Кровавый семестр поп-ужасы

АВТОР: ИЛЬЯ КАСЬЯНЕНКО


                ПРОЛОГ

  Сложно быть 12-м парнем, что в отличии от своих сверстников, которые от зари до зари гоняют в футбол и подсматривают за своими одноклассницами в школьных раздевалках, надо рисовать в классе стенгазеты и подыскивать к ним информацию в университетской библиотеке города Брук-Сити. А газеты то… Одно дело, если бы они несли в себе инте-ресные моменты, но нет же – основными темами были праздники, и предупреждение уче-ников о том, чтобы они осторожно вели себя на дорогах, с незнакомцами не разговарива-ли, и не шлялись там, где часто собирается всякая дрянь. Боже, и как только эти журнали-сты не умирают на своих рабочих местах, ведь быть заложником «пера и блокнота» это так нудно.
  Но вот приходили волшебные выходные (почти мистические и такие далёкие, если на них смотреть с высоты понедельника, и представлять, какой путь тебе надо ещё проделать к уик-энду), и ты можешь на 48 часов всё забросить, и делать только то, что захочешь. Можешь, например, проваляться в постели весь день, или играть в видеоигры до потери сознания. Некоторые предпочитали сидеть в выходные дни дома, остальные – проводить их на улице.
  Маленький Сэмми, которому в 1968 году исполнилось всего каких-то 12-ть лет, прово-дил  свой досуг со своей семьей в разных развлекательных местах города Брук-Сити. На 13 марта было назначено два интересных события - в цирке было запланировано шоу ме-га-акробата (как было написано на плакатах) Тони Летучего, а в местном кинотеатре в это же время демонстрировали заключительную часть нашумевшего ужастика «Кровь и шо-колад». Поколебавшись, семья Ллойдов решила сходить в цирк.
Рассказывалось, что этот загадочный Тони Летучий владеет магической силой, которая помогала этому преодолевать акробату большие  пространства за доли секунды. Также уточнялось, что Тони абсолютно без никакой страховки может летать под куполом цирка. Убедиться в этом смог и Сэмми, заняв своё место в душном зале цирка, где в нос сразу ударил сладко-кислотный запах сладкой ваты и воды с сиропом, смешанный с ароматным душком слонячего помёта, который  убирали со сцены после неудачного выступления дрессировщика Калеба и его большеухих товарищей.
  Выступление акробата задерживалось, и Сэмми уже стал засыпать на плече у отца, когда в зале потух свет и барабанная дробь заставила ребёнка проснуться. Потом оркестр стал дуть в свои трубы какой-то военный марш и, наконец, прожектора своими жёлто-белыми лучами высветили человека, стоявшего на небольшом мостике, прямо под куполом цирка. Он был одет в костюм Супермена, только вместо большой буквы «С» на груди, у него виднелась не менее красноречивая «Т». Акробат немного нервничал, и как потом оказа-лось – не зря.
  Зал одобрительно загудел, когда Тони поклонился публике, что пришла посмотреть на него. Потом акробат что-то показал оркестру в ложе, и музыканты перестали играть. Ле-тучий поцеловал свой крестик и, закрыв глаза, разбежался по мостику, что отделял его от неизвестного, и прыгнул так высоко, как только мог. Сэмми, как бы  предчувствуя  опас-ность, зажмурил  глаза и ближе подсел к маме…
  По пути домой Сэмми думал, что Тони розчитывал  на то, что во время того как он будет лететь вниз, ему сверху кинут хорошо замаскированный канат, за который Летучий дол-жен был закрепиться, и будет казаться, как будто он и вправду парит в воздухе как птица.
…беспомощно размахивая руками, Тони стремительно летел прямо в зрительный зал. Люди, поняв всю неизбежность ситуации стали спешно покидать место, где должен был приземлиться этот бедняга. Сэмми был совсем рядом с тем местом, и мог при желании даже дотронуться до падающего акробата. Когда Тони сравнялся с землёй, то мальчик впервые увидел лицо человека, который понимает, что сейчас умрёт. Как не странно, но лицо Тони не излучало ничего экстраординарного, вроде, но знал, что рано или поздно это должно было случиться. Ну, Тони, этот день настал!
  Груда мышц грохнулась об стулья и лавки, ломая их своим весом. Послышался звук ло-мающихся костей. Небольшой железный прутик, что стоял возле каждого сиденья для то-го, чтобы люди вешали на него одежду, проткнул Тони грудную клетку. Зрителей, что стояли совсем рядом с местом происшествия,  забрызгало кровью. Одна женщина упала в обморок. Отец Сэмми выругался, а мама закрыла своему сыну глаза, чтобы тот не видел, как Тони из последних сил глотает воздух ртом, понемногу отходя на тот свет. Мужчина в футболке MC5 нервно закурил. Сэмми заплакал. Тони Летучий, также известный как СуперТони, (а теперь более известный как покойник Тони) умер…
  Выходя из цирка, отец Сэмми ещё долго говорил своим друзьям, которых он встретил на представлении, что этот чёртов акробат только потратил его время, деньги и нервы. Кто-то пошутил, что если бы его фокусы были нудными, то Ллойд-старший сам его прибил. Отец Сэмми одобрительно фыркнул. Его жена и сын не проявляли абсолютно никаких эмоций. Они были подавлены, ведь в отличии от главы семьи, что работав в армии видел немало смертей, для них это было впервые…
  День для маленького Сэмми был не из лучших, ведь когда на твоих глазах погибает один из лучших акробатов США, то начинаешь невольно задумываться, что на земле мы всего лишь гости, которые зашли на пару минут выпить чаю в неплохой компании своих близких, а потом снова уйти по своим делам. Ведь ещё Джон Леннон говорил: «Жизнь – это то, что происходит, когда у тебя совсем другие планы». Вот в чём было преимущество Сэмми перед его матерью, так это в том, что долго грустить в таком возрасте не прихо-дится – когда родители видят, что их ребенок чем-то огорчен, то лучшим средством от этого бывает сладкое.
  Этот день не был исключением из правил, и уже через несколько минут гордо похожая по парку со сладкой ватой в руках Сэм и думать забыл про Тони. Сейчас в парке не было более счастливого человека, чем Сэм, и он этого не скрывал, бегая как угорелый по раз-ным аттракционам.
  День подходил к концу, когда выходя из парка, куда приехал цирк, Сэмми  почувст-вовал «это». Его маленькое тельце как будто парализовало. Страх подкрался к центру души мальчика и заставил её забиться в самый дальний и морозный угол его неустойчивого сознания. Он как будто почувствовал, как тот, кто смотрит на него, забрался туда, куда вход обычным людям был закрыт. За несколько секунд этот монстр увидел то, что Сэмми пытался скрыть все годы, что живет на Земле. Все страхи он снова заставил вертеться в его маленькой голове, из-за чего Сэмми стал сходить с ума. Тот, кто пялился на мальчика пытался взглядом проделать в нем дыру, тем самым вызывая все, чего боялся Сэм на изнанку – соседа, что в 7 лет, когда Сэмми крал с друзьями яблоки из его сада, натравил на них сторожевых собак; ужасный фильм в кинотеатре, от которого Сэмми в 5 лет обделался, из-за чего с него все смеялись, и ему пришлось всё это терпеть, выслушивая дурацкие шутки и подколы убегая домой  в мокрых штанах; охранник, кото-рый пригрозил кровавой расправой малютке Сэму, когда тот попытался в 9 лет без билета пройти на концерт Rolling Stones. Даже сегодняшний инцидент не прошел для хрупкой психики маленького ребенка мимо – акробат, что стоял насквозь проткнутый шестом тупо уставился на Сэмми. И теперь все эти люди – сосед с собаками, дети, что без остановки тупо ржут над ним, обнявшись с четырехруким уродцем из ужастика, тыкая на его достоинство пальцами, охранник Rolling Stones и Тони Летучий стояли у него перед глазами и пялились на бедного Сэма, у которого стало поднывать сердце. Он попытался повернуться к родителям и попросить забрать его от сюда, с этого проклятого цирка, но вместо мамы с папой увидел всё тех же людей, что дико пугали Сэма, смотря на него голодными глазами. Но они не хотели поживиться самим Сэмми – им нежен был его страх…
  Но тут всё резко пропало, и Сэм опять мог видеть всё в нормальном здравии – родители, как ни в чём небывало ходили по небольшим магазинчикам парка покупая небольшие су-вениры, на память об этом весёлом вечере. Но только для Тони Летучего и Сэмми, у кото-рого главным сувениром с этого дня на всю жизнь осталось это странное чувство, что за ним наблюдают, день заканчивался менее чем удачно.
  Родители продолжали веселиться – отец настрелял в тире для жены плюшевого медведя и почему-то всегда держал при себе несколько книг по ремонту машин, которые ему пе-редал один паренек с университетской библиотеки, когда они были в цирке, а мама видя, что и после сладкой ваты сын ходит подавленным, купила ему еще игрушечную модельку «Роллс-ройса», которые тот собирал. Сэмми не был рад  пополнению его коллекции – ему было ужасающе страшно…
  До самого дома Сэма не покидало это ощущение, и как только семья оказалась на месте, то закрылся в своей комнате, и обхватив руками колени, забился в самый дальний угол комнаты, по детски надеясь, что это всего лишь иллюзия, навеянная смертью акробата в цирке, ведь в школе всегда говорили, что у него богатое воображение. Но в глубине души Сэмми понимал – что-то действительно наблюдало за ним, и это «что-то»  не отпустит его просто так. С ним он ещё не раз встретится в своей дальнейшей жизни – это Сэмми знал точно.
  Он был прав…


ЧАСТЬ 1

11.09.83. – 16.10.83.

  История эта стала набирать обороты прохладной осенью 1983 года. Миром тогда прави-ла популярная тогда поп-музыка, что лилась со всех радио- и телепроигрователей. Майкл Джексон стал мировой знаменитостью после выхода в 1982 году своего культового аль-бома «Thriller», а смерть Джона Бонэма привела к развалу группы «Led Zeppelin», и вме-сте с этим пал последний качественный оплот рок-музыки в мире. После этого на экранах всё чаще стали появляться рокеры нового поколения – парни, что больше времени прово-дят в тренажерных залах, чем на репетициях в студии или концертах. А сами музыканты стали надевать женские лосины и маленькие майки, чтобы этим хоть как-то подчеркнуть свою мужественность, что так и выпирала из штанов. В некоторых штатах Америки люди ещё гудели об убийстве Джона Леннона, но только не в Брук-Сити. Там как всегда было спокойно.
  Так как город, с которым связана наша история, был студенческим, то неудивительно, что самыми востребованными товарами там были алкоголь и учебники. Если вы немного бывали в школе (не говоря уже о том, чтобы учиться там) то, наверное, видели, что все ученики делятся на два клана. Первый – хулиганы, что бывают в школе только для того, чтобы кадрить девок, что и так липнут на них, и бить второй «клан». Он же, совершено отличается от первой группы – «ботаны», что не мыслят своей жизни без книжек и ком-пьютеров. Замкнутый круг – вот так бы я назвал состояние в школе. Хулиганы бьют «бо-танов», а те в свою очередь напротив. Алкоголь, девочки и разнообразный секс – для пер-вого клана, учебники, порно и затяжная мастурбация  – для второй группки. Правда были и те, кто пытался скрещивать эти две вещи (так называемая «средняя» каста), кто пытался успевать и выпивать, и учиться. Но с этого ничего хорошего не выходило.
Университет Брук-Сити был одним из главных достопримечательностей этого маленько-го, но очень уютного городка. Он был знаменит тем, что каждый год тут выпускались зо-лотые медалисты, а сам университет входит в тройку самых успешных учебных заведений Калифорнии. Также в нем преподавали одни из самых успешных учителей и ректоров США.
  Власть Брук-Сити вкладывала большие деньги в университет, поэтому здание было уст-роено по последнему слову техники. Даже студенты жили не в глухом общежитии в ком-пании тараканов и разнообразных бактерий, а возле самого учебного заведения было по-строено специальное двухэтажное здание, где приезжие студенты могли спокойно отды-хать после занятий, в отличии от учеников из Брук-Сити, что после занятий шли домой. Но к университету мы ещё не раз вернёмся…
  За последними подсчётами в Брук-Сити жили от 25 до 30 тыс. жителей, и независимо от поры года в городе всегда было много туристов. Все они могли сходить в места, где жители  Брук-Сити чаще всего проводили свободное время – в кинотеатре «Space», где часто устраивали просмотры старых вестернов 60-х годов с участием Клинта Иствуда. Также на выходных можно было сходить на футбольный матч местной команды «Silver Wolfs», фирменную куртку которого с эмблемой клуба на спине носила большая половина жителей Брук-Сити. Часто на стадионе устраивали рок-фестивали, но к концу 70-х их сменили электронные диско-вечеринки под открытым небом. Сейчас точно и не вспомнить, но в 77-ом тут проездом выступали сами AC/DC.
  Вы никогда не найдете Брук-Сити в сводках криминальных новостей, ведь город был настолько маленький, что каждый друг - друга знал, и поэтому убивать, кого-то было бес-смысленно – через пару-тройку часов убийца уже будет сидеть в полицейском управлении и давать показания, ведь обязательно кто-то будет видеть, как гражданин NN заходил к гражданке NN, и вид у него был не очень веселый. Также обязательно будет человек, который видел, как гражданин NN проверял обрез перед тем, как зайти к гражданке NN, и тот, от чьих глаз не скрылось то, как гражданин NN покупал этот самый обрез после того, как в соседнем магазине купил макароны и сосиски, и там же встретил своего старого друга, доктора NN, с которым гражданин NN очень тепло поговорил, и на прощанье добавил, что его уже достала тупая жена – гражданка NN. Также он добавил, что такой гадине пора платить за грешки. Доктор NN послушает его и только улыбнется, увидев под кожаным плащом у гражданина NN оружие. Он будет знать, что гражданке NN осталось жить всего-ничего, и будет очень рад, что в последний раз неплохо с ней развлекся, во время того, как гражданин NN был на работе. Уже на следующее утро доктор NN узнает, что гражданку NN нашли убитой в туалете с продырявленным черепом, и именно доктор NN первым побежит к шерифу NN, чтобы сдать гражданина NN – за что доктор NN удостоился вскоре неплохого вознаграждения. Шериф NN будет жать руку доктору NN и что-то с улыбкой говорить ему, а доктор NN с такой же искренней улыбкой будет отвешивать комплименты шерифу NN. Но тот так и не узнает, что уже два с половиной года добрый доктор NN на своих «добрых» педиатрических приемах насилует его 16-ю дочку NN.
Вод таким был с виду «тихий» городок Брук-Сити, где каждый при встрече друг – другу улыбался, а в основном больше ничем не отличался от других провинциальных городов солнечной Калифорнии. Тут так же, как и во всех городах были свои звёзды, герои и пси-хи.
  Если вы зайдёте в комнату простой, среднестатистической школьнице, то помимо розо-вых пони и дневников, в которые девочки записывают мысли и свои стихи, при этом на-ивно полагая, что их родители не читают настоящие драмы, что пишут инфантильные ученицы про своих обожаемых школьных хулиганов и  то, что они хотят покончить с со-бой из-за школьных проблем, когда, не охладив свой мозг до нормальной, думающей кон-диции они ввязываются в неимоверные авантюры, которые по дурости часто перерастают детскую шалость, и касаются больше дел уголовных, на стенах уведете плакаты такой группы как «Sexy Town Boys», от которой эти самые проблемные, от 9-и до 18-ти девочки, просто делают себе в колготки. Сама же группа играла «суровый» и совсем «новый» для 80-х поп-рок, а все участники ее учились в университете Брук-Сити.
  Это были звёзды.
  В Брук-Сити также жил человек, что прославился по двум причинам. Во-первых, это был единственный человек, который имел в своём архиве плакат выступления «The Beatles», на котором расписались все участники ливерпульского квартета в 1964 году. Также Джордж Лоренс был известен тем, что на день Барбекю (что проходит в Брук-Сити ещё с 65 года) он съел 54 сосиски, чем и выиграл этот почётный приз «Золотой живот – 80», оставив позади Криса Монро, что сумел вместить в себя только «каких то» 39 соси-сок.
  Это был герой.
  Было бы уместно рассказать, кто же такой этот загадочный Крис Монро, который гордо величает себя Президент (!!!) Брук-Сити. Хоть все с него потешались, ведь он имел роль городского сумасшедшего (ну вы должны знать, ведь в каждом городе есть такой человек – неофициальный талисман или народный шут) в действительности никому и дела не бы-ло до Криса, у которого только жизнь сложилась так, что и врагу не пожелаешь. Монро в 6 лет стал полным сиротой, когда его родители разбились на машине, поэтому ребенком стал жить у дяди, который оказался педофилом, всячески издевался над телом и душой  Криса. Так, например, дядя один раз привязал мальчика цепью к батарее, а сам дико на-брался, и вырубился. Крис хотел снять цепь с ноги, что уже передушила ему вены, но ни-как не получалось. После того, как родственник все же отвязал его, Монро ещё долго не мог ступить на больную ногу, которую уже через месяц пришлось ампутировать до коле-на, чтобы болезнь не перебралась на все тело.
  Когда Монро было 16, его «добрый» родственник разбился на мотоцикле, а так как ос-тальные близкие не хотели брать на себя обузу в виде калеки, то Крису пришлось приме-рять на себя новую роль – роль попрошайки. Вод такие были у Криса Монро его Sweet Little Sixteen…
  Так он и живёт до сих пор. Наверное, у внимательных читателей назрел вопрос – почему же Крис называет себя Президентом (!!!) Брук-Сити? Все знали, что Крис говорит неправ-ду, но и всем было фиолетово, поэтому Монро мог сказать, что он хоть Президент Мира – люди бы даже не посмотрели в сторону одуревшего старика. Сам же Крис говорил, что он не просто так стал главным в городе, ведь его сюда назначило важное лицо политического мира не только США, но и всего прогрессивного человечества (дальше приводятся слова самого Криса) « - … мне было 10-ть, и я стоял в первых рядах зрителей, которые наблюдали, как мистер Кеннеди едет на своей красивой машине по улицам Далласа. И тут он уловил мой взгляд на себе, и как пуляй, продырявил меня своим. Жалко, что через несколько секунд самого бедного мистера Кеннеди прострелили. Я не мог выкинуть этот взгляд из головы, и со временем понял – мне суждено стать Президентом (!!!) Брук-Сити, ведь мой город нуждается в таком человеке как Я!»
  Это был псих.
  Брук-Сити хоть и был со своими внутренними проблемами, связанными по большей части с невыплатой пенсий ветеранам и зарплат рабочим, но был абсолютно тихим и мирным городом, до того, как тут произошло первое, по настоящему жестокое убийство, что повлекло за собой целую цепь интриг и мистических событий…

