребром, расширенный посередине наподобие овала, фигуры трудноотличимы, расплющены, но узнаваемы. Тот, что побольше всех – Прецидос, стройна – Инципера, Эксграт - согнут, Фидей - мал, Рип - широкий, Муветик - волнист, Игнораб - большеголовый, Ипсум -  треугольный, Досгуститус - круглый.
- Инципера, ты была права, что так сильны они, - сказал Прецидос.
- Фидей, мне жаль тебя – ты больше нити дать не сможешь, - Инципера.
- Я тех, послал, что без задумки пошли вершить мой интерес, - сконфуженно Фидей.
- Благословенны в православии они, ещё за них Перун вступился, - это Рип.
- Перун нам может вдруг мешать? – удивился Муветик.
- Увы, он обороты набирает, - Рип.
- Но не возвыситься ему так как Йоозасу, - Инципера.
- Ну, тот усыновлённый Богом, - Эксграт.
- Не поминай его ты всуе!!! – повысил голос Прецидос, - ты помянул и он окреп, а двое помянули – вдвое… и так далее…
- Уж не боитесь Вы, Прецидос, Бога? – Инципера.
- А знаешь ты, что ты в его системе? Что стоит лишь моргнуть ему – тебя и нет?! – ответил Прецидос.
- До нас ему нет дела, - возразила Инципера.
- Но всё же помни ты о том, - Прецидос.
- Когда они нас слышать могут? – Игнораб.
- Я думаю, что только лишь во сне, - Инципера, - во сне работает система организма, что контролирует процессы все вне тела, такая видимо настройка человека, когда сознанье спит и не мешает. Поэтому болезни все людские всплывают, обостряются лишь по ночам.
- Ты много ведаешь о них, - сказал Ипсум.
- Я лишь работаю с источником сырья, - Инципера.
- Но вы же чувствуете больше нас, Прецидос? – спросил Досгуститус, - сейчас их нет?
- Их нет, - Прецидос.
- Их нет, - Инципера
- Что делать дальше мне? – спросил Фидей.
- Работай в своей сфере, - Прецидос, - а нам другой необходимый шаг….
- Твоя работа, Инципера, что можешь сделать ты для нас, - Эксграт.
- Ничего, не в силах. Воздействия мне нет на них, коль есть тут сила их извне, - Инципера.
- Тогда встречаемся мы днём и завтра, - Прецидос.
- По их календарю? – Ипсум.
- Естественно, - Прецидос, - а каждый пусть подумает доселе как нам быть.
- Поодиночке нас не видят? – спросил Досгуститус.
- Исключено, - Прецидос, - нет потока.
Картинка исчезла.
Артур и Александр открыли глаза, когда Аркадий обгладывал последнее ребро.
- Ну как? – спросил он.
- Завтра днём. Они считают, что мы их можем видеть только во сне, - ответил Саша, - а как ты узнал об этом способе их видеть, Артур?
- Да я думал все так засыпают… разве нет? Закрыл глаза и закатил….
- Вообще-то нет, - ответил Аркадий.
- Ну, может, шаман виноват… - продолжил Артур.
- Какой шаман? – удивились оба.
- Да мы с отцом ездили как-то на север к шаману. Я тогда маленький был и тот сказал, что так надо засыпать, - сказал Артур.
- Погоди… первый секретарь и к шаману? – удивился Аркадий.
- Ты не слышал, что к паранормальной силе обращались даже все сильные мира сего и Сталин, и Гитлер? - высказал Саша.
- Да, но я думал, что это просто в телепередачах «трут», - сказал Аркаша.
- Отец меня специально и повёз, потому что я плохо спал, да и болел часто, - продолжил Артур.
- Видимо помогло, - сказал Александр.
- Как видишь, - ответил Артур.
Все трое замолчали, многое обдумывая. Решили перекусить с подачи Аркадия, после чего всех склонило в сон. Договорились разъехаться по домам, поспать, и к вечеру обязательно созвониться и встретиться.

                Глава 7

Аркаша позвонил через полчаса, после их расставания. Александр взял трубку, заводя мотор, он был опять в машине.
- Саш, ты ещё не спишь?
- Нет, а ты чего? Неужели Зинка выгнала? – полушутя спросил Халбеков.
- Почти да: сказала, мол, иди туда, где всю ночь шлялся… ну я и пошёл, хлопнув дверью. К тебе можно?
- Можно, только в авто.
- А мне хоть в морг – лишь бы тепло. Я на улице мёрзну.
- Я буду минут через двадцать, - уже начав движение, - не раньше, так что лучше зайди в подъезд погрейся.
- Дождусь уже снаружи, а то моя грымза ещё увидит, что я бомжатничаю в парадном… а ты что, ещё не доехал что-ли?
- Я уже доехал и отъехал.
- Чего это? Спать не захотел?
- Моя, по типу твоей, разоралась, ну я тоже… хлопнул и ушёл.
- Да, плохо мы воспитываем своих жён…
- И не говори! Ну давай, я скоро.
- Давай.

Встреча была настолько радостной, что со стороны казалось, будто люди не виделись несколько лет. Ну, при схожих неприятностях люди друг друга лучше понимают и бережливей относятся к своим отношениям с друг другом.
- Артуру позвоним, - спросил, обрадованный теплу, потирая озябшие руки, Аркадий.
- Уже. Он дома, не спит. От опия, говорит, глаза не смыкаются.
- А мать? Дома?
- Говорит, нет.
- Где живёт?
- На набережной, в сталинке.
- Той длинной?
- В угловой, что вторая стоит.
- У-у! Говорят, там потолки под пять метров!
- Сейчас увидим.

Квартира действительно впечатлила обоих. Сначала двойными входными дверьми, сквозь которые можно внести и рояль, а не то что какую-либо мебель. Потом прихожей в шестнадцать метров, в одном углу которой, над тумбой висел железный лик Перуна. Весь пол сплошняком был покрыт художественным паркетом, не разуваясь, так сказал хозяин, они простучали по нему в гостиную. Кожаный зелёный диван с резными ручками и ножками являлся единым целым с окружающей обстановкой и казалось, сливался с ней, потому и не был замечен, если бы на него не пригласили гостей сесть. Стены в шёлковых обоях были украшены всевозможными картинами в роскошных рамах. Сам хозяин сел в кресло, стоявшее напротив дивана под высокой раскидистой пальмой, и закурил.
- Ну, что, господа? Угощайтесь. Обслуживать не люблю и не умею, разберётесь сами, - сказал Артур, указав на столик справа от дивана, где разместились две фарфоровые чашки на блюдцах и дымящий серебряный кофейный чайник.
Гости, послушно разлив себе кофе, уселись обратно на диван с чашками в руках.
- Начнём с тебя, Аркадий, ты кем будешь по жизни, - пыхнул дымом и продолжил, - думаю никто не против, что я на правах хозяина хочу знать информацию о своих гостях.
- Мы, я думаю, не против, - взглянув на Александра за одобрением, начал Аркаша, - по образованию врач, работаю менеджером по продаже встроенной техники, имею семью: жену, дочь и тёщу. Вот и всё.
- Почему оставил медицину?
- Не пришлось по душе.
- Зачем тогда учился?
- Чтобы не расстраивать отца…
- …Понятно… а сейчас папа не переживает?
- Его нет в живых.
- Прости. Ну, а ты кем есть на этой грешной планете, Александр?
- Учился в металлургическом, там выгодно женился, работаю на одной крупной фирме финансовым директором, куда устроил тесть. Характер не нордический, склонен к меланхолии… - перевёл на шутку Саша.
Но Артур был серьёзен, сказывались гены отца:
- То есть ты работаешь зиц-председателем?!
- Ну… тесть обещал вовремя «маякнуть», если что.
- А кто у нас тесть?
- Работал в райкоме комсомола, сейчас строительная фирма.
- Партия вечна… Дети есть?
- Никак нет, ваше сият-ство! – продолжил шутить Саша, он был несколько раздражён допросом и пытался себя развеселить.
- Понятно, не для того ты женился, чтобы детей заводить.
- Тебе откуда знать?
- Потому что я не женат – у меня мозги посветлее ваших. Потому и скажу: детей заводят от любимых, вот как Аркадий… ты же ведь любил и любишь свою?
- Люблю, - пожал плечами Аркаша и задумался.
- Ну вот, а ты свою, Алексашка, выбирал не для продления рода, ты вообще не её выбирал… ты выбирал тестя…. В принципе, на нём и женат, - и заржал дурным смехом.
Халбеков сжал губы и начал играть жевлаками. Не известно что бы случилось далее, но напряжение его полностью сменилось на удивление, когда и друг Аркаша заржал вместе с обидчиком. Он смотрел то на одного, то на другого, казалось, что они вот-вот упадут на пол и продолжат там корчиться. Потом остановившись, утирая слёзы, Аркадий произнёс:
- Не обижайся, Саша, ведь он прав и ты это сам знаешь. На правду не обижаются.
- Допустим, но чего так ржать?
- Это от усталости, Александр, от неё злодейки, - скривив лицо, сказал Артур.
- Ну, а ты, дитя партии, что нам будешь повествовать?
- Ничего особенного, мои новоиспечённые друзья по несчастью, - снова став серьёзным, продолжил Артур, - окончил университет, журналистика; хозяин предприятия по прокату строительной и сельскохозяйственной техники. 
- Откуда ты её набрал, эту технику? – спросил Аркадий.
- Ну не на стипендию же. Всё очень просто: после развала Союза, мой предприимчивый папа снарядился в один колхоз-миллионер, который в одночасье стал банкротом, так как никому не нужен, госзаказа нет, денег на счету нет…. Страны нет…. А глава колхоза, не имея рациональной идеи что ему со всем этим делать, решил распродать всё к чёртовой матери, чтобы хоть как-то выплыть. А продавать было что, там техника от экскаватора до башенного крана вся имелась. Вот папа всё это и купил за смешную сумму, которая помогла председателю выплатить задолженные зарплаты и, оставшись тем самым честным перед людьми, организовать частную ферму. Что с ним было дальше мне не известно, а папа разбогател.
- Да… Вот тесть у меня тоже бывший партиец и он рассказывал одну схему как они ещё до развала заработали. Помните, что все коммуникации теплоснабжения были под землёй, ещё в школу идёшь зимой и там, где проходит теплотрасса, снег растаявший. А в конце восьмидесятых то там, то тут пошли перебои с отоплением, в связи с разрывами на линиях. И часть труб уродливо вынесли наружу, обмотав стекловолокном, рубероидом, посадив на железные столбы с перекладинами.
- Что ты нам хочешь рассказать? – напрягся от новой информации Артур.
- Самое главное, что разрывы были спланированной акцией…
- Это как? – удивился Аркадий, - вредительство?
- В тридцатые так бы и назвали, а в наше время это называется предприимчивость, - утвердил Артур.
- Так вот. Был сговор с подрядчиком, что занимался ремонтом. Конечно же на начальственном уровне. Те в свою очередь, подготавливали документы о плановости смены труб, мол, таким трубам тридцать лет сроку служить, а таким только десять. И так оно и есть. Но мы прекрасно знаем, что вещь, которой заказано десять лет службы может ещё послужить пять, а то и столько же лет. Надо проверить, оценить состояние и продлить ещё на год службу. Так должно быть и так делалось. А вот если труба, которой срок десятка, ровно десять лет и отмотала – вроде как всё гладко, но почему же так? Могла бы и ещё чуть-чуть. Но вот тут приходит умный инженер от подрядчика и говорит, что если вывести трубы наружу, то они от этого меньше ржаветь будут, легко определить течь в случае аварии, а ремонт вообще будет скоростным без ущерба для населения. И в эпоху перестройки, когда страсть как необходимо новое мышление, когда сверху требуют новой налаженности процессов, а начальству на местах невдомёк как им надо перестраиваться и что от них хотят. Вообщем на удочку экономии на самом железе (над землёй коррозии металл подвергается меньше, чем под землёй), на будущих ремонтных работах и т.п.  клюют и подписывают все необходимые распоряжения, рапортуя наверх, что, мол, вот как мы перестраиваемся, бережём народное добро. Но никто не учитывает затраты на железо, которое будет держать все эти конструкции, т.к. оно идёт по другому ведомству металлоконструкций. И на эти турники над тротуарами, автодорогами уходит колоссальное количество металла. А это золотое дно! Ведь можно пустить налево, приписать и т.д. И несколько человек получает больше миллиона рублей в одночасье.
- Ты нас специально сейчас загрузил, - спросил Артур.
- Круто, конечно, но какие сволочи – а! – сказал Аркадий.
- Да я просто так… вспомнил, - оправдался Александр.
- Ладно, хватит уж экскурсов в историю, - сказал Артур, - давайте лучше разберём главный вопрос: что нам делать? И нужно ли что делать?
- Делать надо, так как завтра они посовещаются и решат нас как-нибудь иначе кокнуть. Но что и как… - произнёс Саша.
- Завтра мы их услышим, но перед этим надо подготовиться, - предложил Артур.
- Как? – спросил Аркаша.
- А вот как – не знаю… - продолжил Артур, оглянувшись на звук щелчка замка в коридоре, - мать пришла….
Он пошёл встречать, двое оставшихся замерли.
- Здравствуй, мама,  - помогая раздеться, сказал Артур.
- Что с тобой? На тебя не похоже… чтобы ты меня встречал… - удивилась мать и, подправив причёску у зеркала, пошла в кухню.
Это была женщина шестидесяти с лишним, слегка полной, но с достаточно хорошей сохранившейся фигурой для таких лет. С дорогим, почти не заметным, париком русых вьющихся волос. Яркой красной помадой на губах и томно раскрашенными глазами
- У тебя гости? – спросила она, усаживаясь с чашкой кофе за кухонный стол.
- Зачем ты хотела меня убить, мама?
- Ты что? – её затрясло, - опомнись, сынок! Я никогда…
- Иремия рассказал мне всё, включая и о порошке, что ты мне подсыпала…
- Сынок… я не… только ради блага… он не… - её глаза были полны слёз, руки тряслись.
- Чтобы ты больше в эту церковь не ходила, - Артур смотрел зло и жестоко.
- Хорошо, сынок, - сказала с сильным напряжением: она чувствовала, что мир уходит из-под ног.

- Наш выход, Аркаша, иначе женщина тронется, - сказал Саша, выдвигаясь из гостиной, - в присутствии чужих людей люди собраннее…
Александр показался в дверях кухни. Мать Артура лишь взглянула на него и подскочила со стула к окну со словами:
- Иже еси! Халбеков!!!
Артур был ошарашен.
Слегка пошатываясь и опустив взгляд, она спросила:
- Твоя мать – Юля.
- Так и есть, - ответил удивлённый Саша.
Мать почувствовала щелчок в голове и рухнула на колени. Артур было подскочил к ней, но она властно остановила его рукой.
Так бывает, мой читатель, что человеку умопомрачившемуся достаточно одной маленькой детали, фразы или ситуации, которая как переключатель либо приведёт его к полному сумасшествию, либо отрезвит, приведёт ум в порядок. Обстоятельства, явившие место в доме, могли окончательно отвернуть Артура от матери. Потерю сына она бы не вынесла. События, что повлекли за собой утяжеление и без того непосильной ноши, что лежала мёртвым грузом на сердце, казались последней точкой в жизни матери Артура. Не было ничего сильнее и страшнее той минуты, когда она, словно вестника смерти, узнала Халбекова, когда тот вошёл в кухню, появившись в просвете дверного проёма. Она не то, что узнала, она этот образ носила с собой в сердце. Думая, что когда-то этот двойник её сына придёт, чтобы забрать её душу, её сына от неё. А это было страшнее всего, даже страшнее смерти. И как это бывает со всеми, когда боятся уже нечего, ибо всё самое страшное уже случилось и страшнее быть не может, она решила покаяться.
- Прости мне, Халбеков, прости мне, сын мой, что я вас разлучила… Вы братья, я отняла Артура у матери…. Я ни в чём себя не оправдываю, сынок, но я просто очень хотела ребёночка, но не могла его иметь…. Судьба меня наказала… Артур… я… - стоя на коленях, она плакала, но с каждой утерянной слезинкой ей становилось хорошо на душе и давняя боль, тот камень, лежавший более тридцати лет, исчезал, таял…. Ей становилось хорошо, как когда-то давно в молодости… когда не было чего скрывать и чего бояться.
Артур присел к ней обнял и сказал:
- Ты останешься моей матерью всё равно! Иди в свою комнату и возвращайся на кухню, я приготовлю тебе чай с вареньем. Хорошо? – он поднял её голову, и она мотнула согласно ею.
 Трое стояли в оцепенении, пока Аркаша, осмотрев обоих, вымолвил:
- А вы действительно похожи, как я сразу не догадался…
- Ну, здравствуй, брат, - сказал Саша.
- Привет, - сказал Артур, и они обнялись.
Мать вернулась в кухню посвежевшая, с лёгкостью на душе и, взглянув в глаза сыну и, увидев там любовь, отправила мальчиков в гостиную, а сама приготовилась готовить обед. Она стала прежней, той самой, что знал Артур в своём детстве.

                Глава 8

Пообедав, троица заснула кто где: Артур лёг на пол, подперев собой кадку с пальмой, Аркадий уместился на диване, Александр удостоился кресла-кровати, заботливо разложенного матерью Артура. Всех троих она укрыла покрывалами и отошла в свою спальню, сняла старинную икону богородицы с верха платяного дубового шкафа и помолилась.
Утро было тёплым и домашним. Завтрак был накрыт заботливой матерью поджаренным белым хлебом со сливочным маслом и слабосолёным лососем, кофеем, и нарезанным сырным ассорти.
Три друга продолжили свой вчерашний разговор.
- Мы все подвергаемся серьёзной опасности, - начал Артур, - хотя мы сами ещё не представляем, что опасного есть в нас для этой девятки инопланетян.
- Почему мы так им страшны и мне не понятно, - продолжил Александр.
- Пока мы не поймём, мы должны спросить тебя, Аркадий, может не стоит тебе продолжать, пока о тебе не узнали, ведь у тебя же семья, дочь?
Аркаша создал паузу с ответом, потом ответил:
- Возьмите меня с собой…. Ведь это также важно и для тех, кто подрастает… как моя дочь. Мне не безразлична судьба этого мира, тем более, что я могу быть частью воздействия на судьбу Земли.
- Ну ты загнул… Земли. Мы с Александром пока что думали только о своих шкурах, а ты охватил глобально… - задумался Артур.
- Аркаш, если ты хочешь быть с нами – будь, но только это не менее опасно, как мы понимаем, для тебя, как и для нас, - сказал Александр.
- Тогда так, что мы имеем, - начал Артур, - первое: они не знают, что мы можем слышать их днём – в этом наше преимущество, второе: Перун, висящий у Саши, и у меня, чем-то может нам помочь дальше, и третье: какова наша конечная цель….
Все умолкли. Тогда Артур продолжил:
- У любого дела должна быть цель. Чего мы хотим добиться? Мы понимаем, что на самом-то деле, нас вынудили встрять в это дело…. Перун, видимо, один из главных виновников. Но как добиться от него ответа? И ещё: они боятся нашего Бога, называя его Йоозас, это, видимо, Иисус, только на скандинавский лад. Вот, что я могу понять.
- Йоозас – Иисус? Как такое может быть? – спросил Аркадий.
- У разных народов свой бог, но если разобраться внимательно, то выходит, что Бог один, просто названия разные. Также как Зевс у греков, Юпитер у римлян, Иисус у христиан, Иса у магомедтян, и так во всём: Геракл у первых, Геркулес у вторых, - пояснил Артур.
- То есть вера христианская им во вред, так? – подытожил Саша.
- Выходит так, как и древнеславянская мифология, - подтвердил Артур.
- Но как нам это может помочь? – включился Аркадий.
- Надо разобраться откуда дует ветер, - продолжил Артур, - например у одних североамериканских индейцев создание мира началось с прилёта на белом диске койота. Это запросто могут быть инопланетяне, прилетевшие на своей тарелочке.
- Ты откуда столько много о религии знаешь? – поинтересовался Аркадий.
- Читаю много. А ещё: у отца книжек было много по атеизму.
- Атеизм – это же наоборот?? – удивился Аркаша.
- То-то и оно, когда ты отрицаешь религию, должен всё о ней знать, в любых проявлениях. Чтобы знать, как и с чем бороться – надо знать врага в лицо. В партии была серьёзная школа, ты не думай, что там только песни пели и лозунги выдвигали. Там ковали строителей светлого будущего с железной волей и могучим умом.
- Только что-то они не дотянули до светлого будущего… - криво улыбнулся Александр.
- Ну… рыба гниёт с головы, - защитник дела отца, продолжил, - вся верхушка состояла из стариков, что ничего уже не хотели. Везде и во всём нужна бойкая, стремительная молодая кровь, которая готова идти вперёд и способствовать тем самым прогрессу. Люди в возрасте не приветствуют изменений, им нужны сытость и спокойствие, косточки на печке греть, а перемены им не к чему, они боятся их как огня. Потому молодых не пускали на ключевые места, новшеств не признавали, стараясь удержаться за кресло. Произошла стагнация. Когда командир во время боя вдруг остановится, решив, что лучше ему присесть отдохнуть, атака сомнётся и войско потерпит поражение. Также и государство: должно постоянно расти, претерпевать изменения, подстраивать систему под меняющуюся мировую обстановку, иначе не выжить. Вот у тебя, например, Александр. На работе ты же ничего не делаешь, кроме подписаний бумаг?
- Ну да, - ответил Саша.
- То есть ты не делаешь ничего, чтобы способствовало успехам, процветанию общества?!
- А ты делаешь?
- И я не делаю. То, чем я занимаюсь, называется услуги по прокату техники. Соответственно, я помогаю отдельным людям что-то построить или там скосить, вскопать, но для общества в целом – абсолютно нулевой взнос.
- Но так же все! – сказал Аркадий.
- Да, почти все и ты уже тоже, Аркаша.
- А почему уже?
- Потому как, когда ты был медик – была польза обществу. Предотвращая или излечивая болезни единиц, в целом ты создаёшь здоровое общество. Так же учителя, создавая мыслительный процесс в головах своих учеников, дают обществу полноценных членов, для дальнейшего процветания оного. Повара, портные, сапожники – все ремесленники… естественно я говорю о нормальных, полноценных профессионалах, а не о бездарях, только мнящих себя специалистами.
- Ты говоришь о прогрессе, но при этом утверждаешь, что ремесленничество наиглавнейшая цель общества! – возразил Саша.
- Строительная база, а не цель. Цель общества – это противостояние силам из вне помешать ему жить, расти, развиваться.
- Допустим, - продолжил Саша, - но на ремёслах большого развития не будет, все останутся в первобытном состоянии.
- Если каждый в своём деле, ремесле, будет ответственным, добросовестным – будет прогресс. Если честно относиться к труду не как к источнику дохода, а как к делу, которое полезно обществу. И делать его откровенно, с душой, любя свою работу…. Тогда каждый на своём месте будет создавать своё звено огромной цепи государства. Будет прогресс и процветание.
- Утопия, - сказал Аркадий.
- Коммунист! – подытожил Александр.
- Между прочим, идея коммунизма схожа с христианской – цели одни: делать благо искренне другому, не ожидая вознаграждения. Возлюби ближнего своего! Ибо воздастся! Или: от каждого по возможностям, каждому по потребностям. Ты сколько можешь дать обществу – даёшь, а сколько надо тебе – общество даёт. Благодать!
- Цели, может, и одни… пути разные, - сказал Александр.
- Ну… наши, конечно, переборщили: загнать в рай насильно штыком…. Но с другой стороны: терпеть и страдать в ожидании жизни на небесах…. И тот и тот вариант откровенно плох.
Но были ж и искренние революционеры, кто бросал себя на смерть ради сумеречных благ будущего поколения. То есть они делали на своём месте всё честно и откровенно, как думали и чувствовали. Для других, не для себя.
- Вот они все и умерли, - подытожил Александр, - а кто берёг себя, тот остался руководить страной.
- Почти что так. Но главное, не став честными, в основной массе, пытались вносить в жизнь честные соревнования, для подстёгивания интереса людей. А на деле получалось так: план приписывался, недочёты в работе как бы не замечались, откровенные провалы вообще игнорировались… а всё для чего? Чтобы сохранить кресло, привилегии…. Народ не слепой, всё это видел, замечал и со временем все общественные идеи стали пустышкой. Никто уже ни во что серьёзно не верил.
- Да, ты в этом прав, Артур, - сказал Аркадий, - вот меня, например, всегда бесила уравниловка. Писали нам характеристики в девятом классе, так вот и мне, и другому, хаму и бездарью – пишут одинаковые, хотя ни для кого не секрет его достоинства.
- А меня взбесило, когда оставшихся двоечников и хулиганов, что не были приняты в пионеры в третьем классе, вместе со всеми, приняли в четвёртом, чтобы не портить общую статистику школы. При этом говорят, что пионер – всем ребятам пример, а половина из новоиспеченных пионеров состоят на учёте в детской комнате милиции…. – воодушевился Александр.
- Вот видите, а если бы каждый ваш учитель был честен с вами и перед собой, он никогда бы не написал несоответствующей характеристики, не согласился бы принять в пионеры не достойного и т.д., - разгорячился оратор Артур.
- Был бы рай на земле, - возвёл глаза к небу Аркадий.
- Было бы первичное общество, у которого задача прокормить, одеть, защитить от хищника, от стихии себя, своих близких, детей. И в свободное время петь и плясать всей общиной. Отчасти это рай. Но в эдеме, по идее, не надо будет защищаться, не от кого… правда это своеобразная утопия. Потому что не может быть постоянного праздника, ибо он перестанет являться таковым. Надоест петь, плясать, смеяться, играть на арфе…. Счастье, блаженство только лишь тогда у человека, когда он сделал максимум усилий для сохранения своей семьи, своей общины и его усилия не были тщетны, а увенчались успехом и даже более того, стали максимально результативны. Тогда можно возрадоваться и за себя, что каков ты борец, и за семью, всех сохранил, и за общество, сохранил его единицу, значит нужный и ценный член. Во всех трёх ипостасях человек должен состоятся: Я значу для себя(есть такой-то, умею то-то, могу так и так), Я значу для природы (зачал и вырастил потомство), Я значим в обществе (нужен не только для себя и семьи, но ещё и другие во мне нуждаются). И тогда человек счастлив.
- Значит мне осталось вернутся на врачебную стезю и я стану абсолютно счастливым? – задумался Аркадий.
- Может быть, но только все три ипостаси должны быть полноценными. Дети не должны расти где-то там, вдали от тебя… у первой жены, например, или у бабушки. Воспитывать надо как волки: не отступать ни на шаг, учить, кормить, вместе охотиться, жертвовать собой при необходимости и отпустить когда вырастет, не требуя ничего взамен. Если правильно воспитал – будет заботлив о тебе, если нет – твоя вина.
Я – министр, значит только то, что ты никто. Твоя никчемность скрыта для тебя твоими регалиями. Я могу построить дом и сумею это сделать, я смогу спасти свою семью, пожертвовав собой… и так далее. Я силён в математике, а в химии я слаб, я знаю себя, на что я способен: в чём силён, в чём слаб, при этом слабые стороны я стараюсь усилить. Тогда я полноценен. Я развиваюсь, работаю над собой.
Значение в обществе осуществляется посильным взносом в него и не налогами, а делами. И если мне за это ещё платят заработную плату -  прекрасно.
- Тут ты загнул! – запротестовал Александр, - кто же это будет вкалывать без оплаты? Даже безумно любя свою работу! На что ему жить?!
- Не отрицаю деньги как средство к жизни, я только лишь говорю о том, что зарплата не должна быть самоцелью индивидуума, иначе обществу придёт крах.
- Ты это всё говоришь, потому что богат и никогда не нуждался, - сказал Аркадий.
- Ошибочное бытовое суждение, - возразил спокойно Артур, - моя обеспеченность даёт мне больше свободного времени для мыслительных процессов только и всего. Конечно, будучи средней руки чинушей, или продавцом я бы имел меньше времени и возможностей думать о глобальном благе для общества, читать умные, не развлекательные, книги. Тогда Толстой Лев Николаевич, Пушкин и все наши дореволюционные творцы просто одуревшие с жиру богатеи, решившие побаловаться писаниной. Так что ли?
- Ну, я не о них… - стал оправдываться Аркадий.
Халбеков, улыбнувшись, начал следить за обоими, ожидая стычки.
- Ну, да. Обо мне! Я сбесившийся отпрыск бывшего партийного работника, ни в чём, никогда не нуждавшийся, начинаю разглагольствовать о том, как сделать обществу хорошо, хотя совсем не знаю этого простого рабочего общества, которое думает совсем о другом, мне не понятном, потому как я не знаю, что такое вкалывать за гроши и думать о хлебе насущном!
- Я не совсем это имел ввиду… - замялся Аркадий.
- Именно! Именно это! И не волнуйся, не ты первый мне говоришь эти «прописные истины» про несчастный изголодавший народ, который работает не по собственной воле, а ради зарплаты! А теперь подумай сам, кто будет и  может думать о народе: я – сытый, умный, начитанный или тот, второй, что голоден, глуп и у которого нет времени читать книги?
- Но почему он обязательно глуп… - начал было возражать Аркадий.
- А потому что глуп! Он глуп! Во-первых, потому что он не пошёл учиться дальше, а мы все знаем, что высшее образование даёт больше шансов получить высокооплачиваемую работу, и при этом не решил обучаться мастерству, которое может и без высшего образования дать хорошую копейку. Я имею ввиду те же ремёсла, что идут в услужение людям: хороший сапожник во все времена и сейчас, сегодня будет достойно зарабатывать и жить в достатке; сантехник не алкоголик, а профессионал; портниха; домработница; нянечка; водитель и тому подобное. Все перечисленные специальности нуждаются в добросовестных работниках, на них всегда есть вакансии. Он не захотел! Во-вторых, он лелеет свою занятость на тупой никому не нужной, кроме его хозяина, работе, и он жалуется на то, что так трудно жить….
Ты никогда не задумывался, почему в домах, где ещё в советское время селились начальники, чисто и аккуратно. А в тех, где расселился простой рабочий люд, зачастую, не говорю обо всех, мочой воняет в подъездах, кнопки лифтов выжжены и стены нецензурщиной расписаны, а потолки усеяны сгоревшими спичками с соплями?
Аркадий молчал.
- Потому что сытые и умные они беззлобны. Они, конечно, в большинстве своём большие гниды, потому как в нашем обществе сытость, достаток и ум приходят к тем, кто обладает достаточным цинизмом, гнилостностью и напористостью. Но они злы только к тем, кто мешает им пройти наверх, а на кнопки лифта им срывать злость не приходит на ум. И, пройдя по головам, соплеменников, достигнув, получив желанную коробку в сколько-то комнат в кирпичном доме, им не хочется почему-то писать на стены подъезда. Те, кто получил в своё время бесплатно квартиры, в большинстве своём, считают, что им оно дадено за так по праву. И думают, что сор можно выметать из избы наружу, дабы тем, кто получил большее так и надо. Своего рода месть всем, кто больше имеет благ. Не задумываясь о ближнем, а гадя ему на голову, считать, что так надо.
- Господа, - остановил оратора Александр, - нам бы надо проверить наших инопланетных ближних….
- Давай проверим, может уже собрались, - ответил Артур.
Они оба закатили и закрыли глаза. У обоих мелькнула мысль: опоздали.

- Эксграт, ты будешь волею своей воздействовать на ум, уж обнищавший, супруги Александра, - продолжил Прецидос, - Муветик, тот с тобой, она уж отупела. Ипсум, ты готовишь революцию в его стране.
- Мы все готовы, Прецидос, только лишь одна я не могу представить, чем нам грозят эти двое, - спросила Инципера.
- Стабильности потока могут вызвать дисбаланс, одна душа способна встормошить народ, как Йоозаса, не говоря когда их две, - сказал Прецидос, - все поняли заданье, послезавтра наш совет.
Картинка исчезла.

