Судьбы крутые повороты. Глава8. Загадочный мальчиш

История с Волькой началась давно.               
Однажды мой дядя, проходя мимо арыка увидел беспризорника, который что-то там стирал.
Дядя привел его к нам. Мальчишек он всегда  жалел и часто приводил, чтоб накормить. Ну, этот  ему  особенно понравился. Тетя согрела целый чан воды, его переодели в дядину одежду и неожиданно оставили у нас.

Мальчишка был высоким,рыжим,как клоун в цирке и очень худым. Одежда на нем болталась, как на палке. Дядя  сказал, что его зовут Волей, он сирота и нам нужно его жалеть.
По-русски Волька ничего не понимал, по- польски понимал, но ничего не отвечал, вообще всегда молчал.

 А когда он из-за стола вставал,то прижимал руку к груди и кланялся тете и дяде.
Мне это было очень смешно, но я не смеялась, я догадалась, что он немой. Еще я замечала, что Волька исчезал, когда к нам люди заходили, видно стеснялся немоты.В семье у нас по польски говорили, а я по-русски отвечала. Волька тогда удивлено смотрел на меня.Он меня не любил,я это знала,ну и пусть. Я думала меня и так все любят,даже когда умер дедушка. .   
Я же родная. А Волька чужой, у него нет ни мамы,ни папы и нет сестры. Он бедный беспризорник и даже ничего сказать не может. Мне всегда хотелось его пожалеть.Если б с ним можно было говорить,я рассказала бы ему про все,и про себя и про своего брата. Но Волька ничего не понимал по русски и мимо проходил, как будто меня нет вообще.

Сестра  жалела его больше всех  и иногда, между работой, с ним отдыхала под тутовником. Они вместе молчали, но меня сестра к ним  не звала. Я тогда думала, не может же сестра в него влюбиться. Она учительницей будет, а с ним  даже поговорить нельзя.
 
И вот  однажды,случайно мимо проходя, услышала,как Волька ясно, что-то рассказывает дяде на совершенно незнакомом языке.Я бросилась к сестре, хотела новость  рассказать, а она сказала только, что некрасиво подслушивать чужие разговоры. Она обидела меня, я не подслушивала никогда.Но стало ясно,что у дяди и у сестры есть тайна связанная с Волькой.

Из-за него теперь сестра со мной не занимается. Для меня нет у нее время, а с ним сидит, даже когда уже все спать ложаться. Я решилась ей прямо все сказать.  И,вдруг она заплакала. Я сразу "язык прикусила" А сестра сказала.
-Да,ты права.Мы любим давно друг друга.Но с нами он не едит, он уезжает в Германию..
.
- В Германию, оторопела я. Он что с ума сошел? Там же фашисты. Сестра, сквозь слезы, ухмыльнулась. Фашистов нет давно. Они погубили Германию. Все немцы ненавилят их. .      – Ну, все равно, непонимала я, пусть даже так, только зачем поляку туда ехать? Сестра молчала, а я в недоумении стояла.

Вдруг она перестала плакать и, окунув лицо в бочку с водой, вытерлась фартучком.
- Он не поляк и имя его Вольфганг, а не Воля. Мы с папой это давно знаем. Я с удивлением смотрела на  нее. И тут она  решила все мне рассказать.
 
– Вольфганг, объясняла мне сестра, приехал в Польшу из Германии с папой и мамой, не надолго, до всех страшных событий. Папа его военным был, но никогда не был фашистом, а мама Вольфганга была еврейкой.

 Отец очень любил ее,и чтобы оградить от распространяемых нелепых слухов, на время отпуска, решил поехать отдохнуть к Адаму. Адам был его лучшим другом.Когда-то
они учились вместе. Теперь Адам был егерем и жил  вдали от города, с женой и  сыном  Мареком, ровесником Вольфганга.

Жены тоже давно дружили и прекрасно вместе проводили время. А мужчины ходили на любимую охоту. Но, возвращаясь, не смотря на хорошую добычу,бывали очень мрачными.  В  лесу друзья открыто говорили о странностях  в  немецком  обществе.

– Сейчас, рассказывал другу Манфред, в среде военных  напряженно. Конечно, говорить не принято,но постоянная в душе тревога. У многих смешанные семьи, дети, даже внуки. Ходят слухи, что всем  придется  развестись. Ну, это невозможно, и  как же дети?