*                *                *
  На момент этих событий в 1983 году, Сэму Ллойду было 27 лет. Он работал в не-большом издании журналистом, и как на свой молодой возраст уже неплохо писал интересные статьи. В основном это были небольшого формата рассказы про аварии и катастрофы в Брук-Сити – там прорвало канализацию, и сточным дерьмом затопило мэрию, а  там 125 килограммовая девочка упала с дерева на котёнка и раздушила бедное создание. Когда ему везло больше, то где то раз или два в месяц удавалось взять интервью у неординарной и интересной личности Брук-Сити.
  Помимо того, что наш герой писал ничего не значащие статьи для «Брук-Сити Сегодня», ему удавалось выкроить время для того, чтобы писать ещё для двух изданий. Так как Сэм неплохо разбирался в американском футболе, и мог с легкостью угадать счета в 8 из 10 матчей, то его комментарии использовали как слова независимого эксперта от газеты «Брук-Сити Сегодня» в обзоре матчей на уик-энд в журнале «Бери и играй». В третье из-дание Ллойд писал не так часто, ибо оно выходило раз в месяц, но зато только за один ре-портаж они платили просто отлично. «Глас Нострадамуса» рассказывал своим читателям про НЛО, Вуду, Майя и прочую мистическую и потустороннюю дребедень, в которую сам Сэм абсолютно не верил – сказалось военное воспитание отца, что ещё с детства приучил сына, что все эти НЛО просто тупые выдумки журналистов и телевизионщиков. Там Ллойд писал под разными именами и в основном абсолютную неправду. Чаще всего истории были про то, что на юге (севере, западе, востоке неважно) Америки видели НЛО, и потом шло выдуманное интервью с теми, кого «типа» украли «зелёные человечки». Эти люди говорили про то, что инопланетяне поведали им тайны Вселенной. На глянцевых страницах фермер Джо говорил, что в 1999 году НЛО взорвёт Белый дом, или, что в 21 ст. президентом Америки впервые станет чернокожий, а учительница начинающих классов Наташа говорила, что после встречи с летающей тарелкой  в 1978 году, она может теперь разговаривать и понимать животный язык. «Глас Нострадамуса» ни один раз подвергался критике со стороны жителей США, но как ни парадоксально, продажи журнала не падали, а с каждым новым скандалом они повышались. Значит, от сюда выплывает логическое заключение – людям нравится, когда их дурят…
  Писать для такого журнала Сэм находил одним удовольствием – его это забавляло и приносило доход. А что может быть лучше для молодого, начинающего журналиста?
  Сэм Ллойд – человек, что вырос в районе Калифорнии, поэтому всегда отличался осо-бым спокойствием, даже когда проблемы особо поджимали журналиста. Сэм был из той когорты людей, что никогда не будет делать то, что делает большинство – вечная оппози-ция. Также Сэм был большим оптимистом – для него стакан скорее был наполовину по-лон, чем наполовину пуст.
  На дворе стоял 1983 год – время неимоверной жлобкости как в одежде, так и в музыке, и если все поголовно слушали поп-короля Майкла Джексона, то у Ллойда дома всегда кру-тились пластинки Black Sabbath и Led Zeppelin. Также было и в одежде – дутые, мешко-видные жилеты и штаны, которые сверху стягивали, а снизу становилось парашютами, Сэм променял на неплохой пиджак с футболкой под ним и простыми, чёрными джинсами. Все отращивали длинные патлы – Сэм еще с детства стригся коротко. Этот список можно было продолжать довольно долго, поэтому можно просто заметить – Сэм всегда пытался любыми способами выбиться из толпы.
  Сэм любил Брук-Сити. Любил город, улицы, деревья – но никак не людей. Не то, что бы Ллойд их ненавидел, просто он любил быть сам, а если у него и были друзья, то только очень-очень дальние, про которых он сам часто забывал, и когда к нему приходила от-крытка с поздравлениями ко Дню рождению или Рождеству, часто не мог вспомнить, кто этот человек, который к нему так тепло обращается  и в письме упоминает, как они в уни-верситете на переменах покуривали марихуану.
  Ллойд жил в небольшом доме, где появлялся довольно редко – ведь почти весь год был в разъездах по стране, а если сильно уставал, то засыпал прямо на рабочем месте. И когда произошло первое убийство в Брук-Сити, Сэм был именно в редакции…

*                *                *
 - Ллойд, ленивая задница, просыпайся! – директор издания «Брук-Сити Сегодня» стоял возле рабочего стола Сэма, и бил его по голове скрученной в трубочку газетой. Сэм от-крыл глаза и не подводя голову на небритую, заплывшую морду Кларка Саммерса осмот-релся. Он опять заснул на рабочем месте. Уже сколько раз он корил себя за это – ведь у него есть свой дом, своя тёплая постель где он может отдохнуть уж получше чем на дело-вых бумагах, по которым растеклись его липкие слюни. Экран компьютера застыл в пред-вкушении – что же Сэм напишет дальше? На этот раз Ллойд писал, как фермеры из Не-браски вырастили огромную свинью, которая умерла от ожирения. Полный бред, но для «Гласа Нострадамуса» и это сойдёт, ведь дальше следовало, что потом свинья мистиче-ским образом стала светиться изнутри и при вскрытии оказалось, что в ней нашли остатки кристаллов, которые эта зверюшка съела возле упавшей летающей тарелки.
  Возле его вчерашнего обеда – бургера и колы в пластиковом стакане уже собрались му-хи, летая над надкушенным бутербродом как бомбардировщики, а несколько крылатых уже беспомощно барахтались в сладкой жиже напитка. Голова болела, и от того, что босс бил его по голове, она гудела как мотор машины, которая никак не хочет заводиться.
 - Ну?! – буркнул Сэм.
 - Чё ты мне нукаешь, сосунок?! Давай вихрем дуй в университет Брук-Сити – там говорят какого-то малого студента  зарезали. Накопай про это что то к завтрашнему выпуску! И живо, а то взял за привычку спать на работе – вообще страх передо мной потерял?
Ллойд ничего не ответил – спорить с таким толстолобым засранцем было невозможно, ведь это всё равно, подобно как спорить со стеной. Собрав свои вещи в сумку и положив туда фотоаппарат, Сэм выбежал на улицу.
  В ожидании такси Сэму пришлось постоять морозным утром сентября минут пять. В это время он припомнил, что такого на его памяти ещё не было – что бы так, среди белого дня, да ещё и в здании где всегда повышенная безопасность убили человека?
  «Из этого должен получится отличный репортаж, если только эти придурки из «Взгляда» не добрались туда раньше и там все не перерыли!» - с такими мыслями Сэм поймал такси, и поехал в сторону университета.

*                *                *
  У входа в университет толпились люди. Полиция отгораживала зевак, хотевших посмот-реть, что же там стряслось. Шериф рассказывал телевизионщикам, что убийцу уже ищут, и что по его следу пустили собак. В стороне от всего этого стояли студенты и нервно об-суждали случившееся сегодня ночью. Некоторые нервно курили, а остальные просто си-дели на лавках с отсутствующим видом, не в силах прийти в себя после смерти их близкого друга. Самые выступающие уже взобрались на лавки и выступали на них, как перед трибуной, что, мол, пора положить конец бездумным смертям в их родном городе и найти убийцу. Но как бы страшно им сейчас не было, но все были хоть немного рады тому, что занятия сегодня отменили.
  Вскоре подъехала машина – старенький пикап, из которого вышла хрупкая женщина, лет 50-ти. Её под руку вёл мужчина такого же возраста, говоря ей что-то на ухо, явно утешая. Женщина плакала, и ел держалась на ногах. «Родители жертвы» - промелькнуло в голове у журналиста. К ним быстро подошёл шериф, избавившись от назойливых журналистов, и как с листа стал говорить старикам годами заученный текст сожаления. На этот раз женщина не выдержала. Она побледнела, и с тем, как у неё закатывались глаза стало понятно – теряет сознание. Мужчина позвал медиков и те, общими усилиями, откачали его жену. Все куда-то бегали, не зная, что делать в таких панических ситуациях.
  Сэм поднял жёлтую оградительную ленточку и пробрался к двери университета. Его тут же остановил полицейский и с высоты своего статуса резко отпихнул Сэма от двери  про-хрипев, что проход для «таких как он» закрыт. Ллойд уже был готов к этому, ведь почти всегда доблестная полиция встречает журналистов именно так, из-за чего «мастера слова» дико обижаются на правоохранные органы, выходя на марши протеста и крича о том, что те ущемляют их права и надают работать в нормальной обстановке. Сэм достал из карма-на джинсов удостоверение, что он журналист «Б.С. Сегодня», в котором чёрным по бело-му было сказано, что он имеет все права заходить на охраняемые территории – будь то университет где убили студента или место высадки марсиан.
  Полицейский долго колебался, но всё же с большими усилиями Ллойд прошёл в здание, но не с помощью своей «корочки», а по хорошему знакомству в рядах этой же полиции. Но это оказался ещё не конец его «хороших» взаимоотношений с этим охранником – на последок, прямо в спину уходящему Сэму тот сказал, что если бы все обладали такими «корочками», то полиция не смогла бы нормально выполнять свою роботу. Фраза, пущен-ная как пуля в спину журналиста, задела его, и возле дверей он окликнул этого умника и сказал:
 - Не смогла говоришь?! А, типа, вы её сейчас выполняете? – и не дожидаясь ответа Сэм скрылся в темном и задушливом университетском коридоре.

*                *                *
  То, что увидел Сэм, потрясло его. Труп студента висел в огромном холе университета, и подвешен он был прямо к люстре, освещавшая этот просторный зал. С парня на пол на-текла уже добрая лужа крови. Глаза у жертвы были открыты и в них застыл страх – по-следнее, что видел парень перед смертью. На шее были отпечатки рук, что жадно вреза-лись мальцу в горло, когда убийца душил его. Живот был вспорот, и из него выглядывали внутренности. Кулаки парня украшали огромные ссадины и порезы, которые свидетельствовали о том, что он сопротивлялся – правда безрезультатно.
  Сэм поднялся по ступенькам на небольшой балкон, с которого можно было хорошо на-блюдать все, что творилось в холе. Как простой человек смог поднять парня на столь вы-сокое положение, ведь студент висел под самым потолком училища? Инцидент оставался большой загадкой. Ллойду было неприятно фотографировать тело, но ведь это было его работой – ничего с этим не поделаешь. Сделав пару снимков, он хотел спуститься вниз, но тут его окликнули и Сэм, что в такой атмосфере был весь на нервах от неожиданности даже вздрогнул.
  Но боязнь Ллойда не оправдалась – это был, всего лишь, капитан полиции Брук-Сити Сид Конвер, первый человек, с которым Сэм по настоящему сдружился за время своей роботы на журналисткой почве. Сид доставал интересные подробности в криминальных делах Брук-Сити, из-за чего статьи Ллойда всегда пользовались огромной популярностью у читателей. В свою очередь, Конвер был единственным копом, которого журналист не поливал грязью в своих репортажах про родной город. Вобщем – взаимовыручка.
 - И что ты про это думаешь? – с места в карьер начал Сид.
 - Я не знаю как это даже назвать, а ты спрашиваешь, что я об этом думаю. Как это его умудрились подвесить на такую высоту?
 - Я и сам в шоке. Его, конечно, могли так повесить, но для этого потребовалась сила не-скольких человек, а по всей вероятности тут действовал только один ублюдок. Ну а если брать по-честному, - Сид немного сбавил тон в голосе и стал говорить почти шёпотом, - мне кажется это кровавым жертвоприношением, чем обычным, заурядным убийством. И ещё это послание…
  Сэма аж переклинило: - Послание?!
 - Разве ты не видел? Кровью пацана кто-то написал нам послание!
 - Н-нам? –замешкался Ллойд. В словах Конвера его испугало то, что он сказал «нам». Не то, что эти три буквы обладали магической силой, просто Сэм представил, что этот мань-як может сделать с ним, если прочитает его репортаж с места преступления.
 - Там снизу, сразу под лестницей, кровью написано – если не трусишь, можно сходить и посмотреть, пока мои ребята всё тут не зачистили!
 - Окей, только идешь первым, ведь у тебя есть «пушка». – Сострил Сэм, но его нелепая шутка не вызвала улыбки ни у полицейского, ни у самого напуганного до смерти журна-листа.
  Университет был абсолютно пустым, поэтому шаги двух человек по мраморной ле-стнице было гулко слышно, и от этого становилось не по себе, и если Сид умело скрывал своё отвращение, то Сэм в открытую показывал свой страх – от каждого завывания ветра его качало, и Ллойд хотел ускорить шаг или вообще выбежать из здания, что без кричащих и матерящихся студентов напоминало ему вековой староанглийский замок.
  Спустившись в низ холла, Конвер указал в угол зала: - Вон там написано. – И показал на то место пальцем.
  Сэм осторожно перебирая ногами подошел к месту послания и увидел, что убийца дей-ствительно оставил им импровизированную записку – только она была написана кровью, а не ручкой. Также маньяк не нашел для неё лучшего листка, чем портрет первого директора университета Брук-Сити, которому уже больше 150-ти лет и который служил настоящем символом и талисманом лучшего учебного заведения западной Калифорнии.

«ВЫ ЗАБРАЛИ У МЕНЯ ВСЁ-
Я ЗАБЕРУ У ВАС БОЛЬШЕ!»

  Пару раз щелкнув надпись на фотоаппарат, Ллойд спросил у Сида:
 - Что говорит охранник?
 - Говорит, сидел в свей комнате, смотрел телевизор и нечего подозрительного не наблю-дал. А когда пошёл на ночное патрулирование университета, то приблизительно в три часа ночи нашёл тело студента. Конечно, что взять с того сторожа, который при виде лужи крови чуть сам не окочурился!  - с нескрываемой иронией сказал Конвер, а потом помедлив, добавил, - ну ты там не раздувай огромной шумихи по поводу этого, а то поднимем на уши весь город.
 - Как скажешь, дружище…
 - И ещё, - Сид залез рукой во внутренний карман своего белого плаща и достал от туда пожелтевшую фотографию заляпанную каплями бордовой крови, что была положена в специальный целлофановый пакет, - это жертве вложили в зубы. Что по твоему это долж-но означать?
 - Чёрт его разберет! Но становится дико интересно.
  Сэм рассмотрел фото. На нем был небольшой двухэтажный деревянный домик, по-виду довольно ухоженный. Вокруг него были высажены деревья и цветы, и хоть Ллойд в них абсолютно не понимал, всё же смог распознать в них розы. Одно он мог сказать точно – женская забота этот домишко не обошло. Перевернув его Сэм увидел, что карандашом кто-то вывел  - «1962 год».

               

 - Убийца явно играет с нами в свои придурашные игры, заставляя нас вести себя как ма-рионеткам, которые по его указаниям двигаются в его театре. И с какой стати кому то в голову пришло оставлять на месте убийства это старое фото? Нет, он явно чего то добива-ется – но чего?
 - На мое субъективное мнение, эта послание и фото явно указывают на то, что на одном убийстве он не остановится. – Сэм уже хотел ехать в редакцию, но тут в голову пришла хорошая мысль. – Я хочу поговорить с друзьями убитого. Это можно устроить?
 - Да, я могу это сделать. Но неуверен, что они захотят тебе говорить хоть что-то. –
  Сказав это, Сид показал своим помощникам, что тут можно убраться, а сам пошёл с журналистом на улицу, где вертелись друзья убитого.

*                *                *
  Сэм ничего не добился от товарищей жертвы. Некоторые вообще не захотели говорить, а остальные просто сказали, что с Ником (так звали убитого парня) они знакомы не так уж и хорошо, чтобы что-то про него говорить. Только один студент сказал Ллойду, что тут замешана мистика и НЛО, на что журналист посоветовал парню меньше читать «Глас Нострадамуса».
  Вернувшись в офис, Сэм сделал себе кофе, чтобы хоть как-то держать себя в тонусе, а сам принялся за работу – статья про убийство студента в университете Брук-Сити должна была быть готова к завтрашнему утру.

*                *                *
  Работа была закончена ближе к 10-ти вечера, и у Сэма оставалось время, чтобы разо-браться в случившемся, ведь это фото должно было что-то значить. Он начал пристально всматриваться в неё. Местность, где находился этот загадочный дом, была ему до боли знакома, но Ллойд не мог вспомнить где это – ведь вдалеке от дома (на заднем плане) виднелся универмаг «У Синтии», который закрыли, когда собственно эта Синтия и умерла в возрасте 96 лет от цэроза печени. Ах, какая задушевная старушка она была, да только сильно любила выпить лишнего…
  Перед тем как снова упасть головой в деловые бумаги и сладко захрапеть на всю редак-цию, к Сэму пришла идея – спросить про этот дом у старожилов Брук-Сити.
… снились кошмары …
  В эту жаркую ночь Сэм спал плохо.

