Люди

Люди, которые окружают меня, все по-своему разные, но так же все имеют и одинаковые черты. Даже те, кто никогда не виделись, оказываясь в одинаковых условиях, будь то чей-то день рождения, или еще какой ни будь повод собраться, каждый занимал какое-то положение в компании и играл свою роль. Буд-то в наших генах уже давно все распределено и мы, просто отталкиваясь от своего жизненного опыта, занимаем свое место. И чем больше опыт мы накопили, тем сильнее пытаемся превознести себя над другими. Но вся эта структура, действует не всегда правильно и иногда в нашей жизни случаются непредвиденные обстоятельства, которые наносят непоправимый вред, а может быть и пользу, нашему существованию.

 Расскажу я вам несколько судеб, которые еще на день написания этого текста не законченные и я надеюсь, что все-таки случится в нашей жизни что-то, что поднимет с колен наше общество и заживем мы в радости и благополучии. Сколько нищих людей ходит по улицам, сколько людей побирается то, возле церквей, то возле рынка. Все они являются нам отвращением и вызывают очень противные ассоциации и чувства. Сейчас их называют просто бомжи. Не мытые, не стриженные, воняют за несколько метров и имеют, в своей бороде и волосах, разнообразную живность. Иногда кажется, что они вечно голодные и вечно пьяные, но это два неправильных мнения. Нужды в еде у  таких людей нет, так как свою брезгливость они оставили в том же месте, где потеряли свой социальный статус. Любое съедобное вещество, которое они могут найти на мусоре, сразу направляется прямиком в рот, смачно пережевывается и проглатывается. А так как в наше время мы выкидываем иногда вполне съедобные остатки, то мусорные контейнеры просто в изобилии наполнены всякой пищей, нужно только подойти и взять ее оттуда.

 Алкоголь для этих людей, необходим как вода. Ежедневное его употребление в больших количествах, вызвало настолько сильную зависимость, что если, проснувшись с утра, до вечера не выпьют, чего ни будь, то «начнет трясти» как они говорят, а по-нашему начнется приступ эпилепсии. И опытные обитатели улиц это знают, так как не раз уже с ними случалось и всегда имеют, где то глубоко в запасе пол бутылочки портвейна. Именно поэтому, идя с утра за хлебом можно встретить алкоголика возле палатки, который трясущимися руками просит дать ему немного мелочи, мотивируя тем, что «трубы горят».
Именно из-за этого состояния большинство алкоголиков плавно переселяются жить на улицу. В таком состоянии они готовы на все. И мошенники этим пользуются. Они спаивают, какого ни будь одинокого старика, а потом в один из таких дней, заставляют подписать документы на квартиру.

  И ведь у каждого бродяги, который живет на улице, своя история, своя судьба. Нам же кажется, что это все алкоголики, которые пропили свои квартиры. А вот во многих случаях, в основной массе, люди сначала оказались в тяжелом, беспомощном положении, а уже потом запили. Запили от безысходности, запили только для того, что бы без отвращения питаться тем, что найдут в мусорном контейнере, контейнере счастья.

  Как-то раз на одной из узеньких уютных улочек Калининграда, возле подвала, дома, еще немецкой, довоенной постройки я познакомился с двумя не сказать, что стариками, но уже в старшем возрасте мужчиной и женщиной. Так как я знал всех бродяг этого района, и соседнего, то понял, что эта парочка не местная. А у них все поделено не то что на участки, а даже на род занятий. Те, кто собирают металл, никогда не будут собирать бутылки и наоборот. Так же есть бродяги, которые ведут, какую ни будь деятельность. Например, одни меняют воду в круглосуточных цветочных палатках. Другие относят мусорные пакеты из ресторанов, кафе и баров. Все они, что-то делают, что бы получить деньги и никогда не будут заниматься не своей работой.

 Так вот, эти двое ничем не отличались от живущих уже на протяжении нескольких месяцев здесь бродяг-постояльцев. Так же они были очень плохо одеты, в пьяном состоянии, измазанные в грязи. Но в разговоре с ними не было слышно, обычного для таких людей мата, разговаривали они вежливо, сохраняя свое достоинство. Как будто эта пара нормальных людей, которых переодели в лохмотья, измазали грязью и заставили выпить дешевого пойла. Спросив их, откуда они здесь взялись, они рассказали очень грустную и трагическую историю.

 Оказывается, это муж и жена им примерно по 50 лет. Пока жена работала, в каком-то супермаркете, муж по инвалидности ухаживал за домом. Они рассказывали, как он встречал ее, когда она поздно возвращалась из дома, как они тихо, мирно жили, никого не трогая в домике садового общества. Приехали к нам в область из России. Здесь никого из знакомых и родственников у них не было. На счет детей не помню, были ли они у них или нет, но то, что в области они были только вдвоем, это точно.

 В своем дачном домике они жили уже лет семь. У нас очень много людей, живет на садовых участках. Жили как все нормальные люди, работали, вели хозяйство. Они были спокойные, культурные люди. Иногда переписываясь с родственниками. Но вот однажды к ним явился какой-то человек, с предложением купить их участок, с домиком. Но цену тот человек назвал очень маленькую, да и старики не собирались ничего продавать, так как жить им было больше негде. Человек очень настойчиво пытался купить этот дом в течение месяца приезжал еще несколько раз.

 Но как-то раз, когда семейная пара, вернувшись с рынка, обнаружили на месте своего дома, черное выгоревшее пятно. Как рассказали соседи, из-за узкого проезда в садовом обществе, пожарная машина не могла долго проехать. И дом выгорел весь. Да горе у стариков было неописуемо. Все что у них было именно все, все сгорело, документы, деньги, паспорта. Этот деревянный домик, был их маленьким миром, а вот сейчас его не стало. Они переночевали на развалинах своего домика, под открытым небом, так как идти было некуда. Потом, когда ночи стали холодными они перебрались в какой-то подвал. Женщину из-за того что она ходила в лохмотьях уволили с работы, хотя она пыталась объяснить что произошло ее никто не слушал. Старик не мог получить свою пенсию, так как у него не было ни паспорта, ни сберкнижки. Когда они пришли писать заявление в милицию, к ним отнеслись как к обычным бомжам, сказав, что без паспорта заявление не принимают и сначала им нужно помыться, прежде чем приходить сюда.