- Вы быстро, - сказал Аркадий.
- Опоздали, - ответил Артур.
- Заговорились на тему строя общества, - Александр.
- Но кое-что понятно, - продолжил Артур, - тебе, Саша, надо разобраться с женой, которая, по-видимому, уже на их потоке. Ипсум грозит всей стране, как я понимаю той, где мы проживаем. А что другие… узнаем после. Я так понимаю, что убивать нас целенаправленно уже не желают.
- Да, но, что значат их имена? Может, как ты разгадал Иисуса в Йоозасе, что-то значат и другие? -  спросил Аркадий, обращаясь к Артуру.
- В этом лишь ты можешь нам помочь, - ответил Артур, - ты же латынь изучал, а все имена, как по мне, из той сферы.
- Постой, и в правду…. Прецидос – от предшествующего, первый что-ли? Дальше кто?
- Эксграт, -подсказал Александр.
- Не помню, надо взять словарь, - сконфузился Аркадий.
- Инципера, - Артур.
- Аб ово инципера Леда, - обрадовавшись сказал Аркадий, - точно: от яйца Леды.
- Так, понятно – это она занимается подсадкой инопланетян, - заключил Артур.
- Следующий – Фидей, - продолжил Саша.
- Вера – Фида, - сказал Аркадий, - правильно, поэтому грэй и сектант были им направлены.
- Кто дальше? – задумался Александр.
- Муветик, -подсказал Артур.
- Не знаю, - ответил Аркадий, - кто ещё?
- Игнораб, - Халбеков.
- Игнорамус эт игнорабимус – не знаем и знать не будем, - выдал Аркадий, - о чём это?
- Может о науке? Это человек думает, что всё знает, - выдвинул гипотезу Артур.
- Так, дальше… Ипсум! – продолжил Саша.
- В силу! – выстрелил Аркадий.
- Война, точно, - констатировал Александр.
- Следующий – Досгуститус, - медленно проговорил Артур.
- Не знаю такого, - ответил Аркадий.
- Ещё есть Рип! – сказал Саша.
- Тоже не знаю, - повторил Аркаша.
- А может от английского? – проявил смекалку Артур, - Рэст Ин Пис? Отдыхай с миром? Так на могилах их написано: РИП.
- Может быть, - задумался Александр.
- А ты что-то ещё знаешь о Йоозасе, кроме имени, Артур, - спросил Аркадий.
- Кое-что знаю….


                Глава 9
                История о Йоозасе.

Трескуч огонь в доме Утслава, сына Агоя. Дрова сухи, горят долго и справно. Маленький Йоозас лежит на собольих шкурах в качающейся колыбели. Его мать Влтава отбивает оленью кожу у входа. Утслав в походе, Агой глядит в пытливые глаза внука и вещает ему сказ:
И было это так давно, что не было в миру ни войн, ни холода, ни прелести (обман). Поди двух десятков отцов миновало. В нашем краю снегов не бывало, а росли здесь повсюду виноградные лозы, спели ягоды, да сады под ярким диском золотого огня расцветали и дарили нам свои плоды. Великий Один, что прилетел к нам с самого золотого диска, подарил нам плуг и стали мы обрабатывать землю и сеять хлеба. Да, мой Йоозас, я вижу твой удивлённый взгляд, но тогда сам Один был землепашцем, он был бог плодородия, ибо, повторю тебе – войн не было. Первые нашего рода взращивали виноград и ковали украшения, ради веселия жён своих и ради торговли с соседями. И так было долго, пока не прошёл по земле трус (землетрясение). Пришёл к нам холод, что сковал наши реки ледяными щитами, укрыл дальние просторы лесов, выгнав зверей, погубив ягоды, плоды… и оставил нам лишь десять десятков дней, когда видим мы наш золотой диск, что даёт жизнь. И тогда великий Один обратился к нам и сказал:
- Хватит баловать жён побрякушками, не время теперь для утех! Куйте мечи, клепайте щиты и берите всё, что нужно вам у соседей ваших, и у тех, что в стороне больших морей живут и у тех, что в стороне смерти диска живут, только туда не ступайте, откуда сами вы родом, где наш золотой диск рождается! Ибо это говорю вам я – Один! Было время и был я землепашцем, теперь настало время и стал я Один – воитель!
С тех вот самых пор, каждый мужчина – воин! И ты подрастёшь, Йоозас, и станешь великим воином.
Агой закончил рассказ, внук уже спал.
Йоозас вырос. Но не возлюбил он ратные дела, меч в руки не взял и в срок взросления четырнадцати лет решил покинуть дом. Утслав отпустил его, пожелав ему исчезнуть в чужих краях, дабы не возвратился позор в его дом. «Проклял нас Один», - сказал он Влтаве, - «раз позволил вырасти такому сыну».
Долго ли коротко был ход Йоозаса, только пришёл он в те края, откуда род их тянулся, где рождался золотой диск. Путь не был близким, ибо отросла борода, волосы на плечи спали, и возмужал лицом и телом Йоозас, да только глаза остались голубыми и пытливыми. За то время узнал он много о разных краях, других людях. И осознал, что добра больше чем, зла, хотя и нападали на него не раз, убивать хотели, да только как просил он слова последнего молвить, сразу бросали те сбрую свою и серчали от былых помыслов своих. Многое познал он: и больше года сидел без воды и питья, недвижим в лесу дремучем, чтобы познать силу духа; и подымался в горы, где только отшельные люди живут, да медведи; а после всех странствий, да собрав по пути о тринадцати побратимов, пришёл он к срединному морю земли…. Хотел он в ту даль отправиться, где диск золотой умирает, да не пришлось денег собрать на лодку. И тогда вернулся он с братьями своими в большой город, где можно было подсобрать нужную сумму. Он делился с людьми знаниями, показывал чудеса, например оживлял бабочку, разрубленную до того мечом солдата. Толпа удивлялась ему, радовалась и давала ночлег, еду, питьё, да братьям его монеты скидывала. Сам он был чист и к деньгам не прикасался.
Потом кто-то донёс, что, мол, этот проходимец толкает люд идти против власти. Его поймали, спросили:
- Ты сказал, что человек не должен подчиняться власти?
- Нет, такого я не говорил, - и те уже было собрались его отпустить, но он был честен и добавил, - я говорил только то, что человек не должен подчинять другого человека.
- Так ты против правителя?!!!
Казнили на столбе с поперечиной. Когда дух его отошёл, братья его и новые последователи выкупили у солдат право снять его, отнесли в пещеру. И охраняли вход, и два дня ходили люди проститься с ним, а на третий день Йоозас исчез.
- История известная, но в другом пересказе, - закончил Артур.
- Да, но я так понимаю, - начал Александр, - что Будда тоже он…
- Видимо так, за девятнадцать лет чего только не успеешь… - улыбнулся Артур, он выглядел уставшим, после стольких речей не мудрено.
- Давайте к делу, господа-товарищи! – окликнул обоих Аркадий, - так мы ничего не уясним для себя.
- А что мы должны уяснить? – спросил Александр.
- Что нам делать? – сказал Аркадий, - например, что ты будешь делать с Верой?
- Разведусь, - быстро ответил Саша.
- Вот так просто? – удивился Аркадий, - Саня, а ты помнишь, что машина, квартира – всё записано на ней?
- Да. Ты меня не пугай. Вернусь к родителям и всё тут, - Александр был спокоен, - я к своему счастью, наконец, осознал, хорошо - не совсем поздно, что материальные блага приносят радость и умиротворение только в купе с духовным благодушием. А я смотрю на неё и мне тошно. Не потому что она какой-то там урод, нет, она достаточно симпатична, а потому что она полная дура. И уровень её жизненных успехов – причёска, ногти, шмотки… всё! С подружками треплется по телефону о пустом и считает их же пустотой. Я думал, что главное обустроить комфорт себе в жизни. Но это не цель бытия. Моя жизнь может сейчас, в данную минуту приобретает какой-то смысл. И всё прежнее надо сбросить как груз….
- Ребята, вы что-то слишком большие романтики, - вступил Артур, - лично мне, во-первых, хочется остаться живым, а уж потом можно думать и о спасении мира, как Аркадий, и о сбрасывании балласта, как Александр. Вы бы тоже не забывали, что совсем недавно…
- Мы ничего не забыли, а я особенно, Артур, - сказал Александр, - просто однажды понимаешь, что жизнь твоя построена не на чём, что всё имеющееся у тебя – не твоё, да и не успел ты ничего сделать в своей жизни….
- Вот флаг тебе в руки – предотврати революцию, что создаёт Ипсум, - предложил Аркадий, - на всю жизнь хватит подвига!
- А вот, кстати, о ней. У нас же уже была одна… - сказал Александр.
- Ты какую имеешь ввиду, - озадачился Аркадий.
- Апельсины не в счёт, - утвердительно сказал Артур, - крови не было, то что пострадало там немного на ключевых местах и народ чуть хуже жить стал – им от такого потока не прикурить и не согреться.
- Тогда смысл делать опять у нас? – высказал Аркадий, - результат-то известен.
- Может, имеет место мировая? – предложил Александр.
- Тогда почему не война, а революция? – Аркадий.
- На войне чёткая грань свой - чужой, а во время революции брат идёт на брата, кровопролитий и последствий больше, - сказал Артур.
Аркадий подошёл к телевизору и включил его.
- Точно, давно я не смотрел эту гадость, - обрадовался Артур.
- Ищи новости, - предложил Саша.
- А я что?! – возмутился Аркадий, переключая каналы.

«… на станции Презагород взорвалась автоцистерна с горючем, пламя охватило…» щелчок переключения канала «… взрыв был такой мощности, что в соседних с местом происшествия домах выбило стёкла. Террористы потребовали четыре миллиона, чтобы предотвратить следующий взрыв, что намечен на вечер…».
- Это либо конец света, либо наши знакомые уже стараются, - заключил Артур.
- А, по-моему, такие новости всегда, ничего удивительного, - поджав губы и склонив голову, сказал Александр.
- Это да, но заметь: терроризма у нас ещё не было… - не отворачиваясь от экрана, сказал Аркадий.
- Самое время начать лекцию на тему: терроризм, его истоки, - засмеялся Александр, глядя на Артура.
На что тот, ухмыльнулся и ответил:
- Запросто, мои дорогие, ибо это продолжение той же беседы, что вели мы с вами утром…
Первое заключение о вышесказанном: человеку, особенно малообразованному или низкого происхождения, нельзя ничего давать бесплатно! Даже нельзя платить полноценную зарплату! Потому что человек, который не имеет достаточного воспитания, получив более, чем он может потратить на свои нужды, имеет излишек. Но, так как фантазии или способностей не хватает, чтобы понять, куда потратить – он тратит на кутёж или начинает копить, чтобы стать маленьким магнатом. Его статус перед самим собой меняется, он начинает чванливо относиться к тем, кто зарабатывает меньше, кроме того, хуже работает, потому как он слишком «ценен».
Можно зайти в тупик с такими рассуждениями, потому что кто не сталкивался с таким моментом, может не согласится со мной. Но я на собственной фирме проверял, что стоит мне повысить зарплату моих работников сверх нормы – они начинают хуже работать. Как говорят американские специалисты: людям надо не доплачивать, чтобы им было куда стремиться. Им должно всё время не хватать.
Можно долго обвинять царизм в насилии над людьми, но крепостное право отменено было при царе Александре втором. И то, что бывшие владельцы душ неохотно отдавали земляные наделы, стараясь подкинуть худший кусок, и то, что не была отрегулирована система выхода и приобщения бывшего крепостного к нормальной свободной жизни… На всё можно сетовать. Но главное в вопросе перехода от рабства к свободе – желание самих рабов быть свободными. Америка – имеет большинство преступников и безработных из бывших рабов Африканцев. У нас, когда отменили крепостное право, практически сразу прокатились народные восстания по стране, бомбисты начали свой террор и т.д. Потому что тот, кто бил себе спокойно баклуши при хозяине-барине, вдруг получил свободу и надел на котором надо пахать, понял то, что он не хочет пахать, он хочет бить баклуши…. Ему дали более чем ему надо. Человеку нельзя давать свободы больше, чем может объять его мозг. То есть свобода нужна человеку ровно настолько, насколько он может понимать её. Излишек – это уже переход границы вседозволенности и распутства. Ошарашить вдруг человека полной свободой – убить его сознание. Кто был ничем - вдруг станет всем…. Крыша едет, уравнивая себя с богом.
Поэтому-то я и не настаиваю на спасении мира. Ведь тот, кто не понимает своей жадности, меркантильности, наглости, хамства и т.п. – не поймёт, что надо жить иначе, ибо на твоих слабостях жиреет инопланетный разум. Люди сами спустились на такой уровень, что на их слабостях наживаются. Но они при этом не хотят ничего менять.
Люди, в большинстве своём, не оценят. Как не оценили Ленина, что дал возможность ликвидировать всеобщую безграмотность и дал возможность выбора тем, кто не имели её; Гитлера, объединившего всех немцев и поднявшего до немыслимых высот нацию; Сталина, поднявшего из разрухи страну до первейшей в мире; Наполеона, что объединил всю Европу и дал законодательство; Ивана грозного, что воссоединил страну из княжеств; Александра Македонского, что хотел создать мир стабильного развития и таких примеров массы. Горящее сердце Данко, осветившее путь, было раздавлено толпой. Люди не умеют и не хотят чтить историю и извлекать из неё уроки. Социализм Европы, гуманизация населения, достигли того, что серийного убийцу кормят и оберегают в тюрьме за счёт всех граждан; а ребёнка могут отнять у матери, только за то, что она его излишне любит…
- Тебя послушать, так из нас троих, ты первый, кто считает, что инопланетный разум поступает с человечеством так, как оно того заслуживает, - возразил Александр.
- А разве нет?
- Так что, нам надо подчиниться? – спросил напряжённо Аркадий.
- Подчинятся не надо, но нужно ясно понимать, что весь народ тебя не поддержит, а, скорее всего, затопчет.
- Тогда какой есть выход? – задумчиво спросил Александр.
- По моему мнению, только один: вернуться в первобытный строй, общественно-племенной, где каждый занимается своим делом, а верховодит совет старейшин, каждый член которого такой же как ты, только старше, мудренее. И так было, до внедрения к нам иносистем.
- Но это регресс! – возразил Аркадий.
- А что есть прогресс? Скажи мне, - спросил Артур.
- Стремление к совершенству, - неуверенно высказал Аркадий.
- Упрощение тягот жизни, - сказал Александр.
- Лёгкость бытия… которая невыносима, - заключил Артур.

И тут прогремел взрыв за окном. Дискуссия была прервана.

                Глава 10

Горел автомобиль Артура, что стоял напротив подъезда. Троица высыпала на улицу. Достаточно скоро приехали пожарные и милиция. Собралось много народу, поглазеть. Очевидцев момента взрыва не оказалось. Артура, проверив документы, попросили дать пояснения, когда был поставлен на парковку, были ли события, предшествующие, что могли спровоцировать какой-либо конфликт и т.п.
Александр и Аркадий стояли неподалёку от милицейского автомобиля, где давал показания Артур. Халбеков молча курил, наблюдая за тушением, как оказалось Порша Кайенн. Аркадий, смотревший до того за Артуром, отвернул голову от милицейского Опеля и обратился к Саше:
- Ты помнишь, что ты мне говорил про Инциперу?
- Что именно, - нахмурил брови Александр.
- Про то, что вроде она вас знает, - Аркадий пытливо всматривался в лицо Халбекова, тот задумался, продолжив хмуриться и посматривая на работу пожарных.
- Да, она что-то такое говорила… её ещё спросили по типу: кто из них двоих… что-то такое было. А ты это к чему, - затягиваясь, спросил.
- К тому, Саша, что вы близнецы… и кто-то из вас клон, подсаженный Ициперой.
- Я об этом не подумал, - Александр сделал ошарашенные глаза и картина обугленного каркаса авто перестала отвлекать взгляд, - может это я или Артур, а может мы просто близнецы, а?
- Ты знаешь, кто такая Леда?
- Это ещё кто?
- Ну, я, когда переводил имя Инципера, сказал латинское выражение: аб ово инципера Леда. Что значит от яйца Леды.
- Ну… помню и что?
- А то, что Леда родила от Зевса тройню, двух сыновей и дочь. Её яйцеклетка разделилась на три равные части. Это не было нормой рожать больше, чем одного. Это было только подвластно богам. Как Ромул и Рем, вскормленные волчицей, да много их всяких.
- Так к чему этот экскурс в мифологию? Ты хочешь сказать, что близнецы – боги?
- Нет, я хочу сказать, что к кому-то из вас, когда вы были зачаты, Инципера подселила к плоду своё яйцо. Один из вас инопланетянин!
- А ты знаешь, что у нас, инопланетян, за такие слова делают?! – надвинулся Халбеков на Аркадия.
- Между прочим, - отстраняя рукой Александра, - смешного тут мало. Мы тут дискуссии ведём о вечных истинах, а ты или он, - мотнув головой в сторону машины, где сидел Артур, - сливает информацию этим, что там где-то на Венере или ещё где. И оставшихся двоих, которые люди, просто прихлопнут. В асфальт закатают.
- Ну, асфальт мы им портить не дадим, Аркаша, - хлопнув его по плечу, - не волнуйся, разберёмся! А ты сам-то как думаешь: я или он?
- Он.
- А вот и ошибаешься, - сказал басом, скорчив гримасу, Александр.
- Дурак ты! Я серьёзно, - обернувшись на, выходящего из машины, Артура, продолжил Аркадий, - вот он уже выходит. Ты послушай, что он говорит и задумайся. Он всё время ставит себя выше всех людей. Он ненавидит их!
- Да я как-то тоже недолюбливаю людишек! – сказал с прищуром Халбеков.
- Значит я попал, - перейдя на смешливый тон, сказал Аркадий, - только когда вы меня сожрёте, надеюсь у вас будет заворот кишок и вы скончаетесь в судорогах!
Александр заржал.
Подошёл Артур и, удивившись смеху, сказал:
- Бомба.
- Как… где? – успокоившись, спросил Халбеков.
Аркадий внимательно рассматривал лица обоих, не вступая в разговор.
- На дистанционном управлении.
- Это может быть по работе?
- Я же не олигарх, у меня тёрок ни с кем нет.
- Ну, судя по машине, - Александр кивнул в сторону чёрных остатков Порше.
- А куда мне тратить деньги? Квартира есть… всё есть, вот моё имущество… было.
- Ну, да… мама кормит.
- Да, мама кормит, - сказал, нахмурил брови и выдвинул нижнюю челюсть немного вперёд.
- Ты ещё желваками поиграй, - вступил в беседу Аркадий.
- Чего? – цыкнул на него Артур.
- Я говорю: желваками поиграй, и точная копия Александра будешь, тот тоже так грозиться, - с напущено спокойным и умным видом сказал Аркадий.
Все трое рассмеялись.

Троица вернулась в квартиру Артура. Было уже темно. Начиная с коридора, Артур по ходу движения зажигал везде свет. Веселье прошло, и настал небольшой ступор. Все переваривали поступившую, угрожающую им информацию. Взрыв уже был второй ласточкой, после приключений в лесу.
Телевизор оставался включённым и после серии реклам, снова завещал новостями:
«…На станции «Вэсэлка» прогремел взрыв. На место происшествия выехали машины МЧС. Сапёрам удалось определить состав…»
Электричество погасло. Трое молчали, попеременно сглатывая слюну и часто дыша. Мама Артура, на счастье, спала, потому как воздух просто таки звенел от напряжения. Нарушить тишину первым решил Аркадий:
- Ну, я пошёл.
Секундная пауза и громкое ржание всех троих.
- Я чуть не обделался, - уже ничего не страшась, сказал Александр.
- А я подумал, что у меня глаза лопнули, - продолжал смеяться Артур.
- Смех – смехом, - продолжил Аркадий, - а свет-то только у нас погас!
И действительно, в соседних домах отчётливо горели окна. Артур пошёл в коридор и, вернувшись, сказал:
- Я смотрел в глазок – у соседей тоже есть свет….
Все задумались. Тишину опять прервал Аркадий:
- Если кто не сдержится, пусть не переживает, отхождение газов и мгновенная дефекация во время стрессовой ситуации, абсолютно физиологично!
- Вот дурак! – в один голос сказали двое.
- Сволочь ты, медицинская! – констатировал Александр.
И тут прогремел, на самом деле тихий, щелчок замка.
Все замерли, потом Артур плавно куда-то исчез. Послышались неторопливые шаги в коридоре. Скрип. Напряжение возрастало. Александру казалось, что его руки окаменели, а мысли все разом унеслись. Что было делать? Аркадий прислонился к стене, не дыша. Перед ними мелькнула тень, они вздрогнули, но узнав Артура, взяли себя в руки. Тот направился в коридор на звук приближающихся шагов. В проеме двери, ведущей в коридор, появился луч фонаря, мельком осветив фигуру Артура…. Последовал выстрел, нечто тяжёлое грохнулось о паркет, хлопок входной двери и топот бегущего по лестнице. Почти сразу прибавился второй топот и хлопок, затем крик:
- Сюда!!!

Артур сидел на ступеньках первого этажа, почёсывая лоб. Спустившиеся бегом, Александр и Аркадий взволнованно глядели на него, хлопая глазами и часто дыша.
Перед входом в квартиру, Артур подошёл к наружному электрическому щитку и клацнул автомат вверх, свет зажёгся. Остальные двое зашли за ним.
В осветившемся коридоре на полу лежало тело, из-под которого растекалась лужа крови.
- Ты его застрелил? – спросил Александр, будто постаревший за эти минуты.
- Выстрелил чуть выше света его фонаря и видимо попал чётко, - с некоей долей сожаления ответил Артур.
- А говорил, что тёрок ни с кем не имел, - сказал Александр.
Артур молчал.
- А второй? – спросил Аркадий.
- Я его догнал уже в конце лестницы, хотел ударить, чтобы потом допросить, а он развернулся и мне в лоб ногой, - выдохнул Артур, - до сих пор башка трещит.
Никто из соседей даже не выглянул на шум.
Застреленного перевернули, пуля, по-видимому, вошла в сердце. Лицо было незнакомо. Документов при себе не было. Единственная бумага, кроме денег, что имела место быть в его карманах, так это билет с железнодорожной станции «Вэсэлка».   
- Ну, что, Саш, будем грузить его в твою машину, - сказал Аркадий.
- Только уже без Миши, - ответил Александр.
- Кто такой Миша? – спросил Артур.
- Тот, кто нам помогал вскрывать грэя… - начал объяснять Аркадий, - ну того, которого Саша своим Геркулесовским ударом ликвидировал, и мы его в лесу похоронили.
- Так есть ещё четвёртый, - удивился и насторожился Артур.
- Нет, он не при делах, - ответил Александр.
- Откуда у тебя пушка? – спросил Аркадий.
- Со звёздных девяностых папа оставил, думал, что никогда не пригодится, - сказал Артур, - даже никогда не чистил ствол, мог не сработать…
- Сработал… - задумчиво сказал Александр.
- Причём метко, - добавил Аркадий.
- Я не спецназ, никогда не тренировался, всё само собой вышло, - начал оправдываться Артур.
- Пора открывать собственное кладбище, как у достойного хирурга, - сказал Аркадий.
- Вы, медики, всегда шуткообильны, - сказал Артур.
- Бытие определяет сознание… - объяснил Аркадий.

Пол был вымыт, труп завёрнут в простыню и в склеенные скотчем мусорные пакеты, чтобы не просочилась кровь на ступеньки при выносе.
Снова тот же лес, лопаты, яма….
- Я уже освоил новую профессию гробокопателя, - констатировал Аркадий.
- Эта профессия называется могильщик, - поправил друга Александр, - кстати, господа, нам бы всем необходимо после дел праведных разъехаться по домам и хотя бы выкупаться, не говоря о том, чтобы сменить бельё.
- Физиология таки сработала, Саша? - пошутил Артур.
Но все уже были слишком утомлены для смеха.
- Да и мне хоть приятен твой приют, Артур, но надоело чистить зубы пальцем, - сказал Аркадий, закидывая последний ком.
- А мне вы надоели с вашими трупами, - проговорил Артур, - уедете, а я в интернет залезу и почитаю, что там ещё попроисходило.
Сказал и отлучился в заросли.
Закидывая свежую землю прошлогодней листвой, Аркадий спросил Александра:
- Тебе хоть твоя звонила?
- Звонила раз десять – я сбрасывал.
- Представь, а мне нет.
- Не волнуйся, любят тебя и ждут.
- Ага, оно и видно…
 Артур вернулся. Он был сильно уставший.
Разговор выдохнулся, трое заговорили только по приезду в город  у подъезда Аркадия.
- Аркаш, ты там сильно не шали. Если большой напряг будет – мы тебя с полчаса ждём внизу. А так завтра в десять у Артура.
- Добро, можете не ждать… всё ж таки это и мой дом. Думаю, утрясу. До завтра.
- Пока, - откликнулись оба.
Когда отъехали, Артур сказал:
- Что ты обо всём этом думаешь, брат?
- Чёрт его знает… - Александр испытал двоякое чувство: с одной стороны звание брата обрадовало, с другой насторожило.
- Вот то-то и оно. Нам нужен тот, кто мог бы хотя бы помочь направить наши мысли в правильном направлении, - продолжил Артур, - что нам делать? Если дальнейшие нападения будут серьёзнее, а тенденция, как видишь, идёт к тому - нам не справиться. Если мы оказались избранными в том, что слышим этих гадов, значит мы обладаем некоей силой, которую надо бы уметь использовать.
- Тебе только шаман поможет… он же научил тебя для чего-то глаза закатывать, - сказал Александр.
- А и в правду… - задумался Артур.
- Только как ты его найдёшь? Разве помнишь?
- Нет, не помню и у матери не спросить, только отец знал куда мы едем. Я только город помню, от которого ещё полдня пути. Но, думаю, найду… вернее чувствую, что найду.
- Что ж… значит так надо, раз чувствуешь….
Халбеков завёз Артура домой и поехал к себе. По дороге оба решили, что нападений больше не будет, в ближайшие сутки. Александр открыл дверь квартиры уже за полночь. Вера не спала. Лицо было напряжено, глаза красные…
Нет никакого смысла, мой читатель, описывать дальнейшие фразы в их диалоге, ибо это нелицеприятно, да и не нужно. Ключевые же были таковыми, что из них следовало: таки эту скотину, по имени Саша, она любит, но чтоб с этих вот пор он беспрекословно ей подчинялся и она, может быть, простит его загул в этом случае. Когда же Александр ей объявил, что он подаёт на развод с ней, она, изменившись в лице от красного до зеленовато-бурого, заорала:
- Ты что, больной?!
- В трезвом уме и светлой памяти, Вера, пойми нет у нас бу…
- Крыша у тебя поехала!!! Спился! Папа у тебя машину отберёт, с работы тебя уволят, и ничего ты не получишь!
Далее шли грубые выражения, выплёвывавшиеся как семечки с симпатичных Вериных губ. И Халбеков всё больше и больше уверялся в правильности своего решения о разводе.
В конце концов, приняв душ около пяти утра и, собрав кое-какие вещи, Александр собрался уходить. Ключи и документы от Хонды он оставил на столе в кухне. Вера, закрывшись в спальне, его не провожала. Лишь тихие всхлипывания доносились до его слуха. Было ли ему жаль её? Нет. Он использовал привилегии, что шли с невестой в довесок. Она же, в принципе, играла на этом. И так бы длилось это ещё долго, а может, хотя и вряд ли, всю жизнь. Но Саша осознал то, что ранее ему было не под силу понять. Он сейчас уходил в никуда. Было немного денег в кармане, на месяц хватит по скромному. Да, не будем лукавить, он надеялся на друзей, новых двух. На старых, он понимал, можно ставить крест – сразу, как только его уволят, он перестанет быть им интересен. Видимо, он знал это всегда, только не хотел осознавать. И вдруг так случилось, что кашка-Аркашка, старый приятель, что был просто хорошим знакомым, никак не причисляем к рангу серьёзных друзей, оказался лучшим другом. Который и в беде не бросит, и выслушает, и поможет. Не замечал многого Александр. Только стал приоткрывать глаза. К шести утра он был у дверей квартиры своих родителей. Он желал поспать в доме детства. Но события развернулись неожиданно для него.
Дверь открыл отец.
- Юля! – крикнул, стоя в дверях и отвернувшись во внутрь, - иди, сын твой пришёл!
- Здравствуй, папа, - Александр улыбался наивной детской улыбкой.
Мы часто позволяем себе расслабиться на полную, как говориться, только в своём родном доме, рядом с родителями. Почувствовать себя снова детьми. Окунуться в тёплую негу ощущения абсолютной защищённости…. Но Александр ошибался, если думал всё это испытать.  Он это понял уже потому, что впускать его в дом никто не собирался.
- Ты чего пришёл? – спросил отец.
- Честно – поспать.
- У тебя что - нет дома?
- Я думал, что есть… родительский дом, - Саша уже играл скулами.
- Ты нас позоришь перед семьёй Веры! Тебе что погулять надо? Так зачем так явно, не приходя ночевать…. – отец собирался продолжить тему как надо гулять, но пришла мама.
- Сына, иди сейчас же к Вере и проси прощения! Ты слышишь, что я сказала?! – последнее предложение она говорила уже в спину уходящему сыну.
Саше было невдомек, почему с ним так поступили родители. Может, они тоже уже на потоке? Он всегда думал, что его примут всегда, что бы он не натворил… он ошибался. В одночасье лишиться и материального, и духовного – это был сильный удар по психике. Оставался один шанс остаться нормальным – брат. Если он не примет – тогда камень на шею и в прорубь!
К семи утра Александр Халбеков стоял у двери своего брата-близнеца Артура. Дверь долго не открывали.






                ЧАСТЬ  III
                Осознание

                Глава 1

Уже месяц жил Александр у Артура. Заявление о разводе было односторонним, Вера не проявляла желания развестись. Были угрозы со стороны её отца, кроме того, что он уже был уволен со своей должности. Да и родители напрягали звонками с требованиями одуматься и не рушить семью. Мать Артура всячески старалась угодить Саше, относясь к нему как ко второму сыну. Аркадий помирился с женой, хотя стоило ему это больших трудов. Ему противопоставляли, вернее, угрожали тем, что ребёнка он больше не увидит.
Нападений больше не было. Тяжёлые воспоминания о захороненных в лесу покрылись туманом. Артур вычитывал в интернете всё новые и новые происшествия во всём мире. Тунис, Кореи, Киргизстан, Эквадор и другие не хотели мирно жить. Европу сотрясали новые удары террористов, Россия периодически переживала то же, вдобавок были случаи откровенной халатности. Мир был в состоянии мнимого покоя. Братья вывели схожесть их времени с началом двадцатого века, где также проявлялись стычки на межнациональных распрях, терроризм и сомнительное благополучие.
Артур собирался в поход к шаману, не зная жив тот или нет, он надеялся, что судьба приведёт его к ответу. Аркадий посещал их часто, и каждый свой приход пытался определить, кто же из двух истинный пришелец. Состояние этого вопроса он открывал только Александру. Тот, в свою очередь, анализировал всю информацию и приходил к выводу, что они все трое, на самом деле, с потрёпанными судьбами. О близнецах было и так ясно, а об Аркадии надо замолвить словечко.
Первый свой день, отпечатанный в памяти, Аркадий запомнил таким: тёмная комната, он в пластмассовом автомобиле стоит перед столом, на котором высится и горит белым человеческий череп, его родители в кухне, но его не пускают туда. Он помнит, что наказан, но не помнит за что. Ещё он страшно боится этого черепа….
Родители Аркаши были врачи и считали, что сын не должен никуда идти дальше, чем во врачебное ремесло. Он был добрый, весёлый мальчик, любивший читать стишки, петь песни, но ему талдычили с самого детства, что он будущий врач и даже не стоит думать об избрании другой профессии. Пойдя на поводу у родителей, он, с насилием для себя, закончил институт почти с отличием. Ибо иначе, отец говорил ему: тройкой по предмету не смей меня огорчить и опозорить! Вырос умный человек, но с погубленным внутреннем содержанием. Работая в медицине, он горевал, хотя справлялся с пациентами охотно и добросовестно. Его прельщала другая стезя. Был готов организовывать, руководить, в идеале – играть в театре или в кино. Романтик, одним словом. Не отработав все свои посылы, он желал воплотить себя в творчестве, созидании. Проще говоря, не будучи услышанным в детстве, хотел отработать всё не пройденное в стезе руководителя большого ведомства или став актёром. Но появление семьи оставило одну задачу – заработать.