Слухи растут, но их не присекают. Жить невозможно в постоянном страхе и унизительно. Адам молчал и слушал друга. Поэтому к тебе приехал отдохнуть и поохотиться.  Не скрою, я в замешательстве. Да и не я один. Происходящего не понимают многие.

- Я тоже слышал кое что, сказал Адам, но не мог поверить, ведь немцы - нация умных, образованных людей, что с ними происходит? Я не могу понять.   .                – Я тоже, но боюсь, что скоро фюрер покажет,что к чему.
- Ты что, в  виду имеешь Гитлера?  Прости меня, но это ж бред. Ефрейтор бесноватый, разве он фигура для  немецкой нации?

Или безголовые все ваши генералы.Такую страну отдать в руки психически больному. Манфред головой качал. – Нет генералы у нас не безголовые, только не все теперь уже в их силах. Бандитам руки развязали. Они врываются в дома  к достойным людям,убивают,грабят. Им все дозволено. Адам слушал рассказы друга с ужасом. .                -Ну,если дошло до этого,Германия в безумии. И,тогда однозначно, домой тебе нужно вернуться одному. Пусть  семья поживет у нас на свежем  воздухе. Ведь все это не может долго длиться. Я думаю, что к осени все станет на свои места. У нас твоей семье ничто не угрожает, а ты сможешь часто приезжать.

Манфред прислушался к совету друга, он часто приезжал. Но наступило время  страшное. Люди неузнаваемыми стали и немцы не походили больше на самих себя.Участь евреев была решена и все дальнейшее ужасно. Однажды уезжая, отец сказал, что если он не сможет приезжать, чтобы они во всем  доверились Адаму.

А, если наступит худшее, Адам их отвезет  в Литву.Там живет его мать и люди верные.
Все остальное в руках Бога. Мы будем молиться, чтобы нам встретиться. Отец предвидел правильно. Когда фашисты оккупировали Польшу, Адам их перевез в Литву. И Марек к бабушке с ними поехал.

В Литве у матери Адама им было очень хорошо.Мальчики стали ходить в школу и в костел. Волфганг молился за отца.Ну, один раз Адам приехал ночью и сказал, что срочно нужно уезжать. Он их довез,почти, до Каунаса, дальше было нельзя. И тогда с мамой они пошли пешком  вместе со всеми беженцами.

А рядом, по большой дороге солдаты шли, тащили пушки.Вдруг они стали кричать беженцам,  "Скорей бегите в лес, впереди танки»  Все побежали, лес рядом был. А солдаты пушки разворачивали и в танки целились.  Но танков было много Солдаты стали падать и вместе с ними люди, которые не успевали до леса добежать. 

Вольфганг бежал быстро, а у мамы  в  руках  был  чемодан. Она споткнулась и упала. Он побежал обратно к маме, но люди все бежали в лес и  его потащили за собой.
Мне было страшно слушать. От ужаса хотелось закрыть уши. Но сестра продолжала,а я слушала.      

 -Когда танки прошли, люди обратно пошли к дороге. И тут Вольфганг увидел маму. Она лежала вниз лицом. Он бросился, хотел поднять, но его оттянули. Мама  была мертва и все  другие, вокруг, тоже.Его о чем-то спрашивали, он только мотал головой.Мама говорил,что если услышат их разговор, то примут за фашистов и сразу расстркляют.

Его взял за руку большой мужчина и повел за собой. Они шли долго по  лесу, пока не вышли к другой станции. Там погрузили всех в вагоны и повезли.В голове все смешалось. Он не  знал сколько прошло дней, думал только о  маме, как она там одна.   

Его записали, как мальчика немого. Иногда чем-то кормили, но больше ни о чем не спрашивали.Я слушала и думала, как  бедный Волька вынес все. Ужасно! А я, не зная ничего, его, почти, что ненавидела. Я плакала от состродания, а сестра продолжала говорить.

- Когда приехали в Коканд, его отправили в детдом, но оказалось, что  детдом для  говорящих. Он понимал уже по-русски, но говорить вообще отвык. Его перевели в школу для глухонемых. Там говарить детей  учили  жестами, и это подходило.

Но появился доктор, который приходил детям осматривать уши и рот. Доктора Вольфганг заинтересовал. И испугавшись, он сбежал из этой школы. Ему было уже почти тринадцать и его приняли  в колхоз выкапывать морковь.