 И как-то раз, бродя по городу, эта парочка наткнулась на этот подвал, где их и приняли к себе местная «богема». По их рассказам, они уже ходили к какому-то депутату, и он пытался решить их проблемы. Через месяц, встретившись с ними опять, они сказали, что опять к нему ходили и дело, вроде как продвигается. Больше я их не видел никогда, может депутат помог, может, переехали в другой район, а может и случилось с ними что. Ни кто не знает.

  Вот так, эти двое хоть и пили, но это была чистая необходимость, что бы вытерпеть весь смрад и тяжесть на душе. Возможно, вы проходили мимо них, оглядываясь и фыркая, что-то в их адрес, но они не виноваты были в этом. По мнению, этой пары, в пожоге они обвиняли того мужчину, который так настоятельно хотел выкупить их участок.

 Среди тех, кто жил в том подвале, почти у каждого история начиналась не с пьянки, а с передряги, а потом уже начиналась и пьянка. Вот, например история, парня 25 лет.

 Родился и жил он на Алтае, в школе ничем особенным по знаниям он не блистал, но вот отец у него был и есть вор в законе. Окончив школу, он повстречался с девушкой, а она от него забеременела. Из-за этого он ушел в армию, попал служить к нам на Балтийский флот в г. Балтийск. С родственниками из Алтая связи никакой не поддерживал. И был здесь предоставлен сам себе. Но как-то раз влюбился. А что парень молодой, служивый. По его рассказам, любовь была безумной. Она хотела всегда быть с ним, он хотел всегда быть с ней. А батя, звал его к себе в Алтай, говорил, работенку подкидывать ему будет, бандитскую. Но он далек от этих дел, и не хотел возвращаться домой после службы, а тут еще любовь. Они уже строили планы на будущее, что будут делать после того как он отслужит. Но как то ночью в части он затосковал по ней. Он не долго думая, реши в «самоход» свалить и явиться к любимой с охапкой цветов. За этот «самоход», ему дали судимость, а та девушка, будучи уже беременной от него прислала письмо, мол, так и так, но моему ребенку отец-зек не нужен. Как потом выяснилось, она родила двойню. Но больше они и не виделись. Срок этот парень отбывал на колонии поселении. Я, к сожалению, не помню как, познакомился, он с еще одной девушкой. Так же они оба друг в друга влюбились. Она в колонию носила ему передачки, отношения завязывались и их судьбы переплетались все сильнее и сильнее. После его освобождения, они стали жить вместе. Вроде даже как нормальная ячейка общества образовалась, семья квартира, ребенок, работа. Но вдруг он заподозрил в ней измену. И проследив за ней, самые страшные опасения сбылись. Ничего не сказав, дома оставил записку, взял вещи и ушел на улицу. Так уже почти три года, улица является ему родным домом.

 Когда я спрашивал, его, почему же он не вернется к своему отцу, на Алтай. То он рассказал, как отец написал ему, что убьет его, если он вернется, так как он с колонии освободился по УДО (условно-досрочное освобождение). И он знал, что отец не пугал, так как, живя с ним, вместе иногда становился свидетелем его «работы». Так теперь он и живет на улице. В полночь, приходя к круглосуточным цветным палаткам, меняя воду и получая за это деньги, которых хватает на необходимый ему алкоголь. А за достаток еды в их «коммуне» отвечает уже другой человек, с такой же  интересной и грустной судьбой.

 Это молодая 23 лет девушка. Под всеми этими лохмотьями, не зная, даже и не разберешь пол, как и возраст. Прохожие ей давали максимум лет семнадцать, восемнадцать. Ее функция в компании заключалась в том, что бы ровно в 23-00, явится к черному ходу небольшого китайского ресторанчика, и за пятьдесят рублей отнести вверенные ей черные, большие пакеты с мусором, на помойку, которая стояла за углом.  Она это делала не для того что бы получить пятьдесят рублей, а для того что бы бродяги с  соседствующего района не перехватили то, что лежит в этих пакетах. А в них находилось много чего съедобного. Рис, суши, креветки, все это потом это делилось между людьми,  живущими в их коммуне, и поедалось, запивая дешевым портвейном.

 На улице, она оказалась тоже, совсем случайно. Как сотни, тысячи других людей жизнь начиналась у нее по-обычному. Даже с нотками подростковой скукоты. Родилась в небольшой деревеньке в 50 километрах от города, двое родителей. Ни братьев, ни сестер. Все родственники в другом регионе России.  Отучилась одиннадцать классов в сельской школе. Жила в маленьком домике, довоенной, немецкой постройки. После распада Советского союза, все колхозы в области развалились. Работы не было и родители запили. После школы, что бы не находиться дома, поступила в Районном центре в учебное заведение, где училась и жила в общежитии, что бы не видеть дома пьяных родителей. Пока девочка получала образование учителя начальных классов, отец умер, а мать нашла себе очередного сожителя, с кем и продолжала пить, как основная масса населения области. Отучившись, она вернулась домой, где ей не особо были рады.

 Отчим бил, без всякого повода. Мать не обращала никакого внимания и только посылала в магазин за спиртным, не давая денег, а если девочка отказывалась, то отчим продолжал бить ее. Дома был постоянный голод и бардак, притон местных алкоголиков. До нее не раз домогались пьяные собутыльники родителей. Она плакала, каждую ночь молилась и плакала. У нее уже не было сил ждать, когда это все кончиться. И как-то собрав денег, на проезд до города, уехала. Ей даже нечего было с собой взять, так как все ее вещи были на ней.