В ночь перед отъездом Артура, Александру приснился сон.
Бирюзового цвета фея, трепеща своими перепончатыми прозрачными крылышками, витала над ним и спросила, приблизившись:
- Хочешь, я покажу тебе тайну рождения?
Александр мотнул головой.
Тьма с красноватым оттенком по краям вдруг начинает дрожать, потом озаряется белым светом. Поток белых, почти до прозрачности стрел. Звон, будто колокола, и впереди открывается круглый шероховатый шар жёлтого цвета, с красными прожилками. Он начинает искриться и надуваться. И вот вдруг Саша внутри этого шара. Ему мягко, тепло, но тревожно… правда, приятно тревожно, будто в ожидании какого-то, уже заранее известного, сюрприза. Он превратился в иглу, вернее в звёздчатую поверхность тонкой линии. Будто кусок наждака ребром под микроскопом. Ему уютно и приятно. И вот, как оказывается, долгожданная вспышка. Яркий белый свет! Белее нет! Во всём мире нет белее! Сознаёшь то, что без этой вспышки тебе не было ни уютно, ни тепло. Всё, кажущееся раннее – ничто. Вспышка озарила, пронзила тысячами лучей и подарила абсолютную радость…. Искра Божья. Он стал зародышем. Теперь он может расти и развиваться. Он уже осознаёт себя в этой клетке, которая потом преобразуется в детское место. Начинает выпускать первую жидкость и ему это удаётся. Правда, это не жидкость, это информация в густом эквиваленте суспензии. Ему хорошо. Каждая секунда даёт новые возможности, и ты ощущаешь новую мощь. Благодать. И тут удар! Будто невидимая игла пронизывает пространство, нарушает твой баланс и тебе уже неуютно, дискомфортно. Будто у тебя украли половину вдоха. Камень на груди, тяжесть. И не сбросить. И только улавливаешь очертания своего отражения. Ты уже не один, у тебя есть новая часть твоего бытия. Ты уже не переживаешь, ты спокоен. Только нечто ушло от тебя. Та беззаботная нирвана, великолепное благо покинуло, и остался просто рост, который ты чувствуешь по мере набухания твоих клеток. И тебе немного тяжело, сознавая, что как было бы легко без этого отражения, но оно уже часть тебя, ты чувствуешь единство с ним, хотя тебе уже совсем не так хорошо как было ранее….

Артур отправился в начале весны. Все тревожно ожидали его возвращения. Как-то не заметно он стал ведущим звеном их тройственного союза. Будто отец, держатель троицы. Сказывалось партийное наследие.

- А на кого бизнес оставишь? – спросил Артура брат Александр за пару недель до отъезда.
- Думаю, Аркадий согласится, - уверенно сказал Артур, - он справится, я его введу в курс дела.
 Александр, конечно, своим вопросом намекал, отчасти, на себя. Но задумавшись, понял что Аркаша - лучший вариант, ибо будет биться изо всех сил стараться для дела.

Девятка инопланетян собиралась то через день, то через два. В основном обсуждали подготовку человечества к глобальной войне, через сеть вспышек революций, народных восстаний и т.п. Оплотом направленной агрессии им служили отсталые части населения в развитых странах, что не хотели работать, живя на пособии. Людям с колоссальной (выходцы южных и восточных стран) энергией надо было куда-то её девать. Переизбыток выплёскивал наружу в виде дебошей, погромов, беспорядков. Что касается ночного нападения тех двоих, то это не было целенаправленное воздействие. Это был лишь отголосок всеобще мировых колебаний, устроенных инопланетянами. Во-первых, в центральном районе, где жил Артур, работал «народный мститель», который подкладывал взрывчатку под дорогие авто. Его вскоре поймали, оказался бывшим сотрудником какого-то НИИ, что был расформирован, тот очутился на улице со всеми своими изобретениями и мыслями. Ну и усмотрел в чём беда и кто виновен…. На его счету было уже семь дорогих автомобилей. Во-вторых, те двое пошли на откровенный грабёж под воздействием Ипсума на все агрессивно настроенные умы, что ранее участвовали в военных действиях, но не стали ненавистниками войны, а наоборот мечтали ещё окропить в крови свои руки. Тот, что был убит Артуром, состоял членом одной северокавказской группировки, что недавно была выявлена и перебита спецгруппой УБОПа. Ему удалось спастись и, оказавшись на Украине, он быстро нашёл приработок. Ему был поручен взрыв на станции «Вэсэлка» организацией одной противовластной структуры, после чего он слонялся по городу выпивший с новым знакомым по последнему делу. Вот так дойдя до дома Артура, они увидели, что свет в одну линию не горит в пяти окнах и решили «бомбануть хату». Перед взломом они выключили электричество, чтобы отключить возможную сирену (был у одного из них такой случай в прошлом). Второй, ударивший Артура на лестнице, был бывшим спортсменом, потом рэкетиром, а на данный момент просто наёмником для любого грязного дела. Ипсум мог воздействовать на тех, кто имел агрессию и опыт насилия и убийства. То есть те, кто уже был с явно травмированной психикой. Этот контингент и был его потоком.
Самые главные моменты, что определили для себя трое на букву А, были:
Об Александре и Артуре они не забыли и планировали их устранить со временем. Им не надо было спешить, считая, что днём братья их не слышат. Муветик, собиравший свой поток с тех, кто подвержен маниям: наркомания, шопингомания, игромания, а также с тех, кто делал косметические операции, имел извращённые половые связи, должен был совместно с Досгуститусом воздействовать на тех составляющих их потоки, кто был в окружении наших братьев. Это печалило Артура, так как его мать дважды делала подтяжку лица. Но, надеясь, что по одной линии потока они не смогут довести мать до уничтожения сына, он запретил ей употреблять полуфабрикаты и другую опасную пищу, чтобы она не стала потоком и для Досгуституса. Тот брал энергию с тех, кто потреблял ГМО, искусственные ароматизаторы, усилители вкуса, мясо животных и птиц, что не ели травы, не паслись на лугу и т.д. Когда человек потреблял слишком много ненатуральной пищи, он потихоньку переставал получать силу природы, он отделялся от неё, становился откровенным зомби. Легковнушаем слабый человек, а если ещё вдобавок он лёг под наркоз для подтяжки лица… готово! Во время наркотического сна им полностью завладевают и уже не отпускают никогда. Так человек становится ходячим насосом для этих девятерых, что живут за счёт паразитизма.
План Эксграта, ответственного за тягу к наживе, сверхприбылям,  провалился. Через жену Халбекова, родителей было дано давление, но Александр отказался от всего, что имел. Со стороны этого потока он стал неуязвим. Человек, не отягощённый материальными ценностями, свободен духовно, лёгок и спокоен. Закрепощённость души создают вещи, которыми мы обрастаем на протяжении жизни. Нам кажется немыслимой и невозможной жизнь без материальных благ. На самом-то деле человек удовлетворяется совсем малым. Ничтожным количеством самых необходимых вещей, касаемых где спать, чем есть, куда сходить в туалет. Нам это, друг читатель, трудно понять. Но понимание сего вопроса, к сожалению, приходит к человеку тогда, когда кто-то из его близких или он сам заболевает тяжёлой болезнью, когда происходит внезапная утрата во время войны или стихии. В такой момент ранее очень важные вещи становятся не более чем обуза или абсолютно теряют смысл. Телевизор сегодня есть в каждом доме, как пример. Но, между нами говоря, не имеет ничего общего с тем, что необходимо человеку в жизни. А, между тем, на его выбор, смену на более совершенный, качественный мы тратим большую часть времени, не вспоминая о трате нашего досуга на просмотр и переключение каналов. И так по многим пунктам. То драгоценнейшее время, что могли бы посвятить нашим родным, мы упускаем в погоне за мнимыми ценностями. Самые не испорченные цивилизацией – это дети, они в начале своего пути ещё не успели сформировать присущий нам принцип потребления. Так малыш будет в восторге от какой-нибудь «гадости» в виде гвоздя или шайбы, имея десятки качественных и хороших игрушек. Для него эта находка – вещь с большой буквы, так как она найдена им самим и позволяет развить её и украсить, применить по своему усмотрению, расширить горизонт своей фантазии. Поэтому современные сверхактивные игрушки губят в зачатке развитие фантазии у ребёнка. Ему не надо придумывать, воображать, за него это уже сделали производители. С детства ему надевают на глаза шоры, суживая до минимума просвет дальнейшего пути.
   
Артур незадолго до отъезда, совместно с Аркадием составил примерный список девятки с приблизительным описанием свойств:
1.Прецидос – предшествующий, видимо самый главный
2.Эксграт – по-милости (сверхприбыль, эра потребления, выгода)
3.Фидей – Fidei defensor  защитник веры (с религий, жертвоприношения)
4.Инципера -  ab ovo incipera Leda  от яйца Леды (подсадка клона, близнеца, аборты)
5. Рип – Rest In Peace   покойся с миром (с покойников, за счёт страдания по ушедшему)
6. Муветик – современные нравы (наркотики, комп. игры, шоппинг, мании, косметолог., не знание, разврат, отупение, зомбирование)
7. Игнораб – ignoramus et ignorabimus  не знаем, и знать не будем (наука)
8. Ипсум – в силу (с войны)
9. Досгуститус -  ? питание, переход человечества с естественного на искусственное. Капсулы будут давать «необходимое» человеку, при этом вытягивая энергию.
10… Был. Сумитлу (наоборот от Ultimus – последний?). Погиб от руки чьей? человека ?? так как был уже слаб – его канал не доставлял потока энергии, тема была уже не нужна людям ? какая тема? Может догматы? Земля плоская и т.п.
Вот в принципе всё, что удалось узнать друзьям за это время. Аркадий очень помог советом, чтобы братьям не попасть на поток Рипа.
В далёкие времена у очень древних славян, что отличались мудростью и единением с природой, был таков обряд похорон: умершего заворачивали в саван, подвешивали вниз головой к ветке большого одинокостоящего дерева и поджигали. При этом никто не горевал, а была спокойная миротворная радость, т.к. умерший переходил в другой, более лёгкий и светлый мир. Сожалеть же о нём – сдерживать его переход. А сжигали его таким вот образом, лишь для того, чтобы ветер быстро развеял прах и тот соединился с природой.
«Горевать о ваших убитых – не надо, иначе попадётесь на удочку к Рипу, в ином мире вы за всё ответите сполна, так что тут не надо распускать сопли. Тем более что лишь защищали свою жизнь». И так убедительно сказал всё это Аркадий, что братья, у которых действительно периодически покалывало в сердце воспоминание о совершённых грехах, согласились с ним.
 
                Глава 2

Через десять дней Артур возвратился. За неделю до приезда Александр и Аркадий испытали странные чувства смятения, отсутствия защищённости, обескураженности. Как-то всё стало рушиться: забился канализационный коллектор и полдня весь дом вычёрпывал «пахучую» воду, они жили хоть на третьем, а первому этажу «повезло» вообще больше всех; потом в элитном доме Артура кто-то украл входную дверь подъезда; в соседнем доме взорвался газ, благо дело пострадать никто не успел; мать Артура, решив нарушить диету, купила рыбные консервы и, съев их втихую, отравилась. Друзья сына не сразу смогли понять, что произошло, так как она пыталась скрыть своё плохое самочувствие, пока те не заметили бледность лица. Отвезли в больницу на такси, там её промыли, поставили капельницу – стала отказывать печень. Оказалось, что инъекционный раствор был очень сильный, импортный (по блату), а печень её, сравнительно недавно выстрадавшая два наркоза, была слаба. Вообщем откачали. Успели довести мать до нормального состояния к приезду сына. Она, в свою очередь, была довольна до слёз оказанным ей вниманием, назвав обоих своими сыновьями.
 Приезд вернувшегося был неожиданным – мать и его друзья проснулись, а он уже дома, разбирает кровать в своей комнате. Они были удивлены и обрадованы. Он по очереди обнял всех.
- Ты что, решил спать на полу? – спросила мать.
- Нет, отчего же, на кровати, только которую сам соберу, - ответил сын.
- Из чего? Ты привёз из дальних мест чудо-конструктор? – спросил Аркадий.
- Нет, просто из дерева, из ясеня, - спокойно ответил Артур, продолжая раскручивать быльца, - его после обеда подвезут, я по пути заказал.
- Это  всё, что ты вынес из поездки? – насторожился Александр, - сменить кровать?
- И это тоже, - задумчиво произнёс, - остальное после завтрака.

Кушанье было достойно царского стола: Артур привёз свежего засола лосося, ломтики сухой медвежатины, каравай дышащий теплом, будто только испеченный, банку солёных грибов, ягодное варенье, маленький бочонок хлебного кваса, а второй бочонок с варёно-копчёной олениной решили оставить на обед.
Сытость, на удивление, не вызвала сон и друзья уединились в комнате слушать рассказчика. Мама осталась на кухне делать приготовления к обеду, она не мешала своим гостям и сыну, и не задавала лишних вопросов. Последнее время её волновало только: быть рядом и быть нужной. Разумное и правильное отношение к близким. Если бы мы все могли соблюдать, понимая, эти две простые вещи… быть рядом и быть нужным.

- Начнём с кровати, я думаю, - сказал Артур, - раз этот вопрос вас так волнует.
Александр с Аркадием совместно кивнули, их это действительно очень волновало.
- Это шаман мне посоветовал сменить ложе на натуральную, лучше ясеневой породы древесину, покрыв, после самостоятельной сборки бараньими шкурами вместо матраса.
- Как ты её соберёшь, ты ведь не мебельщик? – спросил Александр.
- Соберу. Каждый человек способен обустроить свой быт своими руками, на то он и человек. Мастерство заложено в нас самих с рождения, эта информация передаётся на генном уровне от наших предков. Просто мы её старательно пытаемся забыть.
- Значит, он всё-таки жив, этот шаман? – спросил Аркадий.
- Не то, что жив, а ещё и здравствует! И, по-моему, ничуть не изменился с тех пор. Но обо всём по порядку.
- Я, приехав в город, осведомился у местных жителей – никто не слыхал о таком. Так что нашёл его не сразу. Пришлось пожить несколько дней в городе, попеременно отъезжая то в одну, то в другую сторону. Поездки были достаточно затруднительны, снега было навалом, и мало кто соглашался меня везти куда-либо. На шестой день я было потерял всякую надежду, пока мне не встретилась на улице белокурая старушка. Я был удивлён: старое сморщенное лицо, голубые, не потускневшие от возраста глаза, и белые тугие косы из-под шапки. Навскидку ей лет за восемьдесят. Так вот, она остановила меня и сказала: тот, кого ты ищешь, в третьей избе от края за сто километров отсюда. И ушла. Пока я обернулся – её и след простыл, будто растворилась. А народу-то на улице было мало. Вернувшись в гостиницу, я раскрыл карту: село Тугое находилось ровно за сто километров. Туда мне было совсем тяжело добраться. Мне помогали случайные люди и, малыми продвижениями, я достиг края деревни к концу восьмого дня. Выбрав третий дом, я вошёл во двор. Было тихо и темно. Подойдя к входной двери, я занёс руку, чтоб постучать, как вдруг окно справа зажглось, и я услышал голос: оставь на пороге свой телефон. Послушно выполнив требуемое, вошёл. Проскрипев по деревянному полу тёмных сеней, я ступил на красный толстый ковёр, озарённый полоской мерцающего света. Повернул вправо на свет. Шаман сидел на кушетке с ногами, на полу перед ним горели восемь свечей в разноцветных блюдцах, каждая по отдельности. Он велел мне разуться и скинуть дублёнку. Я разделся и присел перед ним.
- Я ждал тебя, Артур, сын большого начальника, - приветствовал меня шаман.
Мотнув головой, я пытался хоть что-то сказать, но не мог. Будто сила какая сдавила горло.
- Говорить буду я, ты потом скажешь, - продолжил он, - тебе открылись знания, о которых ты раньше и не помышлял. Хорошо это или плохо, ты сам для себя решишь позже. Твой путь не из лёгких. Не тебе дарована жизнь, но ты сам избрал её. Те, что окружают тебя теперь – безвредны, если это ты хотел знать. Будут ли они тебе полезны – зависит от тебя. Переступив этот порог, ты назад уже не вернёшься. Ты вправе уйти и всё забыть….
Я молчал, хотя горло моё уже было свободно.
- Ты остался, - через несколько минут, сказал он, - твоя печаль. Все мы выбираем то решение, которое предполагает наиболее сложную судьбу. На то ты и человек. Что ты хочешь узнать – узнаешь. Не мне писать жизнь. Одно тебе поведаю. Солнце, что светит над головой не жёлтое и не красное, оно цвета морской волны. Люди же белые и бежевые, от молока материнского, серые – это не люди, да и прочие. На других планетах есть жизнь, но она не понятна человеку. Он так не живёт. Разум есть везде. Разум - божий стержень мирозданья. Человеческий ум наделён божьей искрою, он источник познания и созидания, а идея разрушения навязана разумом извне. Нет большей печали, как переполнение разума, особенно для глупого. Что тебя гнетёт? Страх? Не бойся. Страх придуман людьми. Его нет в природе. Можно предостерегаться чего-либо, но не бояться. Он достался тебе по крови от предков. Ещё есть гнев, но он глуп. Злится тот, кто боится сделать. Кто знает, что делает – тот не злится.
Потом он замолчал и, через некоторое время, продолжил:
- Поступай так - как решил. Решай так - как чувствуешь. Чувствовать надо сердцем – не ошибёшься. Ты можешь уйти…
Тогда я спросил:
- А что мне делать? Что я должен?
- Долги есть перед людьми, природа от тебя ничего не требует. Она всё вложила в твоё сердце. Откроешь себе своё сердце и всё поймёшь…
- Я обладаю некоей силой, мне так показалось…
- Мы все обладаем силой.
- Мне надо как-то её развить или применить?
- Она в тебе развита достаточно. Начни с простого: смени место на коем спишь. Далёкий отец твоих отцов был скандинавом, они почитали священным ясень. Агнец пусть даст свой тулуп. Постели несколько. Прочти молитву, какую знаешь, и на тебе не будет закланной крови. Люди владеют даром всё наделять силой. Вот образ и словоспение имеют мощь. Меня больше не ищи. Не ко мне тебе идти теперь. Пускай удача прибудет с тобой! Она как вода: окатит, уйдёт, но капли останутся. Кто умеет собирать капли - тот счастлив всегда.
Я оделся и вышел, поднял мобилку, на удивление, она была ещё тёплая, будто только что вынул её, хотя уже светало. Добрался в город удивительно быстро, по пути встретил бригаду на автопоезде. Потом на вертолёте в губернский центр и вот я здесь.
Задумчивое благодушное молчание озарило комнату, где сидело трое. Никто из них не желал прервать этот приятный момент. Каждому вспомнилось почему-то, что-то самое тёплое и дорогое из детства.

                Глава 3

- Аркадий, а ты почему здесь с самого утра? – спросил Артур.
- Жена отпустила. У меня с нею договор. После того как я перешёл на твою работу она стала понятливей относится к моему отсутствию по ночам, - ответил Аркадий.
- Женщины продажны, - про себя отметил Александр, имея ввиду, что жену Аркаши попустило в следствии увеличения доходов, причём в разы.
- Не ревнует?
- Она мне верит, знает, что я ей не изменю, - смутился Аркадий, - кстати, ты не хочешь спросить как работа?
- Занимайся сам, у меня есть сбережения.
Аркадий был ошарашен, не ожидая такого поворота событий. Тем более он жаждал предоставить отчёт и оправдать возложенные на него надежды. Александр был удивлён не меньше, потому спросил:
- Ты что, оставляешь бизнес?
- Почему оставляю? Вверяю. Аркадию и тебе. Да, и тебе, пора начинать работать по-настоящему.
Двое никак не могли осознать полученную информацию, потому радость не была проявлена вовсе.
- Я вам хочу сказать о другом, - лицо Артура стало трагически серьёзно, - шаман сказал, что не мне дана жизнь, а это может означать лишь одно – я инопланетянин, тот самый из нас двоих с Александром, что был подсажен в клетку зародыша.
- Мы так и думали, - признался Аркадий.
Халбеков смотрел в пол, не поднимая глаз.
- Так вот, - тяжело выдохнув, продолжил Артур, - хочу, чтобы вы знали, что я никогда вам не причиню вреда, как бы на меня не воздействовали. Я…
- Успокойся, Артур, - прервал его Александр, - мы оба это прекрасно понимаем и не надо тут клясться на крови! Мы с тобой, а ты с нами. Вот и все дела!
Аркадий согласно кивнул.
- Тогда за дело, - воодушевился Артур, - мы им покажем!
Все трое нежно и ободряюще улыбнулись друг другу.
- По пути назад я многое обмозговал и понял, что Аркадий, наш романтик, он ведь прав: человечество надо спасать. Если кто не приемлет альтруизма, то посмотрим с другой стороны: нам среди них жить и выбор я делаю за то, чтобы жить среди людей, а не пришельцев. Это с эгоистической точки зрения абсолютно верно и оправданы наши дальнейшие действия как на благо себе. И я, объявляя паразитам войну, руководствуюсь своим решением о том, что никто не вправе вторгаться в мою жизнь! И я не жду, оценят ли остальные люди мою борьбу или нет, я делаю это в первую очередь для себя и своих близких. Они сами дали повод, напав на меня первыми. Теперь очередь за мной!
- Казус белли, - проговорил воодушевлённый и задумчивый Аркадий.
- Что? – спросили Александр и Артур.
- Казус белли – повод к войне, - ответил знаток латинских фраз.
- Казус белли… - повторили за ним остальные.

- Но как ты собираешься начать войну? – спросил Александр, - возьмёшь почту, телеграф?
- Во-первых, война началась и шутки ни к чему, - ответил Артур, - во-вторых, нам надо действовать их методами.
- Это как?
- Исподтишка, не заметно, не афишируя истинную цель.
- Ну, я первое подумал, что надо издать газету, раздавать буклеты, в конце концов, образумить людей, - озадачился Аркадий, - но как воздействовать втихую?
- Это подошло бы в наивные годы октябрьской революции, - усмехнулся Артур, - сейчас уже никто не верит ни рекламным щитам, ни газетным статьям. Люди разуверились в правде.
- Но читают, - возмутился Аркадий.
- Не более как развлечение, - продолжал Артур, - ведьмаки, инопланетяне, колдуны – всё это люди воспринимают как норму, отчасти это влияние наших знакомых. Чтобы привыкали и воспринимали аномалии как норму.
- Что тогда? – озадачился Александр.
- Не знаю…. Я только дошёл до «как», а «что» - ещё не знаю. Сначала, я подумал перевести основную массу людей, как мою маму, на натуральное питание, путём организации сети продуктовых магазинов нормальной и здоровой пищи. Но это не реально.
- Почему? – удивился Александр, - многие люди готовы платить за хорошую пищу.
- Допустим. Но, первое, необходимо сырьё, то есть либо найти честного производителя, который будет выращивать продукцию по нормам нами предложенным, либо самим купить землю, распахать, засеять и выращивать. Во втором случае мы убираем вариант возможной халатности производителя. Получается изначально очень дорогостоящий проект, который сразу не отобьётся, то есть: открыть сеть удастся только через много лет.   
- Мне кажется, что это ни к чему не приведёт вообще, - сказал Аркадий.
- Почему? – спросил Александр.
- Да потому что это малая доля того, чем мы можем на них воздействовать, - продолжил Аркадий, - ну уменьшим им поток по этой теме, а наркоманы, аборты, религиозные секты, военная промышленность и прочее – мы это не остановим. Ещё более того, превратимся в рабов своего предприятия, все силы на это спустим.
- Аркадий прав, - сказал Артур.
- Тогда что нам делать? – задумался Александр, - может просто надо выйти на них и всех перебить? Раз мы их видим и слышим, значит сможем и…
- И сгоришь в атмосфере Венеры, если доберёшься, - заключил Аркадий.
- Кстати, уже время, - сказал Артур и закрыл глаза, закатив их.
Тому же примеру последовал Александр.

Светло-салатовый до белизны диск открылся перед ними. Фигуры практически не видны.
- Прецидос! Я поймала связь, - сказала Инципера.
- Они опять следят за нами? - сказал Прецидос, - я не ощущаю.
- Нет, нас не слышат. Я о своём питомце: на него направлен тёмный след.
- Фидёй, твоя тут сфера, - обратился Прецидос.
- Так, моя. Жена его вдруг обратилась к бабке. Так называют ведьм сейчас у них. Вещунья сделала обряд, чтоб он к жене своей вернулся, пыталась портить его силу, но тот обряд ему не страшен, - ответил Фидей.
- Фидей, неужто так сильна любовь – их чувство, что нам не ведомо оно?  - спросил Прецидос.
- Тут чувство собственности – не любовь, - ответила за Фидея Инципера.
- Инципера тут больше толку знает, она близка к их женщинам, чем мы, - сказал Фидей.
- Ну, да! Инципера, ты женщина по их понятиям? - Прецидос.
- Да. Была бы я женщиной среди людей, - ответила Инципера, - в нашем миру такого разделения мы не знали.
- А потому и не было любви, - предположил Прецидос, - а что она, зачем она?
- Страдания души она лишь вызывает, - сказал Рип, - от этой боли им так хорошо.
- Ещё душою наделяют они питомцев и предметы, - сказала Инципера, - чтобы потом любить их.
- Как всё это странно, - заключил Прецидос, - душа – та божья искра, что внутри у них зажглась, способна нам противостоять. Они её всё истязают, и оттого крепчает сила их.
- А кто душою не страдает и разумом живёт, тот нам поток и доставляет, - сказал Игнораб.
- Так Йоозас говорил, - высказал Фидей.
- Так, Ипсум, у тебя, когда поток даст мощь? – спросил Прецидос.
- Весь мир на грани, скоро он взорвётся, - ответил Ипсум.
- И через сколько лет? – спросил Эксграт.
- Всего лишь несколько.
- Да, но я прошу вас всех поторопиться: Фидей уж чахнет – взгляните на него, с питомцами Инциперы не кончено ещё, да и их северный гигант не дрогнув скоро воссоединится, - обратился ко всем Прецидос.
- Россия, вы имели ту страну? – Ипсум.
- Да, кладезь знаний там! Уж более двух тысяч лет, по их календарю, славян мы разделяем…. Когда соединятся – пусто будет нам. У них в душе непорченая сила и вера не в крови.   
- Да, поздно мы пришли туда, - заключил Эксграт.
- Погибший Сумитлу не смог туда пробиться, - вспомнил Фидей.
- И эти двое с тех краёв, - Муветик.
- Но часть народа сей страны уже поток мне создают, - сказал Досгуститус.
- Да, твой поток пока силён, Муветик тоже подмогает, - сказал Прецидос, - но есть надежда Америги, начнут исследовать наш дом.
- Скорей бы, - Инципера, - они наш основной поток! Когда на нашем Марсе поселятся, настанет снова чёткость потока и мы вернёмся на планету.
- Как надоело мне скрываться в арханоиде, кто бы знал, - сказал Игнораб.
- А почему такой зелёный свет? – спросила Инципера.
- Вспышка на солнце нас тут слепит, - пояснил Прецидос и продолжил, - так, Ипсум, должен ты усилить воздействия на наших двух. Не знаю, чем они страшны, но узнавать не собираюсь.
- Могла бы Инципера, она их чувствует сильнее всех, - предложил Ипсум, - волненья, битвы, нападенья я обеспечу только при войне. А так я делаю влиянье на поток.
- Никто не в силах? – спросил Прецидос и продолжил, - Инципера! Могла бы ты их уничтожить?
- Могла бы одного из них, но не хочу. А на двоих не хватит моих сил, - ответила Инципера, - я против их уничтожения. Сильны они, я уважаю силу. И, думаю, в конце концов, они присягнут нам.
- Была бы ты права, - сказал Прецидос, - до встречи через день!
 
Братья открыли глаза.
- Дура! – вскрикнул Александр.
- Это ты о ком? – насторожился Аркадий.
- О жене, - пояснил Артур.
Аркадий внимательно выслушал всё, что они рассказали. Троица стала обсуждать услышанное.
- Я думаю, Инципера не хочет вас уничтожить вследствие материнского чувства к питомцам, - выдвинул гипотезу Аркадий.
- Может да…- задумался Артур, - а может и просто козыряет перед всеми остальными, что может убить одного из нас почти напрямую, а не через поток.
- Мы-то и есть её поток, - высказал Александр.
- Действительно, - сообразил Артур, - но она на нас не воздействует….
- Ты там знаешь, - сказал Аркадий, - вот возьмёшь сейчас пушку и засадишь нам свинца в грудь. Никакого воздействия.
Александр откровенно заржал.
Артур был серьёзен и сказал:
- Если вы мне не верите…
- Это шутка, - начал оправдываться улыбающийся Аркадий.
- Вот тебя-то я первым… - пригрозил Артур.
- Я согласен, - и надуманно тяжело выдохнул Аркадий.
Все трое хмыкнули.
- А мне вот какая мысль пришла в голову! – поднял палец вверх Аркадий, - она почувствовала, что через бабку твоя жена на тебя порчу наслала!
- И что это значит? – невесело спросил Александр. Ему опять напомнили о неприятном.
- А то, что вот кто нам нужен – бабки!
- Ты в каком смысле, Аркадий? – спросил улыбающийся Артур.
- В смысле колдуньи!
- Отличная идея! – через паузу воскликнул Артур.
- Я, конечно, готов вас поддержать, но объясните тогда в чём… - предложил Александр.
- Истинные бабки, что колдуют там, ворожат, порчу наводят и т.д. и т.п. имеют связь с космосом, потому Инципера почувствовала, - пояснил Артур и, обратившись к Аркадию, - я вас правильно понял?
- Отлично, Артур!
- То есть через них вы думаете найти выход к девятке?
- Да, - сказали оба.
- А как?
- Вот это – то, что мы от них и узнаем, - подвёл итог Артур.

                Глава 4

Весь следующий день друзья штудировали газеты, что содержали рекламу ворожей, колдунов и магов в третьем поколении. Они звонили по данным телефонам и записывались на приём. Конечно, дабы сразу отсечь абсолютно никчемные лохотроны, там, где им еле-еле отвечали, то есть не могли связать и двух слов – этот вариант отбрасывался сразу за ненадобностью. Так как тот, кто что-то умеет делать, может это хотя бы объяснить, а не то что преподнести. Итого: неделя была расписана по пять приёмов в день. Было сложно, по маршрутам в основном сельских местностей, ибо городские были все напрочь шарлатаны, но они были готовы к трудностям.
О первых двух десятков и говорить не о чем. Вместо реального чародея сидел никакущий дядюшка или бабушка. Иногда встречались и молодые, но те были ещё хуже, в плане безграмотности дела. Если уж обманывать, то обманывать профессионально, а тут был полный наивняк!
Одна вообще сказала с порога, не дав ничего сказать:
- Знаю, что привело вас – девицу не можете поделить.
Другая:
- Ой, порча на вас лютая!
Двадцать первая бабка, когда к ней вошли двое: Александр и Аркадий, схватилась за вилы и визжала, пока они не отъехали. Её реакция так и не была раскрыта. Кстати, Артур для этих поездок купил Туксон, не сильно приметный и, при этом, приёмистый.
Двадцать второй был дед, который перед Артуром и Александром (а заходили они по два, меняя пару, создав легенду о наследстве двух братьев и посягающих на него) пытался предстать слепым и, протянув руку к лицу Александра, назвал его негром. Когда же тот сказал, что он белый – дед объявил, что де чёрен внутри. Этого было достаточно было чтобы попрощаться.
Тридцать вторая бабка морила их глупыми ритуалами, и они вышли от неё расстроенными, обозлёнными и безнадёжно печальными.
- Ничего у нас не выйдет, - констатировал Артур.
- Да, похоже, план наш провалился, - поддержал Аркадий.
Проходя по двору колдуньи к калитке, они сошли с дорожки, пропуская. Навстречу им шла, чеканя шаг, серьёзно настроенная женщина. «Ей-то чего тут надо?» - задумались оба. За забором Александр курил у машины.
- Ну, что полная ахинея? – спросил Александр.
- А ты откуда знаешь, - раздражённо ответил Артур.
- Да мне тут женщина одна сказала, - продолжил Александр, - что бабка тут ни за что деньги берёт, мол, она ничего не умеет.
- Какая женщина, - спросил Аркадий.
- Да вот та, что прямо на вас шла, - ответил Александр.
Оба обернулись, женщина уже вошла, и Артур спросил:
- Так что она ещё сказала?
- То, что есть тут недалеко город, а за ним посёлок и вот там настоящая бабка живёт, - Саша указал пальцем направление.
- Да? А сюда она зачем тогда приехала? – спросил Артур.
- Говорит: вернуть деньги, не любит когда её обманывают, да за этот счёт ещё и обогащаются.
Аркадий взглянул в сторону дома:
- Она вернёт.
- А ещё мне она сказала, что нормальные бабки не печатаются в газетах, они и так клиентов имеют, потому что истинно помогают. И их рекламируют из уст в уста, - продолжил Александр.
- Может, надо было сразу так? – предложил Артур.
- Как? – спросил Аркадий.
- Вот так как Саша стоять у забора этих… и всё узнавать.