*                *                *
  На утро свежий выпуск «Б.С. Сегодня» уже лежал у порогов жителей калифорнийского городка. Там любознательные читатели смогут вычитать про скачёк цен на бензин, про то, как облажался мэр Брук-Сити, в который раз перепутав слова на собрании важных «шишек» на съезде в Вашингтоне и про новость, что как ураган всколыхнула провинциальный город – убийство 20-го студента Ника Нолана кровавым убийцей. Статья была на весь средний разворот газеты с фото прямо с места преступления. Называлась она «Джэк-Потрашитель XX ст.» и повествовала о случившемся 11 сентября 1983 года. В статье также была кратко изложена биография жертвы. Также в статье фигурировали имена капитана полиции Сида Конвера и друзей погибшего, согласившееся дать небольшое интервью для репортёра газеты. Студенты отзывались о нем, как о хорошем человеке и настоящем товарище, который всегда смог бы прийти на помощь в сложные минуты.
  Статью читатели оценили очень высоко, и вскоре Сэм даже был номинирован на премию со стороны редакции.
  В самом же городе после убийства студента опять всё стало тихо и мирно. Как будто и не было такого инцидента в жизни Брук-Сити – стёрли ластиком из памяти и забыли. Прошло всего-ничего времени, и мамы не боясь снова стали выпускать своих детей играть по вечерам в парки, дворы и стадионы. Ведь убийства прекратились, а значит маньяк остановился – для не рассудительных родителей он вообще самолеквидировался в пространстве и времени. Но те, кто не забывал про смерть Нолана, всё же  прекрасно понимали, что кровавый убийца просто засел в густой траве как дикий тигр, готовясь в любой момент накинуться на следующую жертву и разорвать её с присущей ему извращенной жестокостью.
  В эту осень царила прекрасная погода – лето как будто никуда не уходило, а продолжало радовать людей последними тёплыми лучами солнца в году. Каждый выкинул из головы те глупости написанные в газетах, ведь жизнь не стоит на месте, а продолжает двигаться с неимоверной скоростью, заставляя нас силой стирать всё то, что за годы нашей сложной жизни накопилось в голове, оставляя только неявную тень или отпечаток, который всплывает в нашем сознании только тогда, когда с нами происходят ещё более сложные ситуации – и тогда мы вспоминаем наши прошлые, как показывают пройденные года «детские» проблемы, и говорим, что по сравнению с этой глобальной неурядицей, та проблемка и рядом не валялась.
  И вообще – сколько таких убийств случается за год по всей стране? Но страшно не это - а то, сколько из них так и остаются не раскрытыми…
  Жители Брук-Сити решили выкинуть кровавую смерть студента как страшный сон. Да, ведь это можно сравнить с ночным кошмаром, когда ты просыпаешься в холодном поту и думаешь, что такой ужас в жизни не забудешь, хотя уже через несколько часов и вспом-нить не можешь видение, посетившее тебя ранним утром.
  И их можно было понять – кому приятно помнить смерть 22-него мальчишки…
  Весело было всем до определенного момента, когда Брук-Сити опять накрыло по-крывало кровавых убийств, и сердце опять города опять забилось с ускоренным темпом.

*                *                *
  Сэм проводил свой единственный выходной за последние два месяца трудясь в кресле у себя дома, пытаясь уловить по телевизору хоть что-то интересное.
  Вечерело, и Ллойд разуверявшийся в телевизионном мире Америки, стал одевать пово-док на своего питомца – немецкую овчарку Ницше, что очень хотел на улицу, справить потребность под ближайшим соседским кустиком. Уже возле дверей, когда Сэм надевал кроссовки, когда телефон на кухне зазвонил, и Ллойд почувствовал, что этот звонок не несёт в себе ничего хорошего но, всё же, нашёл в себе храбрость пойти на кухню и снять трубку, показавшейся Сэму неимоверно тяжёлой. В это время Ницше своим поскуливанием заявил, что ещё пять минут, и он начнёт портить домашнее имущество хозяина.
  Чувство Сэма не подвело. В трубке была глухая тишина, и только после третьего «Ало» в исполнении журналиста, на другом конце издался тихих женский плач, перерастающий в настоящую истерику. Звонила жена Сида и что-то абсолютно не связное пыталась сказать Ллойду. Тот приказным тоном сказал ей успокоиться и рассказать, что случилось, но Анжелина Конвер лишь посоветовала приехать к ней домой, и там всё узнать. Сэм, абсолютно забыв про собаку, галопом бросился ловить такси, чтобы ехать на помощь к своему другу. В это время Ницше хитро расхаживал по дому и вилял хвостом. В туалет он уже не хотел – фикус в зале был полит.

*                *                *
  Карета скорой помощи, что стояла возле маленького, двухэтажного дома семьи Конверов наводила страх на Сэма, как только он подъехал туда. Он думал, что у Сида опять прихватило сердце, ведь в последнее дни он часто жаловался Ллойду на загруженность своей роботы по поводу этого убийцы. Но, если у него болит сердце, за-чем тут стоит целых три полицейских машины со включенными мигалками?
  Сэм выбрался из такси и увидел, как Анжелина сидит на тротуаре возле дома, закрыв руками лицо. По её щекам сейчас текли тоненькие струйки слёз  вперемешку
с остатками туши, что невольно заставляло лезть в голову мысль, что первой туда забира-ется  - будто Анжелина плачет кровавыми слезами.
  Только через несколько минут, когда Ллойд уже был возле жены своего лучшего друга он понял – Анжелина узнала эту новость только вернувшись с роботы, ведь сидела она в рабочем переднике официантки.
  Сэм тихо, чтобы от его топота Анжелина окончательно не ушла в мир иной от страха, подошел  к ней и легонько обнял за плечи: - Что тут стряслось?
 - Сэм, я пришла домой с ночной смены в «Сливках» и увидела, что дверь настежь распах-нута. Думала, что Сид просто пришел домой раньше, и из-за своей загруженной работы забыл их закрыть. Но когда я зашла внутрь… - она опять закрыло лицо руками, и Ллойду пришлось поддерживать её за спину, чтобы Анжелина не упала в обморок. Но всё же она взяла себя в руки, и вытерев слёзы платком, продолжила:
 - … так вот я зашла и увидела на первом этаже небольшую лужицу крови, которая тяну-лась по лестнице выше. Вся мебель и вещи в зале были потрошены и перевёрнуты. Испу-гавшись, что с Сидом что-то неладное, я быстро поднялась на второй этаж, и… - Анжели-на набрала воздуха в грудь, и на одном дыхании выпалила то, что до конца жизни будет мучить её в ночных кошмарах, - ... и в спальне я нашла Сида, Сэм! Он был весь в крови, и уже не дышал, а его тело лежало возле тумбочки, где у нас стоит телефон. Сэм, он пытал-ся вызвать 911, но так и умер, когда его палец застыл на цифре 9! Ужас, у нас же подрас-тает Лили ... Что мне теперь делать?
  На самом деле, самая большая правда была умело скрыта от жены Конвера - Сид не про-сто умер, когда звонил в службу спасения, а ему это не дал сделать сам убийца, перерезав полицейскому горло, когда тот из последних сил пытался спасти себе жизнь.
  Сэм был в шоке. Его лучшего друга, капитана полиции с 15-им стажем работы, че-ловека, обладающего многими видами боевых искусств и умело стрелял из пистолета на несколько метров убил обычный домушник?! Нет, здесь определенно было что-то не так. Какой мелкий воришка осмелится залезть в дом к капитану полиции в здравом уме?
  В это время из дома вынесли тело Сида. Оно было накрыто чёрным покрывалом, что пропиталось кровью погибшего. Когда его завозили в машину, то Сэм успел заметить, что горло у Конвера было перерезано чёткой линией - от уха до уха. Но самым страшным было не это – волосы на голове были абсолютно седыми!
  Только две недели назад они с Сидом болтали в местном баре за кружкой пива, и тот был полон сил, умело выигрывал журналиста в бильярд и шутил насчет своей работы, а теперь он лежит мертвым в машине скорой помощи, истекая кровью. Что же так сильно напугало Сида, что его чёрные как воронье крыло волосы стали белыми как первый снег?
Дом опечатали, и вскоре спросив ничего не значащих вопросов у уже вдовы Конвер, по-лиция, а за ними и медики, уехали, оставив убитую горем Анжелину сидеть на холодном тротуаре. Сэм подсел к ней, и на её дрожащие плечи набросил свою ветровку.
  - Думаю, тебе это будет интересно, - и Анжелина протянула Сэму небольшой бумажный пакет. И опять Ллойд почувствовал это угнетающее чувство страха, что сейчас произой-дет что-то плохое. Он сунул руку в пакет и вынул от туда номер «Б.С. Сегодня» за 12 сен-тября 1983 года. Страницы газеты были полностью залиты кровью, из-за этого в некото-рых местах даже слиплись одна с другой. Сэм брезгливо поёжился. Анжелина посовето-вала ему сразу открыть середину, и Ллойд так и сделал. Там была статья «Джэк-Потрашитель XX ст.», про которую Сэм напрочь забыл. Из-за крови текст превратился в один большой, непонятный набор букв, но это не волновало журналиста, ведь его взгляд привлекло другое – фото Сида, которое Сэм поместил в статью с подписью насчёт того, что именно капитан полиции Конвер ведет расследование по поводу убийства студента Ника Нолана, было обведено красным маркером с надписью:

«ТАК БУДЕТ С КАЖДЫМ,
КТО МЕШАЕТ МОЕЙ МЕСТИ!»

  Надпись хоть и выглядела довольно попсово и заурядно (как будто убийца специально подсмотрел её в абсолютно неприглядном ужастике 80-х) но страху после её прочтения в сердце журналисту добавила.
  Также в статье помимо имени Конвера, было подчёркнуто ещё два – Тома Мориссона и  Оливии Конрад, студентов, что давали комментарии по поводу жертвы. Имена были на-столько жирно подведены, как будто их вычеркнули не только из газетной колонки, но и с жизни.
  Сэму стало плохо – скрутило живот и дико захотелось в туалет. Он понял, что это почерк одного и того же убийцы, и он убивает всех, кого хоть каким-то способом упоминали в статье, а значит они по своему связаны с убийством студента – кто-то больше кто-то меньше, но абсолютно все, а это означало…
  Глаза Сэма моментально направились к концу статьи, где обычно печатают автора ста-тьи. И только тогда, когда журналист с третей попытки понял, что там написано не его имя, а псевдоним, под которым он заблаговременно подал статью в печать, дал себе не-много успокоиться. Имя вымышленного Тони Катерино тоже было перечёркнуто, и Сэм посмотрев на него, подумал: «Пусть этот псих ищет Тони, ведь его и в природе не существует, а значит чтобы найти автора статьи ему придется много попотеть!».
  Про то, что Сэм написал эту статью под псевдонимом, знал только он и директор редак-ции, поэтому убийца по-любому не догадается, что это именно Сэм написал историю, ко-торая погубила бедного студента, и значит не убьет журналиста, если только тот не станет давать разные интервью в популярные издания про то, как он чуть не пострадал от рук кровожадного убийцы, приправляя её все возможными выдуманными подробностями, которые заинтересовали бы массового потребителя – людей, которые как в воздухе нуждаются в таких повествованиях, пересказывая их потом своим соседям и близким, добавляя уже свои мысли и представления.
  В это запутанное время Сэм имел в праве подозревать даже Анжелину, которая в оче-редной раз расплакалась, упав Ллойду на грудь и Сэму ничего не оставалось сделать, как высказать скупые слова поддержки и то, что Сид был и останется для него хорошим дру-гом.
  Когда Сэм по-дружески обнял Анжелину (хоть в годы молодости в институте приудари-вал  за ней, и обнять её «по-дружески» было для него не легко, чтобы не показалось, что он пытается сразу после смерти мужа занять его место в сердце безутешной вдовы) то по-чувствовал «это» - странное чувство, как будто за ним наблюдали в тот момент, когда он маленьким мастурбировал на мамин каталог женского белья. Сэм вспотел и налился крас-кой, как спелый помидор.   Сэм вспотел и налился краской, как спелый помидор. Куда бы он не посмотрел ему казалось, что из-за каждого куста, дерева или дома за ним наблюдали глаза. Глаза, что налиты настоящей злостью - глаза, что не остановятся, пока не отомстят всем, кто причастен к тому, из-за чего этот маньяк и вышел на путь охотника. Тело про-била дрожь, и в голове как-будто собралось стая летучих мышей, которые дико пищали.
В душе у журналиста сейчас царило два смешанных чувства – стыд и страх. Ему было ди-ко стыдно (хоть он и сам не знал за что) и в тот же момент до глубины души, страшно. Во время того, как его захлестнули эти чувства, перед глазами пронеслись давно забытые ми-ражи его юношеского, давно утерянного (как привык думать Ллойд) сознания – мужик с собакой, глупо улыбающееся дети, парень с названием «ОХРАНА» на куртке… На долю секунды Сэму показалось, что он сейчас не выдержит, и также как и Анжелина, начнет рыдать от невидимого страха, который Ллойд не ощущал давным-давно. Покажется бре-дом, но носом он почему-то ощущал запах осенней ярмарки, когда пахнет в одно и тоже время палеными листьями, сладкой ватой и свежими хот-догами – он шел из глубокого Сэмового детства. Но для него запах скорее был раздражителем, чем хорошим воспоми-нанием о забытом, слюнявом возрасте.
  Все также, как и резко началось, так и прекратилось – послышался звук серен, который быстро приближался, развеивая мысли журналиста о неминуемой смерти, заставил его сконцентрироваться на производящем.
  На дикой скорости возле сидящей возле дома парочки пронеслись несколько полицей-ских машин, а потом вслед за ними последовала скорая. Все машины как появились быст-ро, так и скрылись за домами, поехав в сторону университетского общежития.
Время приближалось к полуночи, и люди в этом квартале понемногу укладывались спать, но звуки серен, что сопровождали полицейский эскорт, заставили самых больших зевак прямо в пижамах вылезли на крыльцо, посмотреть из-за чего тут уже второй раз за день проезжают копы.
  Сэм хотел попрощаться с Анжелиной, оставив её на едине с одиноким горем, как тут в голову пришла мысль – если эти машины едут в университет, то значит маньяк уже там успел поработать, и Том с Оливией уже лежат мертвыми. Сэм чувствовал большую вину за то, что своей дурацкой заметкой в тупой газетенке пожертвовал жизнью лучшего друга, поэтому теперь Ллойд нес большую ответственность за судьбу двух студентов, чьи имена он опубликовал в статье.
  Сэм не стал медлить. Попросив у Анжелины семейную машину семейства Конверов -  старенький «пикап» - он быстро разогрел мотор и включив фары, на полной скорости на-правился в университет. Ллойд не знал, чем он сможет помочь, но понимал – он должен присутствовать там любой ценой.

*                *                *
  Журналист опоздал. Тома Мориссона нашли в студенческом общежитии, задушенным в собственной комнате. Убийца розпотрошил его как курицу. Красавицу Оливию нашли в женском туалете на первом этаже всё того же общежития с перерезанным горлом. На её голове нашли несколько гематом, что свидетельствовало о том, что маньяк бил её головой об сидение унитаза. Помимо того, что этот убийца перерезал ей горло, он ещё топил «Мисс Брук-Сити-81» в унитазе до тех пор, пока бедная девочка не захлебнулась. Скла-дывалось впечатление, что он разобрался с ней так просто, как это делают хозяева с котя-тами, когда топят их в речке, не желая держать выводок дома.
  На следующий день оказалось, что убийца отрезал им языки. Подтверждением к этому послужил выпуск «Б.С. Сегодня» за 12 сентября 1983 года, где красным маркером маньяк написал:

»ОНИ МНОГО БОЛТАЛИ»

  Также в газету была завернута, уже фирменная для убийцы, фотография старого дома – положена она была аккуратно между страниц газеты, слипшихся от крови жертв.
  …Сэм стал сходить с ума…