  Приехав в город, она вышла с автобуса и села на скамейку. Обратного пути уже не было. Если бы она вернулась домой, то отчим бы ее избивал до потери пульса, за такие выходки, да и денег на обратную дорогу не было. Поревев на скамейке, она вспомнила, как в детстве, еще учась в школе, как-то на летних каникулах, она с матерью приезжала сюда в город к дяде. Он жил недалеко от автовокзала, нужно всего-то пройти парк и перейти улицу. Она встала и двинулась в путь.

  Дядя жил в четырехэтажном доме, на втором этаже. Подойдя к двери, она подумала, что скажет позвоня в дверь, но поняла, что ничего не может придумать позвонила. Дверь открыл мужчина, который был плохо похож на того к кому, она приезжала в детстве. Она напомнила, что он ее дядя, как-то, раз она приезжала к нему в детстве с мамой. После чего он впустил ее. Оказывается, у него в тот день был день рождения. Она не призналась ему, что ушла из дома, а наврала, что просто приехала в город и решила зайти. Ее пригласили за стол, к остальным гостям, они все сидели, пили, ели и разговаривали. Но когда праздник кончился, ее так же выпроводили, как и всех остальных гостей.

 Она бродила по улицам, не зная куда деться. Так как после празднования она была достаточно пьяная, ей хотелось увеличить концентрацию алкоголя в своем организме, но так как денег не было, она встала возле круглосуточного магазина и стала попрошайничать у прохожих. Это она умела делать хорошо, так как часто практиковалась в этом, у себя в деревне, доставая денег для матери и отчима.

 Насобирав денег на бутылку дешевого вина, она купила его, вышла с магазина и пошла, искать место, где можно уютно забиться в уголочек выпить очередную порцию алкоголя и заснуть. Такое место она нашла.

 Это была территория заброшенной стройки, где даже не успели еще выкопать котлован, а только лежали давно привезенные плиты, густо обросшие малиной. Забор по периметру имел огромные бреши, но все равно большинство площади он еще закрывал. Она забралась на одну из плит, и легла. От плит шло тепло, накопленное за знойный, жаркий летний день. Небо было усеяно яркими и не очень звездами, одни мерцали, другие светили уверенно. Выпив всю бутылку, и отмахиваясь от комаров, она погрузилась в пьяную дремоту.

 Проснувшись с утра, голова раскалывалась от похмелья, ужасно хотелось пить. Она стала думать, что дальше. Целый день она провела, шатаясь по городу, попрошайничая, придумывая все новые и более жалостливые истории. Но к вечеру, она вернулась на место предыдущей ночлежки, с пакетом в котором была еда, газета и очередная бутылка вина. Она не могла не пить. Только алкоголь внутри ее, согревал, давал силы и успокаивал. Как только она начинала трезветь, вся тяжесть ее жизни налегала на ее душу, и казалось, будто бы сейчас выдавит всю жизнь и душу из этого маленького тела. Слезы накатывались, и в горле появлялся горький ком, который мешал дышать.

 В таком бродячем состоянии, она провела неделю. Но с каждой ночью становилось холоднее и страшнее. И она стала подумывать, а существуют ли другие, такие же люди, как и она, в этом городе. По телевизору в некоторых фильмах показывали, что существуют места в городе, где собираются бродяги. Но где это место в этом городе, она не знала.

 Еще через неделю, в этом городе пошел сезон дождей. Первый дождь, ливнем  обрушился на нее, без каких-то предупреждений, посреди ночи, когда она была очень сильно пьяная. Она даже не сразу спьяну поняла что происходит, почему она вся мокрая и дрожит от холода. Но немного придя в себя, поняла, что идет дождь. Она сгребла в охапку все свои пожитки, и, шатаясь, не разбирая в кромешной темноте, дороги пошла в ближайший подъезд. Там допив, оставшуюся в бутылки жидкость, съежившись, накрывшись пакетом, погрузилась в мир, своих пьяных грез.

 На следующий день она проснулась, имея помимо ежедневной головной боли, еще насморк и кашель. За целый день попрошайничества, она не получила ни одного рубля. Люди как будто бы злились на нее, что погода испортилась, они проходили мимо нее, даже не обронив взгляда. К обеду она уже начала жалеть, что ничего не оставляла с предыдущих дней. А к вечеру, поняла, что злые люди никогда не станут давать денег. Если раньше их сдабривало солнце, то сейчас свинцовые тучи, только обозлят их.

  Отчаявшись, она пошла в тот подъезд, где провела уже ночь. Она шла по серому эстакадному мосту, людей на улице почти не было. Только машины пролетали мимо, иногда окатывая грязью из луж. Ужасно болело горло, насморк заставлял постоянно чихать, болела голова и живот. Слегка кружилась голова.

 Придя в свой подъезд с пустыми руками, она забралась на самый верхний этаж. После квартир на самых верхних этажах, был еще один пролет, где был вход в чердачное помещение. С лестничной клетки, тех квартир не было видно, что творится на чердачном пролете, там она и решила обосноваться.

 Съежившись, на ступеньке, она попыталась поспать. Но он слишком плохо себя для этого чувствовала. Началась температура, она это поняла по ознобу и сильной головной боли. Из-за постоянного кашля и чиханья, жильцы квартир на последнем этаже обнаружили ее присутствие. Из одной квартиры вышел мужчина, в толстом махровом халате, и тапочках. Он, не поднимаясь до конца по ступенькам, брезгливо поднялся, фонариком посветил в тот угол, где она сидела и грозным тоном, сказал, что б она побыстрее уходила из подъезда, иначе он вызовет милицию. Девушка стала делать вид, что собирает вещи, а мужчина ушел. На самом деле она не собиралась уходить оттуда, так как ужасно себя чувствовала и болела голова. Просто стала стараться кашлять тише. Вместо сна, ее погрузило в жуткие кошмары и бред, где она от кого-то убегала и кричала.