К бабке по новому адресу добрались только к вечеру. Раз не были записаны, решили идти втроём.
Во дворе было тихо, пёс спал в будке, не ведя и ухом. Они беспрепятственно подошли к входной двери и постучали.
- Кто здесь? – почти сразу услышали сухой низкий голос.
- Мы к вам за советом, - начал Артур.
- Утром, утром приходите!
- Нет, бабушка, надо сейчас. Очень! – заскулил Александр.
- Утром, утром! Уходите!!
Троица задумалась. Уходить не хотелось. То ли действительно чувствовалось, что она что-то умеет и может, то ли сказывалась усталость и вымотонность, потому желание было цепляться до конца, в надежде получить хоть какой результат. И тут, внезапно для двух остальных, Артур отошёл на два шага, развернулся и, подпрыгнув, выбил ногой дверь. Друзья машинально, не думая последовали за, вбежавшим в открытый дом, Артуром. Пока Аркадий и Александр подоспели, Артур уже держал бабку за горло, пригвоздив к стене.
- Говори, ведьма старая, как на них выходишь!
- Не вых… не знаю….
- Отпусти бабку, - посоветовал Александр.
Артур послушно убрал руку и помог бабке опуститься на стул.
- Хлопци, йдыть до дому, - сказала она, потирая горло.
- Слушай, старая, нам надо знать, что ты знаешь о тех, кто тащит из нас энергию, ты понимаешь о ком я, - продолжил Артур  допрос, но уже без пристрастия.
- Сынки, ничего я вам не скажу, - проговорила она уже на русском и, взглянув на Аркадия, сказала, - у тебя дочь….
- Да, - подтвердил он, - а что…
- А эти двое…
Артур вытащил пистолет и приставил к горлу вещуньи.
- Говори о том, что спрашивал, не то…. – и взвёл курок.
- Стреляй, хлопче… (потом, после паузы, осмотрев всех троих)… хоть я и не та, кто вам нужон, - ответила старушка.
- А кто, кто мне нужен???
- Руслан… Руслан Даньшин.
- Где мне его найти? – убирая пистолет в карман, спросил Артур.
- В тюрьме сидит.
- Зачем он нам?
- В далече может свернуть….
- А кто мы для тебя? – всматриваясь в старуху, спросил Александр.
- Сынки, сынки божьи. Вам и повелевать.

Только отъехав на приличное расстояние, они смогли заговорить о случившимся.
- Что она хотела сказать о моей дочери? – заговорил первым Аркадий.
- Не бери в голову, - сказал Александр.
- Но она же как-то узнала, что у меня именно дочь, - настаивал Аркадий, - меня аж дёргает до сих пор. Могла она что-то на дочь сделать….
- Не волнуйся, дрянь всякую наслать может от страха, - сказал Артур, - она же не была испугана.
- Хорошо, - сказал Александр, - как мы найдём этого Руслана?
- У меня есть каналы, - ответил Артур, - фамилия, имя есть – значит найдём.
- Что значит: далече может свернуть? – озадачился обеспокоенный Аркадий.
Вопрос остался без ответа. Ехали молча.

                Глава 5

Артур поднял былые связи и через милицию узнал, что Руслан Константинович Даньшин отбывает срок за угон автомобиля в исправительно-трудовой колонии общего режима в пригороде. Направились прямо к начальнику. За пригоршню долларов тот разрешил побеседовать с отбывающим срок хоть на целый день.
Серые стены, выполненные грубой цементной замазкой, тускло мерцающая лампа, свисающая с потолка и сбитые наскоро, довольно затёртые,  лавки и стол. Троица сидит за столом, лязг замка, скрип двери и перед ними предстаёт Руслан: лет сорока, всклокоченные густые волосы, местами уже с сединой, худощавое тело, мятая футболка и джинсы. Зоркий глаз серых глаз обвёл всех троих. Лязгнул за ним замок и вошедший произнёс:
- И какого?
Артур выдержал паузу, будто мастер переговоров с преступниками, а затем начал:
- Наша общая знакомая пообещала твою помощь.
- Н-да… в чём?
- По поводу дальних переходов….
- Баба Надя, что ли?
Артур надвинулся телом в сторону Руслана, приподымаясь из-за стола:
- Объясни, что ты умеешь, можешь и тебе скостят срок, либо… что ты выберешь….
- Да? Вот так сразу!
Все молчали.
- Фига вам! – и стал стучать в железную дверь, - начальник!!!
- Сядь! – крикнул Артур.
- Чего мне с тобой тут рассиживаться, - перестав стучать, но так и не сев, сказал Руслан.
- А чего бы ты хотел? – спросил Артур.
- Устриц. А ещё выйти отсюда, - наглым тоном заявил преступник.
- Ну, устрицы тебе привезут, а о том, чтобы выйти….
- Тогда пока! – и опять стал барабанить в дверь.
- Куда тебе выйти?! Ты только срок начал тянуть! – возмутился раздосадованный Артур.
  - Я не говорю навсегда, - опять перестав стучать, - только чтобы устрицы поесть.
- И там ты мотанёшь! – не выдержал Александр.
- Ну, это как вы будете следить… - нагло заявил он.

 Начальника умаслили за пять тысяч зелёных. К девяти вечера должны были его предоставить обратно.
В ресторане тот повёл себя как истинный гурман. Устрицами, божоле, уткой по-пекински дело не кончилось, он захотел лангустов и крабов. Пришлось переехать в другой ресторан. Все трое были настороже, буквально держали за руки заключённого. Тот же, со своей стороны, не проявлял никакого беспокойства или дискомфорта, будто обедал в ресторанах и вчера.
 Икнув от восторга после всего поглощённого, он начал:
- Что вы хотите от меня, господа?
Артур еле выдохнул и сказал:
- Наконец-то снизошла на нас благодать! Нам надо знать, как и куда ты можешь перемещаться…
Трое застыли в ожидании, боясь лишним движением спугнуть говорившего. Но тот начал спокойно и открыто:
- Значит так, умею это давно, не знаю и сам как это получилось, но только повторяю три раза: Бульказьякасс, Бульказьякасс, Бульказьякасс, и закатываю глаза.
И он исчез. Нет, тело его оставалось на месте, но оно было мёртвым. Его жизни не было внутри. Он сидел как статуя за столом: не дышал и не двигался ни единым мускулом.
Трое ахнули, не успев испугаться за последствия исчезновения, и, вдруг, почувствовали, все трое, как горит левая щека. К чему бы это?
Тут Руслан вернулся. И, улыбаясь, спросил:
- Ну, как?
- Впечатляет, - намеренно сдержанно сказал Артур, - это каждый может?
- Не знаю, - он пожал плечами, - вы двое (он указал Артура и Александра) точно можете, а этому (показав на Аркадия) надо ещё учиться. Ну, что щёки горят?
- Да, - провозгласили все трое.
- Это я вам по пощёчине дал, не сочтите за оскорбление, - улыбался довольный Руслан, - чтобы всё наглядней было.
- То есть ты… - начал Артур.
- Мотаюсь в прошлое, - согласился Руслан, отпивая ещё вина.
- Грандиозно, - не выдержав, вставил Аркадий.
- Увы, но в жизни это не помогает… - о чём-то о своём задумался Даньшин.

Когда возвращали его в камеру, Руслан обернулся и сказал:
- Свою жизнь не поменяешь, ты лишь соглядатай…. – и, обращаясь к Аркадию, - ты там ничего не найдёшь.

Когда ехали назад, Аркадий попросил:
- Вернёмся к бабке.
- Ты уверен? - только и спросил Артур.
Молчание Аркадия было принято за уверенность.

Аркадий вошёл в дом. Бабка сидела за столом с включённой лампой, будто ждала его.
- Тебе чего? – спросила она.
- Про дочь хочу спросить…
- Ничего не скажу… лишь ты силён за счёт неё…. Уйди!
- Простите нас… - сказал на прощание Аркадий и, положив на стол две сотни, пошёл на выход. За спиной он услышал:
- Завтра приди, как солнце зайдёт…
Он решил ничего не говорить о последних словах бабки друзьям.

Вернувшись в город, все уснули и лишь на утро начали разговор.
- Когда будем пробовать? – спросил Александр.
- Не знаю, - задумался Артур, - а вам не страшно?
- Так, чуть-чуть, - ответил Александр.
- А я попросил бы отложить это на завтра, - обратился Аркадий, - мне сегодня надо домой с ночёвкой, а завтра тогда вместе… а то мало ли что… хоть дочь увижу напоследок.
- Я с тобой согласен,- сказал Артур, - но, думаю, прощаться с семьёй не стоит. Ничего страшного не будет. Разве что нам надо решить куда отправиться.
- В древнюю Грецию! – предложил Александр.
- Почему именно туда? – поинтересовался Артур, - почему не древнюю Русь?
- Не знаю… - хмыкнул и пожал плечами Александр.
- Нам надо знать, какую цель мы преследуем под средством перемещения, - высказал Аркадий.
- Точно! – согласился Артур, - тогда войдём в интернет и почитаем.
- Что будем читать? – спросил Александр.
- Я думаю самую древнюю цивилизацию, - предположил Артур, включая компьютер.
- А я думаю надо искать в первую очередь правителей-близнецов, - предложил Аркадий.
- А что такие были? – спросил Александр.
- Масса! – воскликнул Артур, уже открыв страничку википедии в интернете, - представляете: боги-близнецы часто появлялись то тут, то там, у разных народов…
- А Ромул и Рем – основатели Рима?! - сказал Аркадий.
- Сейчас, - и Артур кликнул по ссылке, - только Ромул… они поспорили с Ремом о том, где закладывать город, ну и Рома братца убил…
- Интересно, а кто из них был инопланетянином? – задал вопрос Аркадий.
- А может оба! – предположил Александр.
- Я думаю тот, кто убил, - сказал Артур, - в принципе, он положил основу Римской империи, а та, в свою очередь пролила столько человеческой крови. Так что он создал одним из первых мощнейший поток. До римлян, по моему, никто так не воевал… Так, сейчас… вот! Юпитер, их верховный бог, вместо греческого Зевса, что одно и то же. А Марс - был тоже в начале богом плодородия, как Один у скандинавов, а после стал богом войны! А Ромул и Рем – его дети! Ха-ха! Вот теперь всё понятно!
- Ты думаешь, римляне первые, кто попал под воздействие? – задумался Александр.   
- А почему бы и нет? - сказал Артур, - они и на Русь виды имели, но копья обломали…
- А греки, разве не воевали? – сказал Аркадий.
- Все воевали, но такой массовости кровопролития до той поры земля не знала, - настаивал Артур.
- Чего нам спорить, - заключил Александр, - завтра соберёмся, двинем в Рим и всё увидим.
Все согласились. Только Аркадий спросил:
- А в каком виде мы там окажемся?
- Кто его знает… - задумался Александр.
- Как соглядатай, так сказал Руслан. Значит, будем видеть, слышать, но бездейственно, - высказал гипотезу Артур, - жаль, что он не разговорчив… я бы его допросил…
- Да ты вообще – зверь! – не выдержал Аркадий.
- Чего ты? – изумился Артур.
- Бабку чуть не угробил, - продолжил Аркадий.
- Да… я думал, ты её задушишь, - согласился Александр.
- Да чего вы! Я просто действовал, как чувствовал, - стал оправдываться Артур, - она бы нам ничего не сказала, если б мы с ней мягко… Разве нет?
- Согласен, - мотнул головой Александр, - но Аркадий прав – ты действовал как матёрый волчара…
- Ну, не знаю, - чуть разобидевшись сказал Артур, - самим надо было решать что-то, а вы постояли бы и, развернувшись, ушли бы… На войне все средства хороши!
- Против врагов – да! А против своих нет! – уверенно сказал Александр.
- И против своих тоже! Мои наивные друзья, - завёлся Артур, - вы думаете, что войну в сорок пятом мы выиграли бы, если б не было жёстких мер по отношению к своим же?! Чёрта с два! И бежали бы, и отступали бы… не все, но многие.
- Но были и перегибы… - начал было Аркадий.
- Не бывает перегибов, когда цель – свобода целой страны! – утверждал Артур.
- А то, что тех, кто попал в плен, потом судили, расстреливали – то же правильно? Без перегибов? И бывало, освободившись, бежал пленный к нашим, а они его в расчёт – это правильно? – спросил назидательно Александр.
- Правильно! – резко выпалил Артур, - потому что на войне нет времени разбираться, что бывший в плену – завербованный врагом шпион или наш честный, которому просто свезло. Возьмёшь такого обратно, как брата, а он весь полк под обстрел выведет, тысячи уничтожит, предатель! А так его одного осудили и всё! Не гуманно – да, но война не прогулка в саду! Не повезло – попал в плен, значит, такая судьба. Трус – перейдёт на сторону врага, выдаст своих, отчаянный смельчак либо нарвётся на пулю, успев уложить парочку вражин, либо застрелиться. А ещё бывает расчётливый: вдруг повезёт, выберусь…. И, с точки зрения биологии, он прав, жить надо до конца. С точки зрения великой цели, заключённой в победе многомиллионного народа, – потенциальный предатель, потому как жизнелюб, за жизнь держится до последнего, и, при определённых обстоятельствах, таки сможет теоретически предать.
- Да-а, крепка, у коммунистов идеология, - заключил Аркадий.
- Крепка, - немного обозлённо сказал Артур.
- Ладно вам, гуманисты-коммунисты, - вступил с миротворной речью Александр, - пускай мы разных политических взглядов, но враг у нас сейчас один. Давайте прибережём силы.
Аркадий и Артур улыбнулись, взглянув друг на друга, и пожали руки.
 
                Глава 6

Проведя весь послеобеденный день с семьёй, поиграв с дочерью, Аркадий поужинал и вызвал такси. В полной темноте таксист подъехал к бабкиному забору:
- Вы там не долго, а? А то муторно тут как-то….
- Не больше получаса, простой оплачу в два раза больше, - выходя, оповестил водителя Аркадий. Тот успокоился, особенно второй половиной фразы.

Старушка ждала его также за столом.
- Чего хотел ты? – и, не дождавшись ответа, продолжила, - про дочь не волнуйся, она сильна, вся сила у неё, про себя, а что мне про тебя говорить… не нужны тебе те двое, другие они, побалуешь с ними и домой пойдёшь. Да ты и сам это уж додумал. Чего хотел?
- Наверное, всё… - задумался Аркадий, - не знаю… а Руслан – он кто?
- Речь тебе поведу о нём, и ты меня оставишь, согласен?
 Аркадий согласно кивнул.

                История Руслана Даньшина.

Выросши в могучей Сибири, Руслан решил покорять мир, начав с Москвы. Цепкий ум, точёный силуэт, густая копна волос, глаза с поволокой – радует не один девичий взгляд. Отучившись на отлично, поступив на хорошую должность, он женился и, как это редко бывает, на ангельской души красавице. Родились дети. Семья цветёт, и нет предела счастью! Карьера идёт в рост, его приглашают за границу, он нужен, ценен. И вдруг всё доходит до абсурда: сын становиться наркоманом, жена изменяет, дочь наглеет с каждым днём, требуя больше и больше денег на личные расходы. Он почти сходит с ума. Но работа остаётся единственным местом постоянного успеха! Погрязая в неё, он уходит от своих семейных проблем. Практически становится миллионером, в валютном эквиваленте. И чем лучше на работе, тем хуже дома. Сына пытается лечить, тот сбегает из лечебницы, похищая деньги и порезав охранника, а это всё происходит заграницей. Его садят в тюрьму – не отмажешь. Дочь потихоньку спивается, не могущая разобраться в своих многочисленных любовниках. Жена уходит к своему массажисту. Он остаётся один никому не нужный…. И бросает всё. Остаток денег отдаёт на благотворительность, возвращается домой и путешествует налегке. Но тяжесть на сердце не уймёшь и, оказавшись в городе на Днепре, он слышит старое придание о том, что здесь сильный энергетический центр. Он задаётся вопросом, изучает. Попутно перебивается разными черновыми работами, здоровеет телом, просвещается головой. Понимает, что человеку нужна лишь малая доля того, что он имел. И теряет смысл всё то, за чем он гнался. Так или иначе, как-то раз он заходит к бабке Наде за советом. Та чувствует его, осознавая, что он особенный и растолковывает всё, что понимает о нём. Тогда он, ещё более просвещённый, засыпает по пути на лугу и слышит заветные три слова, которые ему будто шепчет трава. И он пользуется новой возможностью вдоволь, но, к его разочарованию, она не приносит ему былого счастья, не приведёт его детей к норме, не вернёт жены…. Тогда он шалит напропалую, ибо страха у него нет, он пережил его достаточно. Делает всё, что хочет, кроме: тех вещей, что направлены на лишения человека свободы и насилия.
- По вашему рассказу ему должно быть лет пятьдесят с лишним… - сказал, после того, как бабка замолчала, Аркадий.
- Ему так и есть, а что молодо голуб выглядит, так чего тут дивиться. Когда человек живёт с душою в ладу – он всегда моложе своих лет. Мне вот девяносто семь.
Аркадий подивился, старушка была лет на семьдесят не более.
- Спасибо вам, - сказал Аркадий.
- Прощай, - ответила старушка.

Аркадий, вернувшийся в дом Артура, решил не рассказывать о своём посещении бабки, дабы не обличать недоверие к братьям. Оно было вызвано боязнью не за себя, а за свою семью. Ему было страшно, что кто-либо из друзей, оказавшись пришельцем, может повредить его дочери и жене, которых он очень любил. Потому всю услышанную информацию он скрыл.

Друзья сели на пол в комнате Артура, взялись за руки и провозгласили, закатив глаза: 
  - Бульказьякасс, Бульказьякасс, Бульказьякасс.
Договорившись об одной, единой мысли – посещении, только что основанного, города Рома, троица вошла в прошлое.

На удивление, все трое оказались в древнем городе. Мощёные камнем улочки, по краям которых глубокие сточные каналы. Двухэтажные глиняные и трёхэтажные каменные дома, поражали своей чистотой и убранством. Камень к камню был так затесован, что практически не было щелей ни на стенах, ни на тротуарах. Цветы в горшках пестрели яркими цветами почти в каждом окне. Люди чинно и важно ходили по мостовым в белых, грубой, тяжёлой ткани, тогах. Сандалии на ногах, плотно обвивали выделанной кожей идеальной формы конечности граждан. Никакой спешки или суеты не наблюдалось, казалось, город застыл в вечном отдыхе, хотя, приглядевшись, наши соглядатаи имели возможность обнаружить кузни, где кипела под жаром работа, пекарни, что кудились печным дымом. И, выйдя на центральную площадь с базаром, увидели городской рынок: всевозможные ткани, шелка, парча, хлопок, продавались в лотках справа, слева же выстраивались в шеренгу всевозможные орудия труда, мотыги, плуга, жернова. Посредине шутовство заняло место: факиры показывали фокусы, глотатели огня устраивали феерическое шоу, подбрасывая факелы, туша их ртом; шуты и скоморохи веселили народ. 
На небольшом постаменте, далее, в глубине площади, стоял поэт и декламировал стихи. За ним стояли диковинно расписанные колесницы, лощёные кони, мохнатые собаки пятнистого окраса. Сквозь толпу покупателей и просто зевак, проходили по двое-трое блюстителей порядка или сборщиков податей в металлизированных пластинами жилетках и шортах, с коротким мечом, висевшем на боку, и, до блеска натёртых, медных шлемах. Всё окружающее составляло покой и порядок. Довольные дамы в длинных от кремового до красного цветов балахонах, перепоясанных на талии и под грудью золотой нитью. Радостные дети в лёгких льняных накидках, суетились вокруг них. Мужчины со свитками в руках проходили, не опуская высокоподнятой головы, мимо шутейной части, направляясь к месту продажи лошадей и колесниц. В конце рынка был овощной и мясной отделы. Зеленели ряды всяких пряных трав, горели красным отливом сливы и яблоки, выстроившись в пирамиды. Клубни, корневища с яркой и сочной ботвой. Выделившие сахар кристаллами – блистали сухофрукты, зазывая покупателя обзавестись ими для дальней дороги. Вина и квасы, продаваясь в кувшинах, разливались каждому встречному в собственную чашу бесплатно, если он прихватил таковую с собой, ради рекламы своего продукта. Пиво из больших медных бочек разливалось вдали на спуске в маленькие деревянные бочонки, и закупоривались холщовой пробкой.
Друзья словно плыли над толпой, одновременно чувствуя всё, но без возможности стать соучастником действий. Пройдя весь центр, они оказались на окраине, где возвышался одиноко на холме, видимо основателя города, дворец. На вид это была сеть двухэтажных построек, соединённых между собой коридорами, с возвышавшемся шпилем трёхгранной формы посередине. Отделка наружных стен была представлена серым камнем с белёсыми разводами. Центральная лестница была выложена мраморными плитками зелёного окраса. Очутившись посреди огромного зала, по всей видимости, служившего для приёмов, они обратили внимание на огромный балкон с колоннами, служившим одновременно одной из стен комнаты. Вид с этого балкона открывался колоссальный: терассы, сады, одинокие белые домики, утопающие в зелени кипарисов, холмы, распахивающие бездонное голубое небо. 
Вошёл Ромул, брошенный с братом отцом, один из вскормленных волчицей. В след за ним вошла женщина божественной красоты. Длинные белые волосы спускались ниже плеч, лицо, покрытое закрученными локонами, практически не было видно, но оно было заранее прекрасно, белая одежда блистала украшениями: золотая брошь на перевязи через плечо и обруч на округлых бёдрах. Она сказала:
- Сын мой! Тебе ли не пристало гневаться? Удел твой – город расширять!
- Но там другие люди, что дам я им, кроме горя?! – вопрошал он.
- Ты дашь взамен печали их – порядок!
- Неужто мало мне порядка здесь?
- Вершить везде свою лишь правду надо! И твой отец всё знал уж до поры…
- Пока Юпитер не воздал ему в награду – низвёл в тартарары!
- Детей своих отцы всегда боятся, они ведь крови той, да лучше и сильней. Вот и избавится хотят от вас быстрей. Решайся – твой лишь час.
- Уж Рем бы встал тут между нас… - опустив голову.
- Но его нет, и ты отныне свершаешь судеб перспективы!
- Согласен я, иду в поход, - и выходит из помещения.
- Аб ово Леда сей исход, - провозглашает женщина и исчезает.

Обессиленные тела троих друзей с жадностью поглощают частыми вдыханиями воздух. Восстановившись через несколько минут, начинают анализировать увиденное.
- Друзья, вы поняли, что это была Инципера! – воскликнул, обрадованный тем, что у него получился этот переход, Аркадий.
- Ну, да, - отозвался ещё не совсем пришедший в себя Артур.
- Кто? – насупился Александр.
- Та, с Ромулом, - воодушевлённый увиденным, продолжал Аркадий.
- Но она же назвалась матерью его? – не понял Александр.
- Так же она может назваться матерью и вам, - уточнил Аркадий.
- Да, Саша, а ведь и правда… и самое страшное, что она мне понравилась, - сказал задумчиво Артур.
- Да? – удивился Александр.
- Любовь зла, - добавил Аркадий.

                Глава 7

                Сон  Александра.

Дождь. С неба льёт проливной дождь. Свежо и уютно – он стоит у стены под козырьком здания. Капли редко, но всё ж попадают в лицо. Хорошо! Так бывает хорошо только в молодости, в беззаботной, но насыщенной жизнью молодости. Экзамены позади, скоро придёт она, и они отправятся гулять по городу. Без дела, без цели…. Получая огромное удовольствие от созерцания друг друга. Немного слов… а зачем их много, когда друг друга можно читать, смотря в любимые бездонные глаза. А вот и она! Под зонтом, он взглянул на небо – а дождь-то уже кончился. Свежесть воздуха напоминает первый поцелуй, также кружит голову и манит безбрежным счастьем. Он обнимает её, задумываясь: как же он мог тогда её покинуть? Тогда в молодости… сейчас бы он держал её обеими руками и не выпускал. А тогда…
Он отстраняется и говорит:
- Я тебе должен кое-что сказать…
- Нет, это я должна тебе кое-что рассказать, - пред ним стоит Инципера, правда в теле его первой любви, но он точно знает, кто с ним говорит.
Она поправляет волосы, слегка улыбается и нежно смотрит на Александра:
- Вот мы и встретились.
Халбеков молчит. Нет, он не испуган, он поражён, он влюблён… в свою бывшую… нет….
- Ты хочешь понять? Ты хочешь знать? Я тебе расскажу, - продолжая смотреть с необъятной нежностью, - слушай…
Александр внимал рассказчице.
- Представь себе шатёр в абсолютно бескрайней пустыне, и ветер не шелохнёт песка на барханах. Кругом ночь. Ткань шатра легка и невесома. За ней появляется свет. Он усиливается, становится всё ярче и ярче. Ты уже чувствуешь жар, исходящий из шатра. Свет такой силы, что ты видишь мельчайшие частицы пыли внутри, не говоря о груде вещей, оставленных там хозяином. И вот стены шатра начинают дрожать, сначала еле-еле, потом сильней, ещё сильней и с небывалой силой, отрываясь от земли, стенки шатра выворачиваются вверх дном. От этой силы, всё, что ранее находилось внутри – вылетело наружу и разлетелось во все стороны и далеко-далеко.
Вот так тут, у вас четыре миллиарда лет назад по вашему календарю произошёл большой взрыв. Шатёр - был той планетой, что здесь была одна в системе. Взрыв был так силён, что планета не разлетелась на осколки и не превратилась в чёрную дыру, она вывернулась огненным содержимым наружу и увеличилась от серии взрывов. Это ваше солнце. Разлетевшееся в разные стороны превратилось, со временем, в планеты, те, что за астероидным кольцом. Обладая колоссальной энергией, солнце потом стало рождать планеты. От него стали отпочковываться сначала Марс, потом Земля, Венера. Меркурий появился последним и совсем недавно. Почему был взрыв и что была за планета до него – не спрашивай, мне не ведомо. По мере отхождения от матери солнца, планета набирала вес и размер, охлаждалась, на ней зарождалась жизнь. Она претерпевала изменения, например отпочковывала от себя материал, создавая себе спутник для подсобного ведения контроля за внутренними, как вы называете природными явлениями. Поэтому Венера и Меркурий не имеют спутников, они ещё не достигли того уровня и не имеют тех процессов за которыми нужен контроль. Ваша луна ведёт многие процессы в мире, а также является природным календарём, эдакий хронометр висящий в небе, чтоб быть всегда под боком. Первой к старту жизни пришёл Марс, как обычно и бывает с первым опытом, не дошёл до совершенства. Были явные погрешности в системе: постоянные катаклизмы, жизнь то появлялась, то угасала. Всё живое могло внезапно исчезнуть под воздействием центробежных сил. Потом шло опять восстановление. Такой её мы и застали, но выбирать не приходилось. Тот самый взрыв, что принёс в вашу систему видоизменение, сказался катастрофическим отголоском в нашей системе и погубил всё живое на нашей матери-планете. Объяснять кто и как там жил – не буду, да и смысла нет, тебе не понять этого. Уцелевшие успели улететь. Долго, очень долго искали мы где прибиться и вот нашли живую планету, там и осели. Всё стало на свои места. Мы стали преобразовывать тот мир под себя, было сложно, но нам удавалось. Потом начали поглядывать на подрастающую Землю, желая туда переселиться по двум причинам: первая, Марс уже остывал, более отдаляясь от солнца; вторая, климат на Земле был лучше.
 Мы делали первые пробы, изучали грунт, растительность. Разумных существ не находилось. И в наши планы вдруг вторгнулась Нибиру – пересекающая планета… как бы тебе пояснить… такой, скажем, космический корабль размером с планету, на котором живут гуманоиды, то есть разумные существа белковой природы. Анунаки, так звали пришельцев, решили использовать планету в своих целях, мы были против. Завязалась борьба – мы проиграли. Оставшиеся десять улетели и поселились на Венере, в глубоком кратере арханоиде. Дойдя до совершенства в области поддержки жизненных сил, мы достигли максимума – мы поглощаем энергию из потока который создаём.
- Что тут хорошего? – спросил, до того онемевший, Александр.
- Мы вечны! Нам не нужно потомства, а мысль бесконечна и рождает в своих метаморфозах удовольствие для нас, если ты хотел об этом узнать.
Инципера продолжила:
- Анунаки стали выкачивать из вашей плодороднейшей земли полезные ископаемые, но через сто тысяч лет устали и решили создать себе рабов, чтобы те могли не только работать, но и понимать приказы. Взяли яйцеклетку прямоходящей обезьяны и семя молодого анунака, но в результате первых опытов получались уродливые гибриды. Таких и сейчас много среди вас, низшие люди, не способные к познанию, созиданию, творчеству, воспринимающие только грубую физическую силу, это как раз те, что и произошли от обезьяны. Потом решили, что первого раба должна родить богиня, тогда и выйдет толк. Родился Адамах, что значило землянин. Уже без родов создали ему клон другого пола, для воспроизводства себе подобных - это была Ева. Плодится и размножаться стали. Работа пошла. Но так уж красивы были земные женщины, что анунаки стали брать их в жёны. И дети, родившиеся от такого союза, были наделены познанием, божьей искрой. И вскоре, поумневшее человечество отказалось быть рабами. Тогда анунаки решили затопить планету. Мировой океан вышел из берегов, и всё живое покрылось солёной водой. Но один из верховных анунаков Эа пожалел людей, да и спас одну группу, предупредив их. Он был причастен к созданию человека и как истинный художник ценил своё произведение. Те построили большую лодку… дальше тебе известно.
Верховные анунаки улетели дальше в пространство, а другие остались и стали жить среди людей после потопа. Они дали начало родов всех правителей вашего мира, потому и гласило правило: всякая власть от бога.
- А что единого бога – нет? – спросил Александр.
- Есть – Абсолют, но тут его совсем не чтут…. Вы, люди, боретесь и больше верите в названия, чем истинно веруете.
- А вы зачем пьёте нашу энергию, - наконец задал наиглавнейший вопрос Александр.
- Ну, во-первых, не твою и не твоих сегодняшних друзей мы не пьём! Разве не достойны те, с кого мы снимаем поток энергии, того, что с ними делают. Разве они правильно живут? Они понимают истинную цель жизни? Их заботят остальные? Нет! К чему тогда твои вопросы? Мы нашли тех, с кого питаться, а тебя и твоих сегодняшних друзей не должно волновать. Вас нам не поставить на поток – вы сильны, вот и всё. Волк не сумеет завалить здорового быка, а слабого, больного он просто добьёт. И в том закон природы. Абсолюта, если хочешь.
- А к яйцу подселять клона –близнеца? – не сдавался Александр.
- Сын мой, тогда тебя бы не было…
- Я не сын тебе! – вскричал Саша, - и я бы по любому был бы, это Артур должен тебя благодарить!
- Нет… ты…
Александр проснулся в поту. От последних слов его бросило в жар.

Халбеков рассказал о своём сне друзьям, умолчав о последней части разговора с Инциперой.
- Значит, она может выйти на контакт с нами, - задумался Артур.
- Я вижу, оставила она тёплый след в твоей душе, - сказал Александр.
Артур молчал. Аркадий, поразившись услышанному, произнёс:
- Так что, выходит мы все, люди, тут пришельцы?!
- Выходит так, - согласился Александр.
Артур сидел нахмуренным и, после паузы, сказал:
- Она так действует… так умно и хитро… Вы думаете это всё правда?
- Ну, очень похоже, - сказал Аркадий.
- А я думаю так: метод борьбы её – свести на нет все наши начинания, мол, зачем воевать? Так всё ясно! Ребята, акститесь! Всё хорошо, вас же не трогают! Мы спокойненько доим ваших соплеменников, а вы сидите – не мешайте. Это может значить только одно: они боятся нас и потому хотят, чтоб мы всё забыли и зажили как раньше. Ничего не видя, не слыша и не говоря.
- Ты прав! – согласился Аркадий, - метод преподнесения правды иносказанием.
- Технология войны, - продолжил Артур, - как фашисты: Русский сдавайся, зачем воевать, мы тебе дадим свободу. Такая пропаганда была, а на деле Гитлер собирался уничтожить под корень славянские народы.
- Ты думаешь всё так серьёзно? – спросил Александр.
- А то как! Вот возьмём тебя, Саша. С твоей стороны желание развестись с женой ясно и понятно. А если преподнести с её: он ушёл, оставив всё, бросил работу, отказался от родителей… больной одним словом, шизофреник!
- Так они и трактуют мой уход, вместе с моими родителями… - задумался Александр.
- Вот видишь, правда у каждого разная. И поэтому она тебе и спела о горестной судьбе её народа, в следствии взрыва не где-нибудь, а в твоей системе. Хоть тебя ещё не было на свете, но ты чувствуешь вину, за сей взрыв, ведь в твоей же системе…. А они не нашли ничего лучшего, как присосаться к отсталым членам общества и жрать энергию. Ах, мы проиграли грозным… этим, как их…
- Анунакам, - подсказал Александр.
- Ну, да. Которые хоть и пришельцы, но составляют нашу родовую ветвь. А к тебе пришла в образе первой любви, чтобы ты заскулил и втюрился!
- Артур, ты просто гений, - констатировал Аркадий, - я вот сижу и слушаю тебя не первый день, понимая, что ты лучший оратор среди нас, анукаков!
- Анунаков! – поправил, смеясь, Александр.
Артур и Аркадий тоже засмеялись.
- Я, например слышал, что мы пришли из созвездия Тельца, - сказал Аркадий.
- А я слышал, что с Большой медведицы, - возразил Артур.
- Да, как я вижу, трактовок много, - согласился Александр, - но что нам делать дальше?
- Искать первую цивилизацию, - подытожил Артур.
- Это Шумеры, - уверенно заявил Аркадий.
- Стоп! – вдруг вспомнил Александр, - две вещи мне неясны: первое – почему ты, Аркадий, не близнец, но всё понимал, что говорили во дворце; второе – почему Инципера сказала мне о моих сегодняшних друзьях, а не об одном брате Артуре?
- Значит, она знает о тебе, Аркадий, - предположил Артур, - ты встрял…
Аркадий слегка позеленел.
- А как он понимал речь? – волновался Александр.
- А я вообще её не понимал, - оправдывался Аркадий, - я её осознавал, ведь говорили по-русски.
- Кстати, есть сведения, что древние Шумеры говорили по-русски! – уточнил Артур, -  у них были поселения русских колоний. Так что русский язык они вполне могли знать.
- Ты много сидишь в интернете! – заключил Аркадий.
- Ну, ладно, - сказал Александр, немного задумываясь об услышанном в конце сна, - когда мы отправимся к Шумерам?
- Да хоть сейчас, - уверенно заявил Артур, - наши девяточники собираются только завтра. Только одно нам надо знать наверняка: нет ли кого древнее, чем цивилизация Шумер.
- И как ты это хочешь узнать? – спросил Александр.
- Прочтёт в интернете, - с небольшой долей иронии предположил Аркадий.
- На этот раз нет! – сказал Артур, - мы обратимся к Энциклопедии.
С верхней полки была вынута толстенная книга в красном переплёте.
Шумер считалась первой древнейшей цивилизацией, образованной в междуречье (область современного Ирака) около четырёх тысяч лет до нашей эры.
Шумерам приписывается изобретение колеса, разработка методик орошения полей…
Громко захлопнув книгу. Артур провозгласил:
- Верю, друзья, нас ждёт удача!
- Я даже чувствую, что мы всё там узнаем, - согласился Аркадий.
- И чего было в энциклопедии рыться, итак было ясно… - пожал плечами Александр.
Закатив глаза и, произнеся три важных слова, все трое оказались у вод Евфрата.

