Картина из будущего

Когда не сбываются мечты - это разочарование. Когда прошлое оказывается ложью – это больно. Когда и то, и другое случается одновременно – становится невыносимо.
Мы расстались, когда закончилась любовь. Вернее, она продолжает исчезать, как гладь воды под наступающим зимним льдом. Совершенно неизбежно и естественно.
Вещи из прошлого лежат аккуратно упакованными, скоро отправлю их назад, во времена их появления.
Будущее тает в моём мозгу, переходя в туман и пустоту. Картинки, которые возникают, я превращаю в виртуальные фотокарточки. А потом переворачиваю их лицом к стене, которая и есть пустота.
Ещё остаются события. Я сажусь на пол и записываю в блокнот то, что было с нами. А потом вычеркиваю. Эмоции выключены, память безучастно выдёргивает эпизоды и также бесстрастно расстаётся с ними. Навсегда. 
Скоро наступит зима. Это вполне логично, что любовь умерла осенью, чтобы зимнее бездействие не нарушилось её агонией. Только покой…

Её звонок, равно как и её появление казались дисгармоничными и неестественными. Всколыхнулась тишина, а в пустоту попал свет и звук. Это мешало.
- Привет, - сказала она. И ещё она сказала: Всё, что ты сейчас придумала – ерунда.
- Почему? – удивилась я.
- Потому что ты обрастаешь пустотой. Если ты станешь совсем прозрачной и пустой, то как люди смогут найти тебя?
- Но я не хочу, чтобы меня находили! И сама искать никого не хочу.
Возможно, это было неэтично по отношению к ней. Возможно, это было грубо. Но она сделала вид, что поняла так, как надо. И решительно протянула мне руку:
- Пойдём. Надо сделать совсем по-другому.
- Как?..
- Идём. Я покажу.
 
- Говорят, на этой горе живут эльфы.
- Неужели? – переспрашиваю я и недоверчиво оглядываюсь вокруг.
Ещё зелёная трава мягко перемежается с яркими мазками охры и багрянца, а в воздухе витает синева осеннего утра. Да, почему бы эльфам и не жить здесь?
Город внизу будто бы расположился на пикник, но я не хочу смотреть на него. Город, люди, отношения… Всё к чёрту!
Её волосы ловят неровные солнечные лучи, каштановое отливает медным. Невольно любуюсь.
- Садись вот здесь, - говорит она и тянет меня на траву. Я жмурюсь от солнечного света, мягкого, но настойчивого. По-осеннему, по-последнему.
Хочется молчать, но я не против, чтобы говорила она. Она и говорит – о небе, о свете, о гармонии цветов и красок… Говорит и мешает кисточкой в палитре, и наносит быстрые штрихи на повёрнутое ко мне тыльной стороной полотно. Я думаю, что вот так я отворачивала к стене из пустоты фотографии будущего. Также теперь и я отвёрнута от самой себя…
- … и сочетания эти совершенно различны, - материализуются из осеннего воздуха её слова. – Вот посмотри, как падает свет солнца, и как ложатся тени – от каждой травинки по-своему, и как они гармонируют в общем потоке света! Только не крути головой! – тут же добавляет она, смеясь. И продолжает:
- А теперь вспомни предвечернее время. Представь, солнце находится во-о-он там и медленно сползает к земле. Если лечь на землю и посмотреть с такого ракурса, то трава покажется лесом, наводящим жуткую тень и сумерки! И свет будет совсем другим – не белым, а таким, мягко-красновато-коричневым.
Представляю и киваю. И думаю о своём…