  Мужчина, который выходил в подъезд, спустя час, понял, что не прошеный гость не собирается уходить из подъезда и позвонил   в милицию. И примерно в два часа ночи наряд милиции зашел в тот самый подъезд, где она спала.
  -Вставай, слышишь, вставай…- брезгливо толкая в плечо, один из милиционеров будил ее, пока второй брал объяснение с мужчины, вызвавшего милицию.

 Она открыла глаза, и со страхом стала, молча смотреть на подходящего напарника, который прощался с мужчиной, говоря, ему, что если она снова сюда заявится, не выпускать ее из подъезда и снова звонить им.

 Встав, девушка начала спускаться по ступенькам вниз. Милиционеры, стараясь не вдыхать вонючий воздух, перегара и немытого тела, спустились на улицу и уже ждали ее там. Они даже сначала и не поняли, что это существо, которое сейчас выйдет на улицу, девушка. Да им уже было все равно, кто она, и почему здесь. Ежедневные вызова по таким причинам, уже давно надоели. Когда она вышла на улицу, милиционеры сели в патрульный автомобиль. А один из них, через открытое окно сказал:

 - Иди отсюда, если мы второй раз приедем, по твоей вине, то вывезем в поле и бросим там. – А потом добавил - Да и не вздумай в соседние подъезды лезть.

 Она пошла вперед по  слабо освещенной улице. Шел дождь, болела голова, и из-за температуры ломало все тело. Наряд подождал, пока она уйдет достаточно далеко от подъезда, что-то сказал по рации и уехал. Девушка и не собиралась больше возвращаться в тот подъезд. Не зная куда идти, она просто шла вперед. После того как улица, по которой она шла, уперлась в закрытый рынок, она повернула на лево и снова продолжила свой путь. Она не заметила, как прошла улицу, на которой стоял дом ее дяди, она не заметила открытого подъезда, и только возле круглосуточного магазина, она села возле ступенек на корточки, облокотившись спиной об палатку. Непонятная сонливость погружала ее в мир грез. Глаза незаметно закрылись и начались сновидения. Спать так сладко, так тепло. Во сне ничего не болит, есть не хочется. Утопия.

 - Эй, ты, что здесь делаешь? – Толкая, несильно, ногой в бок кто-то пытался ее разбудить. – Вставай, что ты здесь делаешь?!

 Девушка открыла глаза и увидела перед собой трех, воняющих, так же как и она бродяг. Двое мужчин и одна женщина. Один из мужчин, это был тот парень, с Алтая, о котором я рассказал ранее, Влад.

 Второй, Андрей. У того история без всяких приключений. Он запил, сначала за пьянку его выгнали с работы, потом за пьянку его жена выгнала из дому и теперь продолжая пить, он жил в подвале с остальными бомжами.

 А женщину, лет сорока, которая смотрела на нее с постоянной непонятной улыбкой, звали Света. Как она оказалась на улице, никто не знал. Она это никому не рассказывала, а по-другому выяснить это никак не удалось. Известно только было, то, что она до уличной жизни, жила в этом городе в центре города. Она болела туберкулезом и не  лечилась. А какое может быть лечение на улице. Через полтора года, после этой встречи, как то зимой, она очень сильно заболеет. Почти месяц она лежала и не могла встать, ее «компаньоны» пытались ее выкормить и вылечить. Но после того как они поняли что это у них не получится, попросили прохожих вызвать скорую помощь. Бригада врачей забрала женщину. Полгода больше ее никто не видел. Про нее уже думали как про очередную жертву, борьбы человека с жизнью. Говорили про нее в прошедшем времени. Смерть, когда живешь на улице, это даже не самое страшное. Но через восемь месяцев, после ее пропажи, она вернулась.

 Одета она была, как нормальный человек, вымытая, трезвая и счастливая. Как обычно улыбаясь, она пришла к своим друзьям. Так как она знала все места их возможного обитания, то найти их труда ей не составило. Как она рассказала, ее возили в Санкт-Петербург на операцию. И после того как ее вылечили, привезли, обратно в город и выписали. Правда это или нет, никто не знает. Очень она уж хитрая.

  На зиму они уходили из подвала жить на трубы теплотрассы. Ободрав обшивку, положив доски на трубы сверху, что бы не падал снег и, загородив пространство сбоку труб какими-нибудь досками, они жили в таком импровизированном домике, греясь теплом труб. Ну, подробнее об этом я расскажу потом, а сейчас вернемся обратно к круглосуточному магазинчику.

  Девушка сидела на корточках смотрела на троих незнакомцев, молча. Ногой ее толкал Влад.

 - Ну что ты здесь делаешь? – Продолжая улыбаться, спросила женщина.
 - Мне некуда идти –
 - Ну, так пошли с нами. –
 - Не могу –
 - Давай мы тебе поможем – Наклоняясь, что бы взять ее под руки сказал Влад.

 Они помогли ей добраться  до подвала, где жили. Это был подвал девятиэтажки, который на двери имел кодовый замок. Они жили там уже все лето и собирались здесь и перезимовать, что бы не уходить на трубы. Света сходила до подстанции скорой помощи, что бы попросить таблеток от температуры, получив таблетки, она вернулась и дала их новой знакомой. После чего они напоили ее чаем, стало легче, и она заснула.

  Она проснулась. Не открывая сразу глаза, она лежала и прислушивалась к окружающим звукам. В комнате никого не было. Она открыла глаза и села. Оказалось, она спала на деревянных коробках, оббитых ватным матрасом. На потолке висела лампочка на проводе. Запах сырости был повсюду. На полу валялись пустые бутылки и непонятные кучи мусора. На одной из стен, под самым потолком, было узенькое окошко, грязное не мытое, в несколько слоев покрыто мелкой, железной сеткой. Не смотря на то, что через него нельзя было разглядеть, что за ним, было видно, что на улице солнечно.

 Выйдя на улицу, она оказалась во дворе, между двумя, стоявших друг напротив друга девятиэтажками. Детской площадки не было, вместо этого, везде стояли машины, на тротуаре, на газоне и на когда-то раньше, песочнице. Было по-осеннему прохладно и ветрено, хотя до конца лето оставалась еще почти неделя. Хотелось, есть, и болело горло.