                Глава 8

Широкий зелёный луг, окружённый раскидистыми кедрами, упирался в каменистый берег прозрачной и шумной воды, что вытекала из-за холма, видневшегося впереди. Река была достаточно широкой, но не глубокой. Округлые камешки, многочисленно разбросанные по краям берега, переливались на солнце, смоченные водой, разноцветом. То тут, то там, под толщью стекла воды, желтели мелкие золотые самородки. Выше по течению виднелись люди, копошившиеся у реки, доносились одинокие слова:
- Ажно… тыть… замай... воно гляди!
Воздух был чист и свеж, купол светло-синего неба лишь изредка был покрыт белым пушистым комочком облака. По мере приближения, слова доносились отчётливее и складывались во фразы:
- Гойно горазд! – крикнул крепкий, будто налитой силой, муж в белой рубахе, хлопнув по плечу соседа. Они стояли по пояс в воде, держа в руках по ситу, попеременно набирая и сливая воду. Сосед был чуть выше, но худее и стоял с голым торсом.
- Иле.
- Полно те, уж ествы пора! – вышел к берегу коренастый старичок в бирюзового цвета балахоне, сандалиях. На голове его блистал золотой обруч. Волосы были седы, но очень густые.
Мужчины вышли из воды, сменили мокрую одёжку, на примерно такие же балахоны, только белого и синего цветов. Ссыпав с сита свою добычу в полотняные мешочки, повесили те на свои пояса и неторопливо пошли домой, о чём-то хохоча.

За огромным деревянным столом, что стоял под покровом высокого кедра, сидело около сорока человек. На столе расположились фрукты, разнообразные орехи, включая кедровые, насыпаны в глиняные пиалы, кувшины с напитками, проросшее зерно в широких бадьях с деревянной ложкой. Мясных блюд нет, хотя виднеются барашки и козочки, пасущиеся на лугу в дали. Во главе стола сидит знакомый нам уже старик и разрезает большой и высокий каравай. Женщины, сидящие рядом, помогают раздавать хлеб на всех.
- Дивлюсь рачению Ялика, - начал речь старик, поглаживая седую бороду, - ужли себе добро коит? Дмается ме любу мать ище.
(Смотрю на старания Ялика, разве для себя старается? Думается мне невесту хочет иметь)
Высокий Ялик, чуть сгорбился за столом, покраснев. Крепкий, сидевший рядом, загоготал:
- Ширинкою мира не гулючишь!
(Платком от общества не спрячешь)
- Ужли гузаю… - пожав плечами, сказал Ялик.
          (Разве отказываюсь)
- Запростал наш мир дола еси недалече, - продолжил старик, - доступим наверх чаянья. Гойно ить. Злата закамши, приобщить дому любу, знамо ише такова тя. Порадую мя. 
(Заняла наша община места эти недавно. Добудем сверх того, чего ожидали. Изобильно здесь. Золота наловив, можешь совершить обряд свадьбы с любимой, знаю, такая есть у тебя. Поусердствую (помогу) я.)
Ялик заметно обрадовался, приосанился.


- Узно глаголите, други, мира ряда шедши
(Что скажете, вы, друзья, что пришли с соседних общин?) – спросил старец, переключившись с Ялика на дела общественные.
В конце стола поднялись четверо гостей (они отличались покроем тканей одежды и узорами на ней) и молвил один средь них:
- Клан ме ась, ладно и други ме, з доля наша ветаем. Нелад Сумеры мают. Божи е, аз глаголют граты ихне, Энлиль супровод з Анки узли вышли с мерила, доколе Эа эсть, ба доле ниц негоже буде. Тут иха нечисть, Кавгаз прибула, азно одже купа воды. Ведать  пусто нма доле б осли чаялись омна. Омна схну не ведала як купа воды, Боже бережно до нас. Сошедши, коли купли вне, запросталися, злата ищема, закамши мир наш.   
(Поклон мои друзья и я передаём от наших братьев), - все остальные сидевшие за столом, кивнули головами в ответ, - (не есть спокойно у Сумеров. Их божества, как говорят жрецы, Энлиль и Анки уже давно покинули наш свет, лишь Эа тут остался до поры, но вот теперь и он их покидает. Остался тут он, сохранив часть людей, которые причалили к Кавказу, после потопа. Нам не знать их бед, коли б они сами не пришли к нам от кавказских гор. У нас ведь не было потопа, нас боги наши берегли. Мы и спустились, когда воды отошли, за ними в их края и тут вот обитаем, дабы наш народ дополнить златом).
- Схна де?
(Так в чём беда их?) – поторопил рассказ старец.
- Сумеры силу дробят, Божи пши, бо край крупяги буде схна. Мир миру отсели тойбище, свара почнёт. Уджле аз итить… Доля наша буде? Вспять вернуть, верх сквозь мати Ра узреть… Аль ить закамши дале?   
(Ведь власть делить начнут у сумеречных людей между собой божки, что силою поменьше, но страданий будет больше людям. Наступят войны между городами, до нас тут может дело и дойти…. Что делать нам? Вернуть назад и через горы увидеть вновь родимый край… Или с опаской продолжать намыв?)
За столом послышался неясный гул. Старец поднял руку и все замолкли.
- Брать Велес естьмь аз, доколе след по нове лета, коле вспять.   
(Нас Велес тут охороняет, и потому нам след домыть до дня нового лета, а после возвратиться всем домой).
- Разумн, схна коить Энка вспянет, явь буде дивный ся Прецидос. Буде Боже новь лаголят.
(Ещё опаска есть, мудрейший, как Эа след простынет, тут хочет появиться странный… он… Прецидос. И говорят, что это будет новый бог).
- Истьм аз? Веста отсели?
(Кто он? Откуда весть?) – нахмурился старец.
- Брусь сведали грать Анки.
(Жрицы во храме Анки прочитали на камнях…)
- Сшись блиска годи брать! Аж дня плесканья стал черёд, стих азный нам черёд.
(Быстрей нам велено тогда собраться!) – решил старец, - (уж тёплый день купанья был, так значит в первый равный день ветров поры).
- Крупица снежь Кавгаз стерёжит.
(Снега в хребтах Кавказа нас покроют), - хотел было возразить один из присутствующих за столом, в тёмно-вишнёвой тоге.
- Узнал то буде адлеж ме вспять ити, аджно як распростались удле.
(Кто вам сказал, что будем также возвращаться, как сюда пришли), - сказал старец.
Все уважительно и согласно закивали головами, осознав хитрую мысль старейшины пойти не вдоль Черносерого, а по брегу Большого солёного озера. Чуть дольше, но сытнее и практически по равнине.

Первым вернулся Аркадий и начал жадно хватать воздух ртом. Он упал на пол, выпрямлялся дугой, но вдоха не удавалось, лицо стало синеть, потом белеть… и, когда надежда практически угасла, вдруг, с хрипом, получился долгожданный вдох! То же самое происходило с его друзьями. Вернулись поочерёдно Артур и Александр. Когда пришли в себя остальные, Аркадий предложил:
- Надо как-то продумывать выход, иначе, как-то раз мы не вернёмся.
- Я не понимаю что происходит, из-за чего это, - тёр болевшее горло Александр.
- Всё очень просто, - начал Аркадий. Артур заинтересованно глядел на него, - наше горло привыкло постоянно смачиваться слюной и в наше отсутствие, просто пересыхает… если предел сухости перейдёт, мы не сможем совершить вдох и соответственно умрём. 
 - Радужная перспектива, - сказал Александр.
- А если проглотить масло, - предложил Артур.
- Перед переходом? Не знаю… надо попробовать, - задумался Аркадий, - ладно, что мы имеем?
- То, что мы попали именно в то время, когда эти засланцы только вошли в контакт с землянами! – разгорячился Александр.
- Прецидос - предшествующий, это понятно, но чем он занялся, каков его поток мы так и не знаем, - дал вопрос Артур.
- Он главный, - сказал Аркадий.
- Значит, как главный, он обеспечивает всем своим то, без чего поток не работает, - заключил Артур, - а без чего он не может работать?
- Без людей… - предположил Аркадий.
- Свойства, нужды свойства, при которых человек может перейти на ту веху слабостей, которые приведут его к потере самого себя и он составит часть потока… - Артур.
- Страх… - еле слышно, почти про себя, сказал Александр, глубоко задумавшись о последних словах Артура.
- Что? Страх?! – услышал Аркадий, - очень интересно… а почему именно он?
И тут Артур поднял руку вверх и возвёл палец к небу:
- Потому что он причина всего! Заметьте: страх смерти подвигает нас на то, чтобы жить здесь и сейчас, потребляя всё через меру; страх, что женщина не справится, не хватит средств, мужчина от неё откажется, что она слишком молода и т. д. – подвигает её на аборт; страх нападения заставляет нас вступить в схватку, бой, войну первым; страх пред жизнью, со всеми её сложностями и трудностями ведёт к наркотикам; страх перед старением – к ножу хирурга; страх перед неизбежной смертью или тяжёлых ситуаций в судьбе – в руки всевозможных сект, и тому подобного множество.
Потому главный Прецидос вселяет страх, который обеспечивает образование потока всем остальным!
Заставляя людей в состоянии постоянного страха совершать поступки, совершенно противоречащие здравому смыслу, себе во вред, против общества…. А человек животное общественное и без коллектива он не может существовать, начинает деградировать. Попав на необитаемый остров, человеческая личность претерпевает постепенные изменения, в виду отсутствия общения, и результат может оказаться весьма плачевным для бывшего человека, и, может, благоприятным для нового животного. То есть общество разрушиться изнутри, самими его членами, что будут думать только о своём растущем потребительском рте, выгадывая чтобы нового купить или сделать с собой.
- Но так ли страшно то, что они воздействуют на слабые мозги, - рассуждал Аркадий, - ну кто-то стал больше потреблять вещей и продуктов, она там сделала аборт, другая операцию омоложения, третий там ещё что-то…. Мы все ж свободные люди, пусть делают что хотят, но конечно я против наркоманов и войн, а так…
- Ты не прав, Аркаша! – остановил его Александр, - с одной стороны мне плевать, что там дома делает мой сосед, он такой же как и я гражданин, наделённый всеми конституционными свободами. И когда он у себя в постели занимается любовью с мальчиками – меня это не волнует, так же как и не трогает меня, что он жирный, вонючий и малоподвижный. Но! Когда вокруг меня образовываются ещё такие соседи и ещё – мне становится слегка дискомфортно, но, в принципе, это же мои проблемы, так?
- Так, - согласился Аркадий, задумавшись, - к чему ты ведёшь?
- Смотрим дальше: эти соседи заявляют о своих правах вступать в браки со своими мальчиками – это раз, ввести ограничения по передвижению людей с нормальным весом – это два, так как сами-то они неповоротливы, а спортивные фигуры их стесняют, смущают и заставляют чувствовать себя ущербными изгоями…. А это не возможно, чтоб в цивилизованной стране так себя кто-то ощущал! Да и требуют, чтоб по телевизору показывали таких же как они, чтобы не чувствовать себя неполноценными. 
- Ну, ты утрируешь, Саш, - не соглашался Аркадий.
- Саша, кстати, прав, - сказал Артур, - сейчас даже уже запрещено слово «голубой» в некоторых странах, чтобы гомосексуалисты не комплексовали.
- А как же цвет называется? – спросил обескураженный Аркадий.
- Очень светло-синий, - ответил Александр, - мы начинаем жить в том мире, где нормальный человек – исчезающий вид. Мои дети будут смотреть на жирных соседей, разгуливающих со своими мальчиками-жёнами и считать это нормой! С такими мыслями я не подхожу под рамки современного полноценного гуманистически настроенного гражданина мира, я для этих норм ретроград, да вообще человеконенавистник! Враг всего мира! А на самом-то деле – поборник мира, потому что считаю нормой гетеросексуальные браки, с дальнейшим рождением детей! Это наша природа, а то, что не имеет естества для продления рода, чьи отношения не могут дать будущих людей – это враги человечества.
- Может это всё от того, что мы все пришельцы, - предположил Аркадий.
- Я бы предложил смотреть на это с другой стороны: мы не инопланетяне, мы дети богов! – высказал мнение Артур.
- Я согласен с формулировкой, - поддержал Александр.
- И я тоже, - согласился Аркадий, - только меня волнуют две вещи: кто такие наши боги и почему нам везёт попадать именно туда, куда нам надо во время перемещения, связано ли это с тем, что мы перемещаемся втроём с одинаковым замыслом, а как будет поодиночке. 
- Ну, я думаю, нам не просто везёт, а это рука судьбы нас ведёт… может Перун, висящий на стене помогает, - размышлял Артур, - а наши боги, как я понимаю, не были пришельцами, они лишь олицетворяли Абсолют, силы природы. То есть мы должны вернуться к природе, которую мы глупо  стараемся на протяжении веков преобразовать! В этом и есть цель именно нашего самобытного русского народа.
- Но как заставить людей отказаться от всего, приобретённого цивилизацией, и вернуться вновь к природе? – сказал Александр.
- Только силы природы могут привести к тому, о чём мы говорим: катаклизмы, стихийные бедствия, аномальные температуры в разных регионах, Земля сама пытается избавиться от нашей цивилизации, - предположил Артур.
- Ты хочешь сказать, что сама природа решит, что делать с нами и нам не стоит ничего предпринимать? – озадачился Аркадий.
- В том то и дело, что надо, иначе девятка начнёт новую волну, используя наш страх, - сказал Артур, - люди должны перестать испытывать страх. Ведь боязнь перед стихийными бедствиями, голодом, холодом и т. п. сковывает нас. И мы готовы делать всё новые и новые открытия ради комфорта, мнимой уверенности перед завтрашним днём. Потому и убегаем от реальности с помощью компьютерных игр, телевидения, азартных игр….
- Да и мне кажется, что когда зомбированных на потоке станет больше – переделка природы пойдёт так широко, что нам, нормальным, неоткуда будет черпать силы и мы тоже окажемся на крючке, - сказал Александр, - Земля превратится в планету рабов…
- Что, первоначально и было задумано, - заметил Артур.
- Погоди, но древние Русы, которых мы наблюдали, не имеют той легенды, что присутствует в каждой религии…
- Да, но если верить, что Инципера тебе не солгала, то на земле не было человека до создания Адамаха Анунаками, - возразил Артур.
- Ты хочешь сказать, что как верёвочке не виться… - задумался Александр, - всё равно конец один!
В квартире Артура опять погас свет. Потянуло гарью…





                ЧАСТЬ  IV
                Гряда

                Глава 1

В тот день случился пожар в доме Артура, горела электропроводка. Было это обусловлено происками инопланетян или просто обветшалостью коммуникаций неизвестно, только друзьями было принято решение тут же уехать на дачу Артура. Пожарные приехали довольно скоро, и дым не успел задать серьёзного ущерба жизни жителей дома.
Наскоро собравшись, отправились на лоно природы. Дом был остывший и неуютный, но разожгли камин, мать Артура приготовила горячий чай и умиротворённость домашнего очага быстро воцарилась в нём. Артур пару раз выезжал на квартиру за некоторыми вещами. Электричество восстановили на третий день, но вид подъезда желал лучшего: запах гари присутствовал повсеместно, стены и потолок были чёрными, а пол скользил от сажи. Мать, за последнее время ставшая спокойной и безмятежной, обрадовалась переменам и стала готовить список семян растений, которые собиралась посадить в наступающую весну. Наша троица, в некоторой оживлённости происходящего, задалась главными вопросами: как во время перехода в прошлое можно воздействовать или, вернее, участвовать в событиях, ведь удалось Руслану дать им пощёчины, и какова легенда появления человека у древних славян. Второе почерпнуть из книг или из интернета было не возможно, так как информация о древнерусских богах исчерпывалась описанием характеристик богов, остальное кануло в лету. Также делался акцент авторами на то, что переписчики древних летописей были в основном монахи и, соответственно, отсекали всю информацию не полезную им и их религии. Основное гласило: славянские народы никогда не были воинственными. Значит, изначально, они были созидателями! Что и есть свойственно нормальному человеку. По поводу первого вопроса, Артур съездил ещё раз в тюрьму. Руслан Даньшин отказался с ним встретиться, но прислал через охранника «маляву». В ней значилось: «Не суйся, куда не след. А если уж невтерпёж, то: Чур меня! Чур меня! Чур меня! Большего я не знаю, прощайте!»

Вооружившись новыми знаниями, друзья приготовились отправиться во времена начала правления князя Владимира, который крестив Русь, приказал уничтожить все идолы старой религии, именно с этого момента и стала исчезать любая информация о русских богах. Отголоски старой веры ещё продержались более пятисот лет, великому князю Ивану IV (Грозному) докладывали, что и по сей день люди ходят в леса и молятся там истуканам языческим.

Сев в круг, предварительно прополоскав горла оливковым маслом, произнесли заветные три слова… и ничего. Тогда ещё раз закатили глаза, произнесли слова… и ничего!!!
- Что произошло?! – вытаращил глаза Аркадий.
- Может, дело в масле? – робко предложил версию Артур.
- Не знаю… не думаю, - ответил мрачный Александр, - а вдруг нам это всё просто казалось…
- Ну, да! Скажешь ещё, - сказал Аркадий.
Все впали в прострацию. Нерешительность и безысходность овладела ими, никто не мог ничего сказать. Было такое впечатление, что каждый задавался вопросом: кто он и что тут делает, а ещё что делать дальше…. Мир, общение, их дружба на мгновение потеряли всякий смысл. И, казалось, не было больше ничего в их жизни, только пустота….
Артур, наконец, прервал тишину:
- Не будем раскисать! Надо вспомнить, всё вспомнить, что нам сопутствовало раньше… чего-то мы забыли сделать или квартира каким-то образом….
- Инципера говорила, что гнев… - начал Александр.
- Так, гнев, страх… в крови, ну дальше! – поторопил Артур.
- Сильные предки… - продолжил Александр.
- Перун! – выпалил Аркадий, - вы забыли Перуна!
Саша с Артуром посмотрели друг на друга и второй сказал:
- Точно! Мы совсем о нём забыли…
- Он остался в квартире, - согласился Артур, - и без него нам никак…
- А мой у жены, надо будет тоже забрать… как-нибудь.
Друзья выехали в город.

Подойдя ближе к двери в свою квартиру, Артур увидел приоткрытую дверь и остановился. Александр, поднимавшийся следом за ним, всё понял сразу:
- А ты не мог её не закрыть…
Артур иронично глянул на него. Аркадий, стоя сзади них, ещё ничего не понял.
Квартиру взломали не далее как вчера, замки были целые, будто открыты ключом. Все вещи были на месте… кроме железной маски Перуна….
В милицию обращаться не было смысла. Но им троим было ясно кто, а вернее, по воздействию кого это было сделано.
Сев на ступени подъезда, Артур закурил. Александр к нему присоединился. Аркадий, пытаясь как-то встряхнуть друзей, остался стоять и сказал:
- Ну, во-первых, может, остался он у Саши ещё висеть…
Артур и Халбеков в раз подскочили с криком:
- Чего ж ты сразу…
- Я думал вы помните… - побежал за ними садиться в машину Аркадий.

Александра ждали в машине.
Дверь открыла Вера:
- Ой, кто к нам пришёл! – она стала в позу, - вернуться решил?!
Александр изумлённо смотрел на неё, только изумлялся не ей, а себе. Тому как он с ней мог какое-то время жить и считать себя счастливым…
- Вера, мне надо в коридоре…
- Ага, так ты за вещами!!! Пошёл вон, - она закрыла собой дверной проём, - тут ничего твоего нет – тут всё моё! Ты же мразь!
- Вера, отдай мне Перуна и всё! – крикнул Александр.
- Ха-ха! Нет его! Выкинула я его! – она залилась истерическим смехом.
- Как выки…
- Так! На помойку! Так тебе и надо, козёл!
Он втолкнул её в дом, она крикнула «сволочь», и подбежал к месту… Перуна не было, лишь одиноко торчал вбитый гвоздь. Он развернулся к Вере, та собиралась что-то сказать ещё, но он, схватив её за щёки, затряс и, крича, спросил: 
- Где? Куда ты его выкинула?!!!
Захлёбываясь от волнения и слёз, она промычала:
- На м-мусорку, что-о во дворе….
- Когда??? Когда???
- Сразу как ты ушёл…
Он отпустил её и вышел прочь.

Друзья ничего не спросили, они всё прочитали на Сашином лице. Артур потихоньку тронулся с места. Когда проехали пару километров, Саша спросил у Аркадия:
- Что второе…
- В каком смысле?- не понял тот.
- В смысле: первое – это, что он у меня висит…
- А-а… второе… не помню уже, но я что-то хотел сказать по поводу того, что они, видимо, за нами могут следить…
- Это как ты вывел? – насупился Артур.
- Ну, Перуна не просто так украли, а то, что обо мне узнали и тому много причин, вы их сами должны помнить, не я их слышу…
Артур резко затормозил.
- Чёрт! Мы уже опоздали!
Съехав с дороги в чьей-то двор, Артур и Александр закатили глаза. Аркадий одиноко стал ждать.

 - Инципера, довольна ты теперь, что в них есть сила временных скачков? – сказал Прецидос.
- Не я дала им это, - ответила Инципера, - и лишний раз горжусь их силой.
- Но им не сделать боле ничего, - сказал Ипсум, - их идолов уж нет, достать их боле негде.
- А тот, что в Киеве? – спросил Прецидос.
- Новодел. Он силы не имеет, - ответил Ипсум.
- Твой поток почти окреп.
- Осталось лишь чуть-чуть, Прецидос, отголоски во всём мире.
- Так, хорошо, а где сейчас они, - спросил Прецидос Инциперу, - нам надо кончить с ними навсегда.
- Я вижу их… они в дороге.
- А где до этого исчезли?
- Могли лишь на природе телефоны отключить, тогда я чувствовать их не смогу.
- Другие варианты могут быть ещё? – продолжил Прецидос, - их в квартире ж нет!
- Везде, где есть цивилизация – я видеть их смогу! – заявила Инципера.
- Ты остановишь их? – спросил Прецидос, - иначе Ипсум справится один.
- Остановлю, лишь только дайте срок.
- Чего ты тянешь, Инципера, - спросил Эксграт.
- Питомца убивать не хочет, - высказал Игнораб, - себе она уменьшит силу.
- И потому лелеет их, следит, - добавил Досгуститус.
- Да, я детей своих храню, вам это не дано понять, - сказала Инципера.
Все замолчали, её слова заметно колыхнули что-то в их памяти.
- Потомства нам тут не зачем иметь, - прервал тишину Прецидос, - а на планете нашей твоё уменье пригодится и потому ты среди нас.
- На место ты поставить вдруг решил меня? – сказала Инципера, - место мне одно – я за тобой и все прекрасно это знают. Была бы, может, даже первой я, но ты поток нам всем даёшь возможным быть. И потому вторая я, ни третья, ни седьмая. Считайтесь вы со мною все! Моё уменье вам не повторить!
- Да… видно много от людей мы переняли, что может Инципера вдруг вспылить… - сказал Рип.
- Довольно! Послезавтра наша встреча, - остановил всех Прецидос, - Инципера, тебе неделя срок… по их календарю.

Рассказав об услышанном Аркадию, Артур спросил:
- Теперь ты понял, что она всё время нас видит…
- Я думаю почти… - уточнил Аркадий.
- Почему «почти», - спросил Александр.
- Ну надо же ей в туалет там сходить, губы накрасить, - с непробиваемым лицом сказал Аркадий.
Этот момент оживил обоих, пасмурных до того.
- Да, кстати, всем выкинуть телефоны, - приказал Артур.
Мобилки полетели в мусорный бак. Ребята перекурили на прощание и поехали на дачу. Аркадий по пути заснул.
- Ты думаешь, через сотовый только была слежка? - спросил Артура Александр.
- Не знаю… что ещё она ведь не сказала…
- Но сказала, что везде, где есть цивилизация…
- Так что нам в пещере жить?
- Я думаю, она сама к нам выйдет… только надо быть вооружёнными…
- Ага, ещё в доспехах…. Как, чем вооружёнными? Если она придёт во сне, тогда что-ли с пистолетом засыпать? Так я во снах стрелять не пробовал, может я там косой…
- Нет с пистолетом не надо… ещё сам себя потом пристрелишь…
- То-то и оно…
Артур вдруг притормозил и начал разворачиваться обратно.
- Ты чего это? – недоумевая, спросил Александр.
- Перуна – надо искать?
- Ну, да.
- А искать где-то я не умею, только в интернете…
- А на дачи его нет…
- Вот так-то.

В компьютерном клубе засев втроём за один компьютер, что было дико неудобно, друзья окунулись в информационный мир.
- А думаешь, когда ты в инете сидишь – она тебя не палит?
- Палит мама дочку за сигаретой, а она на нас глядит… - философски заметил Артур.
- Ты точно в неё влюбился! – констатировал Александр.
- Нет, это она в нас, а я просто отвечаю взаимностью, из уважения к даме…. Так! Нигде никто не продаёт никаких древнеславянских божков.
- А где, кстати, ты его взял, - спросил Артура Александр.
- Первая любовь подарила, - ответил тот.
- А она где?
- У её прадеда он ещё был, а где тот… вообщем по наследству.
- Вот так, ты видишь, Аркадий, - стал ехидничать Александр, - девочка надеялась, что истукан останется в семье, а он…
- Вот оно!!! – прервал криком Артур не только своих друзей, но и на мгновение остановил работу всех остальных посетителей клуба.
Артур, спохватившись, перешёл на полушёпот:
- Четырёхсторонний идол в Збручском культовом центре, село Гусятин на реке Збруч в Тернопольской области. Идол раскопан давно, датируют шестым-восьмым веком, на одной стороне изображён Перун…  – то, что надо!
Друзья заговорчески закивали.

Через полчаса ехали в машине, обсуждая полученную информацию.
- Когда будем ехать? – спросил Аркадий.
- Думаю с утра, - предположил Артур, - харчи надо приготовить и сложить. А ты семью хочешь предупредить?
- Хотелось бы… - сказал Аркадий.
- Значит, сейчас тебя подвезём, и будем ждать внизу, а ты не торопись, - сказал Александр, - так, Артур?
- Так точно! – ответил он.
- Спасибо, что понимаете, - сказал довольный Аркадий.

                Глава 2

Дорога прошла удачно. И вот уже вечер, охранники в парке разошлись, трое стоят у высокого четырёхгранного идола, чьи бока обращены строго на стороны света. Каждая грань отмечена тремя рисунками: низ, подземный мир; земля, человек; сверху небо, бог; все четверо небожителя имеют одну шапку на верхушке белокаменной статуи. Фигуры что бога, что человека схожи, но выражение лица главенствующего им знакома до ощущения где-то на уровне подсознания.
Выбрав образ Перуна, все трое уселись под ним и, ещё раз убедившись в отсутствии людей в ближнем пространстве, начали свой переход.

Бревенчатый потолок, тёмные стены, скрип половиц.
- Трсь, ты? – чирк кремня и зажжённая лучина озарила княжеские палаты.
В полотняной расшитой рубахе до пят стоял князь, сын ключницы Малуши. Лицо смутно отражалось в свете. Позади него виднелись, мелькая светом, разукрашенные резьбой, покрытые глазурью стол и стул с подлокотниками. Он стоял босой на ковре, пестревшим узорами. Тот, к кому он обращался, вышел из тьмы: белая рубаха, подпоясанная узорной нитью, красные штаны и несуразные, похожие на колготы серые сапоги.
- Я здесь.
- Тебе пристало явиться во дне, что ты покой мой нарушаешь?!
- Убьёт тебя Рогнеда, вот увидишь.
- Она покорна мне пристала…
- Ярополка не простив тебе, пытает время для отместки.
- Что делать мне?
- Убей её!
- Тебе пристало убивать! А что она хранит мне чадо?
- Такого нет, её не смог ты подчинить! Ты сил моих не трать, задумайся, что в ней любое семя тебя согнёт в бараний рог.
- Ты прав, лишу её я жизни…
- Изяслав туда же должен кануть.
- Нужна ли мне его отчизна, когда я меркну пред собой потоком крови убиенных. Братов не пожалел, теперь к ребёнку тянешь…
- Слава о тебе не меркнуть будет тыщу лет!
- А что народ глаголит обо мне в обед?
- Что скуп ты, раз до толе своей воле не только подчинил, а и согнул во крат!
- Тому есть право у меня!
- Так действуй на меня пеня!
- Ты правый, рабичеч не в силах без силок чинить свой правый верный рок!

Боль, тряска, тревога…. Трое возвращаются в тела: двое охранников светят фонарями в лица, один держит дёргающуюся овчарку. Собака остервенело лает, натягивая поводок, готовая наброситься и разорвать.
- Вот, блин, опять наркоманьё! – крикнул один из них.
Придя в себя, Артур, заорал нечеловеческим голосом:
- Смирно всем, вашу мать!!!
Охранники вытянулись как по приказу, натянув повод собаки. Трое друзей побежали что есть мочи к машине, оставленной за забором центра.
Как им удалось убежать  - неизвестно, только вслед уносящемуся автомобилю слышался остервенелый лай пса и матерные крики охранников.
Оторвавшись на добрые километров десять от села, а ехали они на высокой скорости до этого беспрерывно, чуть сбавили темп. Александр заметил:
- Ты будто в армии служил, Артур. Ну дал! Я чуть сам по стойке смирно не стал, - потом, взглянув на Аркадия, воскликнул, - Аркаш! Да у тебя все руки в крови!
Пальцы Аркадия на правой руке действительно сочились тёмной кровью. Он придерживал её левой рукой, чтобы кровь стекала на коврик.
- Да, это я, когда очнулся и понял, что нас оттуда выпрут, вонзился ногтями в статую, чтобы хоть крошки с собой унести…
- Ну ты герой! – отозвался Артур.