В то  время шли дожди, грязью покрывало  людей с ног до головы. И, после работы, он шел к арыку мыться,песком стирал свою одежду и тут же надевал. Пусть мокрая, но чистая. Там встретил его папа. Вот,я рассказала тебе все. 

Ну, а теперь ему  домой можно  вернуться. Он очень любит свою родину, свой город  маленький на трех больших озерах.  Вольфганг  все  помнит, любит отца, и думает, а может он живой  и может  ему  помощь нужна?  Вольфганг очень хороший человек, а ты его просто не знаешь.

 Мне было очень стыдно, как я могла его ненавидеть?- Сестричка, прости меня, ведь я не знала ничего.  Теперь за все я у него буду просить прощения. И молить Бога,чтоб он нашел отца.Волька простил меня. Наверно он святой. Ну, скоро он уехал. Сестра  скучала, плакала. Нам тоже надо было собираться. И тут вдруг оказалось, что мне ехать нельзя.

Мои родители должны прислать согласие на мой отъезд. Я думаю, что этого не может быть.
Ведь мама торопит всех обратно возвращаться к ней. Меня она, конечно, не отпустит. Что же  будет со мной? Казалось, сестра обьяснит. Но ответ ее был неожиданным,жестоким.
            
– Твоя  мама во всем  виновата. Если б она не уехала в Россию с твоим папой, все были б живы и здоровы. Ее нужно убедить на родину вернуться.Только она упрямая.Ты убедить одна ее не сможешь, с тобой поедет папа.
               
Продолжение следует.




 




Тут я когда-то родилась и сегодня увижу свою маму. Она домой вернулась, ко ра Надеялась, что брат  мой  жив  и он тоже   домой приедет.       О, если-бы! Маму  увидеть я хочу, но снова страшно. Что она знает о моей вине?   

Я совсем  взрослая, но растерялась без сестры, не знаю, как мне быть. А, может мама  согласится   вернуться в  Польшу? В  документ  на выезд все  включены:  я, мама, папа  и даже брат пропавший безвести.         

Ну, а если родители не согласятся, тогда, как дальше жить не знаю. Брата я потеряла, когда еще мала была, теперь я  взрослая и  понимаю все. Я не  смогу с сестрой  расстаться. О, если б я тогда была постарше,  поумней, я  все  бы  сразу  маме  рассказала, и  мальчиков  могли еще вернуть. Братик мой  был-бы  жив  и  встреча с мамой не была страшна.

За окнами мелькает лес невысокий, лиственный с сосновым  вперемешку, лишь изредко мелькнут  вдали один, два белых домика и снова перелески мелкие, ничто не отвлекает от тяжелых  дум.

И вдруг огромная зеленая поляна и маки красные. Точь в точь, как в фильме о первом  дне  войны. Война  давно  закончилась, и  фильм  забылся, а кадр в памяти стоит.

 Солнечный яркий день, среди цветущих маков играют дети,  родители косят траву. И вдруг самолеты. От солнца ладонью прикрываясь,  люди приветственно  им машут. А те на бреющем полете расстреливают их.

И вот лежат все мертвыми среди цветущих  маков. Так страшно!  Лада крепко зажмурила глаза. И забравшись на полку, тихо горько разрыдалась. Сестра всегда ей  говорила "Не вспоминай" Тогда  я  слушалась. Теперь слезы текут сами собой.

Я снова  помню все, все с самого начал.  Слава богу, что слез моих никто не видит. Дядя  играет в шахматы с соседом, а за окном  мелькают новые картины. .               

Буйное  полевое  разноцветье, словно ковер узбекский. Май наисходе, а цветы яркие и трава сочная.  В Узбекистане давно  все пересохло, а здесь такая красота!           Залюбовавшись, успокоилась. И тут кто-то сказал «Вот мы и подъезжаем» 

От  этих слов похолодело сердце. И вдруг за  окнами померкло все, потемнело. И хлынул дождь, полил, как из ведра.  Потоком  заливает стекла, не видно ничего. Какая странная погода, ведь только что светило ярко солнце.

 А дядя от шахмат чуть оторвался, и  посмотрев в окно, сказал невозмутимо "Ну, это не на долго"  И, правда, только поезд сбавил ход,дождь сразу прекратился так же,  как начался, внезапно. И снова засияло солнце, да ярче прежднего, как будто дождь его умыл. .             