 Она пошла, пройтись по окрестностям, осмотреться. Она шла по дворам и понимала, что здесь не в первый раз, она здесь уже проходила раньше, гуляя по городу. Грязные джинсы, такая же грязная вязаная кофта, порванные кроссовки, выдавали ее бродячее существование. Ей захотелось курить, и она подошла к бомжу, копающемуся в контейнере и спросила закурить.

 Это был шестидесятилетний старик Морозов, чемпион СССР по легкой атлетике, В молодости у него были выдающиеся достижения в спорте, государство выделило ему комнату, Но союз распался, комнату забрали, и человек остался на улице. Пока он был более или менее моложе, чем сейчас сил хватало кое-как прожить. Но пришла старость, из-за проблем с ногами, вследствие усиленных тренировок в молодости, не давали работать. Постоянные боли в коленках, мучили ежедневно на протяжении уже двадцати лет. Большая бородатая, седая голова с добрыми глазами, большое туловище и худые, костлявые ноги, этот силуэт выдавал его издалека. Жил он недалеко от этого контейнера, на чердаке одного из дома, довоенной немецкой постройки. Жил он там уже год.

 Как-то раз, в один из дней, он проспал немного дольше, чем обычно и, выйдя на улицу с большим огорчением обнаружил, что мусоровоз опустошает мусорные контейнеры. Он, ковыляя своими больными ногами, попытался побыстрее добраться до контейнеров. Но пока очень сильно хромая он дошел до заветного места, которое помогало ему выживать. Мусоровоз со всем содержимым контейнера уже был далеко. Хотелось, есть и пить, но то, что обычно позволяло ему выжить, то, что мы называем мусором и отходами, этого уже не было. 

 По пути обратно в свой подъезд, он увидел стоящую возле подъезда детскую коляску. Он подумал, «Это шанс!». В голове, он уже представил, как продаст ее на небольшом рынке. А на вырученные деньги сможет жить неделю, а то может и больше. Схватив коляску, он смешной походкой стал убегать, если стариковский шаг, с больными ногами можно назвать бегом. Хозяйка коляски кричала в след, а ее мать в это время вызывала милицию. Деда поймали, далеко убежать он не мог. В газетах написали высмеивающую статью, мол, бомж легкоатлет решил вернуться в большой спорт. За эту выходку он отсидел год. А после освобождения, одной зимней ночью, он замерз и больше не проснулся. Так что на этот момент, когда я пишу про него, его уже нет с нами, на этом свете.

 Но на тот момент, когда девушка к нему подошла, он был еще жив. Кашляя, он ничего не говоря, достал сигарету с пачки, и протянул ей и посмотрел в глаза. Она взяла сигарету прикурила, дрожащими руками и неторопливым шагом пошла дальше. А Морозов стал дальше с не возмутительным видом, палкой копаться в мусоре.

 Она встала на перекрестке той улицы, по которой шла и центральной улицы города. Шли люди, проносились машины, но на нее никто не обращал внимания. Как будто ее никто не замечал, как будто она находиться в параллельном мире и они не видят ее. Люди переглядывались между собой, смотрели по сторонам, но ни одного взгляда никто не бросил на небольшого человечка, одетого в лохмотья грязного вонючего. Чем-то похожего на Буратино из старого советского фильма.

 Рассматривая прохожих еще, какое-то время, она стала ходить между ними и, одергивая или слегка подталкивая, стала просить «денежку на хлеб». Кто-то давал с брезгливым видом, стараясь ни в коем случае не дотрагиваться до нее, кто-то поворачивался и, делая вид, что не заметил ничего шел дальше. Так ей удалось собрать полную руку монет, и две бумажки по десять рублей. Она отошла к стенке дома и, повернувшись спиной к людям ссутулившись, стала считать выручку.

 - Да, в деревне столько не давали - подумала она про себя и вспоминала, что для того что бы на попрошайничать такую сумму, в деревне пришлось бы бегать по дворам целый день. А здесь менее чем за час.

  Уже набравшись горьким опытом, она подумала, что может быть не стоит тратить всю сумму сразу, что бы хоть какие ни будь деньги оставить на потом, но поняла, что ей едва ли хватает на буханку хлеба и бутылку вина. Она зашла в магазин, недалеко находившийся от места ее попрошайничества и высыпала все деньги на прилавок, сказав, что ей нужно. Продавщица брезгливо посчитала, сгребла деньги руками и положила в кассовый аппарат. Бродяжка, в это время слега вытянув шею, заглянула в лоток с деньгами и пока ей несли бутылку и буханку хлеба, представила себе, как бы было ей хорошо, если бы у нее было столько денег. Она взяла бутылку, хлеб и пошла в тот подвал, где она проснулась.

  Подойдя к подвалу, она увидела дверь и кодовый замок. Поняв, что кода то она не знает, приложила ухо к двери и прислушалась, нет ли там кого снизу. За дверью была тишина.
Она сначала постучала ногой, с надеждой, что внизу кто-то есть, потом покричала в щель между железной дверью и косяком «Открывай», стала пытаться подобрать код к замку.
После безуспешных попыток она решила сесть возле входа в подвал и начать трапезу.

 Но рядом с дверью в подвал, так же находилась дверь в подъезд, откуда вышла какая-то бабуля-пенсионерка и, увидев бомжонка, стала, тыкая палкой в спину отгонять:

 - Кыш! Кыш отсюда, бомжатина! Что ты здесь расселся! Воняешь, заразу переносишь. Сейчас милицию вызову!