Пыль известняка, вместе с кровью Аркадия, постепенно выместил Александр на собственный носовой платок, бережно его сохранив во внутреннем кармане. Руку перевязали платком Артура.
- Неожиданно хорошая охрана, - восторгался Артур.
- А куда мы едем? – спросил водителя Александр.
- Да, дорога не знакомая, - подтвердил Аркадий.
- Я и сам сомневаюсь, - согласился Артур, - но я никуда не сворачивал…
Густой лес надвигал свои кроны над дорогой и, казалось, на каждом повороте ветви опустятся слишком низко и будет тупик, но вновь открывался путь, но неизведанный и коварный….
Вдруг, прямо по среди дороги оказался старик с палкой. Артур не успел его увидеть, а когда увидел, было уже поздно, потому резко свернул вправо…
Глухой стук о ствол дерева. Удалось удачно затормозить. Артур открыл дверь, друзья тоже вышли наружу. Старик с длинной седой бородой в долгополой рясе и с посохом в руках стоял перед ними. Троица молчала, предчувствуя и понимая происходящее. Старик к ним обратился:
- Ищете вы того, что не знаете… Но вам даден этот путь, тому слушайте.
Иже есть ли на свете тот ярый дух, что может вдохнуть жизнь, аки един Абсолют еси! Наделил жизнею всею благою ажну мелку частину нашой земли. И дал нам име Роси, что значило: роса, во многом числе. И посадил наместников своих усердных: Макошь, Даждьбога, Велеса, да Перуна. Те, в свой черед, своих мощников дали: Чур, Лада, Ярило, Род, Сварог. Дабы слежить мали право, подмогали люду в трудах его. И почитать велели как самое себя. И в поле, и в лесе – всем помощь была. Знать не знали ни скруты, ни бичевания.
 До той поры, что Бог к нам иже еси, были мы что куница, по древам лазащую, не ведали ничего, акромя ести, спати. Долго ли коротко лазать пристало нам, да вот вдунули в нас божий промысел и стали мы сотворять, аки Богу подобно. Жилища построили, пламя добыли, лето усвоили. Стало нам ясно: когда сеять, когда жать, когда плясать, когда почивать. Глаголить стали друг с другом, а не мычати.
После стало нас много, потому и разбрелися в разный край, дабы кожен всяк посвоему жил, аки хотца.
Лета шли, не воротишь. Богатства наши инородцам глянулись и вошли они в города наши кто с мечом, а кто катаньем влез, да с тем же мечом оказавшись. Кто жилы рвал, ни себя ни роду не жалеючи кровушку лил, кто так покорился, а всё одно – стали мы подневольны.
До поры тяжких распрей, чаяли мы счастия путь. А коле владыка наш, Сфендослав, связался с рабынею, что скупого Владимира родила… конец нам пришёл. Ведь не пристало божьим сынам терпеть владычество робичича. Пошли распри, братоубийственные войны. Влад скупой до того стянул налог, что жить не стало на что. Да и трусость в нём была, когда Ярополк был в силе, бежал он к норвежскому конунгу, не стал в бой, да после дружину созвав, поднял Ярополка на мечи…. А после к богам на холме прибавил Хрся – не ведом и не ценим нами. Кто есть не знам. Только и беды все на Хрсь положат. Приходили латыняне, говорят Ипсум Хрсь. Знамо не знаем, а беды все ведаем. Не знали ранее братоубийственных войн. Не знали монет всегубительных. Не знали храмов всепокорности…. А опосля и вовсе веру сменил, идолов всех вместе с Хрсем своим Борисфеном спустил. С земель Израйлевых крест приволокли, да в воду опускали, произнеся слова тайные. Вера та сильная, креплена людскою волею, да в крови купалася у инородцев, наша братия как умеючи кровею не орошаючи, сберегла чистый помысел первых мучеников.
Наша истина – Боги Русские, а что верою вы славной крещены, то подмога вам, не чурайтеся!
Чур оградою будет вам, и во помыслах и в делах. Ну, а крохи те, кровью окроплённые, силой Велеса наделят. Пусть Перун за вас волнуется. Лада будет хранить Макарию, света небесного. Остальные прибудут с вами, появясь когда потреб.

Волхв исчез, растворившись в  воздухе…. Троица, онемев от волнения, переваривая услышанное, ничего не нашла лучшего как рухнуть на землю. Все трое.
Ночь. Густой тёмный лес, подрагивающий голыми кронами деревьев на ветру, что ворошил волосы лежавших на влажной, прошлогодней листве.
Очнувшись когда рассвет только начал заниматься, добавляя в цвет неба немного синевы, друзья отряхнулись, потёрли виски, обдумывая всё, что случилось ночью.
- Уж не приснилось нам? – спросил Александр.
Артур и Аркадий взглянули на него с недоумением.
- Да это я так… так всегда говорят, в таких случаях.
- И много их у тебя было, - спросил Артур, - таких случаев?
- По-моему, уже каждый день.
Артур усмехнулся.
- Друзья! Я теперь понял, почему Инципера сказала, что когда они появились на земле разумных существ не было, - воскликнул Аркадий, на что воронье ответило общим карканьем.
- И почему, - спросил Артур, осматривавший трещину в бампере.
- Потому как она вчера вам сказала, что может видеть лишь цивилизацию, а где её нет - она чувствовать не может! – утвердил Аркадий.
- Ты конечно гений, но почему у древних славян не цивилизация? – возразил Александр.
- Аркадий всё правильно уловил, Саш, - начал Артур, - у нас был общинный строй, самобытный, простой, открытый, честный. А цивилизация подразумевает под собой материальное и духовное развитие общества, синоним культуры.
- А что есть культура? – поинтересовался Аркадий.
- Это уже организация деятельности людей и их взаимоотношений, то есть уже есть тот, кто организует всех… главный.
- А у нас был совет старейшин… - согласился Александр.
- И то, в случае чрезвычайной ситуации, а так всё в жизни решалось по наитию, внутренним чувствам, интуиции. Действовали так, чтобы понять, не обидеть друг друга… да это и просто, когда охотятся вместе, делят добычу разом, общий стол… - мечтательно «запел» Артур.
- Да, особенно этот пример общинной жизни, можно было наблюдать на жителях коммунальной квартиры, - иронизировал Александр.
- Это точно, - хмыкнул Аркадий.
- В отдельных случаях да, я согласен с вашим ехидством. Но были и другие примеры, когда расселяться не хотели, плакали. А когда у тебя век за веком складываются отношения жить в обществе и у тебя напрочь отсутствуют такие понятия как зависть, воровство, жадность…
- Согласен, Артур, сдаюсь, - Александр поднял руки вверх.
- И я тоже, - сказал Аркадий, - особенно важно, что тогда не было никакой неврастении. От нервов все беды.
- Может и была, - философски заметил Артур, - только её быстро лечили, медвежьей ямой.
Все трое хохотом своим озарили пробуждающийся лес.
                Глава 3

Дорога домой была лёгкой и весёлой. Из леса выехали без плутания. Аркадий смешил всех своею замотанной рукой, что, мол, теперь у него вырастут новые пальцы шаловливее старых, и он станет зарабатывать на жизнь либо фокусами, либо массажем. А если стать гинекологом… Но тут Артур его остановил:
- Нет, вот тут уже хватит! Чувствую, пойдёт пошлятина или глубокие медицинские материи, а я всё-таки за рулём.
- Да, - согласился Александр, - хватит, пожалуй, - а то потом плакать придётся.
Аркадий сделал вид, что обиделся, потом не выдержал и вставил, помахивая окровавленной перевязью:
- Грешно смеяться над инвалидом.
- Ладно, уж! Давайте, ребята, поразмыслим, - Артур, всматривающийся в дорогу, стал рассуждать, - мы Росы, названы от росы.
- Наверное, божьей росы, - вставил Александр.
- Может быть, - продолжил Артур, - наши боги нам будут помогать и теперь, как я понимаю, по ночам в парках у идолов дежурство отменяется.
- За это Аркадию спасибо, - сказал Александр.
- Да, Аркаш, твои пальцы пострадали за дело!
- Всегда готов, - ответил Аркадий и отсалютовал перевязанной рукой.
Все улыбнулись, Артур продолжил:
- Заклинание с Чуром нам надо будет проверить, как оно действует и какие возможности открывает. В принципе это всё, основное… да, кстати, волхв сказал, что Леда будет беречь Ма… Ма… Марию…?
- Макарию, - поправил Александр.
- Да, точно! Макарию, - воскликнул Артур, - а кто это?
- Моя дочь, - скромно отозвался Аркадий.
- Твою дочь зовут Макария? – удивился Артур.
- Да.
- Красивое имя, - сказал Артур.
- А при чём тут она, - спросил Александр, - может, имели ввиду другую…
- Нет, именно мою дочь, - ответил Аркадий.
- Ты так думаешь, - спросил Артур, поглядывая в зеркало заднего вида на Аркадия.
- Я знаю, - упорствовал Аркадий.
- Хорошо, - согласился Саша, - откуда ты это узнал.
- Ниоткуда, просто знаю… Я много думал, анализировал… как она родилась, бабку ту, потом волхв и всё осознал.
- Давай по порядку, - настроился внимательно слушать Артур, утрясая себя в сидении, - как она родилась и так далее…
- Пожалуйста, - начал Аркадий, - когда она родилась, акушерка, рассмотрев детское место, сказала, что у нас должны были быть близнецы, - наблюдая недоумевающие взгляды, Аркадий решил пояснить, - это она решила потому как пуповина была разделена и второй её конец упирался в маленький узелок, погибший зародыш. Видимо моя дочь так сильна изначально, что не позволила, чтобы к ней был подсажен плод.
Александр ошарашено смотрел, потом спросил:
- А почему ты не думаешь…
- Что она пришелец? – опередил друга Аркадий.
- Ты пойми, я ничего не хочу сказать… но всё же…
- Инопланетянин может вырасти только за счёт человека.
- Точно, а я и не подумал… извини, Аркаша!
- Да ничего страшного. Я вот и тогда не понял, как бабка узнала о ней, а потом догадался: сильные чувствуют друг друга, потому что они особенные. Вот она и почувствовала от меня силу моей дочери. А теперь и волхв утвердил.
- Твоя дочь, - начал Артур, - представитель новых сильных людей! Если Русские Боги берегут её! Вот почему ты с нами… а я то всё думал.
- Это не он теперь с нами, а мы теперь с ним! – заключил Александр.
- Это верно, - согласился Артур и обернулся к Аркадию, - ты ж помни – мы с тобой! – и дружески подмигнул.
Аркадий в ответ улыбнулся.
- Тогда вот эти новые и спасут Землю! – вывел гипотезу Александр.
- Надо сначала дать им вырасти, - поправил его Аркадий.
- Вот потому мы и должны сделать первый и решительный шаг, дабы сокрушить это инопланетное логово! – двинул лозунг Артур.
- И на обломках ихней власти напишут наши имена… - подытожил Аркадий.
- Только я не хочу посмертно, - сказал Александр.
- А кто ж хочет, - подтвердил Артур и задумался.
Все трое окунулись в свои мысли. После весёлых дискуссий пришёл спад эмоций. Так в тишине и добрались до дома.

                Глава 4

Телевизор вещал грустные новости: два взрыва прогремели в России, на северном Кавказе и в Москве, в родном городе была разминирована взрывчатка, в Киеве что-то случилось на станции метро, людей эвакуировали…
Утро не заладилось с самого начала. Во-первых, мать Артура занемогла с вечера, а с утра было понятно, что это грипп; во-вторых, Артур порезался во время бритья, а Александр облился кипящим кофеем из турки, изначально уговаривая всех отказаться от машинного приготовления напитка и вернуться к старому забытому способу варки, благо дело он был в штанах и ожёг бедра оказался не смертельным; в-третьих, Аркадия всё не было, прийти он обещал в десять, а был уже одиннадцатый час. От мобильных телефонов они отказались, а домашнего  у него не было, потому узнать в чём причина задержки не было возможным. Разве что поехать к нему домой, что и решили Артур с Александром, если тот, кого они ждут, не придёт к двенадцати.
Через полчаса Аркадий явился. Так что ехать за ним не пришлось. Он был запыхавшийся и тревожный. Причина задержки оказалась банальна: семейный скандал. Естественно из-за его отсутствия более суток дома. Жена его, конечно, отпустила, но она не думала, что его так долго не будет… ну и понеслось. А телефона у него нет, позвонить некуда, а он вообще о семье не думает. Ну а когда он, в попытке оправдаться и объяснить свою поездку, рассказал ей, упуская некоторые моменты, что дочь их избранная…. Был объявлен идиотом избранным, а дружки его новые падлюки бездельные. Вообщем поговорили….
Ну, что могли сделать в этом случае друзья? Только посочувствовать.
- Вы не подумайте только, что она такая… она замечательная, хорошая жена, просто постоянно требует от меня всё время большего, чем я могу, - оправдывался Аркадий.
- Женщины наделены жадностью от природы, - заключил Александр.
- Не могу с тобой согласиться, - сказал Артур, - они не жадны, они прогрессивны, а мужчинам свойственна регрессивность. Им всё время нужна перестройка в мелочах, они хотят переставить шкаф, тут повесить картинку, ковёр сменить, волосы покрасить или отпустить и так далее. Мужчина же, если не занят более серьёзными делами как война, возведение плотины или переселением народов, чужд мелким делам. Его удел: диван, телевизор и еда.
- А также пиво и газеты, - согласился Александр.
- Женщину же раздражает, - продолжил Артур, - когда, то драгоценное время, что её драгоценный тратит на диване, можно было потратить на переустройство мира в малом формате. Диван же это образно. Будь ты даже на работе лишнее время или хобби у тебя какое, для жены это всё твоя личная блажь и ничего серьёзного. Для своих собственных нужд стараешься. А когда она идёт на аэробику, к косметологу, в солярий – это всё для тебя, милый, чтобы я хорошо выглядела. Покрасит волосы – хорошо? Тебе нравиться? Может понравится или нет, но ты всё равно скажешь да, чтоб ей было приятно. И на самом-то деле твой любимый цвет волос – её родной, и ты любишь её такую, какая она есть, даже если вдруг, она будет немытой и в лохмотьях, хотя это врядли. Конечно, я говорю о любви… а не когда молодой человек хочет подбить жену под образ, что видел в детстве на фотографии в журнале.
- Ты никогда не был женат? – спросил Александр, - ты всё так знаешь…
- Не обязательно быть в чём-либо или иметь что-либо, чтобы об этом объекте вести речь, - заявил Артур.
- Ты в этом уверен? – спросил Аркадий.
- Абсолютно, - ответил Артур.
- Тут я с тобой не согласен, - сказал Александр, - невозможно не изучив предмет его знать, теория без практики слепа…
- Погоди! – прервал его Артур, - ты хочешь сказать, не вступив в гомно, ты не узнаешь, что это гомно?
- Ну почему так грубо? Мы же говорили о браке, - сказал Александр.
- Но твой же брак оказался говном.
Александр вспыхнул лицом, но ничего не ответил.
- Да, ты был женат. Ну и что с того? Ты научился делать правильный выбор в дальнейшем, после первой не удачной попытки? Ты осознал женский мир, понял их разум? И, наконец, до тебя дошло, что жениться надо по любви, а не из выгод! А понимание настоящей любви до тебя дошло? Или пока нет? И ты, как и многие из нас, считаешь, что девушка тебе подходит на роль жены, если она: умна, интересна, симпатична или даже красива, и ты её хочешь? Нет, мой друг, это может быть страстью, увлечением… может, которые когда-нибудь и перерастут в любовь, если вы оба будете терпеливы, но это единичные случаи.
Александр был раздавлен.
- Ты хочешь сказать, что настоящая любовь, это когда ты можешь пожертвовать своей жизнью ради любимого не раздумывая? – спросил Аркадий.
- Почти согласен с определением, - ответил Артур.
- Почему почти?
- Не раздумывая - может пожертвовать своей жизнью только безумный, да ещё и под флагом «ради тебя любимый».
- А как же тогда? – пришёл в себя Александр, - расчётливо обдумать всё сначала: жертвовать или нет?
- Сперва надо задуматься: нужна ли твоя жертва самому человеку, ради которого ты собой жертвуешь. Если да – клади жизнь на благо любимого, если тебе это жизненно необходимо, - ответил Артур.
- Да… всё верно, - задумался Аркадий, - жертву могут не принять.
- В принципе, - согласился Александр, - жертвовать надо только ради детей.
- А потом они вырастут, - сказал Артур, - ты им: я ради вас… а они: не надо было нам этих жертв! Такова проза жизни….
- Тогда, если что-то ради кого-то делаешь – делай искренне и не жди награды, а, тем более, не попрекай, - заключил Александр.
- Полностью с тобой согласен, - кивнул Артур, - поэтому я не жду, что нас наградят за наши дела…
- А мы ещё ничего и не сделали, - сказал Аркадий, - чтобы нас награждать.
- Тогда – вперёд, за дело! – провозгласил Артур.
- Вчера, между прочим, мы не слушали наших дорогих инопланетян, - вспомнил Александр.
- Я забыл, - опешил Артур.
- Да и я только вот сейчас…
- Не печальтесь, друзья, - начал Аркадий, - я думаю, что собираясь через день, они вам завтра всё расскажут. Только не забудьте.
- Да, завтра будет четвертый день, а Инципере дали семь, чтоб нас убить, - напомнил Александр.
- Вот что она придумать может… эта стерва, - Артур.
- Фи, как вы о дамах, да ещё почти родственных, - сказал Аркадий.
- Между прочим, стерва - это дохлая лошадь, - возразил Артур.
- А так как старушке Инципере давно пора… то это прозвище, как бы, не обидно, - заключил Александр.
- Люди высмеивают то, что их пугает, - сказал Аркадий.
- А нам действительно страшно, Аркаша, - согласился Артур.
- Увы, - протянул Александр, - тебя, Аркадий, может ещё и пожалеют, а нас… хотя, чего тебя жалеть…
- Спасибо, - мотнул головой Аркадий, - и на меня страх наводишь.
- Нам что, одним тут отдуваться? – сказал Артур, - давайте, лучше, определим стратегию, а то действительно времени мало, а что нам делать я, например, не знаю.
- Предлагаю накрыть логово, когда они высадились для замеров почв, - предложил Аркадий.
- А когда это точно было? Мы же не знаем… - сказал Александр.
- Но нас, по-моему, ведёт рука судьбы… мы и прошлые разы не называли дат, просто задумывались одновременно о том месте, куда хотим попасть и всё.
- Ты гений, Аркадий, как всегда! – согласился Артур, - значит, мы входим, определяемся, и если нам будет необходимо войти в действие, то повторяем все вместе «Чур меня» и, по идее, мы обретём способность к движению, а не только к созерцанию.
Все согласились.
- Только все вместе, - повторил Артур, - если что не так – возвращаемся мгновенно, тоже вместе.
Закатив глаза и прочитав триаду заклинания Аркадий оказался среди дюн. Но это была не совсем обычная пустыня: вместо песка там было нечто напоминающее снег, на горизонте синело что-то, небо было чёрным, таким будто выключили свет. Впереди, зачерпывая снежный песок, шла белая фигура. Чем ближе, тем яснее проявлялись женские черты. И вот она почти приблизилась: светло-русые, спускающиеся ниже плеч кудрями, волосы лежали на довольно приподнятой груди, белая рубаха была приталена и плотно обтягивала крутые бёдра, после них свободно спускаясь до голых пят. Лицо еле угадывалось. Но оно было приятным и юным.
Аркадий забыл об уговоре с друзьями, не заметив, по началу, отсутствия оных.
Они стояли друг напротив друга. Она улыбалась красиво и нежно, губы чуть подрагивали от волнения…. Аркадия вдруг осенило, он вспомнил о друзьях, что они не рядом, он осознал, что перед ним Инципера! В испуге он закричал: Чур меня! Чур меня! Чур меня!
Всё затряслось вокруг, небо стало крошиться многоугольными обломками, от песка поднялось такое дрожание, на вид: будто асфальт под солнцем испаряет влагу. Вибрировал весь мир. Инципера, мгновенно охладев взглядом, глубоко и громко дышала, раздувая ноздри и приподняв губы к носу, ненавидяще смотрела на Аркадия. Ощущая и видя происходящее, он, после сказанного заклинания, стал чувствовать наружный холод и одновременно жар, подымающийся откуда-то изнутри. Он получил прилив такой необыкновенной силы, что разум его затмился и он ощутил себя всемогущим. До кончиков пальцев разливалась энергия, наполняя его всё больше и больше. Испуга больше не было, он засмеялся ей в лицо. Она шипела, можно так сказать, хотя не говорила ничего, её лицо застыло в уродливой гримасе ненависти.
 Молодость не любит ждать и при этом думает, что ей дарована вечность. Аркадий, не совладав с собой, не оценив той силы, что был наделён, решил рубить с плеча. Позабыв о друзьях, что думал он? В мыслях было всё в тот момент: и желание быть героем, совершив подвиг, не делясь славою ни с кем; и стать первым, кто сумеет; и страх того, что больше шансов не представится; и желание отомстить за свой испуг….
Он поднял руку вверх в замахе, пожелав снабдить её мечом, произнёс «Чур дай мне меч» три раза. Клинок широкотелый, льющийся светом, с удобным эфесом, отделанным коричневой кожей, обвитой золотою проволокой, он крепко держал над головой. Горел глазами Аркадий, всю силу вонзив в удар, он опустил в миг меч на голову Инциперы. Так, видимо, Персей на голову медузы горгоны бросил свой удар.
Так воздух можно рассечь лишь кнутом, с такою быстротой и силой, был опущен меч, взвизгнул клинок, рубанув пустоту. Она лишь отошла на шаг, но гораздо быстрее движения руки Аркадия. Теперь был её черёд. Она проткнула ему живот, мгновенно, приподняв свою ладонь… кровь уже текла, а её оружие только начало материлизовываться в пространстве, это был стилет, длинный трёхгранный. Такой длины, что она даже не сошла с места. Нет, именно стилет, не шпага, не рапира – они бы прогнулись, стилет – нет, он жёстким был, как видимо не земного металла.   
Сил было ещё много он не согнулся и не дрогнул, резко бросив выпад с разворота в бок противника он опять попал впросак, но, уловив её движенье, резко пред собою рубанул… стилет был сломан. Она сказала, немного отходя:
- Ты сам полез, не нужно было… печален твой исход. Мне жаль, что плод твой не убила, ты мне ответишь за поток…
И исчезла…. Аркадий, опомнившись, произнёс триаду заклинанья.

Тремя минутами ранее.
Александр и Артур, оказавшись на огромном цветочном поле, посмотрели по сторонам и, не найдя нигде Аркадия, вернулись назад. На их удивление тело Аркадия не давало признаков жизни никаких, кроме слабого пульса. Они ждали. Буквально через минуту его тело забилось в конвульсиях – друзья не знали чем помочь. Они были в ужасе. Потом с его живота потекла кровь…. Артур побежал за полотенцами, Халбекова чуть не стошнило прямо в рану, но тот сдержался. Приложив к кровоточащему месту полотенца, друзья тряслись от беспомощности, их мозг разрывался от  невозможности понять происходящее, потом к концу третьей минуты, а всё это действие продолжалось не более трёх минут, хотя мозг участвующих в нём рисовал получасовую драму, увеличив время вследствие насыщенности событий, так вот, к концу третьей минуты Артур и Александр решили пожелать войти туда, где был Аркадий. Оказавшись посреди пустыни, где подножный песок был обильно смочен кровью, они на удивление быстро сообразили, что Аркадий уже дома и ему нужна дальнейшая помощь.
Перевязав ранение под чёткими рекомендациями раненного, что одновременно являлся бывшим медиком, друзья дали ему выпить воды и выдавили несколько таблеток антибиотика, взятого из, благо существовавшей, аптечки мамы Артура. Когда боец немного повеселел, хоть испарина со лба не сходила и по сдвинутым бровям и сжатым челюстям, ясно было, что боль присутствует адская, друзья решили допросить скитальца, нарушившего уговор.
- Без обезболивающего долго не протянешь, - сказал Артур, - я тебе его привезу, только сначала хочу понять о чём ты подумал, когда переходил?
Аркадий посмотрел попеременно на Артура, потом на Александра и, скривившись видимо от внезапной боли, пояснил:
- Я подумал, вот бы Инциперу встретить, я б ей…
- Вот дурак! – воскликнул Александр.
- Ну и что? Дал ей? – спросил Артур.
- Так попугал… скорее она мне дала, да ещё и пригрозила, - снова скривившись от приступа боли, сказал Аркадий.
Артур уехал в город за лекарствами.
Вернувшись, он с Александром внимательно выслушал весь рассказ Аркадия.
Все трое решили, что Инципера не добила Аркадия только потому, что почувствовала переход Артура и Александра. Это означало только одно, втроём они для неё опасны. Друг, конечно, совершил глупость, чуть не стоящую ему головы, но пользы всё-таки было больше: раз – Инципера может входить в их переходы, два – Чур наделяет не только оградой и действием, а ещё, по просьбе, оружием, а это, в соответствии с последними событиями, не маловажно. И три – им надо быть только втроём и думать об одном.

                Глава 5

Жёлтый огненный диск, обусловленный весенним солнцестоянием.
- Инципера, вчера была схватка у вас, - начал Прецидос.
- Да, но с одним, - ответила Инципера.
- Ты можешь выход иметь? – спросил Прецидос.
- Нет.
- Тогда, кто он был, раз ты не вышла на него? – Прецидос.
- Не из близнецов, - сказала Инципера.
- Он – третий? Как тогда? – спросил Прецидос.
- Сам меня он вызвал, - Инципера.
- Третий?
- Он силён, ему знакомо заклинания Богов. Дитё его сильно, когда мой плод могло враз умертвить.
- Тебе осталось лишь три дня! – воскликнул Прецидос, после закричал, - Эксграт, Фидей, Рип, Игнораб, Ипсум, Досгуститус и Муветик, вы можете что сделать с ними?
В ответ – молчание.
Ипсум вдруг сказал:
- Инципера одна, что может сделать тут, а ты, Прецидос, так кричишь, что будто человек.
- Вы все исчезните, когда они подымут волю! – сказал Прецидос.
- Все те, что наш поток, не скоро смогут отойти, поэтому не стал бы так я горячиться, - продолжил Ипсум, - тем более война уж мной занесена…
- Инципера, тебе продолжить схватку надо, - приказал Прецидос.
- Одною мне лишь справиться с одним, а если трое будут – я безвластна.
- Фидей, а что плодова мать? – спросил Прецидос.
- Не затронуть, она блаженна, как ни взять… - ответил Фидей.
- Ещё колоидер, вскоре уж, способен будет создавать нам чёрны дыры, - сказал Игнораб. 
- Что есть ещё? Рука закона? В конце концов, где прячутся они?
- Сие не ведомо для нас…. Сигналов нет… Лишь временами… - ответил Игнораб.
- Печально… - заключил Прецидос, - тогда я сам, Инципера, иду в подмогу…
Картинка погасла.

Друзья, после услышанного, решили вызвать Прецидоса и Инциперу на бой, лишь только Аркадий выздоровеет.
Рана Аркадия стала зарастать, но периодически загнаивалась. Они прикладывали мазь Вишневкого, что так помогала бойцам в первую мировую, становилось легче, но потом всё усиливалось. Двоим казалось, что через эту рану Прецидос воздействует на Аркадия, потому как читали в его глазах страх.
С женой раненного поговорили, объяснив, что мужа ранило на охоте и он временно не может вернуться домой. Разговаривал с Зиной Артур, не известно какие доводы он привёл и, видимо, его настойчивость вместе с обаянием создали убедительную историю, что она согласилась его не проведывать и не ругать опосля. Ребёнку же, Макарии, принесли огромную куклу – подарок от папы.

Делать было нечего – друг Аркадий хирел на глазах. Тогда у Артура мелькнула мысль: раз все мы из росы, то надо положить больного на землю под утро, дабы роса на него легла и дала энергию свою. Александр было усомнился:
- А если заболеет, простудится?
- А один хрен! Что от нагноения умрёт, что от воспаления лёгких, - утвердил Артур, - хоть попробуем. Иначе – только в больницу, а там и милиция подтянется и всё, всем нам каюк придёт! Уж там у них силы найдутся!

На удивление помогло. Рана скоро зажила, но страх в Аркадии остался. Инопланетяне больше не собирались, сколько раз на день близнецы не проверяли.
Однажды утром, Аркадий сказал друзьям:
- Мне это трудно говорить, но думаю вы справитесь без меня… У меня семья… Я за них боюсь, что будет, если меня не станет….
- Спёкся, - утвердил Артур, отведя взгляд.
- Аркаш, - начал Александр, - втроём мы сильнее, чем вдвоём….
У Аркадия текли слёзы:
- Поймите, я вам ничем не помогу… мне страшно… а страх позволит им завладеть мною, тогда не вам, ни моей семье я уже не помогу…
- Ты прав, Аркадий, - глубокомысленно сказал Артур, - то, как ты решил – единственно верно, прощай.
- Я согласен с Артуром, - продолжил прощание Александр, - ты сделал самое главное – показал нам как с ними бороться!

Так их осталось двое.









                ЧАСТЬ  V
                Исход


                Глава 1

В отсутствии Аркадия, братья записали и утвердили катехизис человека:

1. Употреблять надо природную пищу. Еда должна быть выращена на родине, без употребления химических добавок, усилителей роста и т.п.
2. Готовить надо своими руками, без употребления механизмов, не способствующих естественной обработке пищи. (Пример: микроволновая печь, готовит, не нагревая продукт, а, воздействуя на клетку микроволнами, заставляет её разрываться, выплёскивая энергию, которая согревает весь продукт, что неестественно и не сохраняет энергию).
3. Курить, если куришь, только натуральный табак. Собственноручно скручивая сигарету. Датчане производят чистый табак для курительных трубок, его и использовать, либо самосад.
4. Нет наркотикам или их заменителям в жизни для себя и для окружающих. Воздействовать на употребляющих, что есть мочь.
5. Алкоголь должен быть только прошедший испарительный (перегонный) куб (т.е. естественный продукт, перебродивший, подвергнутый испарению спирта), а не извлечённый химической лабораторией из вторсырья.
6. Никакой денатурации физиологии (косметические операции и т.п.).
7. При соблюдении вышеупомянутых пунктов избытка веса не должно иметь места.
8. Физические нагрузки. Отменить постоянное движение только в транспорте, не имеет значение в личном или общественном. Гимнастика, спорт, танцы….
9. Весь свой досуг направить на людей, в нём нуждающихся: близкие, семья, дети.
10. Каждую покупку (от еды, вещей, до автомобиля и недвижимости) соизмерять со своим достатком и обосновывать крайней необходимостью.
11. Никогда не соглашаться иметь дело с абортом – умерщвлением жизни.
12. Бог – един, не важно как ты к нему идёшь, через ислам, иудаизм, буддизм, язычество или христианство. Не поддавайся парарелигиям, не имеющим под собой основы, трактующих на отсутствующих  грунтах. Всегда ищи основу.
13. Уничтожать – не есть в природе человека, только созидай.
14. Наука – лишь пособник в трудах человека, а не заменитель. Не допусти того, чтоб стать рабом.
15. Не бойся ничего, ибо страх – не свойственен природе, мы его рождаем сами. На самом деле мы бесстрашны.
16. Ничто не происходит из ниоткуда и не исчезает в никуда. (М.В.Ломоносов). Ты вечен. В вечности страха нет.
17. Не страдай об умерших, только печалься. Они уходят дальше, куда – ты не знаешь, но хуже им не будет. Помни, но отпусти.
18. Принимай всё и всех как природу: без гнева, находя лишь лучшее в том, возрадуясь тому, что есть.

                Глава 2

Братья сознательно тянули время до встречи с Прецидосом и Инциперой. Сами пришельцы не могли их вызвать, потому Артур с Александром пользовались возможностью. И не то, что они боялись, нет, страх умереть, как признались они друг другу, отсутствовал. Было страшно не справиться. Им, избранным, предоставлен шанс спасти человечество от постоянного влияния извне, наконец, появиться возможность человеку жить своим собственным умом, думая не о напускном, а насущном. Не замечая того, наши герои превратились из законченных эгоистов в людей, ставящих общественное выше личного. Хорошо это или плохо – судите сами. Но факт в том, что они переживают, можно сказать стоя на краю жизни, на грани смерти, не за себя, а за будущее, в котором жить остальным. И отступнику Аркадию, которого всецело можно понять, и его дочери, представительницы нового, более сильного поколения людей, а также всему остальному миру, который в большинстве своём  даже не задумывается, зачем он живёт, для чего делая то или это…. Целостность сознания и непоколебимость – нас всегда привлекает в человеке. Говорят про такого, что он собран, выдержан, спокоен. За таким – как за каменной стеной! – вздыхают девушки. Таким и должен быть каждый из нас. Что для этого надо сделать? Для каждого - своё, путь у всех разный. Устремиться к тому, чтобы таким быть – долг каждого молодого человека. Наши братья-близнецы пришли к этому поздно, а может и вовремя, но дело в том, что выбор у них не из лёгких. Уже стало ясно, что никаким образом не смогут ни Инципера, ни Прецидос, ни другие воздействовать на них, а, тем более, уничтожить. Можно и отсидеться, продолжить жить и забыть ту всю круговерть, что произошла за последнее время. И эта мысль их тоже посещала, они же нормальные люди, чувство самосохранения им не чуждо. Но как доброволец идёт на фронт, когда объявили о нападении на родину, не ожидая, когда его призовут, отправляется сам и, осознавая, что может погибнуть, бесславно, глупо и в первом же бою, но он идёт, зная, что должен.
Александр и Артур выбрали для вызова на бой ближайший четверг, им обоим он как-то понравился. Понимая, что могут погибнуть, они всё последнее время находили для себя привлекательное и радостное во всём, даже в мелочах. Маме Артура помогали в работе на грядках, изучали историю русского народа и по книгам, и в сети. На Аркадия полностью была переоформлена фирма Артуром. На вопрос Александра о том, что отложенные деньги скоро закончатся, брат ответил, что человек, на самом деле, удовлетворяется малым,  Аркадию же средства гораздо нужнее - у него растёт дочь. За два дня до битвы Артур, вернувшись из города, протянул Александру тонкую папку с бумагами. Прочитав содержимое, Халбеков поднял удивлённые глаза на Артура:
- Что это?
- Ты же сам читал – наследство. Ты единственный наследник на моё движимое и недвижимое имущество, если меня конечно убьют…
- Но зачем?
- Как зачем, - скривился Артур, - я думаю, если б тебе было, что оставлять, ты бы не преминул сделать то же самое. Тем более что мои шансы быть поверженным больше, чем твои, так как я её плод и воздействия у неё на меня больше…
Александр хотел было признаться, что на самом деле Инципера назвала его своим плодом… но не сказал, умолчав об этом.
Порою кажется, что правдой, которой обладаешь, лучше не делиться. Скрыть, так как приходит на ум такая мысль, что эта информация может негативно повлиять на отношение человека к тебе. И хотя эта правда относится к вам обоим, и её раскрытие необходимо как тебе, так и ему… ты молчишь, боясь того, что изменят к тебе своё мнение. И пускай эти страхи абсолютно пустые, но ты как скряга хранишь, словно тайну, клад эту информацию, надеясь, вернее успокаивая себя, что когда-нибудь ты с ней поделишься… в нужный момент.