*                *                *
  Всю свою 27-ию жизнь Сэм считал, что самая большая депрессия у него была, когда в 7 лет погиб его домашний любимец – кот Чеши, который поспешно скончался под колёсами отцовской машины, выбежав одним летним днем на проезжую дорогу, охотившись за одной шустрой мышью. Всё было бы ничего, но Чеши переехала машина прямо на глазах мальчика, и тот впервые увидел, что находиться внутри у его кота. Сэмми впал в депрессию – ни с кем не разговаривал, а своего отца стал называть убийцей. Но у времени есть одна приятная особенность – оно лечит раны и со временем всё плохое забывается. Так случилось и с Ллойдом, и через пару месяцев всё забылось.
  Теперь же он вспоминает историю с Чеши с улыбкой – то, что случилось с ним этой осе-нью кинуло его в настоящую депрессивную яму, из которой выбраться очень сложно (почти нереально). Сэм стал считать себя в каком-то роде сообщником убийцы, ведь он то и делал, что своими действиями влиял на судьбу этих невинных людей, хоть и сам чувст-вовал себя жертвой.
  В таких сложных моментах жизни, единственный человек, что реально смог помочь ему, была его бабушка Кэтрин, что жила неподалеку от его дома в Брук-Сити.
Кэтрин была бабушкой Сэма по папиной линии, и если вы хоть раз видели эту женщину, то становилось и дураку понятно, в кого Ллойд-старший вышел таким большим. Этой, уже не молодой женщине, было лет под семьдесят, но в свои годы она только начинала щастливую, беззаботную жизнь – усилено занялась йогой, ходила на курсы самообороны, а в свободное время пекла замечательное ореховое печенье.
  К своей любимой бабушке Сэм приехал в субботу утром, сразу после похорон Сида Кон-вера. Подходя к дому, из открытого окна кухни он уловил до-боли знакомый запах, кото-рым пропахло всё его детство – запах орехового печенья. Это означало то, что Сэм сего-дня не останется голодным, а на вечер ему была гарантирована веселая поседелка в туале-те от несварения желудка, ведь он опять слопает всю бабушкину выпечку, за что попла-тится дискомфортом в организме…
  Открыв дверь, но тут же оказался в мире, где почувствовал себя 16-ем мальцом, когда у него были большие проблемы с родителями, и он убегал к бабушке, где всегда мог рас-считывать на теплый приём и убежище. С тех времен ничего не изменилось – всё теже искусственные цветы у телефона и картина, изображающая кувшин молока и нарезанный хлеб, которую бабушке подарил какой то неизвестный художник, что в начале 60-х клялся ей в любви, называя своей музой. И также как и в Сэмово детство с кухни звучал хриплый голос Боба Дилана, что пилил струны акустической гитары, от которого Кэтрин была без ума.
  Сэм зашел на кухню, и Кэтрин увидев любимого внука, кинула дэко с новой партией печенья, и побежала обнимать его. Как только Сэм прошел ритуал потискивания и разцеловавания (а когда Кэтрин проявляла свои чувства, то можно было смело начинать переживать за свои кости, ведь она была женщиной «в теле», и тискала в объятиях Дай Боже), то как и все бабушки в мире, стала расспрашивать Сэма - почему он так похудел и так редко заходит её проведать. Ллойд ответил традиционной фразой, что у него не было времени, и хоть это и было чистой правдой, по глазам бабушки стало понятно, что внуку она не сильно поверила.
  Сэм, перед тем идти сюда, решил – он спрашивает у Кэтрин, что она знает про дом на фотографии, и под предлогом загруженности делами, тихо и мирно уходит. Бабушка Кэт-рин считалась в Брук-Сити настоящим старожилом – именно поэтому Сэм решил сходить к бабушке, ведь в её уже не молодых 72 года, она славилась феноменальной памятью, и могла без проблем и запинок назвать всех мэров в городе за последние 50 лет.
Сэм ошибся… Как только он перешёл порог типичного калифорнийского домика начала 80-х с ковриком «WELCOME» у входа, то окунулся в атмосферу тепла и любви, как ма-ленькая мошка попадает в паутину к охотнику-пауку. И с тем, с какой заботой Кэтрин стала усаживать внука за стол и ставить перед ним корзинку со свежим печеньем и чаш-кой ароматного чая, Сэм понял – он тут надолго.
  В первые часы их домашних посиделок, бабушка успела спросить у него абсолютно все – от того, когда же Сэм наконец-то поженится и она сможет нянчить правнуков, и до того, как у Ницше со здоровьем после того, как его укусил клещ. Ллойд почувствовал  себя как на настоящей пресс-конференции , и только когда все печенье было благополучно уничтожено, а уже третья по счету чашка чая высушена, бабушка дала Сэму передохнуть от своих вопросов, и вскоре увидев, что она готова спрашивать у Ллойд очередную партию вопросов, журналист успел вставить:
 - Бабуль, ты что-то слышала про недавние убийства студентов и Сида Конвера?
 - Конечно, я же собираю каждый выпуск газет и журналов где тебя печатают, - и Кэтрин указала пальцем на стопку макулатуры, грудами лежавшую в углу кухни, - ох, бедные де-тишки! Как мне их жалко, а после смерти Сида я вообще плакала. Такой был хороший па-рень! Я же его с пеленок знаю – помню как он мячом разбил мне окно, но не удрал, а пришел с молотком и гвоздями, что бы его починить. Ах, какой он был… А жена-красавица? Она же теперь осталась совершенно одна…
 - … и ты тогда знаешь, что этот убийца оставляет на местах преступления фото старого дома, приблизительно начала 60-х. Ты про него что-то знаешь?
  Сэм вынул фотографию из кармана и положил перед Кэтрин. В глазах старушки радост-ные огни долгожданной встречи с внуком сменились на маленькие угольки страха.
 - Я знаю про этот чертов дом, но сразу предупреждаю – не лезь в эту историю, она кишит страхом и смертью…
 - Бабуль, я не лезу в эту историю, ведь я уже в ней – Сида убили из-за меня, и я любой ценой разыщу этого урода, что режет жителей Брук-Сити как скот. Ведь я точно знаю – после смерти Конвера, полиция этого города и пальцем не пошевелит, чтобы найти убий-цу!
 - Ладно, я хотела унести эту страшную историю с собой в могилу – но если ты так про-сишь… - Кэтрин промочила горло глотком чая, и продолжила, - всё началось в 1956 году. Я тогда работала управляющим на строительстве университета Брук-Сити. Ты, наверное скажешь, что это не женская робота – управлять щетинистыми и матерящимися мужика-ми, но в те непростые дни надо было выживать, а платили строителям тогда неплохо, ведь всё спонсировала власть. Достроив университет, нас оставили для того,  чтобы построить рядом с ним общежитие. На этот проект власть не поскупилась в деньгах, и с этой суммы каждому кто участвовал в постройке был обещан неплохой кусок. Наша бригада не видела в этом ничего плохого – и зря. Спасибо Всевышнему, что тогда я сломала ногу и сидела дома, наблюдая как мои товарищи вкалывают на свой будущий капитал, и дико злилась. Вскоре, моё мнение кардинально изменилось, когда начала творится эта чертовщина.
Сооружение общежития началось в 1961 году. Его мы должны были построить по плану, который нам предоставила власть, но они не учли одну маленькую деталь – на этом месте уже стоял дом, что изображен на фотографии. В те времена там жила пара молодожён – Анастасия и Тимоти Кук. Они поженились в начале 61-ого, когда Анастасия была уже беременна. Людьми они были хорошими, но как говорится – со своими тараканами в голове. Сам факт того, что они решили жить на отшибе в полуразваленном доме уже настораживал. Они, как тебе так понятно объяснить, были как-будто хиппи – главным для них была единение с природой, поэтому они и выбрали этот заброшенный дом, как место жительства. Вскоре, по городу прошел слух, что жена Тимоти ведьма, а когда она родит ребенка, то семейство Куков принесет его в жертву своим демоническим богам. Об этом узнал Тимоти, и обрезал все контакты с внешним миром – не с кем не разговаривал.
  В то время мэр надумал снести этот дом, потому что он мешал стройке, но рабочие не могли сделать этого, так как жили люди. Тогда к семейству Куков послали людей, чтобы те уговорили их оставить дом, и перебраться в более комфортное место. Но как только те ступили на порог, Тимоти встретил их направленной двустволкой и сказал, что они от сюда не уйдут, потому что это их земля, а скупые подачки власти пусть засунут себе в задницу…
 - И что было дальше? – с замиранием сердца спросил Сэм.
  Так вот, сейчас пойдет самое интересное. В один чудесный день Тимоти пришел домой и увидел свою жену мертвой – кто-то перерезал бедной девочке горло одним точным дви-жением – «чик!» – и всё! Для бедного мужа это стало последней каплей, и он заявил, что теперь точно не отдаст дом. Сроки строительства приближались, но все оставалось на месте. Тогда кто-то кому-то на верху отвалил большую сумму денег, и вскоре к дому Кука тихо подъехала машина, и также тихо несколько раз проехалась по нему. Был ли там Ти-моти, или нет – загадка, но это никого не интересовало. Общежитие стали строить вовре-мя, и вскоре там стали происходить странные вещи. За первый год строительства при весьма загадочных обстоятельствах скончалось пять рабочих. Потом ещё три. К концу этой многострадальной стройки которая, казалось, никогда не закончится, умерло 12 строителей. Ну как умерло – все они были жестоко убиты. Газеты, пронюхав о скандале с Куком, окрестили эти смерти «проклятием Кука» - типа он мстит за убитую жену, перере-зая глотки всем, кто причастен к стройке…
 - Стой! Но ведь ты тоже работала тогда на стройке?
 - Внимательно ты же меня слушаешь, внучок! И как ты только умудрился стать журнали-стом? Я же сказала – в то время у меня была поломана нога, и я была на больничном. По-этому меня даже и дня на стройке не было, - Кэтрин отпив из чашки напиток лениво зев-нула и нехотя, как бы уклоняясь от истории, сказала, - ну всё, тебе уже, наверное, не инте-ресно…
 - Нет, что ты, продолжай!
 - Ладно… - и Кэтрин погрозила Сэму пальцем как маленькому ребенку, которого учат, что говорить матерные слова это плохо, - только потом не бегай по ночам к маме в по-стель, говоря ей, что тебе страшно спать одному! – с этими словами Кэтрин дико расхохо-талась, заливаясь истеричным смехом, явно радуясь своей умело сказанной шуткой.
 - Я хочу дослушать, ба…
 - Слушая дальше. С горем пополам общежитие достроили в 1964 году, и вскоре туда ста-ли запускать первых студентов. Все было бы хорошо, но финансирование резко сократили и самый верхний этаж так и не достроили и до теперь, в наше время, он пустует.
 - А что с убийствами и проклятием Кука – смерти продолжались?
 - Вторую половину 60-х и все 70-е маньяк молчал. Как сейчас уже стало понятно – он просто копил силы для своего «триумфального» возвращения. Конечно, можно предпола-гать, что смерти этих студентов просто очень сильно похожи на убийства строителей, или их убийца фанат байки про Кука и хочет полностью подражать своему кумиру. С другой стороны после этих убийств невольно начинаешь задумываться – а может тут не всё так просто?
 - Ты про что?
 - Я имею в виду то, что это может совсем не бытовые убийства, ведь каждая смерть оку-тана мистическими событиями – убийца не оставил на месте преступления ни одной ули-ки. Ведь даже самый опытный криминальный авторитет оставлял бы мелкие следы – во-лосы, отпечатки пальцев, кровь – хоть что-то. Но нет. Полиция ровным счётом ничего не нашла.
 - На местах смерти трёх студентов и Сида тоже ничего не нашли, кроме этих фоток. Зна-чит, Кук вернулся? – Сэм громко сглотнул комок в горле.
 - Всё указывает на это. Или кто-то под него «косит». Но я не верю, что Тимоти выбрался из дома, когда по нему проехала машина.
 - А убийство строителей?
 - Обычный серийный маньяк. Но то, что он убивает всех, кто хоть чем то привязан к стройке – это факт. Кстати, - Кэтрин помедлила, ведь ей было неудобно спрашивать про это, но всё же собравшись с духом, она спросила, - а как звали первого убитого студента?
 - Нолан. Ник Нолан.
 -  Нолан… Нолан… Вспомнила! Теперь всё стало на свои места. Главным на стройке, в момент моего временного отсутствия презначили Дика Нолана, отца Ника. Теперь убийца добрался до его сына – он убивает даже тех, кто был родственником тех строителей. Наверное,  не сломала бы я ногу, то ты мог и не родиться! – с грустной улыбкой сказала Кэтрин.
  Сэм посмотрел на часы – пора было кормить Ницше.

*                *                *
 - Бабуль, да с меня хватит и того, что я тут съел! – оправдывался Сэм, одевая куртку, ко-гда Кэтрин провожала внука, втюхивая ему огромный пакет со сладостями.
 - Дома покушаешь, а то ешь же, наверное, одни полуфабрикаты, - и с этими словами Сэм всё же принял пакет.
 - Я позвоню тебе, ба! – Сэм открыл дверь, и хотел уже выходить, когда Кэтрин схватила его за плечи, и Ллойд с непонимающим видом повернулся к ней, и задал очень«философский» вопрос: -Да?
 - Сэмми, я тебя умоляю, будь осторожней – чувствует мое сердце, в Брук-Сити наступают страшные времена! Не лезь туда, где ничего не понятно. Мне всё равно- живой этот мань-як, или это призрак-убийца, но я не хочу потерять единственного внука, хорошо?
  Ответом Сэма стал поцелуй в бабушкину щеку – Ллойд уже принял свое решение, и ме-нять его не собирался.
  На улице становилось прохладно. Осень набирала обороты, и сентябрь плавно отдавал бразды правления октябрю.
  Сэм надел капюшон и почувствовал – что-то за ним наблюдает…


ЧАСТЬ 2

17.10.83.

  17 октября случилось то, что уже давно назревало – посещаемость университета стано-вилось настолько катастрофически низкой, что начальство заведения приняло решение закрыть университет на неопределенное время, а остаток студентов, которых не распугали недавние смерти в городе, распустить по домам. Сэм был на пресс-конференции директора Мартина Джексона, куда он созвал журналистов местных изданий и телевидение, чтобы сообщить эту новость, поэтому Ллойд узнал про закрытие университета одним из первых – но его это даже не удивило. Сэм уже давно понял, что всё к этому шло, ведь родители после убийств студентов стали реально беспокоиться за своих чад, поэтому порозбирали детей по домам.
  Интервью проходило в спортзале университета, и когда оно подошло к концу и Сэм бы-стро перевёл его на бумагу, то у него оставалось ещё пару часов, чтобы отвезти его в ре-дакцию, поэтому Ллойд решил немного передохнуть и подышать свежим воздухом во дворе университета.
  Прогуливаясь по двору, Сэм не мог отделаться от чувства, что его как намагниченного притягивает общежитие, которое только при одном взгляде на него приводило журнали-ста в неподдельный, животный страх. Конечно, утром, да еще в солнечных лучах оно вы-глядело не так устрашающе как ночью, но уныние так и витало в воздухе возле этого зда-ния – оно полностью пустовало, и как бы звало журналиста к себе. Сэм утешал себя тем, что после истории бабушки у него разгулялась его бурная фантазия, но всё же он твёрдо знал и мог с любым человеком  сейчас поспорить – убийца или призрак, выживший Кук ли его одуревший фанат обитает именно тут. Приближаясь к общежитию, он явно ощутил, что за ним опять кто-то пристально наблюдает. И смотрит не просто так, а с нескрываемым удовольствием – например, как мясник смотрит на свинью, которую ему надо зарезать. У журналиста закружилась голова, и он сел на ближайшую лавочку возле общежития. Обхватив руками голову, Сэм стал спокойно вдыхать прохладный осенний воздух. Вскоре к этому воздуху добавился сладковатый запах дыма от сигарет с шоколадным ароматизатором, который в городе курил только один человек. В последние дни Сэма часто пробивала дрожь, и сейчас он ощутил как будто по нему провели 220V, когда к нему подошел «кто-то». Но вместо запланированного маньяка, как себе уже успел на представлять себе Сэм, он увидел только университетского библиотекаря – Альберта Смита, что нес, как для его хрупких размеров, огромную спортивную сумку, которая мёртвым грузом висела у него на плече. Он приветливо улыбнулся Сэму, и спросил можно ли возле него сесть.
  Ллойд подвинул к себе свой рюкзак, и Альберт удобно уселся возле журналиста. Не зная почему, но Сэму этот простой, миниатюрный дядечка с лёгкой залысиной на лбу был симпатичен. Может потому, что Альберт работал в библиотеке – месте, где провёл всё детство и юношество наш герой, где и он и познакомился тогда со Смитом, что очень мо-лодым парнем тогда уже занимал место библиотекаря взрослого зала. Тогда книги зани-мали всё свободное время Ллойда. Его не интересовал спорт, а девочки всегда обходили его стороной – этой «стороной» почему-то всегда оказывался 16-ий секс-символ школы Томми Кларк.
  Ах Томми… На год старший от Сэма, Кларк подавал большие надежды в футбольной сборной школы (его даже несколько раз вызывали в сборную штата) и если бы у него не было огромной тяги к спиртным напиткам то, наверное, он был бы сейчас американской футбольной звездой, а не лежал в деревянной коробке под холодной землей Брук-Сити, куда его бедная мать каждый день приносит свежие цветы и плачет от того, что Бог забрал у неё единственное сокровище в жизни, а красавица-жена не объясняла бы подрастающему сыну Томми, куда делся его отец…
  В библиотеке университета  Брук-Сити Смит впервые познакомил маленького Сэма с произведениями Джека Керуака, что в дальнейшей жизни станет любимым писателем у Ллойда во взрослой жизни. Они быстро нашли общий язык, и могли часами обсуждать стихи и книги, прочитанные на выходных. И даже когда Альберт застукал Сэма в библиотеке за рассматриванием голых принадлежностей девушек из «Playboy» , то не наругал его, а они вместе поржали над фото одной из моделей, что полностью голой была привязана к столбу и подпалена, словно Жанна Д’дарк. Сэму нравилось в Смите все – как он разговаривал, одевался, смеялся, ругался и т.д. Но одно качество Ллойд принял от биб-лиотекаря на вооружение на всю оставшуюся жизнь – как бы не выглядел Альберт, он всегда был молод душой, а это значило то, что уже в приличном возрасте он любил хоро-шо пошутить, когда такие же как он по возрасту люди, превращались в старых, замшелых старперов, которых беспокоит только три вещи – их деньги, деньги других и деньги во-обще.
  Поэтому сейчас он был рад видеть Альберта, который тихо дымел возле Сэма своей си-гареткой.
 - Как жизнь молодая, сынок? – спросил библиотекарь у друга.
 - Всё путём. А ты как?
 - Да так же. Я сейчас пристойно живу, и мне грех будет жаловаться. Вот, например, со-брался в Нью-Йорк погостить недельку у гостей, ведь ты наверное слыхал, что универси-тет закрывают, а работать в библиотеке, когда там никого нет – абсурд. Ох уж эта история с Куком…
 - Ты про это что-то знаешь? – напал на друга с вопросами Сэм (сразу видно, журналист-ская хватка). – Ведь ты вертишься в студенческих кругах, может набрался разных слухов, а ещё лучше правды?
 - Абсолютно ничего, кроме того, что этот убийца меня, человека, что прожил уже больше половины столетия, дико пугает! – Альберт нервно вдохнул клубки серого дыма, и потом сплюнул себе под ноги, стараясь этим показать, что каким бы этот убийца не был страш-ным, он даст ему отпор, если Смиту представиться такая возможность. Знаете, если вы часто бываете в компаниях, то должны были заметить, что так чаще всего делают люди, которые из-за всех сил пытаются показать себя крутыми, которым и проблема не пробле-ма. Они хотят, что бы про них думали, что им «и море по колено», хотя это не так. Имен-но оно и насторожило Сэма – Альберт сильно изменился, и эти перемены были не в луч-шую сторону, и как только он решил спросить об этом, то библиотекарь как будто ощу-тил, что Ллойд сейчас налетит на него со своими приставучими вопросами о жизни, и не желая отвечать на них, живо заторопился по делам, бубоня себя под нос фразы, как же он мог забыть сделать то, и забрать вот это…
  Альберт как появился внезапно, так и исчез, оставив Сэму лишнюю головную боль, в лице изменившегося друга, который стал абсолютно чужим для Ллойда с их последней встречи.
  Посидев ещё пару минут, Сэм стал спешно собираться – ему надо было отвезти материал в редакцию, а за разговорами с Альбертом, он абсолютно потерялся во времени.
А уже вечером для него наступал самый сложный период –  подготовка ко встречи со своим главным страхом, ведь уже сегодня ночью он найдёт ответ на вопрос – кто убивает людей в Брук-Сити уже почти 30 лет подряд. Ллойд решил – он или найдёт ответ, или станет очередным мёртвым трофеем в коллекции кровавого психа. Другого выбора, на которые мог надеяться Сэм, просто не было…