 Девушка от неожиданности и от боли вскочила, и обиженно, что-то ворча в адрес бабки, пошла прочь от этого места. Обойдя дом, она решила присесть под каким ни будь балконом. Выбирая под каким, же балконом ей все-таки «примастыриться», под одним из них, она увидела непонятную кучу тряпок. Подойдя ближе, было понятно, что под ними спить человек, так как снизу торчали ноги, а сверху была видна макушка. Так же был слышен храп, говоря о том, что эта куча живая. Подойдя поближе, что бы посмотреть кто это, она стала пытаться разбудить незнакомца. Толкая рукой в плечо, она для себя заметила, что, не смотря на то, как воняет она, это тело воняло гораздо сильнее.

 Тело заворочалось и заворчало, потом стало медленно поворачиваться. Девушка, на всякий случай, отошла на шаг назад и стала смотреть. Когда человек под балконом повернулся, стало видно, что это мужчина лет пятидесяти, хотя на самом деле ему было, где то возле тридцати пяти. Лицо грязное, безумный взгляд, выдвинутая вперед челюсть и свисающая губа, по которой тянулись слюни и капали, навевали отвращение. Он что-то бормотал, но девушка никак не могла понять, что. Она даже испугалась его и не понимала, на что она рассчитывала, когда будила его. Это был Олег. В деревне, где он жил, которая находилась примерно за 180 километров от города, не было никакой работы, тем более инвалиду. Попрошайничать в деревне не у кого, так как основная масса жителей деревни была в таком же состоянии, как бомжи в городе, даже некоторые «городские» бомжи, жили лучше, чем деревенские «аборигены». Неизвестно когда, но очень давно, Олег приехал в город и остался здесь жить, даже не почувствовав никакой разницы, в городе даже лучше. Он собирал бутылки и сдавал их в расположенном в старом немецком бункере, приеме стеклотары. На это и жил. К себе никто из компаний его не пускал, так как знали, что он болеет открытой формой туберкулеза. От чего он как то и умер.

 Сырой осенью, он сидел с еще одним обитателем здешних улиц и пил вино. Несдерживаемый кашель его мучил на протяжении уже нескольких месяцев. Они пили и разговаривали. Ну, скорее говорил, его собутыльник, а он слушал, так как из-за дефекта, речь у него была плохо разборчива. Олег, закашлялся как то сильнее обычного, и вроде бы уже начал задыхаться. Его компаньон уже встал что бы постучать по спине, думая, что кашель из-за того что он подавился. Но тут, изо рта хлынула кров, а с еще одним кашлем вышел кусок непонятного мяса. Это был кусок легкого. Мужчина упал на землю и, булькая и хрипя срыгивать кровь. Когда приехала скорая помощь, он был еще живой, но вот забирал его уже катафалк.

 Но вот он сейчас сидел напротив девушки под балконом, еще живой и полон сил, не зная, что через года полтора, смерть незаметно придет к нему, и  тянул руку к бутылке с дешевым портвейном, который был у нее в руке. Она, прижимая бутылку к груди, показывала жестами, что не даст ему ничего и пошла прочь, подальше от этого грязного, непонятно говорящего, человека.

  Уходя прочь из этого места, девушка не понимала, как в таком маленьком городке может быть столько нуждающихся, бездомных и брошенных людей. Она вспоминала, как видела безного мужчину, который на своих культяпках ходил между машинами, стоящими в пробке и, стучась в окно, протягивал железную банку. Вспомнила как женщина, скромно одетая с косынкой, стояла на обочине дороги, держа в руках картонку с напечатанным текстом и фотографией ребенка. Она понимала, что даже если ей и плохо живется на этом свете, то тем людям еще хуже. Она знала, что своим родителям она уже и не поможет, да им и не нужна была ничья помощь. Безработица и разруха развратили их разум, и превратил мозг в желе. А у этих людей было горе, нескончаемое, бесконечное горе. Эти люли знали, что у них есть шанс на спасение, на просветление в будущем. Безногий мечтал о протезах и документах, для того что бы получить инвалидность. Женщина мечтала о деньгах для дорогой, заграничной операции на сердце маленького внука. Но никто, никто не собирался и не хотел помогать. Все проезжали мимо, отворачивали глаза и, понимая, что они плюют сами себе в душу, старались про себя придумать какое либо оправдание.

 Наша бродяжка, наконец, нашла место, где можно было спокойно сесть перекусить и выпить. Это была остановка автобуса, старая, еще советской постройки и неизвестно сколько раз и в какой цвет была перекрашена. Она ела хлеб и запивала вином, смотря на магазин через дорогу, а за остановкой, за небольшим, кирпичным забором, были именно те трубы от теплосети, на которых зимовали здешние обитатели. И именно по этому магазину они ориентировались зимой по времени. Если магазин закрылся, то уже 23-00, пора идти к китайскому ресторанчику. Когда человек, обслуживающий ресторанчик возвращается, значит, пора Владу идти к круглосуточным цветочным палаткам, менять воду. А работники этого магазинчика и не подозревали, почему зимним вечером, через дорогу, за остановкой, в одно и то же время на трубах сидели люди и так внимательно наблюдали за ними.

 Девушка с бутылкой в одной руке и буханкой хлеба ела. С каждым глотком, ей становилось легче, радостней. Глоток и она уже не тоскует по тем временам, когда училась в школе. Еще глоток, она уже не боится, что будет завтра. Для нее это было не просто спиртное, солнечная жидкость счастья. Как будто существует в мире аппарат, который производит счастье, и он каждый день работает, наполняя бутылочки своим веществом. Когда бутылка была уже пуста, она уже не могла ходить и, закинув ноги, подняв воротник, погрузилась в дремоту.

 Проезжающий мимо наряд милиции, увидел ее и остановился. Они ее пытались растолкать, но поняв, что она слишком пьяная, что бы уйти с людного места самой, загрузили в специальное отделение Уазика, отвезли в отдел.

 Проснувшись, она даже не поняла где находиться. Она сидела в обезьяннике. Это была комнатка, только вместо стен решетка. А, напротив, в таком же обезьяннике сидели трое ее новоиспеченных знакомых, которые подобрали ее с улицы.