Наступил четверг. Братья сели рядом на пол и, заранее условившись вызвать обоих, но на свою территорию в древней Руси, проговорили заклинание: Бульказьякасс, Бульказьякасс, Бульказьякасс и закатили глаза.
Высокая круча, порытая зелёным ковром трав, возвышалась над широкой и бурной рекой. С холма открывалась вся красота поворота реки: слева широкая и быстротечная, окаймлённая громадными отполированными камнями, справа же, вниз по течению, она встречала многочисленные отпоры в виде торчащих из-под воды крупных разноцветных камней, немного суживаясь к середине, дабы усилить победную мощь над порогами. Ветер трепал волосы Артура и Александра. Они стояли над всем этим великолепием, восторгаясь  величием своей родины. На них надувались от ветра белые льняные рубашки, подпоясанные тканевыми красными поясами, синие штаны и красные по ноге обтянутые сапоги. Став спиной к воде, заметили приближение двух фигур: та, что была повыше и крупнее – Прецидос, стройна – Инципера. Оба были в русских рубахах до пят. Он имел длинные седые волосы, лицом умудрённый старик, что отдалённо, какими-то чертами напоминал Артуру отца. Она с распущенными тёмно-русыми волосами, с верёвочной повязкой вокруг лба, была похожа на юную деревенскую девушку милую и наивную.
Артур остановил их приближение рукой.
- Прошу предстать пред нами в своём натуральном облике!
- Мы так и выглядим, Артур, - произнесла звонким голосом Инципера.
- Увы, нет! – жёстко констатировал Артур и вместе с Александром сказали:
- Чур, на нашей земле пускай предстанут в своём исконном виде! Чур, на нашей земле пускай предстанут в своём исконном виде! Чур, на нашей земле пускай предстанут в своём исконном виде!
Перед братьями стояли двое голых существ серого цвета. Телосложение оставалось человеческим, только излишне крупная голова, с большими глазами, что будто и не моргали вовсе. Весь покров тела был на вид плотным и бархатистым. Половые отличия, как и органы выделения отсутствовали. Только как и прежде он был выше и крупнее.
- Ты много позволил себе, детёныш, - произнёс Прецидос.
- Прецидос, предлагаю добровольно отказаться от потока, - сказал Артур, не замечая его нападки.
- Вы дети мне, - начала Инципера, - как жаль вас мне убить.
- Так отступи, - предложил Александр.
Ответа не последовало.
- Выбор оружия за вами, - остановил молчание Артур.
- Мне не указ никто и тут ты смеешь… - Прецидос вонзил руку, превратившуюся в меч, в грудь Артура.
Рука вернулась обратно, грудь была цела. Артур сказал:
- Мечи – отлично!
Александр было ошалел от невозмутимости партнёра.
Артур, произнеся заклинание к Чуру, по поводу меча, отошёл с Прецидосом в сторону. В руке вырос длинный и широкий русский меч, у противника подобие ятагана.
Клинки звякнули в столкновении. Инципера с Александром наблюдали. Со стороны, это страшное зрелище, выглядело немного смешным от несуразного вида одного из дерущихся.
Бойцы ходили по кругу, делая выпад за выпадом.
Прецидос:
- Щенок, ты никогда мечом не дрался, тебя жалею я. Потом ты выдохнешься – сам на меч наскочишь!
- Не прав ты! Ой не прав! В моей руке вся мощь моей отчизны! Мне Велес тут поможет победить, - отбивая серию ударов, но не запыхавшись, отвечал Артур.
В отдельных моментах звон мечей был настолько силён, что заглушал рёв реки.
 Артур, опуская сверху меч:
- Как ты, никчемный, сим искусством овладел?
Прецидос, отклонив удар:
- Тебе, раз ты умрёшь, признаюсь. Вошли мы в ваши города и воевали. Потомки мы больших бойцов, свою планету погубили мы войной, а потому мы тут нашли себе причал. Мечом учился у людей, а потому мне нету равных!
И очередной сильный выпад. Но, только начиная слабеть, Артур чувствовал новый прилив сил. Будто открывалось второе, третье, четвёртое, пятое… дыхание.
В это время Инципера обрабатывала Александра:
- Сын мой, ну подумай, что тебе с того, что где-то, кого-то лишают какой-то части энергии, они же челядь, рабы… никчемные люди. А ты! Тебе я дам всё! Подчиню всех своих детей! Одному тебе! Ведь ты не хочешь работать, да и зачем! Ты поднимешься вверх, станешь богатым и счастливым! У тебя будет много жён, любовниц, ты будешь обласкан и любим! Соглашайся! Я уговорю  Прецидоса, он сделает так, чтобы тебя боялись! Тебе будут подчинятся, тебе будут служить! Пойми, всё, что ты захочешь! Всё, что ты захочешь, будет твоим! Весь мир у твоих ног!
- А Прецидос с двуручным мечом также справляется, не знаешь? – наблюдая бой, нарочито игнорируя сказанное, спросил Халбеков.
- Что?... Дурак! – разозлилась Инципера, - я же могу убить тебя!
- Попробуй! – заносчиво ответил Александр и почувствовал острую боль под сердцем.
Он согнулся, придерживая руками кровоточащую рану, припал на колени, скривившись от режущей, пронзающей боли. Инципера стояла над ним. В её руках ничего не было. Саша удивлённо смотрел на неё:
- Чем?
- А ты не понял ещё, что я имею полную власть над тобой?! Ты плод мой и пускай я не смогла завладеть твоим разумом, но уж телом…
Он содрогнулся от новой боли: кровоточило правое плечо. Сознание Халбекова было условным, боль затмевала всё. И было не важно ни то, что происходило здесь рядом на холме, ни то, что имело место в родном городе, в обычной жизни, ни будущее планеты…. Боль, боль и новая боль крушила всё, тело извивалось, рассудок терялся в мироощущении. Не совладав с собой, Саша крикнул, как смог, оказался шёпот:
- Прекрати.
- Что? Прекратить… пожалуйста. И перейди на нашу сторону.
Боль ушла, раны запеклись. Удовольствие свободы тела. Счастье. Мир вернулся, вместе с ним вернулся и долг. Александр посмотрел на дерущегося Артура и, попрощавшись про себя с безболесным и счастливым миром, сказал:
- Нет.
И вновь иглы боли пронзили всё тело, его затрясло, когда закровило левое бедро, боли стали нарастать и он, согнувшийся, резко разогнулся от последней дикой вспышки боли, будто сломали хребет и, согнувшись вновь, стих. Он лежал будто истыканный стрелами, так много было кровоподтеков. Его ткани нагревала местами Инципера и они лопались, изливая кровь. Она имела над ними контроль.
Артур, отбивая очередной выпад со стороны Прецидоса, увидел лежащего в крови Александра. Гнев раскалил его кровь, он призвал всех богов помочь ему! Не честно, господа инопланетяне! Я – не я, если не уничтожу вас двоих! – решил Артур.
- Конец тебе, Прецидос. Смерть тебе пришла, - сказал спокойно и монотонно Артур.
Прецидос всё понял. Он воспринял эти слова как констатация факта, как уже свершившееся! Настолько рублены были слова, уверенность и сила на высочайшей ноте звенели в них. Его охватил страх… он пропустил удар.
Артур стоял над разрубленным пополам Прецидосом. Ветер ворошил седые волосы, правая рука держала меч со стекавшей изумрудного цвета жидкостью. В последний удар было вложено максимум сил, он даже подпрыгнул нанося этот удар сверху, словно топора по чубуку.
Инципера стояла над согнувшимся телом Александра и смотрела то на Артура, то на располовиневшегося Прецидоса.
- Теперь твой черёд, - громко крикнул Артур, вошедший во вкус сражения, усиливавшийся местью за брата.
- Один меня ты не призовёшь, - сказала она и исчезла.
Артур подошёл к Александру, тот был без сознания, еле дышал, постанывая.
- Жив, курилка! Жив!!! – воскликнул Артур.
Потом он взвалил брата себе на плечи и понёс вниз по круче к реке. Труден и опасен был спуск. Несколько раз заваливаясь, натыкаясь на камни спиной и сбрасывая Александра в падении, Артур неуклонно тащил раненного. Более устав, чем после боя, ему удалось-таки дотащить тело до воды. Окропив лицо Саши священной водой Днепра, Артур кричал:
- Не время, друг, не время умирать! Произнеси заклинанье! Прошу, брат!!! Произнеси заклинанье и я тебя спасу! Ты слышишь! Только и всего! Давай! Ну же! Произнеси! Давай!
Только хрипы шли из горла Александра.
- Чёрт тебя дери! Перун громовержец, прошу тебя надели силой!
Небо сгустилось, потемнело в одночасье. Сверкнула молния. Прогремел гром и посыпались грубые тяжёлые капли дождя. Лицо Халбекова, смоченное водой, чуть ожило и губы неловко прошептали:
- Бульказ…  Бульказьякасс, Бульказьякасс, Бульказьякасс.
Тоже сказал и Артур.
 
                Глава 3

Михаил Каблуков справлял своё день рождение, когда ему позвонил сослуживец и попросил заменить. Причина была серьёзной – жена рожала. Начав собираться, он вызвал негодование своей жены. Гости в доме, а он опять на работу! Ну как такое можно стерпеть. Миша не смог отказать коллеге, поэтому отказал супруге. Это означало очередной скандал, но ему казалось, что он поступает единственно верно. Потому и отправился на работу.
Находясь в состоянии недопития, по пути купил себе несколько бутылок пива, распитием которого и занимался несколько часов, коротая смену и предвкушая последующий разговор с женой.
Поступило два трупа со скорой: один с редким случаем ангиоканцера, мгновенной смерти, другой с остановкой дыхания в следствии сердечной недостаточности. Обоим по тридцать два. Молодые – заключил дежурный  патологоанатом, руководя санитарами привезших тела. Распределил на столы, распрощался с санитарной группой и решил отправиться допивать пиво. Но, невзначай, взглянув на трупы, обомлел: его «лесные друзья» лежали перед ним.

Мать Артура случайно заглянула в комнату сына (перевозбуждённые перед схваткой, они забыли закрыть её на замок, перед переходом, как делали ранее) и обнаружила ужас: Александр, друг сына, лежал, свернувшись в комок, весь искромсанный кровавыми пятнами, сын Артур сидел на полу, откинув голову на сидение дивана. Оба бездыханны. Она вызвала скорую. Врачи приехали, поставили дефибриллятор, укол адреналина в сердце – ничего не помогло. Приборы показывали нитевидный пульс. Констатировали смерть и увезли в морг.
Случай и судьба сошлись воедино. Вернувшись в свой мир, Артур и Александр более не могли ничего сделать. За них всё воспроизвели врачи, спасая, усилили кровообращение, а так как люди не дышали, а нужен был для потока крови кислород… сердца остановились. Если бы не Миша, узнавший лица, гибель была бы неотвратима и мир ещё узнал бы о двух смертях негаданной этиологии. Тот, спасая знакомых, связался со своим корешем из реанимации, что дежурил в тот день. Кореш пригнал аппарат искусственного дыхания и кардиофибриллятор.
И всё случилось только потому, что кореш, наш простой парень, который не склонен следовать инструкциям, поверил не заключению врачей скорой, а своему выпившему коллеге и мигом очутился в морге.
На одиннадцатой минуте реанимации, тела обоих застучали обильным сердцебиением и дыханием. Коллеги по этому поводу выпили шампанского, что оставила предыдущая смена в холодильнике. Через полчаса, с бокалами в руках, реаниматолог и патологоанатом наблюдали следующее:
- А-а, сука! – пропел Александр, часто моргая, обомлел от окружающей картины.
Второй:
- Брат! Брат! Очнись… - осмотрев всё вокруг и ощутив твёрдую поверхность, где лежал, Артур сказал, - итить, твою мать!
- С воскрешением! – пропели оба врача.
Александр, первым пришедши в себя, сказал:
- Вы знаете, у меня была девушка, она хотела до двенадцати раз на сутки, а я мог только три… но она меня любила. Так вот я также чувствовал себя после третьего раза….
Все заржали.
- Типичный случай, - сказал реаниматолог, - бред воскресника. Три раза! Э-х!
Артур, приподнявшись на локтях на неудобном лежбище, констатировал:
- Теперь я знаю, что с тобой всё в порядке!
- А-то! – бодро сказал синюшный от былых кровоподтёков Александр.
- Теперь давай выздоравливай! Нам Инциперу без тебя не победить!
- Это о чём, - задумавшись, спросил Миша.
- Это они о бабе какой-то, неужели не понятно, - решил реаниматолог, - ладно, дело сделано, пора и честь знать. Я в отделение, мало ли что там произошло без меня.

- Ну и что на этот раз, мои лесные друзья, - спросил Михаил.
- Ты не поверишь, Миша, - обрадовано сказал Александр, - женщина побила.
- Ну это понятно, они такие сейчас, - согласился патологоанатом, - я тебя обработаю, но ты потом проверься, потому как тебе поставили плачевный диагноз: рак сосудов.
- Не бойся, никакого рака нет! Просто синяки.
Мише, в принципе, было всё равно. Главное – друзья живы, а остальное либо смертельно, либо лечится.
Обработав раны Александра, они выпили четыре бутылки шампанского, в честь воскрешения. Для этого Артур специально вызвал такси и смотался в дорогой круглосуточный супермаркет, купив там напиток и деликатесный закусон.

Мама, мысленно уже похоронившая сына и его друга, сама собравшаяся помирать, чуть не умерла от радости, признав в вошедших силу Христа. Разве что сын немного изменился поседев.
               
   
                Глава 4

- Меня волнует вопрос: как это он (Прецидос) воткнул в тебя свою руку-меч, а ты ничего не почувствовал? – спросил Александр, - или это он так… инсценировал…
- Нет, всё было натурально, но я заранее предостерегая себя от удара исподтишка, защитился, - ответил Артур, - заклинанием Чура, - пояснил он, - прочитав про себя, чтобы бой начался с момента поединка.
- Я так понимаю, что всё касаемо быта – он может дать, - задумался Александр.
- Видимо.
- А меня это заклинание тоже могло бы спасти?
- Думаю, что да.
- Тогда чего ты мне этого не сказал? – удивился Александр.
- Потому что я и не думал о таком, как-то само собой пришло в голову, когда они подходили…
- Наверное, это тебе приходит в голову чаще, чем мне, потому, что ты больше человек, чем я… ты меня прости… - понурил голову Саша.
- Чего это? За что?
- Я знал, что инопланетянин. Раньше…
- Когда ты узнал? – Артур был спокоен.
- Мне приснилась Инципера, помнишь? Вот тогда она мне под конец и заявила, что, мол, я её плод…
Артур задумался, глядя на него, потом сказал:
- Ну, ты сам и поплатился.
- Ты в том смысле, что мы могли обезопасить меня, зная… - виновато глядел на брата Александр.
- Ладно, проехали… - махнул рукой Артур и добавил, - понимаешь, что вся наша жизнь подчинена определённым законам. Свод этих правил можно назвать судьбой. Одни лишь заглавными вехами своего жизненного пути попадают под судьбу, другие всю свою жизнь, не ведая, строят под волею её. И судьба то, что ты скрыл от нас информацию, полученную тобой от Инциперы, что ты инопланетянский плод. И то, что вы с Аркадием и Мишей отправились закапывать потенциального убийцу именно в тот лес и почти в то же место, куда и отец Иремия повёз бездыханного меня.
- Ну про лес - согласен, а что скрыл нет… в чём тут судьба? – спросил Александр.
- А в том, что я до последнего думал, что я инопланетный… и был уверен – однозначно погибну! Потому сломя голову понёсся в бой… мне было всё равно! Понимаешь? Я был готов помереть! Но, потрепав их и погибнув, поколебал бы их волю. И тебе пристало б заменить меня, но ты бы обрушил свой гнев на усталых, выдохшихся… - Артур замолчал, задумавшись, потом прибавил, - по крайней мере, мне так казался, виделся бой… Я до последней минуты не мог его представить себе, это было так нереально… непостижимо….
Александр силился, чтобы не заплакать. Ему было горько… ему было жалко свою мелкую душонку, которая не способна на такое…
- Не надо так смотреть на меня, - поднял брови Артур, - я не ангел, мне до последнего хотелось выжить. И основное, что дала твоя скрытность – так это то, что когда ты лежал, поверженный, в ногах Инциперы, я, увидев это, всё сразу понял и, веришь или нет, но ощутил такой прилив силы, что я человек! Что былая отчаянная горячность вступления в бой оказалась ничто, по сравнению с силой осознания в себе человека, прибавляя к этому желание расквитаться за погибшего брата! Я ведь подумал что ты мёртвый…
- Прости меня ещё раз, всё равно… Да и спасибо, за то, что спас… Я не достоин тебя… – сказал Александр.
- Давай уберём этот пафос! – остановил его Артур, - ты получил своё, а я за счёт тебя возвысился. Чувствую теперь себя отменно! И знаю, что Инциперу победить сумею, но только с тобой. Так что давай, брат, надо готовиться к решающему бою!
- А что остальные?
- Я думаю, они не так страшны. Убит Прецидос – прецедента нет, им всем осталось лишь кормиться с тех, что уже состоят на потоке, а новых они не сумеют заполучить. Страх больше не будет внедрятся извне.
- Но люди сами по себе не перестанут бояться?
- Со временем перестанут…
- И наступит золотая эра? Коммунизм? Рай на Земле?
- Называй как хочешь, но это будет время когда совесть каждого гражданина планеты будет на таком высоком уровне, что не смогут возникнуть мысли ни о воровстве, ни о зависти, ни о каком-либо насилии. Честность и справедливость, в следствии отсутствия вражды и неприязни.
- Утопия! – заключил Александр.
- Пускай пока да, пока этого места нет, но оно будет! – утверждал Артур.
- Романтик из нас ты, а не Аркадий! Раньше, такие как ты, брали Зимний дворец и мочили контрреволюционеров, а теперь перешли дальше – мочим инопланетян! И всё, заметь, ради построения светлого будущего для всех народов! А люди не меняются и хотят, как и раньше: стырить, сжульничать, обобрать слабого, порадоваться соседским бедам…
- Но мы же понимаем, что это было обусловлено влиянием инопланетян! – возразил Артур.
- Допустим да, а если нет? Если люди останутся прежними? Если у них уже все эти низменные качества в крови?
- И нам не надо ничего предпринимать? – возмущённо спросил Артур.
- Не знаю, - ответил Александр.
- А я говорю – надо!!! И ясно, что люди не изменятся за раз, вдруг, мгновенно. Пройдут годы, может десятилетия… и новые, такие, как дочь Аркадия, сильные, бесстрашные и честные… - Артур внезапно остановился.
Александр смотрел в окно, о чём-то думая. Артур не отрывал взгляда от него и, потом, сказал:
- Ты что, тоже хочешь уйти? Тебя тоже взял страх?!
Отвернувшись от окна, но избегая прямого взгляда, Александр произнёс:
- Нет, страх меня не взял, просто думаю, что того, что мы сделали достаточно и….
- И продолжать не стоит? Инциперу пожалел? – возмущенно удивился Артур, смотря с негодованием на брата.
- Никого я не жалел, опасно это… - и взглянув прямо на Артура, продолжил, - ты же никогда не переживал такого как я… даже вот последнее, что я пережил… эту боль… и я не сдался, не перешёл на её сторону. Ты же везунчик! Тебе всё в жизни на подносе! И в детстве, и юности… даже сейчас: захотел, и раз, два махнул мечом – Прецидос повержен! Я не такой… мне не всегда везло… да и вообще, понимаешь…
- Понимаю… - выдвинул нижнюю челюсть вперёд Артур, казалось, он себя сильно сдерживает от чего-то, - понимаю, но ты мне обещай одно: Инциперу ты вызовешь вместе со мной, а потом… куда хочешь.
- Я не сдаюсь, Артур, - Александр, видя напряжение брата, пошёл на попятные, - конечно вызовем, конечно, победим, только дальше я не готов…
- К чему?
- К чему дальше? – не понял Александр.
- Да.
- Ну, дальше: спасать людей, благоразумить их и так далее…
- Хорошо, - Артур был мрачен, - когда ты готов к вызову?
- Не знаю… Как ты скажешь...
- Завтра.
- Согласен, - ответил Александр.
Он желал, естественно, оттянуть момент новой схватки, но, с другой стороны, раньше начнётся, быстрее закончится.

                Глава 5

Жёлто-голубой диск, позади чёрное небо. Восемь собравшихся.
- Прецидос мёртв, - начала Инципера.
- Желаете его почтить? – спросил Рип.
- У нас таких традиций нет, - Инципера продолжила, - и так, отныне, я глава.
- Уже ли бой ваш выигран, - спросил Эксграт, - иль сдался ваш противник?
- Бой впереди, но мне нужна вся сила ваша, - продолжила Инципера.
- Я не согласен, - твёрдо заявил Ипсум.
- Я тоже, - Досгуститус.
- Аналогично, - Муветик.
- Пардон, мадам… - Игнораб.
 - Когда б во мне вопрос стоял… - протянул Рип, - быть может, был бы я согласен…
 - Мне надо что-то отвечать? - спросил Фидей.
- Бунт! У людей сие вот так зовётся, - прошипела Инципера.
- Простите, но бунтуют против власти, а вы пока ничто… - проговорил медленно Игнораб, - так, кое-что… коллега, например.
- Тогда, кто? Ты? – дрогнув голосом, сказала Инципера, обращаясь к Игнорабу.
- А может я…. По крайней мере, наука подошла к тому, что всех в округе будут метить, конец бумажным паспортам! Под кожей каждый человек носить свой номер будет… А в микросхеме ссылка на меня. И каждый гражданин планеты мне будет составлять поток.
Все, кроме Инциперы, восхищённо зашумели. Игнораб продолжил:
- Когда коллоидер войдёт в мощь – рожденью новых звёзд не будет остановки… Ну, что, коллеги, за меня вы все?
Шестеро ответили: за! Инципера вскрикнула:
- Эксграт, и ты?! Ты самый старший здесь и вдруг поддержишь Игнораба? Ты мог бы сам…
- При власти я всегда, - ответил Эксграт, согнувшись, - в начальники не мечу, а потому и, видно, вечен.   
- Меня бросаете на гибель?!
- Ну, будет, Инципера, - пропел Ипсум, - должна быть жертва среди нас…. Пускай же ею будешь ты, прощай!
- Прецидоса не хватит вам? – воскликнула возмущённая Инципера.
- Он умер как боец, - продолжил Ипсум, - тебя же пустим жертвой.
- А Марс… когда его заселят… - цеплялась за последнее Инципера.
- Когда то будет… - произнёс Игнораб, - быть может, нас уже не будет…
- Скорее люд издохнет весь, - Досгуститус.
Игнораб закончил собрание:
- Всем собраться через год, по нашему календарю…
Картинка исчезла.

Артур открыл глаза. Они собрались не в обычное время, но он успел. Просто, по привычке, закатил глаза, чтоб проверить…. «Вот как всё обернулось… страх ещё не всё, Игнораб оказался гораздо сильнее, чем казался. Инциперу в расход, зачем им начальница». Он взглянул на Александра – тот спал, значит, ничего не видел. Был день, автоматически видеть их могли только ночью, в другое время суток надо было закатить глаза. «Хорошо, если не видел. Ему ещё этого для паники не хватает». Решено было, расправившись с Инциперой, вызвать на разговор Игнораба. Поддержать решение должен был и Александр, но предлагать ему это Артур решил после схватки.
 
 Наступил обозначенный братьями день.
Проговорив заклинание и задумавшись о том же месте, где происходил прошлый бой, двое оказались… на бесконечных ступенях какого-то храма. Лестница была шириной метров двадцать, не меньше, ступени и перила были целиком из белого мрамора, на последних через равные промежутки красовались статуи мужчин и женщин. Впереди, на верху, высились гигантские колонны, будто держащие на себе весь небосвод. Небо было мрачным, покрытым многочисленными рваными тучами, ветер трепал их, унося за собой. Вот-вот должен был пролиться дождь.
Александр и Артур были в недоумении. На всякий случай они троекратно повторили заклинание о не нападении внезапном, исподтишка.
- Ты что-то другое думал? – спросил Артур.
- Нет, слово в слово как условились…
- Тогда я ничего не понимаю.
- Может время… или давай ещё раз попробуем…
- Что время?
- Говорят оно спирально… ну и мы не на тот виток попали…
- Виток?... спираль… - Артур посмотрел на верх.
По лестнице спускалась Инципера, волосы были прибраны на голове в поперечную косу, на теле белая, золотом расшитая тога, на ногах сандалии. Лицо Артуру было не знакомо, зато Александр узнал в нём первую любовь. 
- Не надо удивляться – это ваша родина и тоже место над рекой… - начала она, - прошу взглянуть через перила… не стану приближаться к вам, пока вы не посмотрите, чтоб не боялись вы, что я толкну вас вниз.
Братья, перегнувшись через широченные перила, почти лёжа, глянули вниз: далеко внизу, храм оказался на уникальной высоте, медленно текла угрюмая желтая вода, окаймлённая каменными стенами.
- Увидели, ну что ж, - продолжила Инципера, - теперь я объясню. Мир этот – воплощение того, что вам хотелось бы создать. Здесь люд лишён преград, нет страха у него в помине, рожает мать всегда, абортов тоже нет. Ничто не травит мысль, нет войн, ни преступлений…. И нет любви, нет долга, обязательств нет. Кочуют вечно люди здесь. Там объедят кусты и древа, пойдут туда, оттель сюда… и так по кругу. И безучастно веселы. Словно как щенки, как чаек куча…. Ведь нет преград и нет прогресса. Что им преодолеть? О чём писать? Что рисовать? В чём брать мораль для сказок, басен? Как доблесть им понять? Добро и зло здесь неуместны…
- Но храм они смогли построить? – было возразил Артур.
- Сей храм построен был пришельцем, они как и многие другие, сюда причалили однажды. Идея их – улучшить всех, во всём искусство насадить… И вот он пуст… искусство человеку чуждо здесь. Те улетели, люди с этих мест ушли. Опустошив растительность и засорив останками зверья все реки, они отправились на лучшие места, чтоб там случилось также. Плодятся без конца, болезней, войн не знают. Нет зверя, чтобы человеку был он грозен. Пока места есть с дичью и плодами, живут тут люди и не знают бед. Вы этого хотите, господа?
Александр стоял в грустной тяжёлой задумчивости. Ему уже начинало казаться, что Инципера действительно желает им добра, и хочет только лишь регулировать процессы рождаемости на их планете. Он уже забыл о нападении на него, о той страшной боли, что она ему причинила. Её слова звучали достаточно объективно и правдоподобно.
Артур, выслушав, сказал:
- Гладко всё ты нам рассказала, но теперь я объясню: этот храм и эту местность, как и твой облик с одеянием создало лишь твоё воображение. Александр, провозгласим же: Чур, на нашей земле пускай предстанет в своём исконном виде! Чур, на нашей земле пускай предстанет в своём исконном виде! Чур, на нашей земле пускай предстанет в своём исконном виде!
 Три раза повторил он один. Артур ошарашено повернулся к Александру. Тот ответил, смущённо:
- Может, оставить её… всё же она права…
Артур покраснел от злости и негодования, прошептал заклинание о мече и развернулся к Инципере. Той уже и след простыл: она, по-девичьи звонко смеясь, бежала вверх по лестнице. Артур рванул за ней. 