*                *                *
  Часы на университетской башне пробили полночь, и хоть Сэм Ллойд ещё с детства не сильно верил в начесть, что после двенадцати выходит прогуляться по безлюдным улоч-кам Брук-Сити, но всё равно перед выходом из дома помолился. Его мольба, или лучше сказать просьба к Высшим силам заключалась в том, чтобы на утро, после своего «герой-ского» рейда к общежитию он остался живым, а не лежал где-то в канаве с перерезанным горлом, и выпуском «Брук-Сити Сегодня» за 12 сентября 1983 года под мышкой.
На прощанье он погладил Ницше, и подсыпал ему корма в алюминиевую миску. Порция была обычной, но потом поразмыслив, что со своей собакой он может больше никогда больше не увидеться, то высыпал ему остатки пакета. Потом он подошел к холодильнику, и прикрепил к нему магнитом уже давно заготовленную записку. Она адресовалась его домохозяйке – Эмили Тодд – в которой было сказано, что если с ним случится беда, то Эмили выполнила его последнюю просьбу – позаботится о Ницше. Ниже крупным почер-ком Сэм также написал адрес своей бабушки для того, если Тодд не захочет брать на себя вечно голодную и больную немецкую овчарку, то отвезла собаку по назначенному адресу, а там Кэтрин уже не оставит в беде Ницше.
  Это будет его самая долгая и ужасная ночь, и если он не струсит, и сумеет продержаться, то с этого может выйти отличный репортаж, или даже когда он станет дряхлым, сварли-вым стариком, то напишет книгу в стиле Стивена Кинга. Но всё это он сможет осущест-вить при одном «маленьком» условии – если останется в живых…

*                *                *
  Прогулка по ночным улицам Брук-Сити даже доставила Сэму нескрываемое удовольст-вие. Правда, его оптимистический настрой поубавила мысль о том, что может он в по-следний раз гуляет по этим дорожкам, по которым он всю свою сознательную жизнь хо-дил, но никогда не задумывался, на сколько даже выбоины и кочки становятся близкими и родными, когда понимаешь, что идешь на верную погибель.
  Как только он увидел общежитие, возвышающееся над небольшими летними до-мишками Брук-Сити, то снова ощутил это чувство – его вроде туда и не тянуло, но кто-то невидимый и очень сильный сзади толкал его всё дальше и дальше, пока Сэм, сам того не желая, оказался на крыльце общежития.
  Общежитие утром, и оно же ночью – это две большие разницы. Если при свете это было обычное, непримечательное строение из красного кирпича, то с наступлением сумерков оно превращалось в цитадель мистического сосредоточения силы. Чем это объяснить – никто не знал. Можно конечно было выдумать для туристов городскую байку, про обще-житие, построенное на месте старого кладбища – но ведь это будет неправда, и сама исто-рия выглядела бы очень избито и банально, ведь если вам пощасливилось много путеше-ствовать, то вы не раз слыхали такую легенду от «типа» городского психа, который как только вы ступите в город, начнет вас сопровождать как бесплатный гид, повествуя о ма-гии, которая витает на месте построения – призраки выходят из могил, и начинают мстить за нарушенный вековой покой. Тут в пору было выпускать одуревшего молодого человека с горящими, от открытой сенсации, глазами, который бы рассказывал телезрителям про паранормальные явления, гоняясь за приведениями и гоблинами, которые обитают именно тут.
  Сэм угадал с приходом – специально к нему повырубало все фонари, и только одна оди-нокая лампочка горела на крыльце общежития. Свет от неё освещал несколько деревьев, которые отбрасывали ужасные тени на стены ближайших домов. Становилось холодно и довольно ветрено, даже для середины октября. Полил дождь и стало совершенно неуютно. В голове Ллойда стали витать мысли, по большей части связанные с тем, что он тут делает – один, под проливным дождем стоя перед входом в общежитие.
  Пока Сэм впадал сам с собой в жесткие дискуссии дождь успел набрать обороты, пре-вращаясь в настоящий ливень.
  На секунду его взгляд припал к окну на втором этаже – от туда, из кромешной темноты на него посмотрело бледное лицо, сверкнув глазами и поманив Ллойда пальцем к себе. Сердце в груди калатало, но Сэм сумел взять себя в руки. Он закрыл глаза и сильно по-трусил головой, чтобы избавиться от страха, который стал пожирать его изнутри. Открыв глаза, Сэм убедился, что в окне никого не было.
  «Это всего лишь галлюцинация…» - успокаивал себя журналист, но так и не смог полностью прийти в себя. И это было связано не только с сегодняшней ночью – этой осенью вся жизнь его превратилась в персональный ад, а нервы у него стали расшатаны на столько сильно, что в самой лучшей клинике ему не смогли помочь, даже если превратили Сэма в живой «овощ» закидывая его сознание разными успокоительными таблетками и вкалывая все возможные вещества.
  Нервы у Ллойда всегда страдали в первую очередь – это он знал ещё с раннего детства.        Удивительно, как он дожил до 27 лет, не превратившись в живой труп – человека без нер-вов и чувств. Теперь, вся эта история с неуловимым маньяком накалила нервы Сэма до придела – ещё совсем чуть-чуть и он лопнет как мыльный шарик. Ему всегда представля-лось, что его сознание, это как хорошо настроенная гитара, где роль струн играют его нервы, и сейчас он были настолько натянуты, что стоило кому-то легонько дёрнуть за них, и всё струны порвутся,  по ходу оставляя на гитаре глубокие порезы, которые Сэм никогда не сможет залатать и чем-то замазать. Нет, в этом случае с ними придется смирится, и попытаться жить как раньше.
  Пробраться в общежитие, когда там не было охранника, было для Сэма простой задачей.    Чтобы не привлекать внимание к своей скромной персоне, он решил пройти в дом через чёрный ход, потому что чувак, который пытается снять замок с парадных дверей сразу вызвал бы подозрения у первого встречного.
  Во время того, когда Сэм отверткой и щипцами пытался открыть неподатливый замок, он ещё раз вспомнил историю о Куке. Встретит ли он его сегодня? Или может ляжет от его ножа, под страхом которого убийца держит весь Брук-Сити? Сэм не знал ответов на эти вопросы, но в одном он был точно уверен – убийца скрывается где-то тут, и потому, что он ощутил этот тяжелый взгляд на себе, когда приближался к общежитию, тот понял – маньяк ждёт его. Но кто утром останется живым? Этот   риторический вопрос, как и многие остальные, повис в воздухе мёртвым грузом, пугая Сэма своим наплывом, и хоть журналист и был оптимистом, но именно давая ответы на них, Ллойд всегда получал не то, что хотел (или хотя бы то, на что надеялся).  Здравый смысл говорил остановиться, а сердце наоборот – надо было покончить с этим убийцей сегодня, поскольку  чувствовал, если он будет медлить, то маньяк сам найдет его, и покончит с Ллойдом, как это было с Конвером и студентами.

*                *                *
  В общежитии была сплошная темень, и только на стенке своим единственным, красным глазом Сэму подмигивала пожарная сигнализация. Когда глаза Ллойда наконец-то при-выкли к темноте, он включил свой карманный фонарик, и стал осматривать место, где ему предстоит остаться на ночь.
  Это общежитие, было типичным общежитием начала 80-х годов в Америке. Здесь вы не найдете ничего удивительного, скорее напротив – оно поражает своей аккуратностью и чрезмерным педантизмом. В доме было два просторных этажа, где находились комнаты студентов. Они были идентичны друг-другу – кровати, столы, небольшие стеллажи для книжек, радио и небольшой плакат Джона Кеннеди, на котором 35-й президент США приветливо махал кому-то вдаль, а снизу приводилась одна из его цитат – «Не спрашивай о том, что твоя страна может дать тебе. Спроси, что ты можешь дать своей стране». Так как общежитие было молодёжным, то становилось не удивительно, почему в одной из комнат Кеннеди при помощи черного маркера стал больше походить на рок-звезду с длинными волосами и гитарой, а во второй «добрые» студенты пририсовали на рукав президента нашивку со свастикой, а под носом у него стали виднеется небольшие черные усы.
  Возле каждой двери в спальню студентов стояла небольшая тумбочка для обуви. Типич-ные как для таких мест набор картин – натюрморты или пейзажи. Стены были выкрашены в кремово-белый цвет, что должен был настраивать людей на спокойный отдых. Сэму сейчас это спокойствие и мысли о релаксации были до одного места – он дико боялся встретить убийцу. Увидеть его налитые кровью глаза, увидеть как блестит его нож когда тот входит в твои обмякшие от страха кишки, испытать дикий страх, когда ты будешь ощущать, как он медленно, принося себя истинное удовольствие, будет перерезать горло, и при этом на его лице не шевельнется ни единый мускул, ведь он проделывал этот трюк не  первый (и не последний) раз.
  Ещё одна жертва попала ему в руки, да ещё так глупо – журналист сам пришел к убийце в гости, просто так, что бы не зная как и чем остановить его. Ведь не будет же он  угова-ривать маньяка прекратить убивать за мирной беседой, при этом попивая ароматный кофе с фарфорового сервиза, верно? Его надо было остановить навсегда, то есть пустить пулю в лоб, всадить килок в сердце, отрубить голову – сделать что-то, что навсегда положит конец кровопролитиям в Брук-Сити.
  Кроме дряхлого «Магнума», что в далекие времена ему подарил Сид для самообороны и собственной смелости (которой в Сэме с каждой минутой становилось всё меньше и меньше) у него больше ничего не было. Хотя нет, в рюкзак он положил еще кухонный нож и газовый баллончик, но находясь в общежитии Ллойд посчитал – револьвер будет понадежнее.
  От безделья, в голову Сэма стал лезть очень интересный вопрос – а если это призрак? Он не очень верил в паранормальную версию убийств, но события, случившееся этой осенью в городе, доказывают обратное. Как он будет бороться с призраком? Прочитает молитву или покажет ему крест, как это делают в ужастиках, когда хотят избавиться от нечисти? Взгляды Сэма на эти вопросы казались просто смешными.
  Смешно и страшно – эти два чувства сейчас царили в душе Ллойда. С одной стороны, ему было дико смешно, из-за своих детских взглядов на жизнь, ведь он до конца ещё не осознавал, что не выберется от сюда живым, и что в любой момент к нему сзади может подкрасться маньяк, и перерезать любопытному журналисту горло. С этой мыслью Сэм пощупал свою шею и понял, каким он был наивным – на встречу с настоящим дьяволом он надел свитер с огромной горловиной, думая, что так защитит шею от ножа убийцы.
  Страшно же было Сэму при каждом шуршании или дуновении ветра. Пару раз он разво-рачивался к выходу, с целью сбежать из этого тихого ада, но голос в душе постоянно ос-танавливал его, когда напуганный Сэм хватался за ручку двери, которая вела к спасатель-ному выходу. Надо было довести дело до конца.
  Больше всего в этом месте его пугала, как ни странно, спокойная тишина. Правда, спо-койной она была только на первый взгляд, и если бы вы как и Ллойд, побыли там не-сколько часов, то поняли, каковым обманчивым бывает первое впечатление.
  Помимо двух жилых этажей, в общежитии был также подвал и недостроенный чердак. На нем, после того, как общежитие в 1964 году достроили, до сех пор хранили строймате-риалы. Вход студентам туда был строго запрещен, ведь там от старости давно прогнил, а окон там и в помине никогда не было – остались только квадратные дырки, куда по идее строителей, они должны и были вставляться. Но некоторые, самые неудержимые студен-ты, всё равно пробирались туда по ночам – любовные парочки для своих интимных забав, хулиганы-планокуры. Некоторые даже устраивали там спиритические сеансы – говорили, что там подходящая энергетика.
  Власть предпринимала попытки достроить чердак, но эти попытки терпели постоянный крах. Поэтому было принято решение оставить всё как есть – ведь он никому не мешал.
  Подвал был первой целью осмотра Ллойда. Ему почему то казалось, что если тут кто-то и прячется, то подвал как нельзя лучше подходит под место обитания убийцы. Темно и холодно – настоящая атмосфера для выдумывания новых способов кровавой расправы. Туда вели деревянные ступеньки, по которым, когда Сэм стал спускаться, начали истошно скрипеть, заставляя журналиста делать короткие передышки при каждом дальнейшем спуске – оглядывался и переводил дух. И когда к подвалу оставалось всего несколько ступенек, Сэм схватился за оружие и застыл как вкопанный – за ним кто-то спускался, потому что ступеньки стали скрипеть, как будто рассказывая Сэму, что это идёт его судьба – человек (или НЕ человек?) с ножом, что готов покончить с этим пугливым журналистом. Ллойд секунду постоял на лестнице, а потом прыгнул в тень, прячась. Слюна с отвратным привкусом наступающей рвоты больно скатилась по горлу, оставляя неприятный привкус.
«Привкус моей смерти…» - подумал Ллойд, вынимая из кобуры пистолет. Если и уми-рать, считал Сэм, то он не сдастся убийце просто так. В тишине раздался счелчёк  - Сэм снял револьвер с предохранителя. Скрип тем временем усиливался и приближался – с ним усиливался страх Сэма, и коленки стали дрожать как заведенные.
  В этот момент Ллойду становилось понятно, что чувствует зверь на охоте, загнанный в тупик. Левой рукой, которая держала пистолет, он перекрестился, а правой смахнул со лба несколько капелек солёного пота. Он закрыл глаза, и мысленно стал считать до десяти, но на семи сбился и решил не медлить – быстро ступил на узкий центр лестницы, выставляя перед собой оружие. Сэм, хоть и не видел кто перед ним, готов был палить наугад, в темноту – но ему в глаза посветили ярким светом, и на секунду Ллойд потерял координацию. Этого хватило неизвестному, чтобы одним движением выбить пистолет из рук Сэма, а вторым зарядить прямо в челюсть. Мир поплыл перед его глазами, когда беспомощный журналист покатился по ступенькам прямо в темный подвал, по пути набивая себе синяки и гематомы. В сотый раз ударившись головой, Сэма осенило, и перед тем как отключиться, он подумал про то, что наверное это всё – жизнь для него закончилась…

