Звезда киноэкрана Алена Орлова

Везет же Лариске Косаткиной она уже, как пять лет работает стюардессой. Она в свои неполные 25 лет уже успела и мир повидать, и себя показать, и на людей посмотреть, не то, что я себе нашла профессию — бухгалтер. Одна радость сдала квартальный отчет, значит, есть повод вместо валерьянки выпить коньяк. Я сейчас от нее иду — Лариска, когда из очередного рейса возвращается сразу меня в гости завет, чтобы мне о мире рассказать, себя показать и на меня сверху вниз посмотреть. Мол, смотри на меня Аленка, видишь, как я взлетела, а ты продолжай ковыряться в своих отчетах и котов дворовых соблазнять валерьянкой. А ведь в школе Лариска была дура дурой. Как сейчас помню, ее учитель алгебры в 7 классе к доске вызывает, и жалобным голосом спрашивает:
— Косаткина, что ты можешь рассказать? Мне же тебе за четверть оценку надо поставить. Ты бы брала хотя бы пример с подруги своей Алены Орловой. Девочка знает предмет на зубок, старается.
А она стоит, ну честное Пифагоровское, улыбается, словно дура и языком свои пухлые губы облизывает.
Я, правда, одного не понимаю, каким образом, потом у этой круглой двоечницы,  пятерки в классном журнале появлялись. Она даже меня, отличницу района, по оценкам переплюнула.  Однажды не выдержала, спрашиваю:
— Лариса объясни мне, почему я за контрольную работу по русскому языку получила четверку, а ты отлично! Как такое возможно! Ты! Которая, в слове из трех букв допускаешь шесть ошибок. Ты, которая дура дурой, а я так подозреваю, что закончишь школу с золотой медалью!
На это она мне улыбчиво ответила:
— Разные у нас с тобой знания, подружка, ох какие разные, и в разных направлениях мы с тобой совершенствуемся.
Я ее и сейчас и тогда понять с трудом могла, а как ты ее поймешь, если она дура дурой. 
Сегодня весь вечер Лариска передо мной своими новыми цацками хвалилась, и еще показала золотое кольцо, усеянное бриллиантами:
— Это, — восторженно говорит она, — мне итальянец-бизнесмен подарил, предложение сделал.
— Самолет что ли продать, — предположила я.
— Замуж выйти за него, — посмеиваясь, сообщает она.
Я бриллиантовое кольцо, которое в руках крутила, так и выронила на пол.
— Тебе?!! — переспрашиваю, выпучив глаза.
— Мне! — гордо заявляет она.
— И как же ты с ним жить собираешься? Как разговаривать будете? Ты же итальянский язык не лучше русского знаешь!
— Признаюсь тебе, Алена, после той незабываемой ночи, я постигла одну истину, разговаривать нам с ним не обязательно. Знала бы ты, какой он горячий!
Я про себя думаю вот дура она, что на нем оладьи жарить собирается, а вслух говорю:
— И что же ты решила?
— Выхожу, как говорится, летать, так летать, а залетать так с итальянцем.
сколько можно в старых девах ходить. А ты когда мужем обзаведешься? — спрашивает она.
— Так, где ты его возьмешь?! — в сердцах выкрикиваю я, щурясь от яркого света, исходящего из Ларискиных бриллиантов. — Кругом мужики, похуже твоего итальянца! Поговорить не о чем, без денег и еще ко всему прочему холодные, будто пиявки родниковые! Слушай, Лариска, а нет у вас в аэрофлоте, лишнего места — для девушки с высшим образованием, и в совершенстве владеющим итальянским!
Она осмотрела меня с ног до головы, почесывая искусственными ноготками шею, и говорит:
— Рекомендация у тебя хорошая, да беда в том, что слишком уж ты умная, нет ну внешность у тебя подходящая дура дурой, глаза слишком уж умные прям до одурения.
Не знаю, то ли она меня обидеть хотела, толи это комплемент был такой, но я перед своим уходом опять спросила:
— Я Ларисочка не шутила, ты поспрашивай там у себя, может, имеются вакансии?
— Конечно, — бодро отвечает она, — ты хоть и не такая дура как я, но зато подруга моя лучшая. Не дрейфь, что-нибудь придумаем.
Вот иду от нее к себе домой, а на душе так тоскливо, что хоть волчицей вой. «И почему, — думаю я, — жизнь так нелепо устроена, что везет в ней или дуракам, или пьяницам. А завтра опять все как прежде, отчеты, сверки, проводки и никакого просвета». Пришла домой, хотела для успокоения валерьянки себе накапать, да сама не заметила, что в руках уже сжимаю бутылку коньяка. Выпила, и моментально на сердце полегчало, и с души, словно Сизифов камень свалился. Подошла я к зеркалу посмотрела туда, и себя не узнала. Смотрит на меня Лариска Косаткина, улыбается и похотливо облизывается, одним словом дура дурой, вот только глаза хоть и дымкой покрытые, но все равно прежние Аленки Орловой — умные. Тут-то я и сделала для себя самое важное открытие в жизни, что не стать мне никогда Лариской Косаткиной, что не быть мне вовек стюардессой, и не по мне похоже оседлая жизнь бухгалтера, а вот актриса кино, чего там скрывать,  получилась бы хорошая, как говорится: «Летать так к звездам, а залетать так с ДжонниДепом».