 Тут люди стали собираться, сосед запрятал шахматы, дядя снял с полки чемоданы и улыбнулся мне не очень радостно. .               
- Ну, вот приехали, сказал, скоро увидишь маму.  Да,дяде говорить легко, он же не знает.А я только старалась не думать, как говорила мне сестра.

                Насильщик донес до остановки наши чемоданы, нашел для них сухое место. Дядя  расплачивается, а я смотрю по сторонам и ничего не узнаю. Вокруг еще течет вода, стоят
большие лужи.

 И вспомнилось, как мы с детьми снимали сандали и носки, чтоб мамы не узнали, и шлепали по теплым лужам.  Сейчас тоже  тепло, но не так жарко, как в Коканде.  Больше не помню ничего.

 Ну, только подошел трамвай, его узнала сразу. Трамваи шли по нашей  улице, и остановка была как раз возле ворот, за них выходить не разрешалось нам. Мы ехали  совсем не  долго и только дядя сказал: "выходи,"я сразу же  увидела свои ворота. .               
Как прежде, мы вошли через парадное  во двор.  И я остолбинела. Передо мной любимый двор. Но, он совсем другой, он маленький, какой-то жалкий. Мне захотелось плакать, но я опомнилась, двор сейчас непричем, меня ждет мама!
               
Вбегаю на крыльцо. Это мой дом! Как будто я  не уезжала. .                -Господи милостивый, Ладушка!кричит Григорьевна, приехала!  Какая старенькая она стала. И тут же выбежала Надя, они меня целуют, обнимают. .               
– Боже, какая ты большая! Красавица!  И вдруг обе за головы схватились. А мама только что ушла, она три дня не выходила, все ждем табя. Мы  сейчас,  быстро, она в  далекий магазин  не собиралась. Они на розыски помчались и дядя с ними. А меня  обступило  детство...

Все на своих местах: буфет, диван, на окнах старые гардины, на диване, на столе те же салфетки кружевные. На Новый год и на 1 мая,  мама их  сильно крахмалила и глажеными  раскладывла на кроватях. Они лежали там, похожие на пену,  к ним нельзя было подходить, чтоб  не помять.

Лада любовно рукой погладила перегородку на кухню, по ней когда-то ловко залазила она наверх: одной нагой на подоконник, другой на ручку и уже на двери. Раскачиваясь, представляла себя в цирке. Могла бы и сейчас, но очень грустно.

Дверь в спальню приоткрыта. И сразу  вспомнился последний Новый год. Там  стояла большая елка. И кто-то из детей на голову  Деду морозу положил лампочку. Мы все тогда сидели за маленьким столом, и вдруг  Дед Мороз  вспыхнул. Дети бросились к двери  крича, но она открывалась внутрь, а  дети, в испуге навалились на нее, мешая  взрослым  прийти  на
помощь.

Только мой брат не растерялся, он выдернул горящего, прибитого гвоздем, Деда Мороза и выбросил, разбив окно. С ожогом рук тогда  мама уехала с братом в больницу. Все гости были в ужасе и братом восхищались, он герой настоящий. Где ж мой  любимый  брат?

Я зашла  в спальню, там тоже все,  как прежде: между окон  стоит большое  зеркало, почти до потолка, на его полочках стоят те же фигурки.  Покрашеная кремовой эмалью моя кроватка детская, я в ней спала до самого отъезда. На спинке папа нарисовал медведей, я очень их любила.

 Теперь знаю, что это  Шишкин. На коврике сидит Аленушка,  а на столе у брата его учебники, как будто он сейчас прийдет и сядет за уроки.  Недавно я в газете прочитала, что один солдат вернулся через восемь лет!.

 В доме нет ни икон и ни  распятия,  но я стала  молиться, просить, чтоб  Матерь Божья  и нам явида чудо!               
И тут, рыдая  вбежала мама  и  кинулась ко мне.  Я  тоже плакала. Квартиру заполнили соседи со всего двора. Все ахали, какой я стала взрослой.

Потом  недолго посидели за столом  и разошлись. А мне, как маленькой, мама разрешила пойти  во двор, там повзрослевшие подружки дожидались.
Сначала девочки смотрели на меня, как на чужую, но скоро прошло неудобство и все,  наперебой,  рассказывали о своих делах. У некоторых  девочек уже  были  друзья  мльчишки.