*                *                *
  Женская рука с холодным компрессом скользнула по лбу Ллойда, и это напомнило ему о случае в пять лет, когда он грохнулся с велосипеда, и мама заботливо ухаживала за его разбитой головой. Но это была не мамина рука, на которую Сэм так надеялся. Заставив себя открыть глаза, он увидел красивую блондинку, которая промачивала красную тряпку в воде, перед тем как положить её на голову пострадавшему. Не чётко, но Сэм слышал чьи-то голоса, которые доносились к нему от куда-то издалека, но с каждой минутой, при-ходя в себя, он слышал их всё лучше и лучше. Вскоре Ллойд привык к тусклому свету одинокой лампочки, светившей на потолке подвала, и немного приподнявшись на локтях увидел, что кроме девушки, на него смотрят еще четыре парня. Все они таращились на него, и когда журналист подал признаки жизни, один паренёк довольно знакомой, немно-го кривоватой и застенчивой улыбкой, поприветствовал его.
 - Сэм, с тобой всё в порядке? – голос студента стал чётко доноситься до Ллойда, и теперь тот узнал в этом молодом человеке своего близкого знакомого. Потирая шишку  на боль-ной голове, Сэм немного неуверенно, но все же встал на ноги, и держась за холодную и влажную стену подвала, журналист спросил в ответ:
 - Билли, мать твою, что ты тут забыл?
 - Это я у тебя хотел спросить тоже самое – на кой чёрт, известному журналисту Сэму Ллойду, понадобилось тайно пробираться в закрытое общежитие университета Брук-Сити среди ночи, и искать на свою задницу приключений?! Неужели ты тоже ищешь этого мистического убийцу?
  Билли был сыном его близкой подруги и соседки Нэнси Данкен, что учился на 2-ом кур-се университета Брук-Сити, а в свободное время подрабатывал гитаристом в местной, очень популярной в городе группе «Sexy Town Boys». Билл был на шесть лет младше Сэ-ма – наверное именно из-за такой небольшой разнице в возрасте, они и нашли много раз-ных общих увлечений. Музыка, кино, спорт – на эти темы у них всегда находился один, зачастую всегда идентичный взгляд. Про друг-друга они знали многое, ведь от друзей скрывать тайны, было по меньшей мере, не красиво. Ведь только Сэм знал, что Билли уже давно хотел оставить свою поп-группу, поскольку всю свою сознательную жизнь на сте-нах у него в комнате висели плакаты таких монстров рока, как Led Zeppelin, Black Sabbath, Stooges и Sex Pistols, а играть то, что играл сейчас он, было просто ниже его достоинства.
 - Тоже? – решил переспросить то, насторожившее в словах Билли Сэма больше всего, ведь если они всей этой дружной компанией ищут убийцу, то обрекают себя на огромную опасность. Ллойд боялся за Данкена – одного близкого друга он уже потерял, и теперь своим «героическим» примером подталкивает на страдания Билли. Если после смерти Сида его жена была как живой труп, то как будет жить мать Билла узнав из сводок газет, что её любимый сын стал очередной жертвой неуловимого маньяка?
  «Нет, - подумал Ллойд, - я этого не допущу!».
  - Я не знаю, кто вам рассказал про маньяка, который «типа» обитает тут. На мой взгляд вам пора от сюда сваливать, ведь если тут всё таки и есть какая то сила, то она порешит вас как котят…
 - А вас Сэм? – нахально перебил Ллойда парень в фирменной куртке местного футболь-ного клуба. – Вас оно не прикончит? Наверное не стоит лишний раз напоминать, как оно разобралось со своими жертвами – у него сила, как у профессионального борца. Даже ес-ли бы он играл у нас в Лиге, не уверен, что я смог бы положить его на поле.
 - Мне уже всё равно. Я лишь хочу отомстить этому гаду за друга…
 - … и в этом мы с вами Сэм и похожи! Мы тут не просто так собрались – убийца зарезал наших товарищей тоже, поэтому все тут и замыслили найти его, и сделать тоже самое, что он с бедными Томом и Оливией.
 - А как насчёт того, что это может оказаться призрак Кука – того сумасшедшего, что в 60-е убивал тех строителей, возводящих это общежитие? Вы этого не боитесь? - запаникова-ла девушка, которая вначале понравилась Сэму, а теперь он находил её большой труси-хой,  что пряталась за спину своего парня, какой не стал молчать, и встал на защиту лю-бимой:
 - Ребекка права! Зачем мы должны искать то, до конца не зная, что же мы всё таки ищем, и мстить за наших друзей, который, к огромному сожалению, нельзя вернуть? Мы свали-ваем – я не хочу, чтобы меня с Ребеккой убил придурок, поставивший себе за цель сокра-тить население Брук-Сити!
 - Ну, и вали от сюда, засранец! Если брать на чистоту – ты и твоя сучка мне никогда не нравились. Пойми Фил, если ты уйдешь, то станешь посмешищем во всём универе – там каждый будет знать, что крутой Фил Кински оказался обычным трусом! – сказал полнова-тый малый, назвавшегося Джимом, проделавший к Филу несколько широких шагов, на-мериваясь таким образом заставить того, почувствовать себя неловко.
 - Ну и пусть, - Кински взял девушку под руку, и они стали подниматься по ступенькам, своим скрипом снова заставившие сердце Сэма биться с ускоренным темпом, - лучше быть живым трусом, чем мертвым героем!
  Фраза, пущенная на прощанье Филом, зависла в спертом просторе подвала мертвым гру-зом. Никто не осмеливался ничего сказать, пока Ллойд не набрался храбрости и сообщил:
 - Так мы будем сидеть тут и ждать пока смерть сама прейдет к нам, или найдем этого коз-ла и надерем ему его паршивую задницу?
  На вопрос он услышал хоть и неуверенное, но всё же коллективное согласие.
  План был такой: Сэм и Билл ищут что-то на втором этаже, а Джим и Майкл попробуют отыскать убийцу в подвальных помещениях.
 - Главное помните, - напоследок сказал Сэм, - если вы найдете что-то интересное - кричите. Помещение небольшое, мы сразу прибежим на помощь.
 На этих словах все разошлись в разные стороны.
 В таком составе они больше никогда не увидятся…

*                *                *
  - И как вы все узнали про предположительное место обитания убийцы? – спросил Ллойд у Билли, когда они поднимались с первого этажа на второй, пытаясь разговорами занять пространство, чтобы от тишины не делалось жутко.
  - После смерти полицейского, второй жертвы, я стал собирать всё, что хоть каким-то бо-ком относилось к этому событию – посещал библиотеку, копался там в старых газетах за 60-е, пытаясь сопоставить с этими убийствами истории, которые слышал от отца, какой мне дома все уши прожужжал на счет того, как эти смерти смахивают на смерти строите-лей на сооружении общежития, в котором мы в общем сейчас находимся. Нашел очень мало, да и то – эту информацию я и так знал. Самой большой помощью стали рассказы библиотекаря, как его… Аль… Аль…
  - Альберт Смит, он мой давний друг. – Поправил Билли, Сэм.
  - Да, да Альберт. Так вот, этот чувак увидел, как я перерываю газеты и откладываю те номера, где есть упоминания про происшествия в 1963 году. Он ко мне так тихонько под-сел, и хоть я его не просил, стал мне повествовать историю про Кука и общежитие. Ну ты как журналист, в курсе делов и, наверное, знаешь её… - Сэм одобрительно кивнул, и Бил-ли продолжил. – Закончил он её на страной ноте, как будто рассказывал мне детскую страшилку, и сейчас пришел момент, когда нужно было посветить фонариком прямо в рожу – сказал, что мол призрак Кука, или что бы это не было, досих пор водится в обще-житии, и оно будет убивать людей ещё и еще, пока его кто-то не остановит. После его слов, я пересказал историю своим друзьям, и вскоре все решили – попытка не пытка, а вдруг этот псих и впрямь обитает тут, и мы сможет поквитаться с ним за наших друзей. Вод так вся наша компания тут и очутилась…   
 Сэм был злой на библиотекаря.
 Ведь он был в курсе, что тут твориться чертовщина, и знал – если Билли узнает, где нахо-диться убийца его друзей, то кровь в молодом теле забурлит как кипяток, и Данкен, захо-чет отомстить.
 Он послал студентов на верную смерть – зачем?
 На втором этаже не было ничего бросающегося в глаза – он был абсолютно идентичен первому – цветы, тумбочки, картины и опустевшие комнаты студентов. Когда его осмат-ривали, для Сэма и Билла осталась одна цель – проверить закрытый чердак. Если где-то можно было найти интересное, то Ллойд предполагал, что там они наткнуться на следы оставленные не только любопытными студентами, но и убийцей.
  У Билли насчёт этого были совершенно противоположные мысли – тут никого нету, кроме, конечно, четырёх придурков, бродящих по общежитию. За этими размышлениями, Данкен немного расслабился, и  как только вместе с Сэмом они попытались вскрыть замок на чердак, с нижних этажей послышались крики, оповестившие – Майки и Джим что-то нашли. Или их нашли, ведь крики были не от удивления – это были призывы помочь им… 

*                *                *
 - Ты видел какие буфера у этой новенькой со второго курса? Ну, у той которая с Джорда-ном встречается? – спросил занудившийся Джим, заглядывая в очередную темную об-ласть в подвале, где мог скрываться убийца. Но в который раз он находил только кучку тараканов, которые при свете его фонарика быстро скрывались по темным углам.
 - Слушай, толстяк, тебя вообще не всё равно кто в универе с буферами, а кто без?! Твоя слава ширится по всему городу – уже, наверное, и мои предки знают, как ты конченный онанист! – оборвал веселье Майкл.
 - Во-первых следи за собой, онанист! Думаешь, если тебе раз девка дала по пьяни, то ты теперь король Земли? Чтоб ты знал – Мия перебывала в половине здешних комнат, и там она уж поверь, с пацанами чай не пила…
 - Ой, чего ж тогда и к нашему «маленькому» Джимми не зашла пожелать сладких снов? – Кид сделал ударение именно на слове «маленькому».
 - А я её и не приглашал… Моё тело слишком хорошее, чтобы делиться с такой дрянью как Мия. – Толстяк явно гордился собой после этих слов. – Я недоговорил – и во-вторых я абсолютно не толстый. Это не жир, а атрофированные мышцы, ведь я давненько не качал-ся. А вот ты, - Джим резко задрал спортивную куртку друга, оголив живот Майки, - вот ты то у нас по-настоящему жирный – и как только тренер до сих пор вызывает тебя играть в футбол?
 - Ничего я не жирный. – Одернул куртку Майки, - я всегда смотрю, что ем – жирное оно, или нет.
 - Ага, смотришь… - Весельчак Джимми долго ждал момента пустить задолго заготовлен-ную шутку, и вот сейчас его звёздный час настал. – Смотришь когда еда в тебя входит, или когда она выходит?
  Ответом на глупых, но от этого не менее остроумного вопроса Картера, стала оплеуха от Майкла, после которой ухо Джима увеличилось и побагровело. Разговаривать как-то само собой перехотелось…
 - Мне уже надоело искать этого придурка,  - переключился на другую тему Джим, - мо-жет его позвать? Эй, кровавый убийца, выходи с нами гулять!
  Майкл хоть и не был таким весельчаком как Картер, но поддался стадному инстинкту, и тоже стал выкрикивать обращения к маньяку с детским, насмешливым тоном в голосе. Они расхохотались, и как по команде, в один и тот же момент у них взорвались лампочки в фонарях. Хохот сразу прекратился, и наступила глупая тишина. Майки почувствовал, как «храбрец» Джимми спрятался за него, начиная дрожать как после холодного душа, да и самому Киду стало не весело, особенно когда они услышали за собой звук открываю-щейся двери, что до этого была заперта. В начале подумалось, что это Билл и этот журна-лист из «Б.С. Сегодня» прибежали посмотреть на крики толстяка, который вжался в него своими пальцами моля о помощи и как он будет сгорать со стыда, когда они прибегут и увидят, что только из-за лопнувших в фонарях он и его непутёвый друг закатили настоя-щую истерику. Сзади послышались ещё щелчки – с хрипом что-то повалилось на пол.
 Настало время паниковать и для Кида. Футболист стал размахивать фомкой и выкрики-вать проклятья, совершенно забыв про Джима, куда-то запропастившегося. Тут его ору-жие попало в мягкую плоть, и Майки от возбужденности стал наносить сильные удары, думая что он сейчас разбирается с маньяком, попытавшегося так просто взять студента. Резко объект его избиения куда-то пропал, и Джима захлестнули чувства, что случалось очень редко, в основном по пьяни. Настоящий мужик, мечта всех девочек его параллели и завидный жених женщин постарше упал на колени и расплакался. Когда он думал о том, что так и не жил в своё удовольствие, его фонарь включился, осветив коридор ярким све-том, и Майки стал вытирать заплаканные глаза, чтобы не Дай Бог, этот позор хоть кто-то увидел. «Хорошо, что это никто не видел» - подумал Кид, и тут вспомнил про толстяка Джимми, который, наверное, успел уделать свои штаны от страха.
  Да, Майкл был прав – Картер и вправду обделался…
  Одна дверь в подвале, до этого будучи закрытой, теперь была на распашку. Из неё тор-чали две пары ног – одни были в кедах, вторые в туфлях на небольшом каблучке. Возле них лежал Джимми – в его спине застрял нож, всем лезвием всаженным в складчатое тело парня. Джинсы Картера были насквозь мокрыми. Как и Сид Конвер, про которого Майки читал в газетах, его друг был полностью седым.
  «Что же ты увидел, Джимми? Кто тебя напугал?» - голова бурлила мыслями и загадками, не давая нормально сосредоточиться после увиденного.
  Ноги принадлежали Филу Кински и Ребекке Симонс. Майкл узнал их только по одежде и кольцам, которые они подарили друг-другу со своими инициалами, так как они были настолько изуродованными ножовыми порезами, что стоило спросить – люди ли это вообще? Глаза им вырезали – психопат забрал их себе на память, а тела этих двух теперь навечно были соединены, ведь как не крути, а с чувством чёрного юмора у маньяка было всё отлично – он проткнул их трупы заостренной трубой, а возле тел  кровью вывел – «СЧАСТЛИВЫЕ МОЛОДОЖЕНЫ!».
  Увидеть своих друзей утром ещё живыми, а ночью вычищать их внутренности из под подошв своих кроссовок – не самый лучший  день для 22-его паренька.
  В маленькой комнатке, где лежали трупы Фила и Ребекки была кромешная тьма, и Майкл не сразу смог увидеть, что с мрака за ним наблюдают два глаза. И только когда в темноте блеснуло лезвие лесничего топора, до Кида дошло – настал его черед умерать. Он даже не попытался избежать удара, ведь сил уже просто не осталось. Майкл только и ус-пел, что невнятно выкрикнуть на последок срывающимся голосом, когда секира впилась ему в шею и ровно, как парикмахер ровняет виски клиентам в салоне, отстегнула его го-лову от тела…       

*                *                *
  Ллойд и Данкен кинули весь свой осмотр и быстро, как только могли, сбежали по лест-нице прямо к подвальным помещениям. Ступеньки под их шальным бегом стали бешено скрипеть, отдавая могильным гулом по всему общежитию. Как только они перепрыгнули последнюю ступень, то оказались возле двери в подвальные помещения, и тогда остава-лось только вбежать туда на помощь товарищам.
 - Кид, ты полный идиот, мать твою! Ты нас чертовски напугал! – прокричал Билл, когда они увидели, как голова Майкла спокойно выглядывает из-за подвальной двери. В обыч-ной жизни Майки на такие обвинения, послал бы оппонента в ответ – но сейчас он только широко открыл рот и тупо смотрел в одну точку, не сводя с нее глаз.
 - Майкл?!
  Тишина.
 - Майкл, твою мать, ты живой?! – более настойчивым тоном прорычал Данкен, и сам для себя заметил, что из-за страха и подорванных нервов за эту ночь, его голос охрип, и когда журналист громко говорил, казалось, будто перед этим он выкурил несколько блоков си-гарет в затяжку.
  Подойдя ближе, лицо Майкла показалось журналисту странноватым – даже когда чело-веку ужасно страшно, он себя так не ведет. Правый глаз был широко открыт, но не мор-гал. Левый же был наполовину закрытым, а веко нервно подрагивало, как будто его скот-чем прилепили к брови, и теперь оно пытается высвободиться на свободу. Но самого Ллойда больше напрягало не это, ведь из рта Кида текла небольшая струйка крови, капая на холодный пол подвала.
  Сэм тихо достал пистолет, и рукой показал, чтобы Билли оставался на верху. Сам же на-пуганный до смерти тем, что в этот бесовский подвал ему придется опуститься ещё раз, неспешно стал сходить вниз. Как только он подошел к подвальной двери откуда торчала голова Майкла, ему стало понятно странное поведение студента. В далике, там где начи-нались комнаты персонала общежития, стояло Кид. Точнее будет сказать, что там стояло 80% его молодого организма, ведь самое главное – голова – сейчас повисла на швабре, и теперь больше напоминала хеллоуинскую игрушку с бутафорской кровью, чем настоя-щую человеческую башку.
  От безнадежности, Сэм засмеялся и попытался выстрелить в потолок, но оказалось, что его револьвер был не заряжен. Тогда он предпринял самый «отчаянный» шаг – сел на пол и обхватив руками колени, расплакался. Общежитие вывело его из себя, забрало все силы, а студенты, с которыми он разговаривал буквально пол часа назад, теперь лежали мертвыми. Как будто этот убийца не ищет особой цели с которой он лишает жизни людей – просто это его очень ВЕСЕЛИЛО. Уже доходило до смешного – его никто, никогда не видел, и поэтому могло сложиться впечатление, вроде его жертвы сами себе вспарывали животы, отрезали головы и подвешивали себя на канаты.
  Билли спустился к Ллойду, не зная чем в такой ситуации помочь журналисту. Больше всего он сейчас боялся того, что если Сэм сойдет с ума, то убийца не даст ему выбраться от сюда, ведь один напуганный студент в огромном помещении становиться интересной мишенью для охоты.
  Пока Ллойд был невменяемым, Билл решил отыскать Джима, с которым Кид спустился в подвал.
  Долго искать не пришлось – тела трёх его друзей лежали в подвальном коридоре, ски-данные в кучу, как туши домашнего скота, с которым на бойне расправился профессио-нальный мясник.            