- Даже не думай! – говорит она приятелю, - Я слушала эту музыку, когда ты ещё и не знал о ней. Тот недоверчиво качает головой, а она добавляет:
- Вот, и Кэт не даст соврать.
Кэт – это я. Почему она так зовёт меня, не знаю. Но мне безразлично. Та смесь рокабилли и джаза, что рушится на нас со сцены, способна если не добить, то свести с ума точно. С ними, совершенно ясно, произошло второе. Со мной… А, неважно, мне, право, всё равно.
Она выдёргивает меня из-за стола и заставляет танцевать. Видимо, решила, что я должна вспомнить прошлые жизни. В них я точно умела и любила танцевать. Это было. Было в предпрошлом времени.
- А почему я не дам тебе соврать? – интересуюсь я. – Откуда мне знать, что ты слушала сто лет назад!
- Сто лет? – смеётся она, - это ты, подруга, загнула.
И добавляет серьёзно:
- Но разве ты – это не я?
Я молчу…
Не знаю, кто из нас ведёт в этом танце, я просто чувствую ритм музыки и его отголоски в наших телах. Они не диссонируют, они перетекают из неё в меня и наоборот. Она прижимается ближе и громко смеётся. Мне хочется бросить и её, и эту вечеринку и всё то общество меломанов, что тут собрались. Дверь за мной закрывается громко, но её смех переливается и через стук двери, и через оглушительный звон барабанной установки. И летит за мной следом.   

После серии затяжных дождей наступили погожие, пахнущие почти уже бесцветным солнцем дни. И мир немного согрелся. Мне показалось, что мой дом так сильно напитался водой и тоской, что я физически не могла продолжать сидеть в нём. Сидеть одна. Наверное, поэтому я позволила её машине увезти меня в центр города.
Я отвыкла от него. Это был совсем другой, чужой город. С незнакомыми улицами, деревьями,  кафе. Я всё позабыла. Я хотела всё позабыть.
Иногда чашка кофе и бесцельные прогулки по магазинам способны подарить отдых. Я смотрела за людьми на проспекте, что за окнами кафе, и будто отрекалась на время от собственной жизни. И это было легко и даже интересно. А ещё было интересно с ней. Поэтому, ничего удивительного, что мне захотелось поехать к ней в гости, а не возвращаться в свою жизнь, которая - и я испугалась при этой мысли – могла уже стать пустотой!..

- Тебе нравится Марайя Кэрри? – спросила она и нажала на кнопку центра. Я не успела ответить, как со всех сторон полилась мелодия, слишком пронзительная, чтобы действительно нравиться.
- Потише, - только и попросила я.
Она показывала мне фотографии каких-то озёр и выступов скал, и причудливых пейзажей. Видимо, фотография, как и живопись, - это было по-настоящему её. И удавалось ей потрясающе.
Не знаю, зачем она налила нам вина. Не помню, как мы оказались с нею в танце. Не понимаю, зачем я поцеловала её…
Наверное, это было то, о чём я давно вспоминала. К чему я подспудно хотела возвратиться, чтобы отстраниться от жестокости мира. Потом, когда я отдохну от грубости мужчин, я, возможно, снова буду искать достойного… Пока мне не хотелось ничего. Просто танец. Просто небытие. Просто легкое касание губ. И не думать ни о чём…

- А картина? – спросила я. – Ты покажешь мне её наконец?
Она улыбнулась и скользнула с дивана. Позднее утро вливалось в комнату серой дымкой и остатками нашего сна. Мне приснилась картина или вспомнилась просто, теперь уже не знаю.
Она стояла передо мной и улыбалась:
- А какую картину ты ещё хочешь? Ведь она тут, перед тобой, - и обвела рукой комнату и нас. И снова засмеялась.
Я обиделась.
- Хватит шутить. Я про мой портрет. Не верю, что ты его не написала.
- Написала. – Она немного помолчала. – Ну, хорошо, убедись сама.
Я села в постели в странном ожидании чуда. Сердце билось чуть быстрее от нетерпения и любопытства. Но совсем быстро оно забилось, когда никакого чуда не произошло…
Я увидела картину. Я смотрела на неё и… не видела её. Вернее, видела – полотно, отвёрнутое к стене.
- Так… а нельзя повернуть её?
- Можно. - И она развернула меня на 360 градусов, вокруг моей оси. – Не ты ли отворачивала картины будущего в слепую пустоту?
Я молчала.
Она снова повернула меня к себе. И я увидела – себя. Себя будущую, ту, от которой хотела отречься. Я быстро развернулась к полотну и рывком потянула его на себя.
Там тоже сидела я – в лучах раннего солнца и с еле уловимой тенью на губах, так, что она напоминала улыбку…

Я перестала записывать события прошлого в блокнот и вычёркивать их. И я снова развернула все фотографии будущего лицом к себе. Когда-нибудь я сойду на них и смогу улыбнуться по-настоящему…