И вдруг из открытого окна я слышу, как мама плача  кричит на дядю. «Я сына потеряла, а теперь единственную дочь хотите вы забрать». Это было ужасно и не справедливо.  Дядя  не думал  меня забирать, он только предлогал вернуться всем на родину, Но мама его слышать не хотела и кричала, что у нас у всех только одна есть родина-ее любимый Советский Союз.
 
Я бросилась домой защищать дядю, ведь мама не права. Мне сестра давно рассказала, что моя мама уехала в Россию и совершенно перестала верить в Бога. В России  ее в тюрьму посадили как польскую шпионку. Поэтому она болеет,  плохо ходит. Но она все равно считает, что  это была случайная оштбка, ее же выпустили. 

 Сестра мне много чего обьясняла. Но я то помню и другое. Теперь я взрослая и думаю совсем  не так, как мама, но и не так, как сестра. Я жить хочу иначе. Решение ко мне пришло в момент. Хоть жизнь свою я без сестры не представляю, но маму я  не  брошу - это предательство.  О, Господи, прости меня!


Продолжение следует               
               

               
                Глава 10. "И снова школа"
         

И вот я снова в школе. Но мне здесь очень одиноко,не интересно, скучно. Девочки в нашем классе  странные, шепчутся только о мальчишках из соседней школы, а сами на трамвайной остановке толкают их,кричат, смеются, как будто маленькие дети.               
Прямо напротив школы – театр, только он им не интересен. Книг они тоже не читают, одни учебники, но учаться лучше меня, все. Мне  классная  в пример их ставит и постоянно придерается.Я сама знаю, что учусь плохо, мне трудно. В Коканде много пропускала.

Сестра со мною  занималась, готовила к гимназии. Я знаю много о театре, о литературе, и вообще об искусстве,но в этой школе важны другие знания.Однажды я простудилась,но пропускать боялась и на уроке кашляла Мне срочно нужно попить воды, только учительница мне не  верит.И я, без  разрешения,  из  класса  выскочила  в  туалет.

Обратно возвращаться не хотелось. Тут зашла девочка,она уже в десятом классе, ее все знают, но я с ней не знакома. Она приветливо мне улыбнулась. – Тебя, что выгнала химичка? мне было стыдно и я не знала, как ей обьяснить,не обращай внимания,у нас тоже ее терпеть не могут, как что,сразу за  дверь. Она нервнобольная и  примитивная, как все учителя.

Девочку звали Олей, она очень красивая.И я все рассказала ей. .                -Классная  меня ненавидит, даже не знаю почему. –Ну и наплюй,ты новенькая, потом разберешься. Школа-это муть, ее нужно закончить и  забыть,как страшный сон.Учись для аттестата. Куда бы  ты не поступала,все начинается с него.

Я пойду в театральный, но если аттестат плохой,туда даже пытаться нечего.Поэтому учусь я хорошо. - Ой,я тоже хотела б в театральный! Но,у  меня с учебой плохо,раньше было не до нее, поэтому отстала. Мне все хотелось Оле обьяснить,но тут звонок раздался.- Ничего, ведь у тебя еще почти два года,ты все догонишь,а если хочешь,я буду тебе помогать.

Оля говорила,как моя старшая сестра.Мы очень подружились.Оля думает, что об искусстве я знаю больше,чем она и очень развита для своих лет.Но школа оставалась моей  каторгой, особенно когда Ольга стала студенткой. У нее для меня все меньше оставалось время. Потом,кое-как я школу ненавистную закончила и получила аттестат.

Ольга советует мне в театральный подавать,но я боюсь,мне стыдно показать его,там,кроме физкультуры и литературы,все тройки. С таким аттестатом  могут принять  только в физкультурный. Наш учитель говорит, что я  могла  бы стать гимнасткой,но мне  это совсем не интересно.Была бы здесь моя сестричка,она сразу сказала бы,что делать. Но я не знаю где она.

А  мама о них не разрешает даже вспоминать. Расстраевать ее нельзя, она болеет. Я о своих печалях,по прежнему,рассказываю все сестре,но это ж только в мыслях. Ответа нет.
Маму мне жаль. Но,я ее не понимаю,как можно не разрешать любить и думать о любимых?  Родители имели право мне запртить уехать в Польшу, но  запретить любить?