 - О и ты здесь! – Улыбаясь, проговорил Андрей – после чего начал будить Светлану – Смотри, она тоже здесь, смотри – качал он ее за плечо.
 - Ты смотри она уже, где то без нас напилась – Сказал Влад
 - Я только поесть хотела, а они меня сюда привезли – Ответила бродяжка – Что они сейчас будут с нами делать?
 - Да ничего – Ответила проснувшиеся Светлана – Сейчас протоколы напишут, уберемся и пойдем обратно.
 - А вы здесь с утра? Я проснулась, а вас нет.-
 - Да нет, мы здесь только как полчаса. По делам ходили.

 На самом деле они ходили в магазинчик, который находился в нескольких километрах от их обиталища, за вином. В том, магазине, куда они ходили, продавалось просроченное и поэтому в два раза дешевле.

 Как обычно, после того как на них составили протоколы и они убрались, их выпустили. Вообще в отделе старались не привлекать бомжей для уборки, так как от них сильно воняло. Но сегодня других задержанных не было.

  - Тебя как зовут то? – Уже на улице возле отдела спросила Светлана, новую знакомую.
  - Надя-
  - Ну, понятно, будем знакомы –

 После этого они все познакомились, зашли в подвал, взяли еды, одну бутылку вина и куда-то пошли.

 - А куда мы идем – спросила надежда –
 - Да тут  инвалид есть один, ходить не может нужно покормить.
 - Понятно – ответила она.

 Пока они шли, бродяжка Надя, не понимала и не верила, что такое вообще бывает, нищие алкоголики-бомжи занимаются благотворительностью, в голове не укладывалось, что такое вообще бывает. Дойдя до места, они оказались, на территории школы, которая располагалась в здании довоенной немецкой постройки из красного кирпича, возле хозпостройки. На трубах теплотрассы, которые шли вдоль стенки и забора, накрывшись армейским одеялом, кто-то лежал.

 Как оказалось это мужчина, 50 лет, которого зовут Игорь. У него были больные ноги, и он не мог ходить, так же у него практически отсутствовало зрение. На улице, он оказался, так как мошенники, отобрали у него квартиру и документы. Родственников в области не было. И куда он смог в таком состоянии дойти, точнее, доковылять, там он и остановился. Сначала он сидел на трубах и даже примерно не представлял где находиться, пока, как то на него не наткнулись, Влад, Светлана и Андрей. Они его накормили, и стали к нему почли через день заглядывать. Сначала эта троица была уверенна, что старик не протянет и нескольких месяцев, но на трубах в таком состоянии он прожил больше года. Даже зиму пережил, что для уличных обитателей очень трудно. Но вторую зиму он уже не смог выжить. Слишком лютые были морозы. Старик заснул и, погружаясь все глубже и глубже в дремоту, не заметил, как замерз. С утра его обнаружили уже мертвым и замерзшим. А пока он умирал, на соседней улице, кто-то спокойно жил в его квартире.

 Какое-то время, с Игорем, на трубах, жил мужчина, без одной ноги. Он был дерзкий, любил выпить, где он потерял ногу, никто не знал, а сам он не говорил, отвечая «не ваше дело». Он, попрошайничая возле супермаркета, напивался до беспамятства и орал различные песни матерные и обычные. В город он приехал с области. С побережья моря. У него так же, какими-то обманными путями, споив, отобрали домик, на берегу моря. Но как то он пропал. Никто не знал, ушел он куда-то или что-то случилось. Но больше его не видели.

  По возвращению в подвал, Надежда, вливая в себя спиртное, горькими слезами вспоминала, свое детство и понимала, что к нормальной жизни она больше не вернется. Каждый день начинался с алкоголя. Она напивалась постоянно, боясь оказаться трезвой. Она боялась, трезво смотреть на мир, так как сразу в горле появлялся горький ком и слезы накатывались в глазах. В пьяной дремоте она провела больше года, пока как-то не встретилась с одной из тех, кого называют ночной бабочкой, проституткой.

 Одним осенним вечером, Надежда пришла слишком поздно к приемнику стеклотары. Он был закрыт. Выйдя на проспект, рядом с которым он находился, она стала искать, куда спрятать бутылки до завтра. К ней подошла женщина и попросила прикурить. Надя достала из кармана сигареты и протянула открытую пачку. Они разговорились.

 На этом проспекте в ночное время, в любое время года можно было снять женщину. Это был единственно место в городе, где можно купить женское тело на какое-то время.  Здесь оказывались женщины различного возраста с различными судьбами, но все-таки была одна вещь, которая их объединяла. Это героин. Из ста проституток, которые обитали на этой улице, девяносто восемь употребляли героин и именно из-за наркозависимости были вынуждены зарабатывать деньги таким способом. Так как для многоразового ежедневного употребления наркотика нужно достаточно много денег и не на всякой работе столько можно заработать. Средняя цена одной «пайки», пятьсот рублей. Одна пайка, это один укол. А человеку, употребляющему наркотик постоянно, нужно не менее четырех уколов в день. Вот, что выгоняет жриц любви на ночные улицы города. Кстати спрос на них очень велик и даже не каждый желающий сможет найти себе сразу ее, женщину, любящую за деньги.

  Героиновое рабство поглотило очень много людей в этом городе. И основные продавцы порошкового счастья, были цыгане. Люди с темной кожей, с карими глазами, ежегодно провозили в область сотни килограмм белой пыльцы. И очень трудно понять, тех людей, которые добровольно уходили в рабство грез, рабство героина.

  С Надеждой познакомилась Юля, девушка лед двадцати пяти, не раз отбывавшая срок за продажу героина. Она, перепродавая героин, разбавляя с сахарной пудрой, отвешивала себе дозу. На этой улице, так же работала и ее сестра, но она не была наркоманкой. Она страдала алкоголизмом. И на этой почве у них с сестрой постоянно были конфликты. Они спорили, что лучше алкоголизм или наркомания, дело не раз доходило до драки. Наркоманка Юля, обосновывала свою правоту тем, что употребляя наркотик, внешность сохраняется лучше, а алкоголичка Настя, сестра Юли, обосновывала свою правоту, отсутствием ломок от алкоголя. Так они и жили вдвоем, днем отсыпаясь, а ночью. Торгуя своим телом.