*                *                *
 - И какой у нас дальнейший план?
 - Не знаю, Билли… Что нам, вобщем, терять? Он уже нас не выпустит на свободу. Можно считать, что мы как те порядные овцы сначала сами пришли, а потом сами и напросились на смерть, которая нам в скором времени светит, -Сэм уже стоял ногах, отрушивая джин-сы после контакта с полом, - нам конец, Билли! И чем я только думал, когда шел сюда…
 - Задницей ты думал, Сэм! З-А-Д-Н-И-Ц-Е-Й! Как и все мы, кто тут собрался, - Данкен сделал паузу, вскоре добавив, - или уже никогда не собираться, как Майкл например! Ко-нечно, голова ему по жизни не слишком была нужна – разве что шлем на футболе но-сить…
  Сэм посмотрел на него призирающим взглядом – он не находил ничего смешного в том, что его знакомый остался без головы. Но Билли пропустил этот взгляд мимо, будто неза-метив, и продолжил пускать колкие заявления в сторону кучки трупов в углу подвала:
 - … Я думаю, если бы он так пришел на тренировку, то тренер бы и не заметил его про-пажи…
 - Прекрати Билли, не смешно…
 - А толстяк Джимми? Как это его «жировой бронежилет» не спас? Мы когда его в 10 классе с парнями били ногами, то он абсолютно не ощущал боли. Наверное, это какие-то тибетские практики сдерживания болевых эффектов…
 - Молчи, Билли! Ты знаешь, что такое «молчать»? – взъелся на студента Сэм, явно не вы-держивая словесный поток, выливающейся со рта Данкена.
  Тут уже и Билл не выдержал провокаций со стороны Сэма, и со озлоблением кинул тому в ответ: - А-ну, Эйнштейн, просвети меня тупого, а то я чего то не «догоняю»!
 - Вот именно не «догоняешь»! Мы на волосинку от смерти, а ты надумал тут комедийное шоу устраивать?
 - Сэмми, попроще будь, - Билл скривил свой рот в пародии на улыбку, прибавив, - пожа-луйста…
 - Ну всё, кретин, ты меня достал! – Ллойд откинул пистолет в сторону, и с кулаками на-кинулся на Билли, что явно этого не ожидал, поэтому просто уклонился в сторону, и жур-налист споткнувшись об деревяшку, плюхнулся на уже полюбившийся ему подвальный пол, сбивая по пути себе локти в кровь. Немного полежав, Сэм был готов преподать но-вый урок  студенту, но посмотрев на Билли понял, что ему сейчас не до этого. Данкен стоял с испуганным видом показывая на Сэма, но не смотря на него, а заглядывая куда то ЗА лежащего журналиста.
 - Ты видел?!
 - Что видел?! – со лба Ллойда скатилось струйка пота, а под мышками образовались круг-лые пятна. Сэм снова почувствовал, как он теряет концентрацию.
  Теперь Билли ощутил «нечто», стоящее за ним, и дышащие тёплым воздухом прямо ему в затылок. Впервые в жизни он подумал, что находиться в нескольких шагах от смерти, и как потом припоминал Данкен, сам Бог велел ему в этот момент отойти в сторону. Как только он это сделал, возле него пролетел огромный топор. Всё произошло, как будто Билл видел все в замедленном повторе – секира впилась лезвием в плечо лежащего Сэма, и тот вскрикнул от неимоверной боли, распространяющейся по всему телу. Кровь фонта-ном вырвалась из Ллойда, заливая весь подвал.
  С Билли экстрима на сегодня было предостаточно – он на всей скорости выбежал на верх, побежав к выходу из общежития, по пути пару раз на ступеньках поскользнувшись на крови бедного Сэма. Обернувшись на прощанье, он увидел как журналист из послед-них сил выдернул топор из плеча, и потом потерял сознание, упав под ноги маньяку. «Не-что» взяло его за шкирки, как показалось Билли, чтобы размазать того об стенку, и потом скрылось в подвальной темноте. Больше Данкен ничего не видел. Или не захотел видеть, ибо дико боялся за свою жизнь которой, как и все здравомыслящие люди, дорожил боль-ше чем чужой, и которую не хотел загубить даже из-за хорошего друга, который в это время остался один на один со своим самым большим страхом в жизни…

*                *                *
   Где-то Сэм читал, что во взрослом человеке находится пять литров «живой» крови. Ко-гда Ллойд в очередной раз выблевал сгусток бордовой блевотины ему показалось, что только с него стекает литров десять, поэтому он диву даться, как он ещё жив. Хоть до конца и не понимал – может он конечно уже и умер, ведь будучи зверски избитым, до конца не ощущал боль.
  Когда Ллойд расплющил глаза, то уяснил – всё же он ещё жив, поскольку рай, который каждый человек представлял по-разному, даже в самой извращенной фантазии не мог вы-глядеть так ужасно: грязный пол, сбитый из досок; облупленные кирпичи; квадратные дырки для окон, через которые он мог видеть чистое звёздное небо, которое как в плане-тарии открывалось перед ним.
  Сэм сидел на полу с привязанными к железному штырю руками, туго стянутыми бечев-кой которая, когда Ллойд делал любые телодвижения, больно впивалась ему в кожу, за-ставляя журналиста всхлипывать от боли. 
  Последнее, что он помнил когда был в сознании, был человек в чёрном кожаном плаще, всматривающийся в его глаза. Тогда, хоть он и был в латексной маске распухшего, дья-вольского урода с какого-то трешевого фильма ужасов, их глаза встретились на долю се-кунды, и Ллойд уловил в них что-то, практически по-семейному, родное. Но как только убийца пошире открыл глаза, и белки в них стали наливаться красными прожилками, Сэ-ма опять проняло чувство безысходности и животного страха, которое он так часто ощу-щал на протяжении всей своей насыщенной, но такой короткой жизни, и от этого он вы-рубился.
  Теперь он сидит тут в месте, согласитесь, не самом романтичном, и ждёт своей смерти, истекая кровью, и всем, что только могло велеться из него, а тот, кто его сюда притащил, тот, кто все эти годы наводил страх на жителей города, тот, на чьих руках засохла кровь многих безвинных обитателей Брук-Сити сейчас стоял перед ним на вытянутую руку, и всматривался в ночное небо, на котором луна сегодня выглядела просто потрясающе.
 Маньяк стоял к Сэму спиной, и теперь журналист смог усомниться в том, что при первой встречи в подвале он показался ему трёхметровым гигантом. Ныне это был простой чело-век (даже немного ниже самого Ллойда) на которого, из-за его щуплости, плащ был вели-коват и брался на плечах складками. Убийца снял душную маску, и Сэм увидел волосы довольно пожилого человека, так как в некоторых местах его не густая шевелюра была окрашена в цвет старости – седину этот человек скрывать не любил, по видимому считая это не мужским занятием. Он, не видя, что его жертва очнулась, произнес мечтательным, и немного грустным голосом: - Хозяйка-Луна сегодня господствует на небе…
 - Аль… Альберт?! – первое, что вырвалось у Сэма из-за рта, когда маньяк немного теат-рально развернулся к своей беспомощной жертве.
 - Смотрите, он угадал! Ты получаешь первый приз, придурок!
  Первые пару минут их диалога Сэм реально не мог «врубиться» в то, что сейчас он гово-рит не с тем душевным библиотекарем, а с реально маниакально настроенным человеком, у которого не осталось ничего человеческого.
 - Но, но почему, Альберт? Я не верю, что это ты… Ты же хороший!
 - Что значит хороший? Хороший, как герой комиксов? Ну да, наверное славный. Только если не считать одного маленького уточнения – жертв, которых я выпотрошил как по-следних тварей.
 - Ты… Ты…
 - Правильно мыслишь, Сэмми! Тогда в далеких 60-х, это я зарезал тех строителей, и именно твои друзья, и что самое главное – Конвер, как дети молили меня на коленях их пощадить, перед тем как я прошелся по их горлу ножиком… - убийца взял свой нож, на котором ёще осталась кровь его последней жертвы, и легонько провёл по своему горлу, - и знаешь кто из них был самым смешным? Этот полицейский! Он как какой-то монах стоял на коленях и молил меня, чтобы я его пощадил! А когда я легонько полоснул его, тот стал вопить как резаная свинья, махая своими ручками и ножками как беспомощный жук, упавший на спину.
 - И зачем тебе всё это? У тебя же не было мотива… – Сэм спрашивал у Смита различные вопросы, и в это время ослаблял давление веревки, которой он был связан, для того чтобы выбравшись из своих пут, он смог разобраться с уродом, что всю его жизнь казался ему неподдельным другом, а за считанные секунды превратился во врага, которого Ллойд был готов бить до тех пор, пока из того не вытечет последняя капля его гнилой крови.
  Дружба с такими людьми – одна душевная боль, ведь это всё равно, словно узнать, что твой отец или сосед Доктор Зло, который каждый раз приветливо машет тебе при встрече, а на самом деле это маска, под которой он настоящий, и в этот момент, когда он с заботой спрашивает тебя про больную мать или помидорную рассаду, по-настоящему желает тебе быстрее стать кормом для червяков в сырой земле.
 - Не было мотива… - вторил Альберт. – Сэмми, малыш, знай – мотив есть всегда! Смотри – ты попросил колу со льдом, а тебе принесли кофе со сливками  - мотив убить официант-ку. Ты попросил килограмм жвачек, а прейдя домой оказалось, что там всего 990 грамм – мотив убить продавца. Ты заказываешь брюнетку с 3-им размером, а к тебе приезжает блондинка со 2-ым. Мотив убить сутенера?! – убийца вопросительно поднял бровью, но видя, что Сэм не намерен поддакивать ему, приставил к его горлу нож, и с угрожающими нотками в голосе, повторил, – Мотив?!
  Почувствуя, как лезвие понемногу входит в кожу, Ллойду пришлось согласиться.
 - Можно даже сказать, что я даже борец за справедливость…
- За какую, чёртову справедливость?! Ты же заботишься только о себе, заупрямничал Сэм, - защищаешь только свои взгляды.
 - Сэмми так разве это плохо – заботиться только про себя-любимого? Я из тех людей, кто не боится признаться, что он лучше других. Ведь я знаю тебя с младенчества, когда ты ещё сопливым молокососом был, и смело могу заявить, что ты разделяешь мое видение мира, и жизни в целиком.
 - Ты не прав, Смит. Я не такой как ты, ведь я не убиваю людей, прикрываясь искусствен-ным полотном человеком-героя, который борется за справедливость, созданную им са-мим…
 - Значит, мы решили поспорить со старшими? Ладно – значит вот тебе пример: ты идешь по пустыне и находишь до краев полную флягу с водой. Она для тебя сейчас ВСЁ – ведь ты дико хочешь пить. Возле нее ты находишь разлагающегося старика который, если в данный момент не впустит влагу в организм, то скончается. Твои действия – напоить ста-рика или перед его глазами утолить свою жажду?
  Сэм ничего не ответил – боялся, ведь он начинал соглашаться с Альбертом, и эта история была лишним подтверждением этому – окажись он в такой ситуации то старик, скорее всего, остался бы без воды.
  - Сэмми, иногда твоя сообразительность меня просто поражает. Ведь всю свою жизнь ты находился под моим присмотром. А ещё будет лучше сказать – контролем… - Альберт продолжал читать журналисту свои проповеди. Складывалось впечатление , как будто он выговаривается своей жертве будучи на приеме у психотерапевта. Ему нужен был слуша-тель и зритель его деяний, и даже если он и рассказывал, что это делает исключительно для своего удовлетворения, то врал сам себе – игра на публику была его основным занятием.
 - Ты никогда не замечал, что когда тебе становилось очень хорошо, и ты аж прыгал от счастья, думая как всё вокруг тебя красиво, вдруг наступал момент когда совершенно не хотелось жить?
  С каждым дальнейшим сказанным словом Смит преодкрывал давно забытые дверцы в подсознании Сэма –действительно, в его жизни не раз случались такие моменты. Они как наступали внезапно, так мгновенно и проходили, оставляя в душе Ллойда лишь чёрные дыры страха и досады, с которыми совладать ему было не под силу.
 - Но должен тебя утешить, сынок, – всё это время пока он говорил, с его лица не сходила сумасшедшая улыбка, которая под лунным освещением больше напоминала звериный ос-кал, - не только ты один пострадал. Я и с другими такое проделывал!
 - Зачем? – логикой в этом вопросе и не пахло, но сейчас это последнее, волновавшее Сэ-ма, ведь ему становилось интересно – зачем же?
 - Мне было весело. Знаешь, так запугаешь до полусмерти какого-то  прыщавого студента, а потом, когда он чуть не писается от каждого шороха, перерезать ему шею, вод так, - и Смит продемонстрировал эту операцию на себе, оставляя на своём горле небольшой кро-вавый оттиск от лезвия ножа.
  Сэм ничего не хотел слышать. Будь у него не связанные руки, он закрыл бы уши и глаза, чтобы хоть как то отгородиться от ужаса, стоявшего от него на расстоянии вытянутой ру-ки и дышал на Ллойда спертым дыханием. Но как только журналист пытался закрыть гла-за, Смит бил его прямо в грудь,  заставляя смотреть убийце прямо в глаза. Боятся Сэм уже был не в состоянии…
 - Ты видно хотел спросить у меня причину? Ну, типа, не просто же так я вышел на эту тропу убийцы? Так вот – убиваю я просто так. Безвозмездно. Мне нравится смотреть как мучаются люди. В детстве это были собаки и кошки, но я становился старше, и мне нужно было больше смертей, больше крови. Вот тогда я и стал мочить людишек, маскируясь под тихого, застенчивого библиотекаря, у которого всего то и занятий – выписывать книжки таким падлам как ты.    
  Сэм не знал, чем сейчас можно было возразить Смиту, он к середине его рассказа даже стал прислушиваться к его мыслям, и кое где соглашаться.
  Альберт продолжал:
 - Каждый имеет свои взгляды на происходящее в мире, ведь каждый человек разный. То, что думая я, например, может не совпадать с тем, про то, что думает там, сантехник Джо Джонсон из Арканзаса, ведь так? Но одно знаю точно – я лучше многих жителей Земли. Недавно кстати, вычитал статью одного умника в «Гласе Нострадамуса», что когда мы будем входить в новое тысячелетие, в мире стрясется Апокалипсис. Так вот я думаю, - Альберт немного поколебался  говорить ли это, но всё же набрал воздуха в грудь и выло-жил свои мысли заложнику, - если и будет конец Света, то наши доблестные учёные про-чухают это и, я так думаю, подсуетятся и создадут спасательную капсулу куда то там на Венеру или Марс. Если там останется только одно место, и будет решатся кто туда сядет, я – человек, сделавший в жизни много полезного, избавляя Брук-Сити от падали или ста-рикан, проживший жизнь даром, только плодя таких же придурков как он сам, то я сделаю всё возможное и не возможное, чтобы этим последним пассажиром точно стал не дедок. Можешь глумиться надо мной, но Альберт Смит за пол столетия своей жизни научился ценить себя по достоинству.
  После слов библиотекаря, Сэму даже стало его немного жаль – столько просуществовать, и нести за собой такие глупые детские размышления, подавая их под соусом непонятой гениальности себя любимого. Какие капсулы? Какие ученые? Своими мыслями он только подтверждал факт своего сумасшествия.
 - Я помню свою детство. Это убожеское время несчеты – когда твои родители не в со-стоянии купить тебе даже леденец, потому что все деньги уходят на бухло. Да, Сэмми, этого ты про меня не знал – все привыкли считать Альберта опрятным библиотекарем с хорошими манерами. Этому меня никто никогда не учил, ведь как ты уже успел понять, родители всегда были заняты другим.
  С пришествием много лет, когда уже схоронил своих потомков, я стал приходить к логическому завершению, что воспитал я себя сам. Ведь у меня никогда не было друзей, кроме книг. Я сам научился читать, писать. Сам собирал себя в школу, а потом, став постарше – в университет. Мне никто никогда не помогал. И не то, что бы я просил денег, нет… Просто все с кем я пытался заговорить, узнавав моё имя, плевали мне прямо в лицо, приравнивая к мусору.
  В конце-концов мне это осточертело и я стал убивать – выносить свою злость на этих жизнерадостных подонков, гнетущих меня с самого начала жизни в этом треклятом горо-де. Одними из первых стали мои папка с мамкой – мне ничего не стоило, как тихонько прокрасться к ним в спальню после очередной пьяной вакханалии, и перерезать им гор-лянки кухонным ножом, - после этих слов Альберт стряхнул пыль с кирпичей, спокойно накапливавших тут десятилетиями, сел на них, став теперь на одном уровне с глазами Ллойда, - еще в 7 лет я впервые открыл в себе это – я мог смотреть на человека, и безмя-тежно «читать» его! Да, пожалуй «читать» сюда подходит как нельзя кстати. Я пялился на них, просматривая их мысли и страхи как страницы в книгах. Мне приносило это удо-вольствие, которое не можно было не с чем сравнить. Такой себе «оргазм сознания». Те, с кем я такое проделывал, сначала отводили глаза, прятались – некоторые посылали меня к чертям собачим и просто уходили. Вскоре их стало бросать в агонии. Так один раз я довел одного паренька в школе до предсмертного состояния, ведь он был эпилептиком. И зна-ешь, - Смит помедлил, явно предвкушая сказанное, - знаешь чем больше они повергались в ужас, тем оживленнее становилось жить мне. После того, как я стал навязывать людям их страхи из прошлого, то стали появляться и первые жертвы моего, согласись, неорди-нарного таланта…
 - Ты псих Альберт, тебе пора лечиться! – перебил Смита Сэм, на что получил кулаком прямиком в плечо, которое и без этого сильно ныло и кровоточило.
 - Не перебивай меня, сынок. Будь ты на моем месте, то ощущал туже власть, что и я. При-знаюсь даже… - тут Альберт немного привстал, и своими сухими, ссохшимися от старос-ти губами противно прошипел не ухо Сэму, - … после того, как я завалил свою первую жертву – 13-ю соседку Милу Челленджер, то даже кончил от кайфа!
  Ллойду было очень плохо, но после слов Смита его состояние стало катастрофическим.   Всё перемешалось у него в голове, все запуталось. Теперь он не смотрел на Альберта как на своего старинного товарища, которого он преждевременно записал в ряды своих пер-сональных святых. Эти мысли испарились, как и мизерные шансы Сэма остаться в живых.
  Сколько журналист помнил Альберта, тот всегда пытался вбить ему в голову мысль о том, что всегда следует жить в свое удовольствие, но ни в коем случае не во вред осталь-ным. Сейчас же библиотекаря не можно было упрекать, ведь первую часть своего совета он в точности сдерживал, а именно жил в свое удовольствие, но вот вторая часть напутст-вия у него стерлась из памяти. Он забыл про нее – спрятал далеко-далеко, откуда вернуть это было уже неосуществимо, если конечно Альберт сам бы этого не захотел. Ллойд всмотрелся в помутненные глаза бывшего друга и понял – нет, этого он точно уже не за-хочет. Ведь «зеркало души» никогда не врет, а в отражении глаз Альберта он видел лю-тую агрессию, которая по своему характеру скорее смахивала на озверевшую злость к ко-му либо.
  От убийств он больше не получал достойного наслаждения, но продолжал это делать лишь только по инерции. Ведь, если бы он остановился, то это означало две вещи – он проиграл войну против своих врагов (которых он сам себе и вообразил) и потерял смысл жизни. Подобно хищнику, загнанному  в ловушку, которою он сам для себя и создал – нет, и из-за этого маньяк злиться сам на себя. Но так как он себя сильно ценил, то не мог признать своего проигрыша, сказать самому себе, что тут он оступился, и дорога больше не ведет к светлому будущему – теперь он сам проложил ее в бездну.
 - Знаешь, сынок, а ведь мы с тобой одного поля ягоды, - сменил тему разговора Альберт.
 - Мы?! Тут ты точно спятил!
 - Ну ладно, извини, я немного погорячился. Не только мы – весь мир такой как я…
   В этот раз Смит поднял планку самообожания уж слишком высоко.
 - Я не понимаю…
 - Да что тут понимать! – резко возразил Альберт. – Каждый человек хочет всего и сразу, даже если для этого ему придется лезть по гнилым трупам остальных, даже самых родных ему людей.
  Следующая фраза, вылетевшая из-зо рта Смита надолго запала в голову Ллойда, и стала неформальным слоганом всему, что натворил маньяк:
 - Сэмми, каждому нравиться причинять страдания другим – смотреть как мучается кто-то, а не ты, и в тихаря молиться, чтобы эта напасть меня никогда не коснулась. Нет такого человека, который боготворил бы кого-то больше, чем самого себя. Поскольку каждый стремиться к персональному удовлетворению.
 - Ладно, допустим, что тут ты прав. Тогда какой смысл было убивать людей тогда в 60-е и сейчас, после 10 лет молчания, снова приняться за старое?
  Сэму было всё равно на ответ Альберта. Своими вопросами он лишь заговаривал зубы убийце, абы дать себе несколько дополнительных минут, чтобы отвязать себя от штыря.
 - На мой взгляд люди перестали бояться. Тогда в 60-е именно я разнес по Брук-Сити миф о том, что Кук мстится за свою жену и нарожденного ребенка, убивая строителей на воз-ведении общежития, потому что хотел, чтобы все перестали радоваться наплыву, творив-шегося после «британского вторжения». Это меня дико бесило, а так, как я истинно ценил себя, то не мог допустить, чтобы любая хрень меня расстраивала. Умело воспользовавшись историей про Кука, который на самом то деле был обычным алкоголиком, а не мстителем с ружьем, как его привыкли считать жители города, я и стал убивать людей, наводя неподдельный страх на этих дурачков, охотно верившим всему, что слышали по радио и телевидению.  Во всем этом я ловил для себя элемент… - Альберт взял паузу, не находя нормальное обозначение, но вскоре произнес, - … элемент ПРАЗДНИКА! Теперь я начал убивать заново – ведь люди явно забыли,  как выглядит страх.
 - Ладно, а как дела обстояли в 70-х? Ведь тогда не было зарегистрировано ни одного по-добного убийства – ну, там с твоими фирменными приметами – фотографией дома Кука и перерезанными шеями?
  Складывалось впечатление, будто Сэм уже и не жертва вовсе, а просто пришел в гости к маньяку, абы взять у того интервью. 
 - Сэмми, ты поражаешь меня своей невнимательностью! Если посмотреть на мою скром-ную биографию, то с 69 по 79 я переехал в Нью-Йорк по причине смещения нашего биб-лиотечного корпуса ближе к центру – так сказать расширялись. Так вот, если поднять криминальную хронику того города, то ты там обязательно наткнешься там на сведения об убийстве 4-х мужчин, 2-х женщин и одного ребенка, которые по приметам идентично совпадают со смертями строителей в Брук-Сити. Но если тут я убивал, с тем чтобы запу-гать, то там – потому что не мог остановиться.         
 - А сегодня ночью? Чем провинились эти студенты?
 - Они совершили самый страшный грех, из всех возможных – насмеялись надо мной. Это случилось вчера днем в библиотеке. Они кучей завалились в зал для взрослых и попроси-ли дать им книжки для рефератов по правоведению.
  Я отошел в архивную комнатку, а молодежь осталась ждать в читальном зале – как тут та тупая блондинка хихикнула, а за ней заржало остальное быдло. Оказалось, что они смеют-ся над моим зеленым вельветовым пиджаком, называя его «бабским». Я разозлился и ре-шил проучить сорванцов – сказал, что за такое с ними буду разбираться не я, не даже ди-ректор университета, а то, что все они за свое поведение падут от ножа кровавого мань-яка Брук-Сити если только попробуют перейти порог общежития, где обитает его дух. За угрозу, мне прямо в лицо вылилась целая куча проклятий и матов, но я не придавал этому значения, ведь знал точно - до следующей ночи они уже не доживут. Потом, я выгнал их из библиотеки, и когда они по одному вылетали из помещения как угорелые, я обрадовал-ся – придурки клюнули на мою хитрую уловку с духом убийцы! Они запланироили, чтобы ночью пойти в это общежитие и проверить свои нервы. Некоторые из них конечно забоялись, покрываясь важными делами по дому и подготовкой рефератов на следующую неделю. Те же, кто предложил туда пойти стали глумиться над ними, а вместе с ними стали ржать и их сучки. Как только их стали осмеивать девки, то храбрость полезла из-зо возможных дыр, и им ничего не оставалось, как согласиться, дабы не выглядеть трусами.   
  Сэму было жалко загубленных студентов, но у него была на этот счет своя точка зрения – по сути, студенты сами виноваты, ведь не лезь они в самое пекло, не варились бы сейчас в котле. На ум пришла ухмылка Билли, которой он улыбнулся ему тогда, при их первой встрече в подвале – гнусный мерзкий засранец! Сначала соврал ему по-поводу, как он узнал про происходящее тут, а потом как последний боягуз смылся, когда Сэму больше всего в жизни была нужна помощь…    
 - Извини, Ллойд, я не хотел тебя убивать, но так как ты теперь знаешь мою правду, то я не могу сохранить тебе жизнь!
  Альберт стал в тень, и чернота его плаща слилась с мраком, в который была погружена вся комната. Он развел руками, как будто показывая Сэму, что он сам не виноват, да так и застыл. На лице его угадывалось легкое недоумение, и вроде Смит и хотел сказать что-то ещё, да только изо рта вырвался тихий всхлып. Убийца сжал пальцы в кулак так сильно, что стало слышно как хрустят косточки и попытался своим страшащим взглядом «пропа-лить» Сэма в последний раз. Только теперь это скорее напоминало неумелую пародию на «старого» Альберта. Маньяк и жертва поменялись позициями.
  Теперь Сэм стал кошмаром Альберта.   
  Все произошло за долю секунды. Ржавый, металлический штырь впился в спину Смита, и из его груди вырвался поток крови, забрызгивая и до того обагренного Ллойда. Сзади него, извиваясь как змея, показался Билли, что читал своеобразные проклятья на ухо Аль-берта, когда тот в конец обессилев, стал сползать со штыря на пол. Говорил он это очень медленно и протяжно, затем чтобы убийца почувствовал момент неизбежной кончины, прокручивая свое оружие также инертно, также как он говорил.
  Лицо Смита свело в уродливой гримасе. Рот полностью заполонила кровь, и он выблевал ее прямо на себя. Его всегда донимал вопрос – как себя чувствуют его жертвы, когда он заставляет рыдать их от боли говоря, что они настоящие отбросы общества, и что так дозволено жить только падальщикам, как когда-то ему говорили его родители и недруги, делая маленькие надрезы в его несформировавшейся юношеской голове, и так как он это делал своим ножом, понемногу отделяя жертв от мира живых, сближая их  с окружением мертвых. Теперь Смит мог сам прочувствовать это своей шкуре – штырь пробил его грудную клетку, и он мог наблюдать, как тот выходит прямо из тела, а реки крови заливают его плащ. Торопиться теперь было некуда, ведь у него были лучшие места в первом ряду на этот последний акт, в котором решилась его судьба, и он мог с пребольшим удовольствием следить за действиями его бывших жертв, ставших за секунду вершителями его жизни. «Как не крути Альберт, а жизнь ты прожил на славу!» - думал убийца, полностью опустившись на колени, наблюдая как Сэм, окончательно развязал  руки и теперь прикладывал все свои потуги, дабы устоять на ногах, которые как шаткие перила, совсем не удерживали тело журналиста, и тому казалось, будто он сейчас поедет на них, как на роликах.
  Приложив титанические усилия для поднятие строительной лопаты с пола, Сэм еле пе-редвигая ногами, подошел к Альберту.
 - Знаешь, Смит, а ведь я почти согласился с твоими размышлениями… 
 - Вот видишь Сэмми – будь ты хоть на половину таким же гениально сложенным как Я, то занимался тем же, избавляя мир от дерьма, что кроме того как жрать и трахаться, больше ни на что не способна. И такие как они, - Альберт легонько указал головой в сто-рону Билли, - занимают наши места на роботе, школах, университетах. Они занимают на-ши места в ЖИЗНИ! Ведь если дураков на планете было бы меньше, то и жили мы лучше. Это родившееся поколение уже заранее мертвое, Сэмми!
 - Хватит! Твоя проблема в том, что ты через чур много городишь и меня этим уже дос-тал…
 - Сэмми, сынок, ты не понимаешь! А нужен Брук-Сити, я… - Альберт уже плохо выгова-ривал слова, из-за скопившейся во рту крови, - я…
  Сэм не стал ждать очередной лекции про правильную жизнь, а замахнулся и со всей си-лы ударил лопатой Смита по голове, и та как шарик для гольфа, слетела со своего места.   Отскочив к мешкам с цементом, глаза Альберта так и остались открытыми, и толи из-за чрезмерной мнительности Ллойда, толи в действительности, они уставились прямо на него с укоряющим воззрением. Сэм понимал, что своими собственными руками прикончил убийцу, но пока у того оставались открытыми  глаза, его главное и самое серьезное оружие, журналист не был уверен в случившемся, поэтому Ллойд не поленился самолично закрыть их, навечно опустив веки.
  Билли смотрящий за происходящим молча, сделав для себя не утешительный вывод, ис-ходя из своих наблюдений за последнюю ночь – когда они от сюда уйдут, убийства в го-роде не прекратятся, и от этого ничего не оставалось, как дать волю эмоциям, сказав:
 - Ну не хрена себе…