Ольга советует мне в театральный подавать,но я боюсь,мне стыдно показать его,там,кроме физкультуры и литературы,все тройки. С таким аттестатом  могут принять  только в физкультурный. Наш учитель говорит, что я  могла  бы стать гимнасткой,но мне  это совсем не интересно.Была бы здесь моя сестричка,она сразу сказала бы,что делать. Но я не знаю где она.

А  мама о них не разрешает даже вспоминать. Расстраевать ее нельзя, она болеет. Я о своих печалях,по прежнему,рассказываю все сестре,но это ж только в мыслях. Ответа нет.
Маму мне жаль. Но,я ее не понимаю,как можно не разрешать любить и думать о любимых?  Родители имели право мне запртить уехать в Польшу, но  запретить любить?

Ведь это невозможно.Чтобы мама не знала,я много раз уже писала дядиным знакомым,просила  их  поехать в воеводство. И каждый раз с надеждой подхожу к окошку  «До востребования» Только всегда напрасно. И бабушка тоже о них молчит. Ну, что ж это такое, куда могли они пропасть?

Мне очень плохо и я не знаю, как жить дальше. Ольга приказала подать документы и уехала с родителями в Крым купаться в черном море.

   Продолжение следует.
               

                Глава 10  "Совсем другая жизнь"   



Со  страхом  вхожу я в концелярию и у окна вижу красивого мужчину. Больше нет никого. А мне сказали, там будет пожилая женщина.
- Ну,что молчите,спрашивает он,хочешь у нас учиться? Я не могу ответить,ведь он сейчас посмотрит аттестат и скажет,«учиться нужно было лучше» И все! Тогда конец. Но он даже не посмотрел в него,а стал со мною говорить о чем угодно. И я, совсем  забыв об аттестате, читаю ему стихи,любимые места из книг и монологи из спектаклей. Фантастика, я не боюсь.
-Сейчас,сказал он,перерыв,ты подожди,потом сдай документы.
-Но… с ужасом призналась я,у меня в аттестате большенство троек.                -Ладно,сказал он,разберемся, скажешь я велел.                И вот,Ура! мне разрешили сдавать экзамены!
               
Под сценой длинный стол, за ним сидит приемная комиссия,а в зале полно студентов со всех курсов. Проходит третий тур. Из-за спины кто-то передает  записку и шепчет - это тебе. Читать я не могу,сижу в первом ряду. На сцене взрослая  девица  показывает  свой этюд.  И вдруг в комиссии раздался смех, все смотрят на нее, и я записку прочитала.

 "Нас с тобой принимают, я уже знаю. Давай будем дружить, Ирина" Что это за Ирина и что за шутки,когда к концу подходит третий тур,а претенденток на восемь мест, наверное, еще полсотни. И тут слышу свою фамилию...   
               
                Этюд

Под сценой длинный стол, за ним сидит приемная комиссия,а в зале полно студентов со всех курсов. Проходит третий тур. Из-за спины кто-то передает  записку и шепчет - это тебе. Читать я не могу,сижу в первом ряду. На сцене взрослая  девица  показывает  свой этюд.  И вдруг в комиссии раздался смех, все смотрят на нее, и я записку прочитала.

 "Нас с тобой принимают, я уже знаю. Давай будем дружить, Ирина" Что это за Ирина и что за шутки,когда к концу подходит третий тур,а претенденток на восемь мест, наверное, еще полсотни. И тут слышу свою фамилию...   

 На сцене справа, у кулис, стоит высокий ящик. Мне говорят –«это буфет", на верхней полке стоит банка с вареньем,трогать ее запрещено,но ты сластена и никого нет дома".  Что будишь делать? Задание понятно мне,только" Буфет" высокий,я не дотянусь. Глазами ищу, что подставить. И вдрут в кулисах вижу стул точно такой, как в Омске был у нас.Внутри у меня задрожало все и рухнуло куда-то вниз,а губы помертвели.Память мою душу стиснула ни к месту. Какое тут варенье, мне им бы правду рассказать.Не знаю только можно ли. Но,я должна, другого время у меня не будет. И неожиданно вдруг осмелев,губами мертвыми спросила.- А можно показать не про варенье? В комиссии услышали.               - Ну, что ж, если угодно, варенье можно заменить.Им стало интересно.
 ли. Но,я должна, другого время у меня не будет. И неожиданно вдруг осмелев,губами мертвыми спросила.- А можно показать не про варенье? В комиссии услышали.               - Ну, что ж, если угодно, варенье можно заменить.Им стало интересно.


                Продолжение следуеи.