 Наркозависимая Юля, сидя на остановке с бродяжкой Надей, рассказывала ей всякие истории, о том, как она жила раньше, как она сидела, как росла и первый раз, в школе после уроков, попробовала наркотик. Подсадил ее на белое зелье, парень, который постоянно ошивался возле школы и отбирал деньги у школьников начальных классов. Через некоторое время, Юля все-таки склонила бродяжку, попробовать счастья из шприца.

 Надежда, дав свою руку, закатала рукав и позволила себя уколоть шприцом. Голову окутала приятная дымка, и она как будто погрузилась в другой мир, волны наслаждения ее накрывали одна за другой, ей показалось, как будто она сейчас в пшеничном поле жарким летом и с каждым дуновением ветерка она получала новую порцию наслаждения и счастья. Она чувствовала, как больше ничего ей на свете не нужно, как сладко ее окутала дремота, и удовольствие истинного счастья заполнило ее с ног, до самых кончиков волос.

 Очнувшись от героинового кайфа, Надежда поняла, что оказалась на остановке, возле Юли. Юля, же сидела рядом с глазами без зрачков. Точнее они были, но настолько сужены, что разглядеть их можно с трудом. В ее движениях было что-то странное, она как будто бы засыпала, но чуть шелохнувшись, просыпалась от своего движения. В этот день,  бродяжку подсадили на иглу.

 Дома Юля отмыла Надю и оставила жить у себя, ежедневно выдавая бесплатные инъекции наркотика. Когда Надя достаточно привыкла к героину, что бы ощущать невыносимые ломки, Юля ее научила зарабатывать деньги «по-новому». Она научила всем секретам и тайнам работы жрицы любви. Показала, как правильно попадать в вену, как приготавливать смесь утопии.

 Надежда, для себя открыла новый мир. Мир боли, наслаждения, обмана и постоянного недоверия ко всем. Зато у нее теперь появилась цель в жизни. Эта цель может быть и безумная, но она теперь есть, это найти еще денег на новую дозу, которая горячим покалыванием разольется по телу и погрузит истерзанное сознание в утопический мир наслаждений. Каждый день у нее начинался одним и тем же, это сигарета, чашка чая и укол. И каждая ночь заканчивалась так же одинаково, поездками в машине с незнакомыми людьми, обмен денег на героин через Юлю укол и сон. Каждый день был одинаков, каждую ночь сон без снов. Она как будто потеряла сама себя, они не делала ничего нового, и даже не задумывалась не о чем, кроме своего нового смысла жизни.

 Как-то зимней ночью, Надя не смогла найти Юлю, а уколоться было просто необходимо. Она купила дозу у другой знакомой коллеги, в аптеке купила шприц и воду и пошла в ближайший подъезд, уколоться. Надежда даже не заметила, что зашла в один из подъездов того дома, в подвале которого она раньше жила. Уколовшись, она впала в забытье. Выходящий мужчина выгнал обколотую девушку на улицу, где она и осталась. Со стороны видно было совсем другое, чем то, что происходило в голове Надя. Это было жалкое зрелище. Девушка плавно присаживалась на корточки, но как только теряла равновесие, резким вздрагиванием
принимала стоячее положение.

 Мимо проходила ее бывшая компания, Светлана, Влад и Андрей. Неся в пакете две бутылки и немного еды, они, шатаясь и воняя, шли к себе в подвал. Увидев человека в странной, неестественной позе, они подошли к нему посмотреть, что происходит. В этом опьяненном теле, они увидели свою старую знакомую. Только в их воспоминаниях она была грязная, вонючая и чумазая, а сейчас перед ними стояла чистая ухоженная девушка. Светлана, сразу поняла, в чем дело и сказала, мужчинам, что Надю нужно срочно унести в подвал.

 В подвале они ее приковали подаренными участковым наручниками к батарее и сели пить. Через час Надя, пришла в себя. Стала расспрашивать, зачем они ее приковали, и просить, что бы они ее отпустили. Светлана рассказала, что уже сталкивалась с этой бедой и не позволит, Наде умереть от героина или, сесть в тюрьму, что еще хуже.

 Долго шли дни отвыкания организма от героина. Но ломки смягчали алкоголем, а иногда просто связывая ее и затыкая рот. Что бы жильцы квартиры сверху ничего не заподозрили. На реабилитацию ушло больше месяца. Но когда ломки перестали навещать Надежду, она была благодарна Своим друзьям за заботу о ней.  И жизнь снова вернулась в бродяжничество. Снова пьянки, попрошайничество и питание с помойки. Но эта жизнь, какой бы примитивной не была, была лучше, чем бесконечная погоня за дозой. Нищая размеренная жизнь, снова вернула еще одного бойца на свой фронт.

 Надежда, потом еще не раз встречалась с той проституткой, но все эти встречи в основном имели случайный характер и кончались словесными перепалками и тасканием друг друга за волосы. Она осталась среди таких же, как она. И кто знает, где сейчас она и чем занимается. Так же никто не знает, сколько таких бродяжек и в скольких городах сглатывают очередную порцию алкоголя.

  Они вокруг нас, они живут, умирают и строят свое будущее. Они среди нас, они между нами. Каждый день мы отворачиваемся от них. Они есть, и это никак не исправить. И пока вы читаете эти строчки, какой ни будь бродяга лежит на спине и смотрит в ночное небо, на яркие звезды, которые мерцают, гаснут, загораются. А может быть, даже кто-то делает последний выдох, так и не добившись справедливости в этом мире. Справедливость, а существует ли она? Может нам стоит ее создать самим?

P.S. Люди, чьи смерти описаны в этом тексте, существовали по настоящему, имена их, я не менял. Спокойствия и мира ушедшим. Пусть им там, будет лучше, чем здесь, среди нас.