Круглый зал, со всех сторон продуваемый ветрами. Купол потолка лежит на высоченных колоннах, он так далёк, будто само небо… на нём угадываются мерцающие точки, их много… миллионы… это карта звёздного неба, но гораздо более подробная, чем помнил Артур со школы. Пол был будто стеклянный, но, рассматривая ближе, угадывался идеально отполированный паркет из широких и длинных досок белой древесины.
Инципера стояла чуть вглубине, левее от центра. Она была спиной к вошедшему Артуру.
- Там надо мной, - сказала она, указывая на звёздный потолок, - среди двух тусклых звёзд была моя планета…
Артур взглянул наверх и действительно увидел между двух практически невидимых звёздочек будто более чёрную точку, чем всё чёрное небо.
- В чём правда? В том, что говорил Прецидос или ты, во сне Александра?
- И то, и то есть правдой… да мы измучили себя войной, но и сотряс нас взрыв из млечного пути…
Она говорила правду, так показалось Артуру. Инципера развернулась и посмотрела в лицо Артура, её глаза прямо и спокойно разглядывали свою смерть.
- Мне жаль, что ты не мой сын! Да, человеческие дети так сильны, не имея и половины того, чего умеем мы. Я хочу умереть в этом обличье, в одежде и с лицом человека. Была я с вашим родом дольше, чем жила до того.
Сзади послышался топот. Александр вошёл в зал:
- Ты извини, я чуть замешкался… я готов…
- Не надо, - ответил Артур, не оборачиваясь.
- Спасибо, - сказала Инципера, - я готова.
Артур сжал крепко меч, но пока ещё не мог замахнуться. Его давила жалость, человеческая жалость к безоружному, пускай врагу, но без оружия! Да ещё и женщина, красивая женщина. Она хладнокровно ждала своей участи, её тонкая шея хорошо была видна, готовая для удара, стройный и волнующий стан подчёркивали золотые нити платья. Спокойно вздымалась грудь, дыша, алые губы были плотно сомкнуты, голубые глаза пытливо и прямо глядели перед собой, весь вид подчёркивал безмятежность.   
Артур мешкал, он не мог. Пускай бы нападала, просила о пощаде, хитрила… а так… невозможно взять и убить. Уважая храбрость и хладнокровие, смотрящего в глаза неминуемой смерти, Артур не смог занести меч. Однажды, его по пути встречный учитель, так он называл случайных попутчиков в жизни, которые оставляли какой-то след после себя, сказал: если сомневаешься делать или не делать – не делай.
- Чего медлишь? – спросила Инципера.
- Я слышал сегодня вашу встречу, - сказал Артур, всё ещё крепко сжимая рукоять меча.
- Далеко зашёл, что слышишь нас всегда, - восхищенно сказала Инципера.
- Всегда слышал.
Она приподняла удивлённо брови.
- Ты не в силе, - продолжил Артур, - от тебя избавились как от ненужного. 
Александр, не понимая, смотрел то на одного, то на другую.
- Как от хлама, балласта, что им мешал, - Артур продолжал, - ты же рассчитывала, что тебя уважают за твою силу и уникальность… оказалось - нет.
Она молчала и ждала.
- У тебя есть возможность улететь, переместиться на планету… другую там или что ещё…
- Нет, - ответила Инципера, - перемещаться только десять бы хватило сил, не то, что я одна и когда девять было, не получилось бы… только разве с помощью людей. Но то когда будет возможным….
- Вы что в ловушке? – спросил удивлённый Артур.
- Нет, ты не понял… - Инципера напрягла лобик, задумавшись, - для нас возможность перелёта не нужна, давно мы живём… как бы это сказать… в ключе энергии. Вот вам нужна пища, кров, творчество, любовь, дети, игры, развлечения… очень много всего. Для нас достаточно создать поток и поглощать его, вот и всё. Утрачена способность вся другая.
- Когда ты нервничаешь – переходишь на стих? – спросил Артур.
- Да так, - ответила серьёзно Инципера, будто уличённая в чём, - все мы от греков поднабрались, я воспротивилась тому, и речь свою стараюсь прозой ставить, в тревоге ж не могу с собой я совладать.
Онемевший Александр всё никак не мог понять происходящего, оттого глупо смотрел на обоих, периодически озираясь по сторонам.
- Мне жаль тебя, - заключил Артур, - ты радость – не поймёшь, детей – не воспитаешь, любить не будут ни тебя, ни ты…. Лишь жрать энергию… без вкуса и приправ! Тщедушны и никчемны вы!
- Великодушьем ты не брызгай! – запела Инципера, - вам не понять, как мы живём, другие мы и нас не надо равнять с собою, с нас энергию не спить! Причём уж никому в пространстве!
- Так это лишь потому, что у вас её нет, - утвердил Артур, - вот вы и придумываете себе поток, да и черпаете с него. А сами вы произвести не в силах ничего!
Инципера молчала. Взгляд потерял былое хладнокровие, в глазах читалась грусть.
- А раньше вы плодились? – спросил очнувшийся Александр.
- Да было так у нас, но не было полов, - ответила Инципера.
- Гермафродиты… - выдохнул Александр с жалостью.
- Так вы словно черви делились?! – с нарочитой брезгливостью сказал Артур.
- Ты убивать меня не хочешь? – спросила Инципера, улыбаясь, - время тянешь?
- Узнать хочу по больше, - ответил Артур, - как силён Игнораб?
- Науку вашу продвигает, сам он пуст. Он то, что знает, что на руку ему, шепчет вашим учёным, когда они витают в космосе.
Александр с Артуром напряглись, не понимая.
- Ну всё, что новое создают у вас, это не просто так… информация витает в космосе, они её извлекают. Весь мир поток информации. Даже ваши мысли, все до единой, входят в поток! Вот он и даёт то, что ему в дальнейшем будет создавать поток. Например: телевидение, с одной стороны большое благо, что вы можете извлекать разного рода информацию каждодневно из голубого экрана, с другой же стороны те эмоции, которые вы переживаете, просматривая передачу или фильм – уходят ему. Тогда как раньше эти эмоции, эта энергия адресовалась вашим близким или накапливалась в себе, для дальнейших нужд. Это самый больший прорыв из всего, на что он направил ваших учёных.
- Ещё интернет, - сочувственно сказал Александр.
- Интернет, только той частью, что несёт в себе эмоциональную встряску с заменой: игры он-лайн, вместо спорта, переписки вместо писем по почте, порнография вместо любви, обсасывание новостей, вместо беседы с друзьями, и тому подобное. Информационные, энциклопедические порталы он не смог задействовать для себя, даже то, что они являются заменой книг, но составляются альтруистами, желающими поделиться знаниями, потому изначально лишены корня переноса. Телевизионный задел ещё никто не перепрыгнул.
- А ещё электрочайник, - добавил Артур.
- Да, вам готовить надо на огне – он очищает вас, - подтвердила Инципера.
- Тебя оставлю я в живых, - заключил Артур.
- Зачем? – спросила удивлённая Инципера.
- Ещё мне пригодишься, а против меня сил у тебя нет!
- А если против Александра? – лукаво спросила Инципера.
- Валяй! Он меня уже два раза подвёл, - резко бросил Артур, - я третьего ждать не собираюсь.
Халбеков побледнел.
- Каковы условия? – спросила Инципера.
- Во-первых, мы перенесёмся в нашу Русь, где были прежде. Саша, повторяй!
Александр повторил заклинание с Артуром, что касалось местности боя у реки в Древней Руси.
Оказавшись на зелёном холме, Артур не моргнув и глазом, продолжил:
- Второе, ты останешься здесь, и я буду контролировать тебя постоянно! Как хочешь, обживайся тут, но никаких использований потусторонних сил! Ещё не всё про тебя знаю, потому и заранее предупреждаю обо всём. Ты будешь ограждена от других миров и времён моим заклинанием. Согласна?
Инципера неуверенно кивнула.
- Тогда третье, и самое главное: ты откажешься от потока.
- Я тогда исчезну, - ответила Инципера.
- Мне всё равно, - Артур был убедителен, - перейди хоть на подножный корм, перестройся…. Оставишь хоть каплю потока за собой – расчленю на всю вселенную.
- Но люди не перестанут рожать близнецов, это уже в генотипе их предков, - оправдывалась Инципера.
- Пускай рожают себе на здоровье, - продолжал Артур, - ты больше не будешь подсаживать свои плоды.
- Согласна.
- Да, ещё! – вспомнил Артур, - поклясться ты должна мне на русской земле не только в том, что согласилась, но и ещё вот в чём: отныне только я один могу тебя вызвать и более никто! Ты слышишь, я один!
- Я поняла и принимаю сей указ, - Инципера поклонилась и поклялась во всём предложенном.
Александр смотрел под себя, не силясь поднять лицо.
Артур, ощутив правдивость клятвы с помощью Русских Богов, стоял наполненный новой силой. Чуть погодя спросил:
- А теперь скажи, зачем ты согласилась? Неужто смерть тебя так страшила?
- Нет, смерть мне не страшна… - ответила Инципера, - служить сильному есть честь для меня. Счастлив раб умного хозяина и печален хозяин глупого раба. Такая была у вас в старину поговорка.

Вернувшись домой, с большим трудом раздышавшись, братья долго смотрели друг на друга. Александр всё понял без слов. Он стал собирать вещи. Перед прощанием, уже у дверей, он протянул Артуру папку с завещанием, на что тот улыбнулся и спросил:
- Куда собираешься идти?
- Не знаю… наверное в гостиницу, денег немного есть.
- Предложи Аркадию свою кандидатуру работника… кое в чём же ты понимаешь.
- Спасибо, Артур, я не…
- Я знаю… прощай!

Дверь закрылась. Будто закрылся целый мир перед Халбековым, спускающимся по лестнице. За закрытой дверью Артур ощутил расставание с большой вехой своей жизни и открытие небывалых, неизведанных ранее горизонтов. Он прошёл на кухню: там стояла его названная мать у плиты. Он её обнял сзади и поцеловал в правую щёку. Она, развернувшись, улыбнулась ему и спросила:
- А что Саша встал уже?
- Саша больше не будет у нас бывать, - ответил сын.
- Работы, видимо много, - согласилась мать.
- Думаю – завались.
                Глава 6

Артур вдруг осознал, что вода, наиважнейшая составляющая часть человека и всего живого, есть та божественная суть, что должна быть той бесповоротной силой, которая способна что-либо изменить в существующем порядке вещей. 
Пересмотрев все возможные варианты, он понял: единственное, что человек будет потреблять всегда, вне зависимости от воздействий, политических догматов, общественных норм и всевозможных войн и катастроф – это вода. Всё живое состоит из неё. Надо уметь собирать капли! Шаман так ему сказал. Надо организовать скважину в хорошем месте. Люди, не заметно для себя, будут покупать её постоянно, потому как будут ощущать прилив сил, после выпитой водицы.
Купить отдалённый участок от промышленных мест, сделать скважину, организовать расфасовку и продажу…. Конечно конкурентов будет пруд пруди, но на его стороне сила Русских Богов! Цена будет соответствовать себестоимости. Потоки будут сорваны человеческой силой. Люди потянутся к природе, сами не ведая того.
Зачем он оставил Инциперу… она ещё многое может сказать. И он не смог совершить греха, убив невооружённого, не представляющего опасности… хотелось сказать человека, но для неё это долгий путь, быть может, когда-то она и сможет стать человеком. Для него теперь ясность определилась во фразе: «Человек – это звучит гордо». Он осознал себя настоящим человеком.

                ***

Проскрипев по снегу, Артур подошёл к погребальному постаменту из хвороста и дров. Никто не мешал незнакомцу проститься с умершей. Сверху на белом саване лежала девушка, с застывшей улыбкой на губах.
Инципера умерла. Она прожила в русском селении не более года, так и не научившись себя питать. В посёлке все её считали умалишённой, блаженной, так как она ничего не ела, но была приветлива и радостна. Занималась увеселением детей. Они, в ответ её заботам, любили её, играя с ней.
Не нарушив свой обет, данный Артуру, она однажды заснула навсегда. Возможно, отчасти став человеком. И будет похоронена по людским канонам. Артур печалился за ней. Ему было жаль эту сильную женщину. Он надеялся, что иной мир примет её как человека.
Костёр воспылал, и за языками пламени практически скрылось тело. На удивление оно не приняло свой исходный облик, оставшись человеческим….
Старец ударил посохом о землю, прошептав что-то. Люди, провожавшие свою чудную странницу, стали расходиться по своим делам. Артур ещё оставался стоять, когда пламя устремилось в небо, усилившись внезапно. Старец подошёл к нему и сказал:
- Не май в души печали, сын Божий, - и ушёл.
Артур, наполненный каким-то неожиданным воодушевлением, долго смотрел старцу вслед.

Вернувшись домой, он стал вспоминать те немногие разговоры с Инциперой, которые вели они этот неполный год.

- Как ты стала на свой поток?
- Ваши женщины перестали ценить самое важное в себе, материнство. Во главу ставили не продление рода, а призрачные выгоды, что сулила им женитьба.
- Но это сперва началось у богатых слоёв населения?
- Да, верно. Разбогатевшие мужчины, беспокоясь о будущем своего состояния, выбирали жён из богатых родов, желая иметь более наследника, чем наследницу. Таким образом, начиная ставить сына, мужчину выше и главнее, чем дочь, будущую женщину. Образовалось неравенство полов. Претерпевая унижение своих прав, женщины, выбирая мужа, собирались за счёт его состоятельности поднять свой статус, забывая о собственном развитии. Потому мужчины преуспели в ремёслах и других отраслях. А не по той причине, что женщины как-то слабее в умственном развитии. На самом деле энергетика женщины в разы сильнее мужской. И выбор будущего отца своего ребёнка должен исходить из его физического и морального состояния, а не из материальных благ.
- А когда вы прибыли впервые на Землю, чем ты занималась?
- Растениями… можно сказать по-вашему: селекцией. Первые гибриды получились с моих рук, гораздо ранее, чем это сделали ваши ботаники и биологи.
- Генная инженерия…
- Да. В природе это всё достаточно просто. Сами виды исключают лишнюю, более слабую модификацию, усиливая своё развитие. Вы же со своими опытами зашли в процесс противный природе – порой ослабляя сильные стороны… правда в этом есть заслуга Игнораба. Потом, вместо упрощения питания, обленившись, стали создавать упрощенные продукты, основанные не натурой, а химией. А природе надо просто не мешать, способствовать, но не вмешиваться и тогда она найдёт лучший вариант роста. Созданные в лабораториях вещи не имеют основы жизни, они заранее мертвы, потому и умерщвляют вашу плоть изнутри, вместо того, чтобы её питать. Вам питаться максимально просто, у вас всё для этого есть на планете, не надо ничего выдумывать.

- Ваш главный нерв n.Vagus – незаслуженно назван блуждающим – он же побуждающий, он идёт ко всем органам. Он отвечает за многое одновременно, потому его деятельность может быть очень полезна, а может стать губительной. Ваш мозг использован максимально только на десять процентов, в остальном, незадействованном, огромный потенциал, включая и самоизлечение. Вы же умеете даже одну десятую использовать во вред себе. А вам надо раскрыть возможности, тем более, что у вас их достаточно.

- А что, мой гнев, доставшийся по наследству, действительно дал мне какую-то силу?
- Гнев в трудных жизненных обстоятельствах рождает тирана, вождя. В тёплых и нежных условиях рождает душевные волнения, творческие рвения…. Ты не ограничил себя бытовым комфортом, ты читал, изучал, постигал новое. Всё потому, что твои предки не прогибались под трудностями, а боролись с ними, поступали наперекор. В крови они тебе оставили свой гнев. Это самое сильное и откровенное чувство человека.
- Но это же негативное чувство.
- Заблуждение. Гнев оправданный на встретившуюся преграду, он мобилизует организм, напрягает мышцы, усиливает кровоснабжение мозга и человек готов действовать в противоположность страху, где преобладает угнетение всех процессов жизнедеятельности. А случайный, внезапный гнев – это истерия, что, конечно же, плохо. Люди вообще могут испытывать такой спектр эмоций, что такого нет во всей вселенной.
- Из чего состоит жизнь человека?
- Ты хотел спросить смысл?
- Да.
- Как у всех живых: Рождение, Откровение, Осознание, Гряда событий, Исход или подведение итогов. Сначала рождается, растёт, потом получает определённые знания, какие может получить на основании собственного развития, окружающей обстановки, людей и времени; потом идёт осознавание полученной информации; далее следуют основные вехи жизни, такие как становление, если у вас, в профессии, создание семьи; потом же конец и особь должна подвести итоги своего существования. Кто правильно жил, извлёк уроки из жизни переходит на более высший уровень и так далее…. Не спрашивай меня о высшем уровне для вас – мне это не известно. 
- А как правильно жить?
- Не испытывать сомнений. Не идти наперекор судьбы.
- Но ты же сама сказала не прогибаться…
- Ты не понял. Не прогибаться перед жизненными трудностями. А судьба – это то, что заложено в тебе самом. И когда ты чувствуешь, это у вас называется интуицией, это и есть рука судьбы. Она тебя всегда направляет. А человек, думая, что руководствуется разумом, не полагается на собственные ощущения, на самом деле совершает ошибку и уходит со своего жизненного пути. И если не вернётся на свою дорогу, будет несчастным, обозлённым на мир и в следующей жизни окажется ещё на ступень ниже, так как не справился. Чтоб ты понимал, что это не комиссия какая-то где-то там сидит и решает, мол, справился ты или нет, это всё происходит автоматически, по законам природы.
- А каков у вас высший уровень?
- Для нас его не существует…
- Вы уже на нём?
- Нет, уровни бесконечны как и всё в мире. Просто мы отвернулись от Абсолюта и для нас продолжения нет. Перестав получать энергию с потока мы исчезаем.
- Каким образом вы отказались?
- Став на поток мы стали бессмертными, а для кого нет конца, для того и нет начала. Мы отделились от времени, от цикличности и спиральности…. Это сложно… у вас говорят «на груги своя…» эта фраза из остатков ваших знаний о вселенной. Твоя жизнь должна быть кругом, в конце жизни концы разомкнуться, образуя первое звено спирали. Ты перейдёшь на следующий виток. Твоя пружина может быть бесконечной. На определённом уровне ты будешь наделён силой помнить все предыдущие уровни, твои жизни.

- Почти все проблемы вашего здоровья, что не приходят под воздействием извне или не рождены вашими же мозгами появляются у вас в следствии прямохождения.
- То есть?
- От позвоночника. Дело в том, что вы единственные гуманоиды, среди известных мне форм, у которых хребет не перестроился в связи с переходом на двуногость. Вам было бы гораздо полезнее ходить на четвереньках, по крайней мере, для позвоночника.
- Ты хочешь сказать, что наши руки и наш мозг перестроились раньше, чем весь остальной костный остов?
- Ну, слишком быстро. Вам бы ещё пару сотен тысяч лет для развития костей хребта и всё сформировалось бы как нельзя лучше, но ваш мозг опередил события, вечной спешкой к прогрессу.   

                Глава 7

Стояла вторая половина весны, близилось жаркое лето. Свежесть воздуха залетала в приоткрытое окно машины. Съехав с трассы, колёса уверенно помчали, шурша, по укатанной брусчатке мимо столетних сосен, напиравших на дорогу своими кронами. Повернув по указателю и заехав на поляну, автомобиль остановился. Аркадий, выйдя из автомобиля, направился к четырёхэтажному срубу. Это был величественный дом с большим, выдающимся вперёд крыльцом. Всё в доме, включая оконные рамы, было из дерева. Вокруг благоухало цветением трав. Поднявшись по ступеням, он потянулся к ручке двери, но та открылась сама. Мужчина пожилого возраста в казацкого рода костюме, открыл входящему дверь, поклонившись, приветствуя и жестом попросил войти внутрь.
Кабинет, в который направлялся Аркадий, находился на последнем этаже, занимая его весь, причём прямо с лестницы. Последние ступеньки оканчивались на небольшой площадке с одной-единственной оббитой чёрной кожей двери. Она была приоткрыта, и Аркадий смело вошёл внутрь.
Стены сруба оставались неизменными и внутри, за исключением того, что все они были обвешаны фотографиями в стеклянных рамках. На полу был постелен пушистый ковёр коричневого цвета, в тон стен. Из окон слева лился лучистый свет, по откосам можно было судить о добротности строения ввиду метровой толщины сбитых брёвен. По правой стороне находилось три закрытых двери, между которыми помещались длинные мягкие диваны. Обширный кабинет венчался в конце полукруглой верандой, на которой располагался крепкий дубовый стол, за ним сидел длинноволосый седой мужчина. Лицо было трудно разглядеть из-за слепящего света, проникающего сквозь многочисленные стёкла веранды.
Возникла минутная пауза. Хозяин и, остановившийся перед столом, гость долго смотрели друг на друга, не решаясь заговорить. Будто вспоминая что-то.
- Ну, здравствуй, Аркадий! – мужчина встал, вышел из-за стола и подошёл вплотную к вошедшему.
- Здравствуй, Артур! – почти с надрывом и всхлипом, сказал Аркадий.
Они внезапно крепко обнялись и не разжимали объятья ещё несколько минут.

Через полчаса они уже пили кофе за стеклянным столиком в соседней комнате, сидя в удобных плетёных креслах.
- Как ты меня нашёл? – спросил Артур, делая глоток.
- Это разве трудно? – ответил Аркадий, - твоя компания по производству и продаже чистой воды уже известна на весь мир. По-моему, обогнав Кока-колу…
- Только их отрасль по воде. Напитки пока в перевесе… - скромно заметил Артур.
- А как переводится название «ААА»?
- Ты думал, что это с наших трёх имён? - спросил Артур, улыбаясь.
- Нет, что ты! Даже не надеялся… а что с них? – с прищуром спросил Аркадий.
- Нет. Это: Абсолют Акве Арт. То есть искусство абсолютной воды…
- Или искусство Бога через воду.
- Да и так.
- Но она действительно помогает.
- Ты спрашиваешь или утверждаешь?
- И то и то. Многие твердят, что она лечебная… Злопыхатели… ну ты сам знаешь.
- Да, знаю… - усмехнулся Артур, - а ты сам её пробовал?
- Моя семья пьёт Днепровую, извини.
- Из-под крана? – не поверил Артур.
- Конечно, нет. Я…
- Мотаешься в прошлое?
- Ты меня раскусил.
- А как научился проносить с собой оттуда?
- Секрет, - Аркадий лукаво глядел на друга.
- С помощью Чура? – догадался Артур.
- Так, с ним. А ты пользовался? – потом, пристально посмотрев, сказал, - можешь не отвечать, ясно, что пользовался.
- Без него я бы не справился. Я знаешь как долго искал место? Почти два года! А скважина?
- Тысяча.
- Тысяча сто метров! И вода чистая, как первозданная…. Тут учёные её рассматривали и так и сяк, а когда сделали с неё снежинки, так ахнули перед микроскопом! Красота и совершенство!
- Ты так прекрасно говоришь о своём детище, а о детях, не пора ли задуматься? Скоро сорок пять …
- Ягодка опять! – бросил Артур, - я думал об этом, но где…
- Найти ту самую единственную, - закончил за друга Аркадий, продолжив, - учитывая при этом уровень твоих мозгов! А, зная твоё финансовое состояние… клевать будут всё не те…
- Ну, вот видишь, ты и сам всё понимаешь. Видимо быть мне бобылём.
- А что Инципера? - переключился Аркадий.
Артур рассказал всё о ней.
- М-да, - причмокнул друг Аркаша, - я был удивлён, когда Саша мне рассказал о вашем поединке. Думал она не сдержит обещанного.
- Кстати, а что с ним?
- Он уехал на север, чуть поработав в твоём бизнесе, маявшись какой-то неуёмной тоской и отчалил.
- В твоём бизнесе, - уточнил Артур.
- Я не перестаю быть тебе благодарным, - кивнул Аркадий, - ты знаешь,  мы теперь строим экологические дома. Без бетона, железа. Смола и остатки деревообрабатывающей промышленности. Основа фундамента – вулканические породы с Камчатки.   
- Далеко пошёл…. Я немного слышал об этом. Но это дорого. Не всем доступно.
- А мы строим детсады и школы. Часть даёт государство, часть – наши собственные деньги. Человек же удовлетворяется малым, зачем мне сверхприбыль…
- Молодец!
- А Халбеков живёт глухой деревне, сам построил дом, завёл там семью. Присылает мне письма с фотографиями. Вот я и тебе принёс… он очень просил…
Артур взял протянутый конверт. Кроме фотографий уютного дома с хозяйством, семейными портретами, где бородатый, почти неузнаваемый Александр, глава семьи, стоял в окружении симпатичной жены и улыбающихся четверых детей разного возраста, был маленький листок, сложенный пополам и отмеченный «Артуру». На бумаге было крупно написано: «Прости, если можешь…. Спасибо тебе за всё!».
Артур, ещё раз просмотрев фотокарточки, сказал, радостно улыбнувшись:
- Я рад за него. И зла никогда не держал…
- Я так и думал, - согласился Аркадий, - ты добрый.
Артур только улыбнулся в ответ.
- Ты мне покажешь своё хозяйство?
- Конечно, пойдём, - ответил Артур, собираясь подняться.
- Не спеши, - остановил его Аркадий, - собственно у меня есть к тебе дело.
- Слушаю.
- Вернёмся к вопросу о твоей потенциальной семье.
- Ну-ну, - заулыбался Артур.
- У меня есть на примете одна девушка…
- С каких это пор ты стал свахой?
- Никакого сватовства! Она специалист, причём по твоему профилю. Она учёный, не смотря на молодой возраст, занимается системами фильтрации воды.
- Моя вода не нуждается в фильтрации, - возразил Артур.
- Тут ты не прав. Во-первых, она занимается фильтрами защищающими от живых организмов, тебе могут навредить конкуренты, коих пруд пруди и вообще…. Во-вторых…
- Что вообще? Договаривай! – приказал Артур.
- Ты погоди, не торопи меня. Дай мне сперва закончить. И так, во-вторых… она просто хорошая девушка.
- А что вообще? – настаивал Артур.
- Ты же мотался с помощью заклинания только в прошлое. Почему тебе не попробовать отправиться в будущее, лет, эдак, на двадцать-тридцать…
- Я об этом и не думал…. А как определить с местностью появления?
- Также как и с прошлым, просто подумать о месте, где бы ты хотел оказаться. Например, в нашем городе.
- Что-то ты темнишь… - напрягся Артур.
- Ты должен сам всё увидеть и самостоятельно сделать выводы.
- Всё там так страшно?
- Нет, но есть опасность новых влияний извне.
- Ты Александру говорил об этом?
- Пока нет, но, думаю, он будет готов… если что.
- Снова…. Но это не конвульсии прежних?
- Тех там уже нет.
- Как ты проверил?
- По состоянию общественных норм и порядков.
- Золотая эра?
- Почти.
Артур благодушно улыбался. Потом сказал:
- Хорошо, на днях я обязательно совершу переход.
- Но сначала пообещай, что познакомишься с предложенным мною специалистом, - настаивал Аркадий.
- Согласен. Когда состоится встреча?
- Она скоро подъедет…
- Так ты всё устроил заранее! А если б я не согласился?
- Ты бы согласился, - уверенно парировал Аркадий.
- Откуда ты её знаешь?
- Её… - замялся Аркадий, - вообщем есть один нюанс, который я должен тебе рассказать…
- Только теперь? Когда я уже согласился? Ну ты и сволочь! Она что, хромая или поклоняется Вуду?
- У неё есть сын, которому четырнадцать….
- Сколько же ей лет? Ты сказал, что она молода.
- Тридцать два.
- В восемнадцать родила? Не рановато?
- Ну кто в молодости не ошибался… Всё было по любви, что главное.
- Тебе откуда знать?
- Она мне всё рассказала. Отец мальчика был её же возраста, они поженились, но он погиб в аварии. От тоски и безысходности она и ударилась в науку, оказалось, что это её призвание. Не беспокойся, мальчик был окружён любовью и вниманием, особенно часто бывая и в нашей семье. Он дружит с моей дочерью с трёхлетнего возраста.
- Ну ты и жук! – провозгласил довольно Артур, - пойдём, ты такого ещё не видел! Только погоди дам распоряжение, чтобы подготовили встречу нашей девушке. Как, кстати, её зовут?
- У неё замечательное имя…
- Галя? – иронично вставил Артур.
- Нет, её зовут Анна. Хотя ты можешь называть её Галей, если захочешь. Думаю, она согласится. Она обладает покладистым характером и не сгибаемой волей.
- Что-то несовместимое…
- Я же говорю: она уникальна.
- Понятно…
Друзья засмеялись.

В километре от сруба, куда они добрались пешком по песчаной дорожке, минуя по пути небольшой заводик по расфасовке воды в бутылки, стоял абсолютно стеклянный куб величиной с двухэтажный дом. Стены и крыша были из толстого стекла в несколько сантиметров. Внутри по центру была лестница, по бокам, вдоль стен, из земли торчали медные, а также жёлтого и белого металлов трубочки. Артур объяснил, что это для поддержки постоянной температуры в кубе. Спустившись вниз по ступенькам, состоящих из разноцветных камней, они очутились в просторной комнате, в середине которой возвышался насосный механизм размером с автомобиль. Заглянув под него, Аркадий удивился, что вся эта «махина» держится на стеклянном стержне примерно тридцати сантиметров в диаметре.
- Как это? – спросил он.
- Ты имеешь в виду на чём это всё держится, - уточнил Артур.
- Ну да.
- На трубе, что идёт с самого дна скважины, - довольно сообщил Артур.
- Она стеклянная?
- Абсолютно. Для полной чистоты. И такие же идут на завод, где разлив совершается в стеклянные бутылки.
- Толстостенная? – восторженно спросил Аркадий, ошарашено улыбаясь.
- Да, стенки сантиметров шесть.
- Где такую достали и как она выдерживает…
- Сами изготовили.
Аркадий удивлённо поднял брови.
- Оплавляя кварцевый песок…. С песком, конечно, была трудность. Без Чура у меня бы ничего не получилось, - объяснял Артур, - потом, никаких стыков! Сопоставление труб делалось на месте, оплавляя…
- Чем?
- Ну, это технология обжига камней в древнем Египте… потому и камни для пирамид обрабатывались на месте, а не тащились неизвестно откуда. Но это длинная история. Я просто немного усовершенствовал, переняв её и применив к стеклу.

Друзья ещё посетили завод, где работало всего несколько человек, управляя многочисленными шеренгами бутылок из светло-зелёного стекла. На заднем дворе загружалось наполненной тарой несколько грузовых автомобилей со странной широкой и чёрной крышей.
- Солнечные батареи? – догадался Аркадий.
- Они самые, - подтвердил Артур, - и на заводе никаких двигателей нет.
- А как тогда перемещается конвейер? – поражался увиденному Аркадий.
- Ременной привод от водяной мельницы. Тут рядом быстротечная речушка.
- И хватает?
- Хватает.
- А как же связь с крупными покупателями, наконец, как налаживается импорт?
- Ну, конечно, я не могу полностью отказаться от электрической организационной техники, телефонов и тому подобного. Это всё в городе, там крупный офис. А здесь максимально приближено к природе.
- Понятно. Скажи, а кофе я пил из этой воды?
- Здесь всё готовится на ней, - радостно улыбался довольный Артур.
- Значит, ты заманил к себе ещё одного клиента. Кофе был безусловно вкусен, даже можно сказать сказочно вкусен.
 - Это ты уже льстишь…
Вдали показался казак, встреченный Аркадием на входе, он махал Артуру.
- Наверно твоя приехала, - сказал Артур.
- Скорее уже – твоя, - уточнил Аркадий.
- Ты так уверен? – подняв бровь и взглянув в упор на Аркадия, спросил Артур.
- На все сто!
- Тогда – пойдём!
- Пойдём.

Рядом с автомобилем Аркадия примостился маленький электрокар, возле которого одиноко стояла девушка в белом платье, расшитым цветами. Чувствуя себя слегка неловко, она ежесекундно поправляла свои распущенные и развевающиеся от лёгкого ветерка волосы.
Поравнявшись с гостьей, Артур остановился, придержав за руку и Аркадия. Дверь в сруб открылась, и из неё вышел знакомый нам уже казак, в парадной форме с гвоздикой прикрепленной на фуражке, в руках растягивал звучными переборами аккордеон и, приплясывая, направился к посетительнице. За ним последовало сопровождение. Как по мановению волшебной палочки из дома высыпало наружу около десятка девиц в разноцветных народных костюмах, головы были украшены цветочными венками с пёстрыми лентами. Они, окружив Анну, подтанцовывая под музыку, что выплёскивал аккордеон, стали осыпать её, откуда невесть взявшимися, лепестками алых роз.
Все мгновенно развеселились.
- Когда ты успел это организовать? – спросил поражённый Аркадий.
- Тебя ждал, - ответил Артур, прихлопывая в такт музыке и поглядывая на новую знакомую, находя в ней красоту и ладность.
- Ты знал?
- Чувствовал, - бросил Артур, направившись на встречу к Анне.
- А-а… - протянул воодушевлённый событиями Аркадий.

Артур протянул руку даме, приглашая её на танец. Казак мигом завершил мотив пляски, затянув медленную мелодию романса. Анна согласилась принять предложение и они стали вместе вальсировать под неумолкающую, с переливами, музыку. Наряженные девицы оставили их, переключившись на ликующего Аркадия, который не преминул попеременно повальсировать с каждой.

Птицы заголосили, подхватив звуки, солнце тянулось к закату и, в нарастающем охлаждении воздуха, усиливался цветочный весенний аромат.   

 


   


 



 

                Эпилог

Где-то в середине Тихого океана. Солнечный день, бескрайнее чистое небо, полный штиль
Два всплеска подряд, будто что-то упало с неба, но так внезапно и быстро, что кроме брызг и расплывающихся кругов на ровной глади воды, ничего не было замечено.
На самой глубине, под толщей многокилометровой солёной воды, две крошечные полупрозрачные клетки с усиками приблизились к друг другу.
- Дургас пуктас! – квакающе пропела одна.
Сознание сразу перевело: Хорошо приземлились!
- Хмэ-хэ, - согласилась вторая.
- Ка туту? – спросила первая.
(Кто тут был до нас?)
- Хуна пфы. Сфыа Сира аса.
(Многие. Но остались только с планеты Сириус три)
- Уре примимку тува тука, - продолжила первая.
(А что с теми, что были тут раньше?)
- Ка ка прдфу! – заливисто, будто смеясь, ответила вторая, - курква чычычы!
(Они все издохли, осталось только шесть)
- Гэ-гэ, чычычы! - задёргалась вторая, - мрфа тфа тфа чычынычи!
(Ха-ха, шесть! Нас тут будет через пару лет шесть квинтиллионов!)
- Хмэ са фвату уркас васа еи. Ткнуцва тху!
(Да, и наши дети войдут во все их реки. Они поселятся внутри них и завладеют их телами!)
- Ткнуцва тху! – повторила первая клетка.

Николай Китасов проснулся удивлённым. Будто выспавшись, но прекрасно помня свой странный сон. Две инфузории разговаривали между собой на глубине океана, он их понимал, хотя и незнакомый каркая-квакающий язык был у них. Ещё они угрожали через пару лет завладеть людскими телами.
Но, как бы то ни было, подумал Николай, несколько лет ещё в запасе! В четырнадцать лет год – это вечность, а что будет, когда исполнится шестнадцать… когда это будет! Поэтому, особо не напрягая мысли, он умылся, позавтракал и, прихватив с собой скейт, побежал во двор.
Распахнув дверь подъезда, Николай выбежал к ожидавшим его друзьям. Они отправились на площадку возле университетской библиотеки, отписывать выкрутасы на досках с колёсиками.

После очередного залихватского спуска с прыжком, Николай, поддев ногой скейт, получив его в руку, посмотрел вдаль на приближающуюся фигуру.
- Твоя Макарка идёт, - сказал подбежавший к нему рыжий пацан.
На что он мигом подхватил скейт подмышку и поспешил на встречу с девушкой.
- Привет, Николка, - девочка нежно улыбнулась.
- Привет, Макария! Ты с музыки?
- Ага.
- Погуляем?
- Давай! Я тебе такой сон расскажу, Николка, что мне приснился! Ты не поверишь!
- И я тебе! – восторженно подхватил Николай.
- Мой про маленьких медуз…
- А мой про инфузорий… - удивился он.
- Ну, да мои тоже одноклеточные… квакали, разговаривая, но я, как ни странно, всё понимала…
- И я….

По аллее университетского парка, не спеша, шли юноша и девушка, бурно что-то рассказывая друг другу. 

 
 
 






                Богдан Максудов 17.02.2011.