*                *                *
  В груде мусора, куда отлетела голова убийцы, Сэм наткнулся на спортивную сумку, с которой он встретил библиотекаря сегодня утром. Утром? Они виделись сегодня утром?!
 Сэм не мог в это поверить, ведь казалось, будто прошла вечность с того момента, когда он в последний раз видел дневной свет.
  В сумке при осмотре Ллойдом, лежали обычные вещи обычного человека, а не то, что надумал Сэм, расстегивая замок – отрубленные части тел предыдущих жертв, фото мерт-вых тел, заостренное до максимальной убийственной силы оружие маньяка. В отличии от фантазий журналиста, в сумке лежала колоды игральных карт, пара чистых регланов, пач-ка сигарет, и – а вот от этого Сэму стало немного не по себе – из сумки он достал несколько копий газеты «Б.С. Сегодня» за 12 сентября этого года и фотографии жилища Кука. Пораскинув мозгами, не сложно было догадаться, что убийца заранее «заботливо» позаботился о студентах, прихватив для них «подарочки».
  Вроде обычный, на первый взгляд, набор вещей – но что после этой ночи они значили для Ллойда… 
 
*                *                *
- Ты в порядке? – спросил Билли, помогая Сэму идти к выходу, который оперся на Данке-на всем своим побитым и окровавленным телом.
  Ллойд лишь убедительно покачал головой.
  Он был рад, что Билли не кинул его пропадать на чердаке вместе со Смитом – этим он перечеркнул свои обманы, за которые Сэм невзлюбил студента. Ведь как можно злиться на человека, только что вытянувшего тебя с самой задницы этой истории?

*                *                *
  Начинало светать, когда два покалеченных человека вышли из черного входа общежития и вместе, не сговариваясь, закурили. После того, что им довелось пережить сегодняшней ночью, предупреждение Минздрава про то, что курцы меньше живу, выглядели просто смешными. 
  Затянувшись сладким дымком, Билл спросил:
 - И что ты собираешься делать дальше?
 - Постараюсь поскорее забыть об этом… - ответил Сэм, и в его голосе даже прорезались нотки позитива, которые как он думал, оставил в прошлой жизни, где он был обычным журналистом с неплохой зарплатой и светлыми планами насчет семьи на будущее.
  Больше они не обронили ни единого слова, оставшись стоять на заднем входе в общежи-тие, вдыхая свежий утренний запах осеннего морозного утра, смешанного с дымом сига-рет и вонью строительных материалов с чердака, где им приходилось побывать.
 … Жизнь Сэму Ллойду еще не казалась настолько прекрасной, но вместе с тем он заме-чал – эта ночь сильно изменила его…
                … Он больше не был собой…

*                *                *

                ЭПИЛОГ
 
  Сэм пытался вернуться в нормальное русло жизни. И хоть с виду он остался все тем же веселым, жизнерадостным и всегда открытым для людей, но по себе Ллойд чувствовал – это только маска. Умелая маска, под которой он скрывает покалеченную душу.
 Женившись в 1987 году Сэм думал, что семейные хлопоты развеют его душевную грусть – не судилось. Даже рождение первенца – Брюса Ллойда – не спасло его от пожизненного клейма воспоминаний про осень 17 октября.
  Сразу после того случая, он уволился из «Б.С. Сегодня» и других изданий, не желая иметь дела с этой грязной профессией – журналист, из-за которой почти всегда страдают невинные люди.
  На досуге же Сэм писал книгу – в последнее время Ллойда увлекло фентези, и его творе-ние было просякнуто историями про всяческих эльфов, гномов и гоблинов. Ее он не хотел издавать, ведь как только он принялся за роботу, сказал себе – делать только для собственного удовольствия. К тому же сыну очень нравилось, когда отец читал ему свои повествования.
  В 1994 году Сэм стал отцом-одиночкой – у его жены слишком поздно диагностировали рак груди, и вскоре она скоропостижно скончалась, оставив Ллойда воспитывать сына в одиночку.   
  Не лучшее состояние было и у Билли. Со скандалом уйдя в 1984 году из «Sexy Town Boys» , вторую половину 80-х он полностью отдал путешествиям в экзотические страны, став добровольным отшельником. Потом в начале 90-х, на волне успеха «Нирваны» и гранжа как музыкального стиля в целиком, он собрал свою группу, с успехом колесившую по землям США, пока в 2002 году, 41-го Данкена не нашли мертвым в парижском номере отеля, куда группа приехала на гастроли.
  После выявления дневников самоубийцы, стало понятно причины содеянного. Текст и рисунки там казались диковинными, и по ним криминалисты вскоре сделали свое заклю-чение – от наркотиков, что в умопомрачительных дозах принимал Билл, он стал терять рассудок. Ведь любой-другой нормально мыслящий человек не мог написать такого в по-следнем упоминании в дневнике:
 «… они следят за мной… глаза… глаза убитых жертв… кровь… руки в крови так и тя-нутся ко мне… мне не спастись…»

*                *                *
- Пап! Папа, ты дома?! – прокричал маленький Брюс, на ходу развязывая кеды, устремив-шись к телевизору. Он просидел в школе несколько нудных часов, и теперь имел законное право расслабиться перед телевизором, посмотрев очередную серию «Черепашек-ниндзя».
  Но в этот день Брюсу дом, как только он переступил порог, показался странным. Отец должен был быть сегодня дома, а на его крики никто не откликался.
  Тогда маленький Ллойд  решил подождать с мутантами-пиццеманами, и сбегать на вто-рой этаж, в кабинет папы, где тот обычно проводит большую часть своего не рабочего времени.
 «Опять на всю слушает музыку» - пронеслось в голове мальчика.
  Дверь в кабинет была открыта на распашку, и из-за этого по коридору ходил сквозняк, приводящий Брюса в мир самых страшных догадок по-поводу отца, ведь в последние дни он был сам на себя не похож. Пройдя по коридору, мальчик так и застыл и остался стоять вкопанным у входа в кабинет папаши.
  Сэм Ллойд легко парил над комнатой, вися на канате прикрепленном к люстре. Ветерок покачивал бездыханное тело, и складывалось впечатление, как-будто он ещё жив. Под ногами Сэма лежал стул, при содействие которого Ллойд и покончил с собой.
  Осматривая место преступления, полиция нашла в столе у Сэма предсмертную записку, в которой он писал, чтобы про Брюса лучшим образом позаботились его бабушка и дедушка. Все было очень просто, и на первый взгляд неимоверно банально – обычная предсмертная исповедь уставшего от жизни человека. Но такое впечатление могло сложиться только на первый взгляд – после того как Сэм попрощался со всеми родственниками, шло очень много непонятного и кое-где даже странного.
  То, что написал Ллойд дальше, далось ему со всей сложностью. Очень много зачеркива-ний и исправлений  - Сэм очень волновался. Почерк стал более размашистым и крупным, а так чаще всего случалось, когда человек из-за волнения, начинает торопиться и впопы-хах записывает свои мысли, только бы ничего не забыть.
         ..мы связаны...
        ...чем больше я живу, тем больше он убивает...
        ...я лучше других, и поэтому заслуживаю персонального удовлетворения...
  Сэм писал карандашом, и как только дошел до этих слов, стал сильно нажимать на него, ломая грифель и оставляя мелкие дыры от нажатия.
  Листок, единственное, что осталось от когда то успешного журналиста, производил на смотрящих ужасающее впечатление, как-будто это строчил не всегда спокойный, уравно-вешенный Сэм Ллойд, а настоящий пациент психиатрической лечебницы.   
  В самом конце письма, большими буквами шло одно-единственное предложение:
                «… никого не виню, кроме себя…»
  Полицейские, нашедшие записку, сразу высказали свое предположение – у парня поеха-ла крыша, а мед-эксперты и психотерапевты только придали этому красивое обрамление – расстройство сознания, в народе называющегося  «шизофренией».
 Записка была не последним «приятным» сюрпризом от хозяина дома. Обыскивая подвал,  полиция наткнется на пять трупов с перерезанными шеями, в том числе и жену самого Ллойда которая, как сам он неоднократно заявлял, умерла от рака, что даст повод город-ским сборщикам мифов для новой порции историй про кровожадного убийцу из неболь-шого и, на первый взгляд, тихого городка Брук-Сити.
  Она умерла от разрыва сердца, а в её глазах застыл неистовый ужас, отображающий убийцу, который раньше был ей верным, любящим мужем, а потом, как по приказанию опытного кукловода, стал натуральным одержимым дьяволом, когда в один из морозных осенних вечеров она назвала его старый, замызганный, вельветовый пиджак уж слишком «бабским»…